Лис на его плечах

      Это был сон. Странный, сюрреалистичный и немного безумный, как в каноне любого сна после парочки стаканов коньяка. Чем же это ещё могло быть? В реальности лисы не превращаются в обнажённых красивых парней и не смотрят тебе прямо в душу своими сияющими синими глазами.       Эндрю быстро моргнул. И ещё раз. И ещё… Наваждение даже и не думало рассеиваться, с явной насмешкой наблюдая за чужими тщетными попытками проснуться. Потеряв всю надежду на проявления адекватности в этой сомнительной ситуации, Миньярд хрипло прокашлялся и выдавил из себя приглушённое: — Ты… — Я. — Невозмутимо согласился Веснински.       И в самом разгаре этой активной дискуссии задняя дверь с грохотом распахнулась. Эндрю рывком развернулся к источнику шума встречаясь глазами с перепуганным Ники. Парень горным козликом перепрыгнул низкий порог и выкатился на асфальтную площадку. — Я слышал выстрелы! — Хэммик растерянно озирался по сторонам, в поисках какого-нибудь шального гранатомёта или хотя бы захудалого пистолета. — Фух, Эндрю, слава богу, что ты в порядке, о, и Дьявол с тобой.       Вероятно, у блондина вскоре откажет шейный механизм из-за таких резких оборотов. В метре от него и правда находилось существо, даже близко не походящее на голого Натаниэля Веснински. Дьявол спокойно восседал на земле, обернув хвост вокруг пушистых лап, и невинно пялился на Миньярда, как и присуще тупому, нисколько не человечному, животному. — Да, я тоже слышал выстрелы, — Эндрю не стал уточнять, что он не только их слышал, но и стал невольным свидетелем этой безумной стрельбы по его лису.       Его? А может ли Дьявол вообще считаться его питомцем, если всё это время Эндрю спал в одной постели, разделял еду и теребил мех не своенравному животному, а грёбанному, мать вашу, оборотню. — Мы уезжаем, — холодно поставил кузена перед фактом голкипер, — собирай остальных алкашей и в машину. — Ох, ну и времена пошли, — плечи Хэммика заметно расслабились, и он двинулся обратно в направлении клуба, — стреляют прямо на улицах, хоть самому пневмат с собой таскай.       Когда они снова остались один на один, Эндрю не стал требовать от животного немедленных ответов и просто сдержанно произнёс: — Пошли… — он не знал, как теперь к нему обращаться, — чем бы там ты ни было.       Не дожидаясь какой-либо видимой ответной реакции, Эндрю развернулся на пятках и, обогнув кирпичное здание, направился к своей одиноко брошенной машине. Кто бы сомневался, Дьявол хвостиком последовал за ним, но не своей пружинистой игривой походкой, а понурыми шажками, низко опустив голову вниз.       Кевин пребывал в максимально разобранном агрегатном состоянии и, шатко закатившись на заднее сидение, довольно уложил голову не менее пьяному Аарону на плечо. Тот не стал возмущаться из-за нежеланной тяжести в лице чужой черепушки и, несдержанно зевнув, откинулся затылком на кожаную спинку.       Эндрю отказался по-отцовски заботиться о Дьяволе и, противореча своему действию нынешним утром, не взял лиса на руки, чтобы усадить его на пассажирское, а просто отошёл в сторону, позволяя оборотню запрыгнуть туда самому.       Всю дорогу до дома Миньярда никак не могло отпустить удушающее нервное напряжение, и Дьявол нисколько не облегчал его незавидную ситуацию. В идеальном мире лис должен был деловито ставить лапы на приборную панель, бодать рыжей головой расслабленную руку голкипера на коробке передач, возможно, по своему обыкновению пытаться разбудить Аарона, зайцем запрыгнув к нему на колени… проще говоря, любые действия, подходящие под стандарты его привычного, бесцеремонного поведения.       