Сводный Брат

Сюзанна.

Я начала работать в баре, благодаря другу Клариссы. Исаак и другие коллеги хорошо меня приняли и очень помогли: они были терпеливы и объясняли всё по несколько раз. Как и клиенты, которые с улыбкой прощали мои ошибки и даже оставляли большие чаевые, несмотря ни на что. Благодаря тому, что у меня была дневная смена, людей было мало, и я весьма неплохо справлялась. Владелец сказал, что может под конец недели поставит меня на вечернюю смену. Я даже успела найти себе подругу — Анну. Милая девушка из Молдовы, которая тоже учится в Лундском Университете на последнем курсе. Я встречалась с Клариссой, гуляла с новой подругой и Вильямом, и даже Лу шёл на поправку. Всё сложилось лучше некуда, и я чувствовала, каким родным мне становится этот город. В отличие от семейных обстоятельств. Моя мать все эти дни не отвечала на мои звонки, а потом позвонила, когда я была занята на работе, и оставила сообщения, давая понять, какая я безответственная дочь, и, что я могу вообще не возвращаться. После этого, сколько бы звоночков я не сделала, она не брала трубку. В конце концов, мне пришлось сдаться и ждать, пока она сама со мной не свяжется. Так ещё вчера Лукас прошёл мимо меня и проигнорировал. Но я решила, что это лучше, чем его едкие комментарии в мою сторону. Но я так и не сказала ему спасибо за то, что он мне помог тем вечером, — подумала я и сразу отбросила эту мысль, вспоминая его холодное отношение после. Была поздняя ночь, когда я услышала, как открывается входная дверь. Мне не спалось, и я решила почитать. Если я его проигнорирую, он сделает то же самое, — я сделала глубокий вдох и попыталась сконцентрироваться на книге, хотя мои глаза и уши были сосредоточены на посторонних звуках. Я услышала трение его кожаной куртки и звон ключей, что означало его приближение. Не сдержавшись, я повернулась к нему. От увиденного моя кожа встала дыбом. Его лицо было покрыто ссадинами, а нос был красным и опухшим, как и губы. Я подскочила к нему: — Боже мой, ты в порядке? — И тебе привет, — сказал он. Мне пришлось встать на носочки, чтобы взять его лицо в руки. Я покрутила его в руках, чтобы полностью осмотреть, что было сложно сделать из-за тусклого освещения, я заметила засохшую кровь. Лукас отдернул лицо. — Что с тобой случилось? Я сейчас принесу аптечку, — сказав это, я побежала к шкафу. — Я в порядке. — Иди за мной, — проигнорировав его, сказала я, рукой зовя к себе. Он раздраженно цокнул языком. — Не надо. — Ты не умрешь, если просто сделаешь, как я прошу, — не выдержала я. — Тоже самое могу сказать и тебе. — А это ещё что значит? — я вернулась к нему. — Никто ещё мои слова не ронял, как ты, — он перешёл на повышенный тон. — Не разговаривай со мной так, я не твоя подчинённая. — Да? А Вильяму ты подчиняешься, ему очень хорошо. — Сколько раз я говорила не лезть в мою личную жизнь? Я переехала от матери, чтобы избавиться от вечного контроля. — Он тебе и нужен, посмотри, как ты себя ведёшь. — Это как? — Как подстилка Вильяма. В этот момент мной полностью завладел гнев. Шлёп. Моя рука оказалась в воздухе. Я поворачиваю руку и вижу, что она в крови. Боже, я его ударила. Не успела я отреагировать, как моя спина больно ударилась об стену. Лукас держал меня за шею и потянул вверх. — П…П-прости… Я не хотела. — Когда ты начнёшь меня слушать? Мне не хватает воздуха. Перед глазами всё расплывается от слёз. Он отпускает меня, и я качусь вниз, падая. Я словно вижу себя со стороны. Лукас что-то кричит, но я не могу различить. — Ты не убежишь от меня никуда! Ты поняла? — сказал Джеймс. Я вечером гуляла с подругой, когда он и его друзья увидели нас. Мы попытались спрятаться, но ничего не вышло. Он угрожал мне в тот день, но я надеялась, что он забыл. — Хватайте её парни. — Нет, пожалуйста. Но