Hunter and Prize

      Артур ласкает его ступни и небольшие боковые косточки, снова гладит пальцы ног и скользит ладонями вверх до самых коленок: — Бэмби… Мой длинноногий оленёнок… Мой стойкий оловянный солдатик… Крепкие ноги… Сильные… Артуру нравится, что Лесс смуглый, что его кожа покрыта легким пушком и кажется бархатной. Его совсем не смущают тёмные волоски на крепких голенях. Бёдра у Лесса гладкие, и оттенок кожи там светлее. «Бёдра медовые», как в сонете Лорки. Прайз все время поглядывает вверх, на Лесса. У того уже блестят глаза и приоткрыты губы, верный признак возбуждения. Артур поднимается, медленно ведёт рукой вдоль тела Лесса, ладонь и пальцы проходятся по мошонке, по члену, легким дразнящим движением сдвигают крайнюю плоть, Лесс вздрагивает от такой откровенной ласки. Но Артуровы пальцы сразу же поднимаются выше, к подстриженным на лобке волосам и зажимают их в кулаке, недолго, на мгновенье. Гладят из стороны в сторону живот, немного давят на грудь. Затвердевшие соски напоминают Артуру ячменные зерна, и он не отказывает себе в удовольствии чуть-чуть покатать по ним подушечками пальцев. Смутное детское воспоминание о ячменных зёрнах связано с чем-то приятным, но Артуру недосуг вспоминать, с чем именно. У него под руками молодое горячее тело, и пусть ячменные зерна заботят кого-то другого. Он легонько подталкивает Лесса к кровати и заставляет его лечь.       Теперь Артур смотрит на него сверху и видит его всего, целиком. Обнажённый Лесс прекрасен, и желание становится очень ощутимым. Артур опирается коленом на край кровати, его Бэмби уже достаточно возбужден и значит можно… — Лесс, тебе лучше повернуться. Так будет легче и удобнее. У Лесса сразу же открываются глаза, и он вопросительно смотрит на Артура. Прайз немного досадует. Что за парень? Ну откуда в нём это? С ним как по минному полю, приходится быть очень осторожным в словах. Вот и сейчас: — Кому легче? — Нам обоим. Лесс на секунду задумывается. Он живо представляет себе то, что должно произойти, и как это будет выглядеть со стороны. Он прикусывает нижнюю губу и вдруг высвобождается из объятий Артура, быстро встаёт с кровати начинает одеваться, спеша и путаясь в одежде. Он не смотрит на Артура и лишь бормочет: -…Я не готов… Я не могу… Не сегодня… Артур садится на пятки в центре кровати и смотрит на него с сожалением и почти с отчаяньем: — Бэмби… Лесс! Не обязательно сбегать от меня… Я не насильник. Только если ты тоже захочешь!.. Лесс замирает и оглядывается на Артура. Его плечи опускаются, и он снова заливается краской так, что краснеет кожа даже на груди. Он неловко садится на край постели и прячет лицо в ладонях: — Господи, что я делаю? Артур перебирается поближе и присаживается рядом. Пальцы коммандера успокаивающе перебирают коротко стриженые волосы: — Ты боишься, Лесс. Это не правильно. Но это нормально.       И вот обнажённый Лесс снова стоит перед кроватью в спальне Артура. Артур, едва касаясь, подталкивает его вперёд: — Стань на колени, Лесс. Пожалуйста. Потом рука так же легко, но настойчиво нажимает между лопаток, и Лесс опирается на руки. Рука продолжает давление. — На локти, Лесс. Пожалуйста. Лесс подчиняется и через несколько мгновений чувствует, как влажные пальцы гладят его по ложбинке, потом чувствует неглубокое, но настойчивое проникновение. К таким прикосновениям он не привык. Он вздрагивает, но Артур мягко гладит его по спине. — Не бойся, Лесс, не бойся. Всё хорошо. Так надо. Можно было бы подумать, что это только почудилось Лессу, но ощущение влажного проникновения осталось. Сомневаться в происходящем не приходилось. — Господи!.. — Нет, Леcc, всего лишь я. Руки гладят спину, ласкающе проходятся по напряжённому животу, успокаивают. Но это уже не лёгкое недолгое проникновение, это уже полноценное вторжение! Принимать такое спокойно не возможно. От силы и остроты ощущений Лесс не может произнести ни слова. Он только прерывисто втягивает воздух и быстро и резко выдыхает. Ему припоминается коллекция насекомых, пришпиленных к восковой доске толстыми булавками. Он чувствует себя таким же беспомощным в чужой власти.       