***
Как и любой плохо спланированный пиздец, в канонах максимально заезженных фильмов-катастроф про гибель всея мироздания их нынешнее плачевное положение стало настолько паршивым не прямо с порога, а началось с чего-то рутинного, привычного и приятного. Лисы с потом и кровью отпахали весь августовский хвост летнего сбора и теперь смиренно дожидались отмеченной в календарике Дэя красным маркером даты первого приветственного матча в сезоне. Натаниэль успел позабыть, но также довольно быстро умудрился вспомнить, как ощущалась натянутая струна на месте многострадальных мышц после потрясающих четырёхчасовых тренировок. Это заброшенное чувство сейчас доставляло ему просто неимоверное удовольствие и даже не лисий, а воистину щенячий восторг, что не раз, фыркая, подтверждал Миньярд в своей привычной колкой манере. С момента его проёба, кхм, проявления неосмотрительности в вопросе секрета сущности прошло чуть меньше недели, и максимальное неудобство, с которым столкнулся нападающий, заключалось в кисловатых насмешках Аарона за завтраком, мол, слушай, а может, всё-таки на полу, я куплю тебе миску. Но с этим парень мог худо-бедно мириться, особенно учитывая тот факт, что на каждое подобное заявление ему наконец-то дозволено было отвечать: слушай, а может всё-таки поешь за дверью, а то тут вроде как адекватные люди завтракают. А так даже кличка «Мерида», щедро подаренная ему дохуя оригинальным Ники, вызывала у бывшего Ворона не более, чем хмурую насмешку. Блять, ну какая Мерида? Пускай он рыжий и кудрявый, но отговорки про то, что в мультике также было превращение в животных, и девушка в концовке тоже осталась одинока, как и сейчас бедный, несчастный Натаниэль, не казались Веснински достаточным оправданием для использования нового прозвища. Жаль, что на его мнение в данном вопросе Хэммику было насрать с высокой колокольни. Даже все импровизированные клички, которыми его награждал Эндрю, больше не казались такими паршивыми, как прозвище диснеевской принцессы. В жизни Веснински наконец-то появилось что-то размеренное и постоянное. Завтрак в компании Монстров, а лучше - только Эндрю, тренировка, пары, перерывы с сигаретой и с нередко безмолвным блондином, тренировка, посиделки с Кевином, иногда Ники, который с щенячьими глазами умолял перекинуться и дать разрешение потискать, на что каждый раз был невинно послан нахуй, домашка, ночная тренировка, сон. Да только вот очень зря он раньше времени расслабился, солдатам «вольно» пока не давали. Вороны, одержавшие неоспоримую победу, не без стараний Натаниэля, в прошлом сезоне, теперь удостоились чести открывать новый этап соревнований, выступая нынешним вечером против команды Черепах. У Эндрю в этот временной промежуток проходила сессия с мозгоправом, как там её? Би? Ну вот не нравилась Веснински эта… Пчёлка? Не нравилась, хоть кол на голове теши. А «нормальный» близнец ушёл дрочить на книжки и конспекты в библиотеку, уже успевший залезть в пучину долгов в самом начале учебного года. Кевин и Нат неотложными делами на данном этапе эволюции не обзавелись, поэтому идея залечь на кровать в комнате Дэя в обнимку с ноутбуком и чистыми блокнотами показалось парням максимально продуктивным досугом. А в том случае, если бы дела всё-таки появились — сначала экси, потом уже проблемы глобального потепления и перенаселения. «Нужно сделать пометки и посмотреть изменения в тактике Воронов» — сказал Кевин. «Мы обязаны увидеть, как перекосится рожа Каркуши, когда его троглодиты проебут всё, что только можно и что нельзя» — заявил Натаниэль. «Я хочу посмотреть на состояние брата» — признался каждый из них про себя. Они