Звонкий смех развеет мглу

      Через несколько дней жизнь в семье ун устаканилась. Вся семья реликвий так или иначе познакомилась с Гюкиун. С младшими реликвиями установились довольно тëплые отношения, с некоторыми она даже подружилась. Такемикадзути много раз видел еë вместе с Миун и несколько раз в компании "боевой четвëрки". Со старшими реликвиями... она старалась не пересекаться, хотя с Киуном очень активно общалась.       Все удивлялись еë отношениям с господином. Она не вела себя с ним уважительно, как остальные реликвии, могла ворваться к нему в комнату, не поклониться при встрече, и ей всё это сходило с рук.       Через пять дней после событий с Юкинэ Гюкиун как обычно ворвалась к Такемикадзути. В это время бог сидел с Киуном и обсуждал места, где нужно уничтожить призраков. Эти чистки мира людей вводили его в тоску, поэтому внезапное появление Гюкиун очень обрадовало Такемикадзути. Радостная реликвия села между богом и проводником и протянула, наклонив голову, конверт с письмом. Бог грома взял его из рук девушки и, увидев на конверте имя русской, удивлëнно поднял брови.       — Гюкиун, зачем ты даëшь мне это письмо? Это же тебе написали.       — Если я буду всё объяснять, то будет слишком долго. Уж лучше вы прочтëте письмо.       — Ты. — привычно поправил еë бог.       — Вы — ты и Киун-сан.       — Хорошо.       После прочтения письма Такемикадзути передал письмо Киуну и сказал:       — Я не против. Можешь идти завтра.       — Спасибо. — произнесла Гюкиун и повернулась к Киуну, который тем временем читал.       — Я тоже тебя отпускаю. Но прошу, не опозорь семью.       — Ни в коем случае, Киун-сан!       — Если ты не против, я бы хотел кое-что с тобой обсудить чуть позже.       — Тогда до встречи. — девушка поднялась и на выходе из комнаты обернулась и добавила: — Я сейчас пойду в сад, так что ищите меня там.       Спустя некоторое время светловолосый проводник пошёл в сад, чтобы встретиться с девушкой. Он не сразу заметил еë, потому что она сидела на коленях прямо посреди полянки с жëлтыми императорскими хризантемами и из-за своего цвета волос не сильно выделялась среди цветов. Киун окликнул девушку, и она, поднявшись из цветов, подошла к мужчине. Они некоторое время гуляли по саду, обсуждая господина и его желание обзавестись во что бы то ни стало реликвией счастья.       — Киун, я прекрасно знаю, что ты всегда готов пожертвовать собой ради господина, но зачем ты ведëшь настолько спартанскую жизнь? Я понимаю, тебе, возможно, никто не нравится, но...       — Нет. — тихо перебил реликвию Киун.       — ...друзья нужны всем. Ты что-то сказал? — подняла на проводника глаза Гюкиун.       Киун остановился и, подойдя чуть ближе к девушке, сказал:       — Ты ошибаешься.       — О чëм ты? — удивилась Гюкиун.       — Даже у меня есть та, к которой я не равнодушен.       — В таком случае она счастливица. — улыбнулась проводнику девушка.       — Почему?       — В тебя не сложно влюбиться. Я думала тебе это известно.       — Да, я это знаю. Но мне кажется, что я не нравлюсь тебе.       — Ну, тут ты прав... Что?!?! Я, я правильно тебя поняла?! Я, что нравлюсь ТЕБЕ?!       Киун опустил глаза и кивнул.       Гюкиун, до этого отпрыгнувшая от проводника, подошла к опечаленному Киуну и, заглядывая в его серо-карие глаза, тихо заговорила:       — Прости меня, Киун, мне жаль, но мне нравится другой.       — Могу ли я узнать, кто это? Тебе не нужно сожалеть о том, что я не любим тобой. Я был бы счастлив просто быть тебе полезным. И если я узнаю, кто он, я не буду ревновать и никому не раскрою эту тайну.       — Я не знаю. — Гюкиун покраснела и закрыла лицо руками, но потом приподнялась на носочки и, оперевшись о плечо проводника, прошептала ему на ухо лишь одно имя:       — Такемикадзути.       Громовой клинок чуть отстранился и, грустно посмотрев сверху вниз на Гюкиун, вздохнул и, убрав кисти рук в длинные рукава, сказал:       — Думаю, тебе не нужно говорить, что отношения между богом и реликвией не считаются нормой. Боги должны относиться к нам, как к своим детям. А мы должны принадлежать богу. И неверно выстроенные отношения между хозяином и слугой... Это оскорбление для господина.       Гюкиун в свою очередь вздохнула и, развернувшись к Киуну спиной, тихо ответила:       — Я это знаю. Я не жду от господина взаимности или чрезмерного внимания. Потому можешь не беспокоиться за него. Я никогда не оскверню его... Во всяком случае постараюсь. Для меня счастье уже то, что я живу рядом с ним и могу быть ему полезной.       — Хорошо, Гюкиун. Я больше не буду поднимать эту тему.