Боль необычна и становится всё сильнее, надежда переждать её тает с каждым мгновением, из глубин сознания поднимается паника. Больно. Это никогда не кончится. Зачем он на это пошёл? И ужасное чувство нереальности происходящего. А ещё, где-то на краю сознания — стороннего наблюдателя. И глумливого Альтер эго: «А я тебе говорил, а я тебя предупреждал, но ты меня не слушал! И вот результат: стоишь на четвереньках голышом в чужом доме, в чужой спальне, на чужой кровати. А твой коммандер делает с тобой, что пожелает и не слишком обеспокоен твоими чувствами». — Лесс, не молчи. Лесс со стоном выдыхает в очередной раз: — Что… Ты… Хочешь… Услышать?.. — Тебе больно? Да, ему больно, но сейчас его беспокоит другое. На его шее качается маленькое распятие, бьется о такой же маленький образок святого Христофора и тихо мелодично звенит в такт движениям двух тел. — Артур!.. Я не хочу слышать… Этот звук! Рука скользит через плечо на грудь, пальцы сжимают медальон и крест, потом подносят к самым губам Лесса: — Возьми. Губами. Не отпускай, пока сможешь. Лесс сжимает маленькие серебряные символы пересохшими губами. Так труднее дышать, но возбуждение от этого становится только сильнее. А ещё от того, что Артур ласкает его, быстро сдвигая пальцами крайнюю плоть болезненными и одновременно сладостными движениями. Глаза закрываются, и он сосредотачивается на боли смешанной со странным нарастающим удовольствием. Боль не становится слабее, но как будто чувствуется дальше, отодвигается куда-то на край этого водоворота ощущений. Зато удовольствие, как пружина закручивается сильнее, становится ближе, ярче, превращается в раскалённую точку, кроме которой нет ничего во всей вселенной. Миг — и точка разлетается мириадой таких же ярких, вспыхивающих и гаснущих точек, и Лесс кричит, роняя святого Христофора и распятого Христа из горячих губ. Руки и ноги подламываются, и он обессиленный падает на постель Артура Прайза, всхлипывая и пачкая простыни цвета кофе с молоком.       Артур падает вместе с ним, едва успевая выставить ладони, чтобы не рухнуть на своего Бэмби. Его дыхание постепенно успокаивается, все предметы в комнате приобретают чёткие контуры, и приходит осознание произошедшего. Его Лесс теперь по-настоящему его. Они только что отведали друг друга. Это было прекрасно, несравнимо ни с чем ранее пережитым и испробованным. Артур осторожно ложится рядом и успокаивающе гладит подрагивающего Лесли. — Всё хорошо, малыш? Всё хорошо. Ты необыкновенный. Мой Бэмби, мой сладкий оленёнок. Лесс поворачивает к нему голову. Краска уже отлила от лица, но глаза всё ещё влажные и блестящие. — А ты выполняешь свои обещания, Артур Прайз. Артур улыбается и непонимающе поднимает брови: — О чём ты, Бэмби? Лесс смеётся, смех молодой и звонкий, как колокольчик: — Ну ты же обещал скачки… Артур тянется к нему и целует уголок смеющегося рта, подбородок и снова губы. Но Лесс ещё не отошел от того, что произошло, ему нужна передышка: — Нет, Артур. Пощади. Немного отдыха. Пожалуйста. И… Мне нужно в душ. Артур легонько шлёпает его и сталкивает с кровати. — Иди. И поскорее возвращайся. Ночь не бесконечна. Он вытягивается во весь рост и глубоко вздыхает. Как же хорошо! Счастье. Это просто счастье.