обсуждали сухие факты нынешней статистики обеих команд, когда арбитр торжественно объявил стартовые составы, и Вороны монохромной колеёй выстроились на середине площадки. Две пары глаз одновременно уставились на экран, и если Нат стойко проглотил тихий сдавленный вскрик, то Кевин издал несдержанный горестный возглас и беспомощно коснулся кончиками пальцев приближенного силуэта Жана по ту сторону трансляции. Сказать, что Моро выглядел плохо — это как сообщить ребёнку, что его мать не размазал по тротуару КАМАЗ, а просто в магазине оказалась длинная очередь, и она уже скоро вернётся домой. Не будем преуменьшать ситуацию. На лице четвёртого номера, как бы это странно ни прозвучало, не было лица. Его исхудавшие плечи сгорбились, словно он хотел казаться визуально меньше и незаметнее. Глаза больше не горели надеждой и верой в лучший исход. Они были холодными и потухшими, зрачок заполнил всю светлую серую радужку, делая взгляд защитника отстранённым, отчаявшимся, схожим с битым стеклом. Жан думал, что потерял всё, потому что ему не хватило сил сначала защитить одного брата, а затем не позволить обидчикам изувечить второго, ну а Нат, долбоёба кусок, даже не удосужился послать ему весточку через голубиную почту, докладывающую о его невероятном выживании. Жан остался совсем один в том аду. Если раньше его поддерживал и защищал рыжий безумный балбес, подбадривал, когда у самого были сломаны ребра… Теперь француз был совсем один. Брошенный и ненужный. Под непосильным гнётом Гнезда от него осталась одна лишь оболочка. Изначально два брата решили, что это было самое дно, но снизу постучали. Матч начался одновременно с криками обезумевших болельщиков. И вот она, первая же попытка наступления в сторону ворот Воронов, производимая игроком, которого опекал Жан. Неумелый финт, дорожка шагов, Моро мог бы пресечь эти танцы инвалида даже с закрытыми глазами, но… защитник просто сделал шаг в сторону с посылом: «проходи, дорогой, мне глубоко насрать», и мяч с пронзительным свистом, минуя голкипера, прилетел в хозяйские ворота. А Жан даже не шелохнулся. Он всё еще стоял на своем месте, глядя куда-то в пустоту. Не обращая внимания ни на что, будто бы находился в вакууме. Мгновение, и Рико уже оказался в пространстве члена своей свиты, замахиваясь клюшкой для прицельного удара по чужим рёбрам, но абсолютно каждый участок площадки охватывали ка-ме-ры, не позволяя первому номеру портить товарный вид непутёвого игрока. Морияма сокрушённо вздохнул, опустил орудие пыток и яростно схватил Моро за плечо, нашёптывая тому на ухо что-то явно не шибко приятное. Он на серьёзных щах наивно предполагал, что это возымеет нужный эффект? Ну, любишь предполагать, люби и на хуй ходить. Нападающий Жана забил ещё один беспрепятственный гол, прежде чем Тетсуи, полыхая от всепоглощающего гнева, посадил защитника на скамейку запасных, не забыв зашипеть на парня, который даже и глазом не моргнул. Это конец — с болезненной ясностью понимали оба нападающих, пока с ужасом пялились друг на друга. А потом Нат произнёс ту самую роковую фразу: «они убьют нашего брата» — и вдруг неожиданно прозрел. Он самолично оставил своего брата одного! Он, заботясь исключительно о собственном комфорте, не подкинул для Жана даже маленькой подсказки. Он проебался, окончательно и бесповоротно! Смерть одного из самых дорогих для него людей будет висеть только на его совести… Нет! Ни за что! Не в его смену! Рыжий рывком подорвался на ноги, параллельно проводя в своих мыслях судорожный расчёт: это прямой эфир, и матч будет продолжаться ещё в районе двух часов; ещё час уйдёт на пиздюли от Тетсуи; не забываем