Мёртвый король

Геллерт так и не взял книгу с полки, поставив обратно на место. Читать резко перехотелось, зато появилось неожиданное желание прогуляться по замку. Он уже давно так не делал: не проходился по тёмным проходам, не посещал тайные ходы, укрытия, не прятался в стенах за гобеленами. Коридоры были пропиатны его магией, приятно обнимающей своего хозяина за плечи, и ходить здесь было одно удовольствие. Однако, как и в прошлый раз, он не ушёл дальше Хрустальной гостиной. Хрустальной – потому что почти на всех поверхностях были размещены красивые прозрачные фигурки: людей, зверей, птиц. Кое-где были даже кареты и маггловские автомобили. Куинни очень любила рассматривать их, проводя здесь большую часть времени. И этот раз не исключение – она чуть ли не с открытым ртом рассматривала недавно появившуюся фигуру, которая была довольно большой - практически в человеческий рост. Хрустальная девушка взмахнула палочкой, из которой вырвался сноп снежинок, и весело улыбалась. Казалось, даже румянец был виден на её полупрозрачных щеках – до того живо была сделана скульптура. Внимательно окинув взглядом изваяние, Куинни не без удивления заметила в ней свои черты: короткие вьющиеся волосы, длинные ресницы, улыбка... Или мне кажется? Геллерт, стоявший до этого в дверном проёме, бесшумно подошёл к камину, так и оставшись незамеченным. Девушка настолько увлеклась, что не сразу заметила тихую звенящую мелодию. Дёрнула головой на источник звука, ахнув – волшебник управлял палочками, которые стукали об хрустальные шахматные фигурки на камине, создавая волшебную мелодию. Так вот почему они разного размера! Геллерт улыбнулся ей, продолжая плавно водить руками по воздуху. Видимо, ей слишком понравилась музыка – она так и застыла с улыбкой на губах, став похожей на одну из скульптур, которую сама рассматривала недавно. – Музыка успокаивает мою душу. А твою, Куинни? Удивительно, но его низкий голос совсем не портил музыку, а даже наоборот – украшал: бархатный и приятный, хотелось прикоснуться... – Вы поёте? Она слышала, как прекрасная музыка прекратилась на мгновение, чтобы заиграть с новой силой, ещё громче и красочней. Волшебница покраснела, ей показалось, что вопрос был неуместным, но мужчина, на удивление, не оставил её просьбу без внимания. Такой красивый голос... Он пел тихо, не напрягая голосовые связки, почти шептал. "Очень, очень красиво" – подумала Гольдштейн. Он слишком прекрасен – в этой сверкающей комнате, в окружении звенящего хрусталя. Он как зимняя ночь – спокойный, тихий, холодный. Зимней ночью на небе видно звёзды, ярче луна, зимняя ночь кутает в тёплый плед и морозит щёки румянцем. – Тебе правда так нравятся эти... Хрустальные фигуры? – Да. Кто их создаёт? – А ты как думаешь – кто? – Он хитро, по кошачьи ухмыльнулся и сделал несколько шагов в сторону трепыхающегося сердца. – Знала ли ты, что всё это – он обвёл комнату глазами, – появилось совсем недавно? – Правда? Гриндевальд наклонил голову в бок. – Правда. – Это... – Из-за тебя. Он с удовольствием смотрел, как её щёки покрываются густым румянцем. Отчего-то, захотелось подойти ближе, пройтись губами по раскрасневшейся коже скул. Это ощущение полотно засело в голове, не давая стоять на месте. Геллерт сделал пару шагов к девушке, с удовольствием отметив, как загорелись её глаза. – Вы так очаровательны, леди. – Он встал сбоку от неё и приобнял за плечо, указав на скульптуру девушки. – Никого не напоминает? Она боялась озвучить свою догадку, чтобы не показаться глупой, это было видно, но вопрос вырвался будто сам по себе: – Зачем вы это делаете? Мужчина непонимающе нахмурился и повернул голову в её сторону. – Что именно? – На его удивление, это действительно сработало: волшница опасно сузила глаза. – Не надо играть со мной, герр Гриндевальд. Я ведь знаю, что вы используете меня как легглимента. Без своего дара я бесполезна, вы можете не добиваться моего расположения. Я и так предана вам. С этими словами она покинула комнату с гордо вскинутой головой. Всё-таки, он никогда не поймёт женщин.

