Звонкий смех развеет мглу

      — Назад, Гюкиун!       Ошеломлëнная реликвия упала на песок у ног своего Бога.       — Я тебе дал имя Гюкиун, и теперь ты моя реликвия, которая должна служить мне, но я не очень умею биться русскими мечами, так что, скорее всего, ты просто будешь жить с остальными в Такамагахаре. Но теперь нам нужно найти мой ближайший храм, чтобы переместиться на небеса.       Только теперь бог грома заметил, что его новоявленная реликвия дрожит от холода. (А то до этого вещал как глухарь на току.) Вздохнув, он снял свой тëплый чëрный плащ, который он надел, когда выбегал из дома, и закутал в него дрожащую девушку, благодарный взгляд которой разжëг в душе бога настойчиво теплеющее чувство. Ни с кем из своих реликвий он не чувствовал такого. Сейчас, глядя на робко улыбающуюся девушку, Такемикадзути понял, что она первая по-настоящему его реликвия. Все предыдущие, приходя к нему, сразу понимали, что в храме Такемикадзути главный не бог, а старейшие во главе с Секиуном, и слушали уже их. Остаëтся только надеяться, что с Гюкиун не произойдëт того же.       — Что ж, пойдëм. Нам до ближайшего храма как минимум час идти. — сказал бог, протянув руку своей реликвии.       Гюкиун встала и, сняв его плащ, протянула ему обратно. Удивлëнный Такемикадзути принял и, всë ещё недоумевая, пошëл прочь от озера, которое бог теперь будет помнить очень долго.       После того, как они переместились в Такамагахару, Такемикадзути провёл еë задним входом в пустующую комнату. К сожалению, Гюкиун, видимо, была немой, но достаточно понятно показывала жестами и глазами, что она имеет в виду. После этого бог отправился в свою комнату, где его уже поджидали Секиун с Киуном, порядком разозлëнные его бегством. Конечно же эти двое устроили ему головомойку. Недовольный и раздражëнный бог войны после разговора решил зайти проверить Гюкиун.       Зайдя в комнату, Такемикадзути погрузился в приятный полумрак. Подуспокоившийся и немного расслабившийся бог попытался включить свет, но буквально через пару секунд на столе замигал-затеплился огонëк тонкой ароматической свечки, освещающий комнату и стоящий на полу подносик с чайником чая и двумя кружками, рядом с которыми сидела чуть-чуть смущëнная, но довольная своей проделкой Гюкиун.       Уставшему богу ничего не оставалось кроме как принять приглашение. Усевшись на татами напротив своей реликвии он взял чашку с чаем, но просто начал смотреть в своë отражение в тëплом чае. Внезапно Такемикадзути начал говорить о своих бедах. Он всегда держал свои чувства при себе, либо выгружал их на бумагу, но сейчас он понял, что ему нужно выговориться. Когда он, рассказав обо всём, поднял чëрные глаза на свою слушательницу, он увидел сострадание в еë голубых глазах и понял, что он уже привязался к Гюкиун и что это отнюдь не последний его такой визит к ней.