про переодеться и смыть послеигровой пот; и только потом Рико сможет зажать Жана в каком-нибудь тёмном углу и… Нет! Не будет этого «потом»! Натаниэль успеет! Хотя бы в этот раз, он не подведёт брата ещё сильнее, чем уже умудрился подвести! — Нат… — голос Кевина дрогнул и сломался. — Ты не успеешь. — Да ты что! — Веснински уже пробежался до ветровки Дэя, выловил оттуда чужой бумажник и телефон и теперь смотрел на нападающего с плохо скрываемым отвращением. До своей комнаты бегать времени не было, как и искать нужные вещи по столу и сумке. — А у тебя типа есть другие варианты? Давно не был на похоронах? Не хочешь даже попытаться? — Это бесполезно, — прошелестел брюнет, пристыженно отводя глаза. — Ныть — вот, что бесполезно. Какой пароль? — Нат помахал телефоном в ожидании необходимой комбинации цифр. — Ноль, четыре, одиннадцать, — тихо пробормотал Дэй и почему-то смутился. Натаниэль лихорадочно ввёл цифры в прозрачную строку ввода, и только потом с запозданием допёр до причины чужой неловкости и невольно хмыкнул. — Похвально, что ты помнишь дату дня рождения Эндрю. Совет вам, да любовь. Нет, ну а что? Стебать людей — это тонкое искусство, которым могут овладеть считанные единицы. Нат числился в этом скудном списке, но совершенно этим не гордился. Пускай сейчас недовольные его искромётным юмором пытаются преследовать парня, а он оказывается быстрее, вечно это продолжаться не будет. В Гнезде он огребал за это бесчисленное количество раз. А в Пальметто просто пока ещё никто не обзавёлся тростью с металлическим наконечником, которая хоть немного могла присмирить неугомонного придурка с языком без костей. Их потеря, его находка. — Ладно, — Кевин отложил ноутбук в сторону, поднимаясь с нагретого места. — Я еду с тобой. — Нет, не катит, — Нат уже вызвал себе Убер и теперь нервно теребил шнурок на своей толстовке, ожидая прибытия транспорта. — Ты умеешь превращаться в лиса, чтобы иметь элемент неожиданности? — ответа на риторический вопрос так и не последовало. — Нет? Вот и заткнись. Натаниэль мог сколько угодно упрекать Кевина за постыдную трусость, но он скорее сдерёт с себя кожу, чем подвергнет брата опасности. Ещё одного брата. Опять. За ним уже и так слишком много косяков, чтобы неосмотрительно продолжать их допускать. Веснински справится и сам, всегда справлялся, а второй номер может держать за него кулачки, но с безопасного расстояния, где ни одна сука больше не посмеет к нему прикоснуться. Телефон звонко пиликнул, оповещая, что водитель подъехал и ожидает своего блудного клиента, но именно в тот момент, когда рыжий бес рванул в сторону выхода, дверь тихонько распахнулась. Веснински оказался буквально нос к носу с неожиданным посетителем, но быстро догадался, что посетитель был ни хуя не неожиданным. Аарон просто вернулся в свою комнату, и не его проблема, что один законченный кретин не умеет вовремя тормозить. — Что ты тут забыл? — презрительно фыркнул «нормальный» близнец. — С дороги, — буквально прошипел бывший Ворон, но Аарон, по-видимому, возомнил себя котом с парой-тройкой непотраченных жизней, ибо продолжал стоять на месте, загораживая собой проход. Ла-а-адно. Дыши, Нат. Раз уж ты в монастыре долбоёбов, то должен молиться Богу-Гандону на чистом долбоёбском. Перевоспитанием займешься, когда будет свободное время, а жизнь брата не повиснет на волоске. — Вопрос навскидку. Если бы ты узнал, что Эндрю угрожает смертельная опасность, что бы ты сделал? Лицо Миньярда едва заметно побледнело, а губы сжались в тонкую линию. — Что с моим братом? — В теории, олух. — Нат с каждой секундой терял остатки своего и без того шаткого терпения. Возможно, что-то