***
- Начинается церемония вручения медалей Чемпионата России по фигурному катанию. Третье место и бронза уходят Олесе Иванченко! Очень симпатичная брюнетка выезжает на лёд и машет публике. Громче всех её, кажется, поздравляет Димка Журавлёв. Я смотрела на него и пыталась разглядеть его взгляд. Не получилось, но было видно, что он смотрел на Олесю как завороженный. - Второе место и серебро забирает Кьяра Тарасова! Я изо всех сил хлопаю и улыбаюсь, когда она довольная выезжает на лёд. Даже несмотря на то, что мне она проиграла. Пока я рассматривала девушек, сзади на мои плечи легли чьи-то руки. По нежным прикосновениям я поняла, кто это. - Ну давай, чемпионка. Из динамиков послышались слова про золото, а за ними моё имя. Я вдохнула полной грудью, сняла чехлы и, отдав их Шастуну, выехала на лёд. Я помахала всем и подъехала к пьедесталу. Обнявшись с Олесей и Кьярой, я поднялась на самую высокую ступень пьедестала. К нам подошёл человек, надел медали, пожал руки и подарил подарки от спонсоров. Как только я почувствовала, что в области моей шеи располагается что-то тяжёлое - я поняла, что являюсь действующей чемпионкой России. Медаль немного давила на шею, но я перестала это чувствовать. Заиграл гимн России, и я пригласила всех девочек на верхнюю ступень. По обе стороны от меня встали Олеся и Кьяра. Когда всё закончилось, девушка у микрофона объявила о том, что сейчас будут женские показательные, а потом награждение мужчин-одиночников и так далее. Я снова замыкала. Первой выступала Юля Топольницкая, которая заняла 4 место. Она поедет на Олимпиаду, поэтому ей разрешили откатать показательный. На этот раз я внимательно смотрела прокаты всех. Мне безумно понравился показательный номер Олеси. Такая нежность... Перед моим номером я поговорила с Антоном. Он видел прокат несколько раз, но без платья. А это совсем другое... Я снова отдала Шастуну чехлы и выехала на лёд. На мне всё ещё была накидка на юбку, но помимо неё ещё и накидка на верх платья. Первые аккорды моей любимой песни - Play with fire. Движения головой и руками, загорается свет. Зал взрывается в аплодисментах, а я улыбаюсь. Я заигрываю с судьями глазами и продолжаю программу. I've always liked to play with fire... Звучит первое предложение припева, и я скидываю с себя обе накидки. Зал вновь шумит. На мне платье с газетным принтом, по краям которого нарисован огонь. Это платье самое красивое, что есть у меня, отвечаю. На первом прыжке, на котором я еле-еле устояла я поняла - что-то не так. Но я не поняла, что именно. Я продолжила программу, но почти на всех прыжках были степ-ауты, а на кантилевере нога устроила просто брейк-данс, поэтому пришлось закончить его преждевременно. В моменте я смотрю на тренерский состав и вижу Антона. Вернее его взгляд. Я по твоим глазам видела - что-то не так Я захожу на последний прыжок - четверной лутц и падаю. И падаю только из-за того, что лезвие на моём правом коньке отлетает. Я не чувствую его... Я не успеваю сгруппироваться и ударяюсь об лёд ногами. Я лечу с высоты, четверного прыжка на лёд. Моя голова, как и ноги ударяется об лёд и больше я ничего не чувствую... Я понимаю, что моя спина соприкасается с бортом, а на лёд просто вылетает Антон. Музыка останавливается, а весь зал охает. Я предприняла попытку подняться, но безуспешно, тело было будто ватным. Шастун спотыкается и падает на колени около меня. Мои глаза закрываются, и я больше ничего не вижу, не слышу, не чувствую.***