было уже поздно, двое схватили меня и бросили в машину. — Куда вы меня везёте? Пожалуйста, отпустите! Паника полностью охватила меня, я кричу и пинаюсь, но это не помогает. Один парень лишь разгневался и сильно влепил мне по лицу. Выхода нет. Выхода нет. Выхода нет. Я не знаю, как долго меня везут, потому что не чувствую ни времени, ни себя, но в один момент машина останавливается. На улице кромешная тьма. — Сейчас мы расправимся с тобой, ведьма. Повесить тебя не получиться, как я и говорил, но сделаем по-другому. Меня тошнит. Парни несут меня к столбу и начинают привязывать. А рот закрывают скотчем. За попытки дёргаться, меня сильно ударили в живот. Он налил на меня какую-то жидкость и прошёлся с ней по периметру. Я замираю от осознания, что это керосин. Это мой конец. Я плачу, но теперь от счастья. Это конец моим страданиям. Холодная вода внезапно полилась на меня, и я чуть не задохнулась. — Как ты? — перед глазами был Лукас, который сидел на корточках напротив меня. Я поняла, что придётся говорить о том, что случилось, поэтому, подобрав с пола аптечку первой помощи, спросила: — Идёшь? Лукас зашёл в ванну за мной и сел на край ванной. Я стояла между его ног, и только теперь мы были одного роста. Я промокнула ватный диск в антибактериальной жидкости и обрабатывать повреждения, вытирая засохшую кровь. Оно могло жечь открытые раны, которые были заслугой моего удара, из-за чего заново открылось кровотечение. Я стала дуть на них, пытаясь унять неприятное чувство. Когда я протирала рану вокруг его рта моя рука была на его губе, и я пыталась не обращать внимание на жар, который это действие мне приносило. Стояла напряженная тишина, я пыталась ни о чём не думать, кроме как о его ранах. Я достала вазелин для губ из кармана и, когда попыталась нанести его на губы Лукаса, он резко повернул голову. — Что такое? — Ты собираешься наносить на меня помаду? — Это вазелин, тебе нужно увлажнить кожу. — Я не буду носить помаду. Я засмеялась. — Она бесцветная. Кроме того, ты же дома. Никто не увидит. — Я сказал нет. Звучно вздохнув, я нанесла её на свои губы. — Смотри. Когда и это не сработало, я говорю: — С такими потресканными губами, не удивительно, что у тебя нет девушки. — У меня нет проблем с девушками, — он хотел опять возразить, но передумал. — Ладно, делай. Я еле сдержалась, чтобы не засмеяться. Осматривая участки с синяками в районе глаз, я невольно остановила взгляд на его зрачках. Они были почти чёрные и имели выражение, которое я не могла прочесть. Лукас уставился на меня в ответ. По моей спине пробежали мурашки. Быть злой на него сейчас было крайне сложно. — Почему ты это делаешь? — Надо продезинфицировать рану, чтобы- — Я не об этом. После всего, почему ты это делаешь? — Не хочу, чтобы тебе было больно, особенно когда я сделала хуже. К тому же, ты мне очень сильно помог в тот вечер, — я не знаю, что он хотел услышать от меня, но мой ответ был честным. — Если я спрошу, что случилось… Ты же не ответишь? — тихо спросил он. — Хорошо, как ты научилась первой помощи? — всё так же осторожно спросил Лукас. — Когда живешь с алкоголичкой, такие случаи постоянны, — это была половина правды. Наложив бинт на гель с троксевазином после того, как я его намазала, чтобы зафиксировать его на месте, внезапно я почувствовала влажность на коленях. Опустив голову, я увидела руку Лукаса в порезах и крови. — А с ней что произошло? Он прочистил горло. — Забей. Что-то блестело внутри раны. Стекло. Это был удар в зеркало, — подумала я. Убедившись, что в ране не было больше никаких осколков, я намазала йодом и перебинтовала её. — Не снимай бинтовку так долго, как сможешь. Я была довольна работой и, убравшись за собой, стала уходить. — Сюзанна? — позвал меня Лукас, когда я выходила из комнаты. — Да? — Спасибо.