Hunter and Prize

      Лесс сидел на скамье автобусной остановки, руки сжаты в замок меж раздвинутых колен, голова опущена, взгляд всё время возвращался к брошенному кем-то на тротуар квотеру.       Неделю назад Инесс Хантер позвонила ему и потребовала приехать при первой же возможности. — Лесли Хантер, я должна поговорить с тобой. Ты всегда был дрянным мальчишкой. Ты доставлял много хлопот. Это ты постоянно огорчал меня, и своего отца — тоже. Но сейчас речь не об этом. Ты стал солдатом, вопреки моему желанию. Лесс машинально поправляет её: — Не солдатом, мама, марином, офицером морской пехоты. — Не смей перебивать меня! Разницы не вижу, — и, замечая готового возразить Лесса, взмахивает ладонью — и видеть не хочу! Она немного помолчала, собираясь с мыслями. Потом подняла на Лесса совершенно безумные глаза: — Ты должен был стать священником, а ещё лучше — монахом. В тебе слишком много плотского. Ты не сможешь отринуть мирскую греховность. Но ты сможешь попытаться. Лесс потерял дар речи. Мать была настоящей католичкой, и с каждым годом её религиозность становилась всё сильнее, а после гибели отца вообще переросла в одержимость. Но сейчас на него смотрела сумасшедшая. И речь её была странной сверх обычного. Глаза немного косили, руки пытались переставлять предметы на столе. Чашка оказалась перевёрнутой вверх дном, на неё устанавливалось блюдце, на блюдце укладывалась чайная ложечка. Теперь порядок в глазах Инесс Хантер выглядел так.       Лесс несколько раз пытался мягко возразить матери, направить разговор в другую сторону, отвлечь, но кончилось всё тем, что она резко ударила по блюдцу ладонью, ложечка отлетела в стену и приземлилась под столом, чашка раскололась пополам. Инесс замерла с широко раскрытыми глазами. Потом глаза её медленно закрылись, и она приложила ладонь ко лбу: — Лессли. Ты уйдёшь из этого проклятого клана маринов. Я похоронила твоего отца и не хочу хоронить ещё и сына. Это не то дело, которым должен заниматься человек, христианин. Ты сможешь стать кем угодно, ты ещё молод. Ты женишься, и у меня будут внуки. И жизнь не прервётся. Она смотрела на Лесса уже совсем другими глазами. Это были глаза всё понимающей матери, добрые, ласковые, тёплые. — Ты помнишь Терезу Лурье? Чудесная девушка. В этом году окончила женский колледж. Скромная, красивая, здоровая. Лесс, это очень важно!       От этого разговора у Лесса уже давно было ощущение нереальности происходящего. Он попробовал вернуться в реальность, пытаясь говорить спокойно и негромко: — Мама, о чём ты говоришь? Я не уйду из маринов. Зачем ты вообще меня позвала? Ты была так настойчива, и я подумал, стряслось что-то. А ты просто бредишь наяву. Для чего этот разговор? И какое мне дело до девчонки Лурье? Инесс качает головой из стороны в сторону и закрывает ему рот рукой. — Я хочу… Чтобы у тебя была нормальная жизнь и хорошая семья. Но Лесс мягко освобождается от её ладони и снова пытается заставить мать не только говорить, но и слушать: — Мама… Послушай меня, мама… Мне двадцать два, в таком возрасте женятся только по залёту или из-за неземной любви. Я не фермерский бычок, меня нельзя просто отвести на случку.       Маленькая жёсткая ладонь миссис Хантер так хлопает Лесса по щеке, что искры летят из глаз. Голос матери срывается на визг: — Ты не бычок, Лесли Хантер, ты неблагодарная свинья!!! Тебе наплевать на меня и тебе наплевать на память отца! Как давно ты был в церкви?! Когда ты последний раз исповедовался и причащался? Скольких человек ты уже убил?!       Лесс прислушивается к себе и с удивлением понимает: всё, что сейчас кричит его мать, полная чушь и мало трогает его. Больше всего ему хочется остановить её дикие крики, сказать что-нибудь такое, чтобы мать заткнулась и начала ловить немым ртом воздух. И он говорит ей те самые слова: — Это всё не важно. Ты должна знать одно: у меня есть близкий человек. Очень близкий. И это не женщина. Мужчина.       Инесс замолкает на полуслове и ловит ртом воздух, как того и желал Лесс.       Теперь, наслушавшись вдоволь оскорблений и проклятий, Лесс понял, что разрыв с матерью на самом деле произошел уже давно, а сегодняшний разговор просто поставил последнюю жирную точку.       Вернувшись в Мейпорт, Лесс совсем успокоился. Он не должен никому ничего объяснять. Он не должен ни перед кем ни в чём оправдываться. Он ни перед кем и ни в чём не виноват. И всё бы хорошо, но Артур будто исчез из его личного пространства.       Они ни разу не говорили со дня возвращения Лесса, Артур никак себя не проявлял. Лесс видел его только мельком, только издалека. Сначала Хантеру просто не хватало Артура, его зелёных насмешливых глаз, его низкого голоса, чуть растягивающего слова, их странных разговоров и, наконец, его самого, всего.       Некоторое время спустя у Лесса появилось чувство, что его попросту использовали. Девственный энсайн, смех, да и только! Прайзу это даже на некоторое время могло показаться интересным. Лесс подумал, до чего же глупо вёл себя. Он гнал от себя эти мысли, но на душе было мерзко.       Вопреки распространённому мнению, что мужчинам в первую очередь важен секс, Хантер чувствовал острую потребность близости и сродства.       Наверное, человек счастлив только когда его любят. Ещё совсем не плохо любить самому. И уже совсем хорошо, когда любящий тебя и любимый тобой — один и тот же человек.