Я падаю на коленки перед ней. Я не обращаю внимания на ноющую боль в коленных суставах, я лишь умоляю её держаться в сознании. Кладя её голову на свои колени, я понимаю, что всё... Он без сознания, а на затылке что-то вязкое. Мои белые брюки в момент напитываются кровью. Мне плевать. Лишь бы Кира была в порядке, лишь бы она смогла. Мысленно я проклинаю того, кто открутил ей лезвия. Я убью его или её. На лёд выходят медики и кладут девочку на носилки. Я отправляюсь за ними. Сердце разрывается.***
Не знаю, через сколько я проснулась. Я открываю, кажется, железные веки и пытаюсь сфокусировать взгляд. Бело-голубая палата, на одной ноге гипс до колена, а на другой гипс только на колене. Я порываюсь оторвать корпус от кровати, но зря. В голову будто ударили битой или молотком, а может чем похуже. Со стоном мучения я падаю обратно на кровать. В этот момент в палату входит врач. Но другой. - Здравствуй, меня зовут Павел Викторович. И до того времени, пока ты не станешь, так сказать, пригодной для перевозки, - мужчина рассмеялся. - Я буду тебя лечить. - Здравствуйте, - еле слышно сказала я. - А сколько я спала? - Пятнадцать часов, - ответил Павел Викторович, а мои глаза округлились. - А есть у кого-то информация по поводу награждения мужчин? - Сейчас я позову Антона Андреевича, думаю, что он скажет. Я улыбнулась, услышав знакомое имя. Только врач открыл дверь и сказал пару слов, как в комнату со всей скорости влетел Шастун. Он сел на стул рядом с моей кроватью и выглядел Антон, честно говоря, не очень. Такое чувство, что он не спал все эти пятнадцать часов, а потом его и КАМАЗом переехало, да ещё и в асфальт закатали. - Ты как? - он судорожно сжал мою ладонь, а я повернула голову на него. - А ты как думаешь? - с долей сарказма спросила я. - Как мужское награждение? - Серёжа первый, Дима второй, а Журавлёв третий, - сказал Антон, а я была готова запрягать от радости, но не могу. - Павел Викторович, а я когда смогу ходить? - спросила я, надеясь на один ответ. - Не скоро. У тебя перелом колена на одной ноге, а на другой большеберцовой кости, - врач показал мне рентгеновские снимки, а я сильнее сжала Антоновскую руку. Это выглядело ужасно... - А... А передвигаться как? - тихо спросила я, хоть и знала ответ. - Сначала коляска, потом, когда заживёт большеберцовая кость, то костыли. Колено будет очень долго заживать, и, к слову, - Павел сделал паузу. - Вряд ли ты сможешь вернуть все прыжки. Максимум двойной и самый простой. У тебя слишком сильно повреждено колено, это очень опасно. Ты ведь не хочешь ходить всю оставшуюся жизнь на костылях? Я сглотнула и ответила, что не хочу. Тогда, как мне казалось, весь мир рухнул. Абсолютно весь. Я думала о переходе в парное катание, хотела уже сообщить об этом Евгеше, но... Всё опять катится вниз, и я не могу ничего сделать. Почему? Я бессильна. В этот день я больше не произнесла ни слова. Я слишком сильно ушла в себя, чтобы находиться в реальности. Под вечер я уснула. Первый сон - кошмар, который напоминает о случившемся. Второй... Третий... Четвёртый... Всё одинаковое, и заканчивается на одном месте! Я не могу так... Не могу...***
Весь день я просидел около Киры, но она молчала. Когда она уснула, я вышел из палаты и дошёл до её отца. - Арс, она проснулась ещё днём, но... Тут такое, что она сказала несколько предложений, а потом ушла в себя. Поговорим с ней завтра, ей хреново. Откровенно хреново. Врач не даёт надежды на восстановление формы, - я выложил всё, как оно есть. Попов внимательно меня слушал, кивая. - Антон, спасибо. Спасибо, что ты появился в её жизни, за то, что смог быть рядом с ней, когда ей было плохо. Я улыбнулся. - Я понимаю, - ответил я. - Я не могу быть где-то, когда ей плохо. Она слишком много значит для меня, слишком. Я её люблю и никогда не оставлю. - Спасибо.