В таком случае Эндрю был бы только рад списать все грандиозные события вечера на случайный системный сбой в своей черепной коробке. В таком случае он бы с наслаждением зарылся в медный мех на звериной макушке, почёсывая именно там, где так до безумия нравится его питомцу. В таком случае… Такого случая нет и, вероятно, уже никогда не будет.       Дьявол не просто не пытался подавать признаков жизни, он вообще предпочёл свернуться на сидении в маленький, колючий калачик, спрятав мордочку в пушистые рыжие массивы.       В какой-то неловкий момент железная выдержка блондина слегка пошатнулась, и он даже протянул ладонь, чтобы ткнуть пальцем в этот пугающе притихший комочек, когда-то считавшийся горделивым животным, но резко отдёрнул руку, осадив себя за не подходящую под их нынешнее положение спонтанность. Лис не может называться членом его семьи, учитывая тот факт, что он по итогу оказался даже и не лисом вовсе.       Весь оставшийся путь Эндрю провёл за отчаянной концентрацией на трассе, только бы не смотреть туда, куда ему по-настоящему хотелось.       Чуда не произошло. Когда за его спиной гулко захлопнулась входная дверь, тиски внутренних терзаний нисколько не ослабли, а только с ожесточением врезались глубже. Ещё утром Миньярд беззаботно трепал Дьявола за ухом, называя его тупой скотиной, а сейчас, под атласным покрывалом ночи, он смотрит в сияющие синие глаза напротив и видит в них отголоски разума и понимания своего шаткого положения. Слишком осмысленно, слишком человечно.       Это было даже смешно, Эндрю считал Дьявола неразумным животным, хотя на ярмарку мозгов не помешало бы смотаться и ему самому. Он проигнорировал столько предпосылок, буквально носом тыкающих его в суровую действительность.       Лис поразительно понимал человеческую речь, а ещё та сцена с таинственным бедламом на корте и бутерброд… Разумеется, легендарный бутерброд. Столько упущенных возможностей догадаться, что рыжий бомж, разделяющий с ним одну постель — ошибка эволюции, имеющая в своём арсенале реалистичное обличие человека.       Что ж, поздно пить Боржоми, когда почки отвалились. Теперь наиболее актуальной задачей оставалось вытрясти из лиса максимальное количество, желательно, правдоподобных объяснений.       Благородно предоставив Ники и своему донору запчастей удовольствие затаскивать бескостную тушу Дэя на диван, Эндрю бесшумно поднялся по ступенькам на второй этаж, даже не удостоверившись в том, что Дьявол последовал за ним. Конечно же последовал, куда он денется.       Дверь, четыре стены, тусклый лунный свет, прозрачными ниточками проникающий в комнату через зазор между изумрудными шторами, и пристыженный лис, благоразумно не поднимающий глаз на своего, вероятно, уже бывшего хозяина. — Давай там эту свою магию перевоплощения, — Эндрю до последнего надеялся, что он просто сбрендил, и животное не превратится на его глазах в голого Натаниэля Веснински.       Они не в дешёвом сериале про оборотней. Сейчас Дьявол посмотрит на него, как на законченного кретина, вильнёт пушистым хвостом и отправится почивать на мягкую кровать, выжидающе глядя на него своими синими океанами, мол, залезай, ждём только тебя. Но лис отказался следовать установленным в блондинистой голове канонам. Момент, и перед искушённым взором голкипера предстал основной защитник Воронов во всей своей обнажённой красе. — Магию? Я тебе что, Гудвин? — Парень вёл себя притворно невозмутимо, но неявная скованность чужих изящных плеч почему-то очевидно бросалась Миньярду в глаза. — Гудвин был шарлатаном, — на автомате возразил Эндрю, внутренне поражаясь абсурдности русла, куда катится эта заведомо обречённая на бредовую мелодраму беседа. — Ну я тоже, как видишь, не творю леденцы из воздуха и не летаю на метле. — Демонстративно развёл руками Веснински, — хотя, если речь идёт о франшизе Роулинг, то я готов забрать себе роль Люпина, разве что на луну не вою.       