Вера в шанс: точка отправления

Дивин быстро сделал все уроки, кроме алгебры. Математика всегда ему плохо давалась, особенно оба вида дробей, а они сейчас эту тему проходили ещё глубже. И, как бы Сатансон ни пытался понять хоть что-то, на алгебре его мозг отключался сам собой, так что парню приходилось наугад давать ответы в примерах, которые они решали на уроке. «Укажите допустимые значения переменной в выражении» — гласило условие задания. И, как назло, когда в школе проходили именно эту тему, желание Дивина что-то понимать и что-то запоминать летало где-то в галактике Андромеды, но только не в классе. «Три а, делённое на два a, плюс двадцать пять» — был первый пример. Сатансон снова перечитал условие. Нужно было как-то это решить, но Дивин понятия не имел как. Вдруг дверь в комнату открылась, и в дверном проёме показалась мама. — Дивин, ты будешь кефир? — Нет, спасибо, мам, — отказался Сатансон, не отрываясь от домашней работы. — Как хочешь. — И мама закрыла дверь. Но тут парень будто проснулся. Сегодня у мамы выходной. Он вскочил с места и побежал в сторону кухни. — Мам, — произнёс Дивин. — Ты поможешь мне… с алгеброй? — Мама (в крайнем случае, раньше) всегда помогала сыну с темами, которые он не понимал. — Хорошо, давай, — согласилась мама. — Что тебе здесь непонятно? — спросила она, когда зашла в комнату Дивина. — Семьдесят второй номер. — Сатансон ткнул пальцем в этот номер. — Так… — Мама прочитала условие задания. — И что тебе непонятно? — Как найти такое число, чтобы подходило под значение «a», — ответил Дивин. — Тут ведь не одно число нужно? Или можно написать любое подходящее? — Я не понимаю, как ты слушал учителя? Либо вообще не слушал, — прокомментировала мать. — Тут же нет ничего сложного. «Два а плюс двадцать пять» не равно нулю? — А… Не должно, — сказал Дивин, надеясь, что ответ правильный. — Иксы — влево, известные — вправо, как в уравнении. При переходе через равно знак меняем на противоположный. «Два а» не равно «минус двадцати пяти». Известное делим на коэффициент при икс, в данном случае при «а». Еле вспомнив, что такое коэффициент, Сатансон разделил двадцать пять на два. — Получается двенадцать с половиной, — ответил Дивин. — Минус двенадцать целых и пять десятых, — поправила сына мама. — «А» не равно «минус двенадцать целых и пять десятых». Это ответ. Понятно хоть что-нибудь? — Да, спасибо, — ответил Сатансон. — Мне ещё вот эту задачу надо решить. — Парень ткнул в семьдесят четвёртый номер. Условия задачи этого номера гласили: «Найдите члены пропорции x¹: x² = x³: x⁴, в которой первый член на 6 больше второго, а третий на 5 больше четвёртого. Сумма квадратов всех членов равна 793». — А здесь тебе что непонятно? — Всё. — Тебе вообще объясняли, как решать такие задачи? — Я не помню. — Я не понимаю, как ты до сих пор не скатился на двойки. Ну ладно, давай объясню. «Икс плюс шесть, делённое на икс» равно «игрек плюс пять, делённое на игрек»… А дальше Дивин даже не слушал. Во-первых, он устал и очень хотел спать, во-вторых, ему было даже неинтересно, чему равны были все эти иксы и игреки. — Дивин? Дивин! Ты меня слушаешь? — Мама тыкала сына в плечо. — А? Да, — сонно ответил Сатансон. — Не видно. Ты учиться вообще собираешься? — Собираюсь. — Сколько будет шесть пятых плюс тридцать шесть? Дивин снова положил голову на сложенные на столе руки и явно не собирался давать ответ. — Дивин! Тебе не стыдно? Если за эту домашнюю работу ты принесёшь два, я выгоню тебя из дому. — Как папу? — спросил Сатансон, надеясь, что мама отстанет, даже если придётся разбираться с задачей самому. Но мама только сильнее разозлилась. — Не смей упоминать об отце! Неуч! — Мама поставила сына на ноги. — Этой ночью будешь спать на улице. Я серьёзно. Мне в семье двоечники не нужны. Поспишь разок на улице и образумишься. — Не нужно меня трогать. — Сон после таких слов сразу как рукой сняло. — Раз ты не хочешь меня любить таким, какой я есть, смысл вообще меня любить? Мама в удивлении села на стул Дивина, а сам Сатансон вышел из комнаты, положил в старый пустой портфель простыню и одеяло, тепло оделся. Он немного помялся и взял с собой нож. В Дивине было слишком много злости.