* * *

– Мне ликёр. Мятный. – Виски. И покрепче! – Винда задорно подмигнула Куинни, положив в рот кусочек какого-то мягкого сыра. – Всё-таки, наш герр умеет быть обходительным. Гриндевальд на это лишь закатил глаза, и разлил дамам напитки. В последнее время он явно зачастил с такими вечерами, и неудивительно: дел стало не так много, проблем и того меньше – так почему бы не повеселиться? Нужно же ему хоть когда-то... В дверь постучали. – Входите! – Крикнула за него Винда. – Мистер Гриндевальд, сэр, вам пришла посылка с запиской. – Ты мог оставить это у меня на столе в кабинете. К чему такая спешка, Грегор? – Это от Дамблдора. Геллерт непроизвольно сжал кулаки. Что на этот раз? Опять напутствия, угрозы, признания в любви, бесполезные лекции о хорошем поведении, которые в пору читать школьникам? Он взял протянутый свёрток и разорвал крафтовую бумагу. Посылкой оказалась книга, «Сказки Барда Биддля». Ну не идиот ли? Писать мне такое? Он сжёг книгу одним только взглядом, и, сделав большой глоток огневиски, принялся читать записку. «Дорогой друг, Я всё так же прошу тебя одуматься и охладить свой пыл. Ты уже не тот подросток, которого я запомнил, но почему-то продолжаешь вести себя как ребёнок. Прошу, прекрати это, прекрати мучить эту планету. Ты становишься гниющей, противной язвой на лице земли. У тебя ещё есть шанс исправиться.                                Альбус Дамблдор.» Ну вот к чему это?! Все эти письма, записки, какие-то напоминание о их прошлом? Все эти чувства Гриндевальд уже давно закопал глубоко в себе, забыл уже, но этот старый п... Дурак, совершенно не видит дальше собственного эго! Все письма, которые Геллерт получал от него за последний год, были исключительно бесцельны и с единым подтекстом: Альбус Дамблдор как последний идиот всё ещё верит в какие-то чувства между ними, и трясётся от злости, когда Геллерт это опровергает. Он прямо через бумагу почувствовал, как тряслась альбусова рука, – почерку это не вредило, – когда он писал эти долбанные строчки, зная, что всё, что он отправит, будет сожжено в красивом синем пламени. К огромному счастью Гриндевальда, он не был одременён неразделённой влюблённостью, и беситься от жалких слов не намерен был. Просто сжёг и продолжил разговор: – Так, на чём мы остановились? – На огневиски. – Отлично. О, Грегор, ты до сих пор там? Присоединяйся. – он залпом осушил остатки в бокале и налил себе ещё. – Куинни, как ликёр? – Прекрасен. Вкус именно такой, как мне нравится. – Она хотела уже поставить бокал на столик, как из неё, – снова, – непроизвольно вырвалось: – Почему он вам пишет? У Куинни Гольдштейн был один существенный недостаток: иногда она задаёт такие неуместные вопросы... Видимо, ликёр и вправду хорош. Однако, она сразу же поняла, что сказала лишнее и поспешно извинилась: – Эмм... Извините, милорд, я... – Милорд?! – Теперь алкоголь отыгрывается и на Геллерте: он, громко рассмеявшись, хлопнул себя по коленке. – И где ты такому научилась? Ну и Гольдштейн в долгу не осталась: – А что, вам не нравиться? – Ммм... – Он покрутил стакан в руках, словно раздумывая. – Нравится. Видимо, Гольдштейн хотела сказать ему ещё что-то едкое, но Винда её перебила: – Мерлин, избавьте нас от подробностей вашей личной жизни! – Розье разом расхохотались, а Геллерт состроил самую постную мину в своём арсенале. Розье захохотали сильнее. Тёмный маг тяжело вздохнул, и неожиданно для себя начал рассказ. Сначала, Винда и Грегор, всё ещё смеясь, совсем не слушали, но потом даже прониклись его "душещипательной" историей. Они поссорились из-за Смерти. Поначалу, Альбус полностью поддерживал идеи Геллерта освободить магов от Статута. И даже когда дело дошло до Даров смерти, Альбус соглашался с ним. Однако, как позже выяснилось, у них были совсем разные приоритеты: Альбус просто-напросто боялся Смерти, в то время как Геллерт хотел испробовать её на вкус, и при этом не умереть. Он хотел встретиться со смертью лицом к лицу, почувствовать эту... Энергию, которая, несомненно, изменила бы всю его жизнь от и до. Возможно, Смерть открыла бы ему правду, подсказала бы, наставила его на верный путь. А Альбус.... Он просто боялся. И хотел собрать Дары только для того, чтобы избежать её, жить вечно. Геллерт хотел найти ответы на свои вопросы, Альбус хотел спрятаться. Осознав это, Гриндевальд конечно же пытался переубедить своего друга, который раньше никогда не проявлял такой трусости. А тот начал осуждать его, называя безрассудным и недалёким. Именно во время этой перепалки погибла Ариана - милая девочка с венком васильков на светлых волосах. Нежная, милая и честная. Она так полюбилась Геллерту. Он считал её лучиком солнца, который скрашивал порой серые будни. Но, это уже в прошлом... – Вот поэтому он мне пишет. Сторонники зачарованно смотрели на него, действительно проникшись историей. Удивительно, но даже в бухом таком состоянии, ему удавалось подкрепить боевой дух и даже завербовать себе людей. Талант!