С одной стороны, Миньярда в глубочайшей степени раздражало, что эта рыжая угроза для всеобщего спокойствия в момент трагического разоблачения ведёт себя, как перед публикой на грёбанном стендапе, но, с другой, он не мог тайно не одобрить чужую осведомлённость о его любимом книжном цикле. Ах да, Эндрю перечитывал финальную часть, пока Дьявол клубочком лежал у него на груди и незаметно поглядывал в текст. Тогда он отнёсся к этому снисходительно и поборол детское спонтанное желание почитать своему питомцу вслух. Как оказалось, не зря, с грамотой этот придурок, вероятно, всё-таки ознакомлен.       Карие глаза неосознанно прошлись по всем дарам Матушки Природы, распростёртым перед его скромным вниманием. Конечно, по правилам этикета следует смотреть своему собеседнику в глаза, но Эндрю всё равно мельком пробежался по ярковыраженным кубикам пресса и плавному изгибу талии, отметил многочисленные шрамы разной степени старости и глубины, а затем остановился на чернильных разводах, украшающих чужое плечо. Кожа под зажившей татуировкой была исполосована, а на каком-то открытом участке шла непонятными буграми, но, если быть ну очень откровенным, татуировка очень шла Натаниэлю и выглядела, ладно, он будет честен хотя бы перед самим собой, горячо. — Пялишься, — лениво поддразнил Натаниэль, хотя благородно позволил голкиперу вдоволь насладиться видом, — смотри, чтобы глаза не выпали.       Блять. Эндрю моментально узнал собственную фразу и сделал из сего вытекающие выводы о том, что уже устраивал перед Веснински незапланированную обнажёнку, списывая мимолётную неловкость на шальные заскоки собственного воображения. Вот и не верь после этого в заветы гадалок про достоверность подсказок шестого чувства.       Не желая ощущать себя извращенцем, Эндрю зарылся в скудный арсенал дубового шкафа и вытащил оттуда комок спортивных штанов, которые незамедлительно полетели Веснински в лицо. — Эх, не любитель ты домашнего порно. — Нат быстро залез в штаны, прикрыв все нецензурные места, и только шипастый ошейник, словно с издёвкой, поблёскивал на его тонкой шее.       Теперь, когда никакие смущающие обстоятельства не притупляли нужного настроя, Эндрю крепко сжал руки в кулаки и произнёс суровую, острую, как нож, истину: — Ты лгал и притворялся всё это время.       На секунду лицо Натаниэля болезненно скривилось, демонстрируя, что он и сам вполне ясно осознавал неправильность собственного поступка, но вскоре превратилось в непроницаемую апатичную маску, которую тот нацеплял каждый раз, когда вёл задушевные беседы с тренером Тетсуи. — Ты сам подобрал лжеца. Лис под кустом тебя об этом не просил. К тому же, — парень широкими шагами принялся мерить комнату, словно это ускоряло работу его мыслительного процесса, — неужели некоторые несостыковки в поведении твоего, кхм, питомца нисколько тебя не беспокоили? Даже банальные внешние особенности: цвет глаз, да и шерсть у меня мягче, чем у обычных животных, что, думаешь, я пользовался кондиционером?       Эндрю бесстрастно слушал чужой монолог, хмуро скрестив руки на груди. Разумеется, когда его подводили в плотную к очевидному дерьму, сама мысль о том, что он был искренне уверен в звериной сущности Дьявола казалась просто смехотворной. — Как тебя вообще занесло в Пальметто? — Выловил он следующий резонный вопрос из своего внушительного списка.       Натаниэль резко прекратил раздражающее мельтешение, сделав техническую остановку на самой скрипучей половице, чтобы спустя мгновение продолжить своё гордое шествие одного бойца по новому кругу. — Братец постарался. — Выдал он спустя некоторое время. — Видимо, прослышал, что один голкипер берёт под свою опеку всех поёбанных жизнью бомжей и, как оказалось, слухи не врали.       