острое и ледяное в тоне бывшего защитника наконец пробудило в Аароне потаённую рациональность, ну, или ему просто захотелось разобраться с этим побыстрее. — Предотвратил бы это любой ценой. — Вот и умничка. — Веснински грубо схватился за ворот чужого бомбера и рванул Миньярда на себя, освобождая путь к побегу, от которого реально зависела жизнь. Да только вот не его. — Возьми с полки пирожок за братскую любовь. — крикнул он и с этими словами выскочил из комнаты. Через несколько мгновений оставшиеся зрители уже слышали только топот шагов по коридорной лестнице. Аарон в растерянности встретился взглядом с нападающим, на что Кевин сокрушённо покачал головой. — Он вернётся, — а затем неуверенно добавил, — наверное… *** Натаниэль влетел в чёрное авто вместе с потоком прохладного сентябрьского ветра. Молодой водитель взглянул на растрёпанного парня в гигантской по сравнению с его телосложением толстовке с ленивым интересом, но ничего не сказал и осторожно вырулил на трассу. Осторожно… Нет, они не доберутся до места назначения вовремя, если будут ползти, как садовые улитки. — Сколько времени займёт дорога? — сразу с порога спросил Веснински, внутренне молясь, что услышит минимальную цифру. — Ну… — мужчина ненадолго замялся, прикидывая. — Часа четыре. Нат активно помотал головой. Всё хуйня, так дело не пойдёт. — Нет, давай за три. Шофёр нахмурился, почёсывая переносицу. Грёбаное правило — клиент всегда прав — давило на него железобетонным блоком, но учитывая количество придурков, которых водитель уже успел развести по пунктам за сегодняшний день, он может позволить себе один саркастичный комментарий. — Мне к машине крылья приделать? Если буду превышать скорость, то лишусь водительских прав. — А, хуйня вопрос, — Веснински звонко щёлкнул пальцами, поймав луч озарения. — Останови авто. — И не дожидаясь, пока машина затормозит полностью, выскочил на пустынную трассу, чуть не сломав свои несчастные ноги. Сейчас собственное самочувствие и здоровье — последнее, о чём он думал. Парень в темпе вальса оббежал Убер и со всей нежностью и любовью распахнул водительскую дверь, послав охуевшему шофёру невинно-ангельскую улыбку. — Двигайся. Мужчина понял, что к психам нужно относиться со снисходительным пониманием и перебрался на пассажирское прямо через коробку передач, позволяя рыжему бесу уместиться за рулём. — Не переживай, — обнадёживающе протянул нападающий, поднимая и придвигая кресло, чтобы дотянуться до педалей и руля. — Мои права уж точно никто не заберёт. У меня их нет и никогда не было. — Что?! Нат проигнорировал признаки надвигающейся истерики шофёра, беззаботно выключил поворотник, возвращаясь с обочины на дорогу, и вдавил педаль газа настолько сильно, что чуть не пробил дно салона. С этого момента игра приняла большие обороты. Рыжий подрезал другие тихоходные машины, проскакивал на красный и периодически выруливал на встречку. У него была всего одна эгоистичная цель — успеть, а цель всегда оправдывает средства. Даже если и нет… Жизнь Жана не имела цены. Натаниэлю было глубоко насрать, что будет с окружающими. В его мыслях пульсировал образ разбитого, уничтоженного брата, за спиной которого уже маячили образы Мориям. Если изначально лишённый своего гордого звания водителя мужчина покрывал лихача всеми известными ему матами, то к концу их невероятной поездки просто прикрыл глаза и одними губами шептал захудалую молитву, нередко сбиваясь с ритма из-за сигналивших машин. Наконец шины шумно заскрипели по асфальту, тормоза, оскорбленные таким отношением, засвистели, автомобиль дёрнулся, как эпилепсик в припадке, и остановился. — Жди