Глава 26: День 11
4 октября 2022 г. в 01:34
Хисаши был обязан этой больнице своей жизнью.
Теперь, когда Изуку пережил первую серьёзную операцию, его шансы вернуться домой были намного выше. Своё первое препятствие он преодолел с честью. Хисаши не мог позволить себе мечтать о будущем, но... Он был очень близок к нему.
Он всё ещё не вполне осознал, что худшие испытания Изуку остались в прошлом.
Чувство сильного облегчения от того, что его ребенок, его сын, его драгоценный маленький Изуку в порядке, ещё не прошло.
Оно переполняло его каждый раз, когда он смотрел на Изуку, и ему потребовалась вся сила, чтобы снова не поддаться слезам. В конце концов, у него была репутация, которую нужно было поддерживать... Несмотря на то, что персонал этой больницы видел, как он восемь дней не спал и жил в одолженной одежде, потому что не мог покинуть Изуку. И что он прекращал всякую злодейскую деятельность ради своего ребенка. И что медсёстры начали приносить ему кофе и пытались уложить его в постель, когда он пришел в себя на третий день без сна — снова.
И что в настоящее время он напевал «Ты — мое солнышко» упомянутому младенцу.
Ну.
Он мог притворяться, что ему нужно поддерживать репутацию.
Хисаши посмотрел на своего мальчика, в маленькой солнечной шапочке и частично укрытого детским одеялом Инко, и снова начал напевать песню.
Изуку всё ещё дышал, и он всё ещё казался очень усталым. Конечно, он всё ещё восстанавливался после операции, и ещё какое-то время будет находиться в подобном состоянии. Он был едва заметен под всем медицинским оборудованием, которое поддерживало его жизнь, и крошечный клочок марли на его груди почти не выделялся среди многочисленных проводов, трубок и мониторов.
Но его цвет так и не стал выглядеть лучше. Его легкие и работа сердца были на подъеме.
Хисаши никогда не чувствовал большую гордость и такое облегчение.
Ему отчаянно хотелось снова прикоснуться к Изуку — или, что ещё лучше, как следует обнять его, — но его состояние всё ещё было хрупким, и когда дело касалось Изуку, Хисаши был крайне осторожен. Честно говоря, он, вероятно, мог бы снова взять Изуку за руку, но... Он решил, что лучше подождать. Дать ему ещё немного времени, чтобы прийти в себя.
У него было сильное искушение использовать одну из своих исцеляющих причуд на Изуку, особенно теперь, когда его истинная личность была раскрыта, и ему нечего было скрывать. Однако его исцеляющие причуды требовали энергии от исцеляемого человека, а у Изуку не было лишней энергии. Его раздражало то, что у него не было энергии, требуемой от пользователя причуды для лечения, но исцеляющие причуды с самого начала были редкостью, и у него не было стимула искать исцеляющую причуду, которая могла бы причинить ему вред раньше, но появился Изуку.
Был вариант дать Изуку исцеляющую причуду, особенно теперь, когда у него действительно была травма, которую нужно было лечить, но... Если он опасался использовать причуду на своём сыне, было ли хорошей идеей дать ему её? Это причиняло ему боль, но он чувствовал, что это было не настолько больно.
Он не мог просто сидеть и ничего не делать. В последнее время Изуку был в стрессе и почти наверняка испытывал боль, даже от болеутоляющих. Он хотел, чтобы его малыш знал, что он здесь, и надеялся, что его присутствие утешит его.
Поэтому он напевал для него старые песни — простые, медленные мелодии, которые позволяли Изуку слушать его голос, не подавляя его.
Хисаши с трудом помнил, откуда он знает эти песни. Вероятно, они накапливались в его памяти годами, а может быть, это были какие-то яркие фрагменты из более простого времени.
В конце концов, не имело особого значения, нравились они Изуку или нет. К счастью, казалось, что так ему всё же нравилось — его движения были медленными, плавными и расслабленными, а сердцебиение — ровным и спокойным.
Напевая, Хисаши потянулся и взял детскую книгу с верхушки стопки, стоявшей рядом со стулом. Он посмотрел на обложку критическим взглядом. Он никогда особо не любил детские книги, даже в детстве, и казалось, что этот жанр едва ли стал интереснее.
Персонал сказал ему, что чтение пойдет Изуку на пользу, так как это позволит ему слушать голос Хисаши и улучшить свои языковые навыки в будущем (надо надеяться).
Он по-прежнему не очень хотел их читать.
«Одна Рыба, Две Рыбы, Красная Рыба, Синяя Рыба» вряд ли походило на стимулирующую литературу.
Снисходительно, Хисаши задумался, не будет ли неуместно читать теорию причуд Изуку — вот это было чем-то интересным!
Хисаши отвёл взгляд от книги, его глаза остановились на Изуку. Тот лежал на спине, его руки были поджаты к лицу, а ноги согнуты в коленях, подобное положение удерживалось с помощью позиционных приспособлений. Его грудь вздымалась и опускалась в такт аппарату ИВЛ. Его глаза были закрыты большую часть времени, но Хисаши иногда видел, как его глаза открывались, чтобы осмотреться.
Изуку не понимал, на что он смотрит. Единственное, что он умел различать, — это лица и вещи, которые не являлись лицами, — и даже тогда его понимание того, как выглядит человеческое лицо, было, вероятно, зачаточным. Он не умел считать, не знал какие бывают цвета — он не знал ни единого слова.
Таким образом, Хисаши предположил, что «Одна Рыба, Две Рыбы, Красная Рыба, Синяя Рыба» было очень продвинутой литературой для Изуку.
... Что означало, что он, вероятно, не должен пытаться улизнуть от чтения о последних достижений науки касательно причуд.
Хисаши перестал напевать и вздохнул.
— Вещи, которые я делаю для тебя, Изуку, — сказал он себе, наклоняясь, чтобы посмотреть на стопку книг, чтобы увидеть, есть ли что-нибудь более интересное, чем доктор Сьюз.
Краем глаза он заметил, что Изуку дёрнулся.
Хисаши остановился, его голова повернулась, чтобы посмотреть на сына.
Лицо Изуку скривилось, и он недовольно пнул воздух ногой.
Хисаши с лёгким смешком откинулся на спинку стула и положил «Одна Рыба, Две Рыбы, Красная Рыба, Синяя Рыба» обратно в стопку. Он снова начал напевать, и медленно, но верно Изуку снова расслабился.
Похоже, Изуку тоже был не в настроении для доктора Сьюз.