Из всего ряда татуированных идиотов, которых Веснински, в теории, мог называть своими братьями, Эндрю остановил свой выбор на Моро. Уж слишком очевидно эти две пташки жались друг к другу во время старых матчей на скамейке запасных.       Последний вопрос юлой крутился на его языке, но по каким-то неведомым причинам никак не желал выскакивать на поверхность. Сглотнув вязкую слюну, блондин отогнал от себя все неуместные предположения по поводу последующего ответа Натаниэля и наконец изрёк: — Почему не ушёл, как только зализал раны?       На этот раз Натаниэль остановился уже окончательно. Со стороны Миньярду казалось, что в чужой голове происходят сложные математические вычисления, касаемые его дальнейшей реплики. Ну, или он был просто тупой, если не мог с должной скоростью родить связный ответ. Бред. Натаниэля можно было наградить абсолютно любым эпитетом, но уж точно не слабоумным.       Перед туманным мысленным взором Миньярда всплыл красочный флэшбек их единственной встречи вне экси корта. Рико вёл себя, как вызывающий мудак, которым он, к слову, и являлся, а Эндрю решил просто невинно указать недалёкому на его законное место в ближайшей сточной канаве, путём милой угрозы в лице острого ножа у бледного горла. Короткая медная вспышка и вот уже к шее самого голкипера любезно прижимают тонкое лезвие.       «Нам обоим не нужны проблемы. Ты не трогаешь повесу, которую я вынужден защищать, я делаю всё возможное, чтобы Каркуша даже не смотрела в сторону Кевина. Как тебе такая сделка?» — Прошептал тогда Веснински в жалкие несколько сантиметров между их лицами.       Тогда это показалось Эндрю очень разумным, вот и сейчас он отказывался принижать чужие умственные способности. К тому же Натаниэль больше не изучал безумно интересную половицу под своими босыми ногами, а со всей ясностью и трезвостью смотрел блондину прямо в глаза. Тихое признание скатилось с его языка и растворилось в окружающей их ночной гармонии. — Не захотел. — Но не позволив им обоим почувствовать настоящую тяжесть этих неловко брошенных слов, защитник продолжил. — Я не уверен, что будет рационально срываться куда-то ночью, так что позволь мне поспать на диване, а утром, если скажешь, то я уйду. Объяснишь братьям и Кеву, что Дьявол запоздало проникся к дикой природе.       Вероятно, Веснински ожидал от Эндрю какого-нибудь словесного подтверждения его озвученного плана действий, но Миньярд как всегда проиграл холодную войну с собственным языком и просто заторможено кивнул. А что тут вообще можно было ответить? «Нет, вали на улицу в одних спортивных штанах, лови попутку и направляйся к своей любимой команде в родимое Гнездо?» «Если скажешь, то я уйду».       Эндрю легко заметил право выбора, предоставленное ему рыжим бесом. Словно тот и сам не желал бросать свою нынешнюю жизнь, если его об этом не попросят. Словно тоже привязался к Эндрю, как бы сильно это ни прозвучало, в ответ. Этого было слишком много для осмысления в такие сжатые сроки. Вот Миньярд и молчал.       Не дождавшись от Эндрю ярых проявлений активности, Натаниэль тряхнул головой, и вот уже пушистый лис сидит в объятиях хлопковых спортивных штанов. Ловко обогнув замершего голкипера, рыжий привстал на задние лапы, надавил на дверную ручку и, завоевав себе право на выход, тенью покинул комнату, даже не оглянувшись напоследок.       Это может показаться жалким и надуманным, но кровать без лиса под боком казалась ему холодной и небезопасной. Неужели он так размяк менее, чем за полгода? В какой момент времени всё покатилось в настолько непроглядные ебеня, что теперь Эндрю не может представить завтрашний день без пронырливого рыжего комка, путающегося у него под ногами? Хотя нет, конкретно завтрашний день он представить как раз-таки мог, смоделировать в тончайших деталях.       