Возможно ты когда то и
Станешь им,
Возьмешься за голову,
Перестанешь носить на себе
Следы красочных взрывов,
Перестанешь носить
В себе обиду.
Прикинешься голубоглазой птичкой.
Парень с выбритыми осветленными висками и кривой черной челкой сидел в маленькой темной комнатке на компьютерном стуле.
От него пахло выпечкой, фруктами, дешевым одеколоном и чем-то домашним, знакомым, но необъяснимым.
Как запах маминых духов из детства.
Открытая форточка шелестела апрельским ветром, он, как и обычно, сидел под светом тусклой лампы, исчерчивая бумагу размашистыми буквами.
Писательство - не такая и интересная вещь когда из вдохновения в голове только мысли об очередных проблемах.
Проблемы у них частое явление, особенно с написанием песен.
Группа - то, чем живет Фрэнк, то, что помогает ему дышать.
Песня струн, блестящий корпус гитары, и его глаза в розовых тенях - вот вся его жизнь, жизнь студента неудачника из группы, которая выступает на улицах, в барах и торговых центрах.
Во всем этом его волновала только одна деталь: вокалист - человек с наиужаснейшим характером, какого он только мог встретить. Несмотря на то, что это обычная группа бедных студентов, такая персона выгнув спину по павлиньи, почтила их своим присутствием, как бы говоря: - "Вы, неудачники, должны радоваться, что я тусуюсь в этом дерьме с вами."
Высокомерный идиот с замашками нарцисса, тыкающий всем в нос своими деньгами. Боже, с ним невозможно согласовать лирику. Какой бы текст Фрэнк не предложил - он абсолютно всегда находит к чему придраться, при этом сам ни разу не пытался сделать что-то самостоятельно!
Фрэнк никогда не обладал рвением к лирике, никогда не обладал рвением к людям.
Он всегда был просто гиперактивным мальчиком, до смерти влюбленным в своё дело.
В свою гитару.
Иногда, а вообще то часто, Фрэнк думает, что этот певичка бы только обрадовал их своим уходом, но сегодня - не один из таких вечеров.
Сгорбившись над столом, стоящим у самого окна, он пытался сочинить что-то к концерту, который вообще то должен быть уже через пару дней. За окнами лаяли собаки, у входа в дом напротив кто-то курил уже третью сигарету.
Фрэнк тоже курил и обычно то, что попадется под руку.
Был согласен хоть на сигару, хоть на винстон, хоть на тонкие с ментолом, с ним постоянно делились мятыми, полупустыми сигаретными пачками.
И вообще-то он был этому рад, денег у работающего через раз студента музыканта было немного, совсем немного.
Но он не боялся бедности, он боялся только темноты, скуки и быть растоптанным собственной мечтой.
Мысли продолжали путаться и сбиваться в клубок, который невозможно распутать без чьей то помощи.
Посмотрев на улицу ещё раз, он убедился что тот странный тип - определенно заядлый курильщик, и, чувствуя на себе взгляд его скрытой в темноте физиономии решил, что на сегодня - всё, и фантазия по ночам отлючается совершенно полностью.
Горящие глаза по-кошачьи поблескивали из темного угла улицы.
Черт, если бы этот кто то решил броситься с места и рванул к его окну - Фрэнк бы совершенно не удивился, настолько пугающе неподходящим для этого мира выглядела картина человека, без перерыва курящего на протяжении часа напротив чужого дома.
Он распахнул форточку, вытряхивая из окна первого этажа крошки, рассыпавшиеся по тетрадным листам.
А силуэт все стоял.
Стоял, курил и совершенно точно смотрел на Фрэнка.
Фрэнк всегда был чем то ярким, сумбурным и безрассудным, даже сейчас он был готов выпрыгнуть наружу, раскидывая со стола листочки и стрельнуть у этого типа сигаретку с дружелюбным вопросом: "Хэй, чувак, какого черта ты стоишь под моим окном и пялишь на меня уже час без перерыва?"
Но он не стал. Потер царапины на руке, и, оставив окно открытым завалился в постель.
Эта ночь была одной из тех самых странных ночей, когда тревога подступала к горлу.
Когда фрэнк думал, что не доживет до утра без видимой на то причины.
Обычно в таких ситуациях парень звонил Рэю, одному из его немногих друзей, реже - Майки. Но сегодняшняя ночь выдалась особенно странной.
До того странной, что он не стал звонить никому, и, выбравшись из под одеяла взобрался на подоконник с сигаретой в зубах.
Ночной незнакомец уже не стоял у соседнего многоквартирного дома, нет.
Теперь он сел на лавочку, уже без сигареты, освещаемый тусклым светом фонаря.
Нужно признать, освещаемый - громко сказано, отдельные струйки света попадали только на пряди его волос.
Струящихся черных волос.
Холодный воздух и дым немного привели Фрэнка в чувства, тревога отступала, приходило любопытство.
Кому, черт возьми, понадобилось несколько часов ждать кого-то на лавочке посреди ночи, а главное - зачем?
Свесив ноги из окна, он показал темному силуэту свою удивленную физиономию, и, как показалось самому Фрэнку - взгляд на него из темноты снова возобновился.
Потушив сигарету, он съел пару ванильных конфет со стола, и, запивая таблетки энергетиком, отправился в постель во второй раз.
Сон подступил к глазам, ощущение выпитого утром шампанского скрябало веки и желудок, Фрэнк погрузился в темноту.
А незнакомец все сидел.