Миньярд найдёт своего… просто лиса на гостиничном диване, правдоподобно сделает вид, что не заметил, как тот тенью скрылся в комнате, а затем пропал во время завтрака при загадочных обстоятельствах. Отличный сценарий, не правда ли? Не правда. Эндрю хотя и неосознанно, но уже успел намертво привязаться к Дьяволу, он, чёрт возьми, начал нуждаться в нём, как в кислороде. Немая поддержка, исходившая от своенравного комка меха, стала для него чем-то привычным, правильным, хорошим. А к хорошему всегда быстро привыкаешь.       Но, если отбросить всё сентиментальное дерьмо, и посмотреть на вещи немного более здраво. Он нуждался в Дьяволе, а не в Натаниэле. Веснински может идти на все четыре стороны, буквально куда ветер подует. Вот только… Натаниэль и был Дьяволом, а Дьявол был Натаниэлем. Это бесспорно казалось каким-то безумием, но из всего вышесказанного вытекало, что Эндрю нуждался в Натаниэле. Да, он думал, что пал уже просто на самое дно, но снизу постучали.       Эйдетическая память как обычно только вставляла палки в колёса, демонстрируя его внутреннему взору всё новые и новые сцены, пережитые вместе с этим своенравным животным. Вот Дьявол ластится к нему после тяжёлой тренировки, показывая свою искреннюю, не наигранную привязанность. И в тот момент это был Натаниэль. Вот Эндрю не справился со своими внутренними демонами и вечными упрёками Кевина, позволив себе минутную слабость, зарывшись лицом в густой пушистый мех. И тогда его поддерживал и помогал удержаться на шатком плаву Натаниэль. Вот он спит в обнимку с грёбанным лисом. С Натаниэлем. Вот прячет тень мимолётной улыбки, когда Дьявол не позволяет его близнецу ворваться в комнату, с довольным фырчанием обтирая чужие новые джинсы со всех сторон. Не позволяет Натаниэль. Натаниэль, блять, это всё время был именно он!       Эндрю не мог понять даже при более простых обстоятельствах, как, по сути, неразумное, но всё-таки живое существо смогло принять его целиком и полностью, не испугавшись и не убежав, когда ему показали, что на самом деле скрывается под идеально вылизанной апатичной маской. А тут привет, не ждали? Это оказалось нифига не неразумное существо, а полноценная, здравая личность. И Веснински, кристально-чисто осознавая, что видит далеко не самые привлекательные стороны ранее незнакомого для себя человека, не укатил в своё чёртово Гнездо на первом же убере, а, напротив, всеми силами пытался оставаться как можно ближе, даже при том, что их установившаяся гармония держалась на охуенно тонких ниточках?       Этого всего было намного больше, чем могло уместиться в обычном человеческом мозге. Эндрю болезненно застонал в подушку. Никогда ещё Проведение не подкидывало ему настолько запутанных головоломок.       «Я тебя не брошу…» — ещё совсем недавно пробормотал Миньярд, ласково очерчивая пальцами каждый позвонок на спине тогда ещё своего лиса.       Так, значит, его хвалёные обещания теперь можно было разве что продавать на базаре за бесценок? Не Эндрю выбрал Натаниэля, рыжая катастрофа сама выбрала его и упорно доказывала снова и снова, что будет отдавать предпочтение благополучию голкипера каждый раз при абсолютно любых обстоятельствах.       Его природная смекалка пока ещё не ударилась в разврат и вольный бег по ментальным полям окончательно, поэтому Миньярд всё-таки умудрился осознать: Дьявол, Натаниэль, ай, всё ещё сложно было привыкнуть к тому, что эти два совершенно разные по происхождению организма являются единым целым, действительно не хочет уходить, но готов сорваться с места и раствориться в кострище заката по первому же приказу блондина. Грёбаный мученик! Эндрю просто не заслуживал такого уровня преданности, который так легко преподносил ему Веснински на тарелке с золотой каёмочкой. Хорошие вещи никогда не случаются с такими людьми, как Миньярд, это пугающе неестественно и противоречит всем канонам его предшествующего появлению Дьявола существования.       Рассветные лучи уже просачивались в широкое окно, переливаясь затейливыми бликами на осунувшемся лице голкипера. За всю эту ночь он ни разу не сомкнул глаз, но зато принял твёрдое решение.       Запах чего-то сгоревшего, вперемешку с парами жареного бекона ударил ему в нос прямо с порога. Видимо, в битве Николаса Хэммика против готовки вторая выигрывала в сухую. При небрежном осмотре гостиной с открытым выходом на журчащую кухню Эндрю не заметил то единственное существо, местонахождение которого так волновало его в данный момент. Сбежал, даже не дождавшись утра? Сердцебиение сразу же участилось, гулко отдаваясь в ушах. — Хей, ранние обитатели гостиной, завтрак! — Пронзительно выкрикнул Ники из кухни, но Эндрю как будто бы его не слышал.       Все спутанные из-за тотального недосыпа мысли занимал только один вопрос: как далеко уже успел убежать, да, чёрт возьми, его лис?       Тихий шорох разнёсся по комнате со стороны оранжевого дивана. Эндрю рывком обернулся на звук и, что ж, он не заметил рыжее на рыжем, не стоит его винить. Дьявол буквально вжимался в мягкую спинку, визуально становясь ещё меньше, чем обычно, хотя размерами он явно уступал даже среднестатистической лисе.       Зверь смиренно лежал мордочкой на поджатых лапах, и неискушённому случайному зрителю сперва могло показаться, что животное просто чутко дремлет, но маленькая щелочка, из которой едва ли можно было разглядеть бездонную пронзительную синеву, выдавала, что Дьявол уже давно пробудился, если конечно спал вообще.       Эндрю приземистыми шагами подошёл к логову Натаниэля и присел перед ним на корточки, чтобы их глаза чётко располагались на одном уровне. Лис заметил чужое присутствие, сморгнул прозрачную дымку с голубой радужки и слегка приподнялся, изучая голкипера без какого-либо ярого интереса. — Ты не спал, — хмуро констатировал Миньярд очевидный даже для ущербного факт.       Дьявол одарил его взглядом, а-ля «браво, Шерлок», и, надсадно зевнув, снова уронил голову на прежнее место, прикрывая потухшие глаза. Эндрю ощутил непонятную пустоту в груди из-за этого печального зрелища. Словно какой-то безумный часовщик перетащил золотую стрелку мирского времени на несколько кругов назад, возвращая их в ту дождливую ночь в объятия кустов кизильника.       Тогда ему хватило всего одного взгляда на этот искалеченный комок, ошибочно принятый за чьё-то выброшенное тряпьё, чтобы понять — он окончательно и бесповоротно пропал. Поверженный, но не сломленный. Достаточно легко догадаться отражение кого Эндрю увидел в этом грязном пушистом придурке. Верно, себя. И сейчас, стоя практически на коленях перед самим, блять, Натаниэлем Веснински, он со всей трезвостью ума осознавал, что уже никуда просто так его не отпустит.       Словно в замедленной съёмке голкипер протянул к Дьяволу ладонь и, не заметив явных признаков сопротивления, уложил её на мохнатую макушку, зарываясь в шелковистую шерсть и проводя дорожку от затылка к правому уху. Лис испуганно встрепенулся, но, видимо, прочитав непривычную для обычных дней мягкость в чужом взгляде, подался навстречу прикосновению с утробным фырчанием. — Хватит дуться, королева драмы. — Эндрю подхватил оборотня под лапы и нисколько не удивился, когда тот по своему старому маршруту перескочил на его плечи. — Пошли завтракать.       Дьявол признательно ткнулся носом ему в щёку и обернулся вокруг крепкой шеи своего рода шарфиком. Эндрю записал в свой мысленный календарик обсудить с Веснински их дальнейшие планы действий, но позже, как-нибудь на досуге. А сейчас завтрак — главный приём пищи после обеда и ужина.