Сидел, ждал и курил до самого утра.
Спокойной ночи, Фрэнки.
***
В открытое настежь окно залетел воробей и принялся усердно клевать остатки вчерашних бумажных мыслей. Фрэнк проснулся от звука сминающейся бумаги и противного визга будильника.
Мама больше не будит его по утрам, ведь он, несмотря на нехватку денег, снимает квартиру и живет один, почти полностью самостоятельно.
Фрэнку нравится его одиночество, вернее он просто не может назвать свой образ жизни одиноким. Это его дом, заполненный его вещами, кучей цветных рубашек и плакатов на стенах, разбросанных на стульях футболках, но самое главное место здесь - стол, с рядом стоящей поцарапанной гитарой. Он скопил приличное количество фигурок, стаканов, постеров, тетрадей и бумажек, все это храниться на столе, по которому прямо сейчас прыгает противная маленькая птица.
Комната Фрэнка похожа скорее на склад магазина для неформалов, чем на жилое помещение. Все стены увешаны записками, плакатами, обклеены фотографиями, на тумбочке угрожающе поблескивают палетка ярких теней и шипастый ошейник.
Боевой раскрас сегодня не понадобится, при встрече с группой его скорее морально отпинают за отсутствие хоть каких-то подвижек в тексте.
В тексте?
Почему он должен писать это чертовы песни?
Почему этим не занимается хренов вокалист?
Когда птичка подлетела к маленькой синей коробочке, прячущейся на краю возле стакана с ручками, Фрэнк быстро очнулся и прогнал её прочь. Эта коробка, а если быть точнее её содержимое, часть его, буквально его сердце, второе после помотанной жизнью гитары. Его талисман с самого детства, хотя никто и не помнит откуда взялся этот кулон, все знают какое значение Фрэнк ему придавал. И знаете что? Он никогда, ни при каких обстоятельствах не был готов с ним расстаться.
***
Тесная, полупустая затхлая студия, со стоявшей в углу барабанной установкой выглядела угрожающе.
— То есть ты хочешь сказать, - вокалист нервно потер брови, злобно прищуриваясь, - что за эту чёртову ночь ты не написал ни строчки?
- Именно так, у тебя есть какие то проблемы со слуховосприятием? Я должен повторять предложения по несколько раз, чтобы донести до тебя мысль?
- Идиот - откинувшись на ветхое кресло, он, не сдержавшись, пнул одну из ножек стола.
- Я? - Фрэнк стиснул листок с черновиком в руке, яростно сминая. - Почему песнями не занимается наш великий певичка, и всё бремя писательства сходит на меня? Я ответственен за ритм-гитару, если ты не начнешь заниматься своими прямыми обязанностями, клянусь, я либо придушу тебя на месте, либо.. - Тот запнулся, - отпинаю так, что ты улетишь в соседний штат, уяснил?
Под разъяренные крики, и, пока словесную перепалку в комнату с треском старых дверных петель вошла оставшаяся часть группы.
- С меня хватит! - Торжественно объявил вокалист, смотря новоприбывшим прямо в глаза, - Я ухожу!
Парень со злостной гримасой хлопнул дверью, заставляя недоумевающего Майки стоять в проходе, таращась.
- Ну и черт с ним! Найдем нового. - На повышенных тонах пояснил Фрэнк.
Боб и Рэй стояли позади, пряча за собой кого-то четвертого, кого-то, очевидно, незнакомого Айеро.
- Эм... ну.. оптимизм - это хорошо. - Поддержал парня Торо, разглядывая студию и злого гитариста, со светлыми выбритыми висками.
- Так этого засранца! - Воскликнул Боб.
Жестом показывая этим двоим отойти, Уэй, цепляясь за плечо стоящего позади вошел в студию.
- Я обещал показать тебе моего брата, помнишь? Мы хотели попросить, чтоб он помог нам с бэк-вокалом, - Майки задумался. - Похоже ему все же нужно будет перейти на основной.
Уэй старший выглядел как-то нереально, немного тощий, бледный, высокий, в черной рубашке и узких джинсах с драными коленями. Фрэнк сразу же подметил одну странную деталь: рубашка была явно слишком длинной для него в рукавах, черная челка свисала закрывая верхнюю часть лица, стрижка напоминала что-то вроде каре. Черт, он вообще сможет петь? Выглядит так, как будто свалится замертво в любую секунду.
Впрочем пахло от него неплохо, это точно был плюс. Что то свежее в перемешку с чем то экзотично горящим. Фрэнк не смог описать этот запах иначе, он был таким же сюрреалистичным как и сам Джерард, как его тонкие руки спрятанные в черную рубашку.
Тот, чувствуя, что его рассматривают, окинул помещение нервным взглядом, и, в ответ осмотрев Фрэнка с ног до головы неловко улыбнулся.
- Джерард.
- Я Фрэнк, чертов злой Фрэнк Айеро. Надеюсь, хоть ты умеешь писать песни?
Под притворно напущенные нотки в голосе гитариста все, кроме Джерарда, непонимающе смотрящего на Фрэнка, разразились хохотом.
- Я просто шучу, чувак, - поясняет он, - приятно познакомиться.
И, протянув руку в знак приветствия, улыбается ему в ответ.
Злость в атмосфере студии улетучивается, наполняя помещение смехом, теплом и заинтересованностью, у них определенно есть будущее, если Джерард не подведет всеобщие ожидания, конечно. Как ни крути - а вокал всё же задаёт основную атмосферу.