здесь. — Натаниэль дружеским жестом хлопнул мужчину в полуобморочном состоянии по плечу, привлекая внимание к своей скромной персоне, и, уже выскакивая на площадку перед опустевшем стадионом, добавил, — сейчас ещё обратно поедем. К своему счастью, он не услышал, каким незавидным словом помянул его водитель из-за полного погружения в пучину своих спонтанных и спутанных мыслей. Если он успеет, то просто заберёт Жана прямо как есть, без вещей и снаряжения, они сядут в авто к его новому другу и укатят в закат, а с последствиями Нат разберётся позже, ему не впервой. А вот если он не успеет… Такой вариант Веснински даже не рассматривал. Он точно успеет. Другого развития событий просто нет и быть не может. Он не успел… Натаниэль бежал настолько быстро, что даже не заметил, как преодолел ещё хранящий тепло огромной толпы стадион, ввёл комбинацию цифр на кодовом замке, который не менялся уже пару сотен лет и, чуть не навернувшись на крутых бетонных ступеньках, ввалился в подземные владения общежития. Затормозил он только у нужной комнаты. На минуточку, его комнаты. Его и Жана. Но стоило парню толкнуть дверь, на которой отродясь не было замка, как его сердце сделало грандиозный кульбит и остановилось. Он опоздал. Прямо с порога Веснински стал роковым свидетелем самой страшной для себя картины, которая никогда бы не произошла, если бы он не сбежал. Жан бескостной куклой привалился к стене, и только она и сила божья позволяли защитнику сохранять вертикальное положение. Струйки свежей рубиновой крови, которая казалась еще ярче на бледной, голубоватой от усталости коже, скатывались из рассечённого лба, раненого носа, глубокого ножевого пореза на скуле, чуть ниже злосчастной татуировки, и собирались в единую вязкую кашу на подбородке. Его руки с обеих сторон крепко сжимали два новичка, те самые олухи, которые возомнили Рико своим абсолютным владыкой и уже фантазировали, как в скором времени станут членами идеального двора. Сам же «король», так удачно повёрнутый к Нату спиной, хорошенько замахнулся и отвесил Моро смачную пощёчину, не боясь запачкать руки в крови. Кудрявая голова отклонилась в сторону по инерции, чтобы спустя мгновение вновь обессиленно упасть на грудь. — Я сказал смотреть на меня, ничтожество! — Морияма схватил несчастного за отросшую чёлку и жестко рванул наверх, вырывая спутанные пряди с корнем. — Не понял с первого раза? Жан сморгнул прозрачную пелену с застекленевших серых глаз, и вдруг, неожиданно для всех, включая Натаниэля, глухо хмыкнул и рассмеялся. Скованно, нездорово, как смеётся атеист, глядя в лицо Сатане на страшном суде. От этого смеха даже по спине рыжего побежали мурашки ужаса. Ни одна камера, ни один экран не могли в полной мере передать то, в каком ужасном состоянии пребывал его брат. И всё из-за него. Это Нат виноват. Он и только он. — Было бы в тебе ещё, на что смотреть… — его голос был хриплым и шершавым, словно наждачка, но Нат, против всех законов логики, испытал неописуемую гордость. Его брат был самым сильным и храбрым, раз даже в такой незавидной ситуации мог говорить такое своей смерти прямо в лицо. А может, ему просто было нечего терять?.. Рико побагровел от поджаривающей кишки ярости и уже замахнулся для нового удара, которому в любом случае не суждено было произойти, ибо Нат, всё ещё не издавший ни единого звука, уже размял кулаки, планируя засунуть голову ублюдка в какое-нибудь живописное место, например, в задницу. Но с тем же успехом, как и замахнулся, Морияма опустил свою тяжёлую руку, криво ухмыльнувшись своим приспешникам. — Не хотите повеселиться с ним, как в прошлый раз? Нашему малышу Жану о-о-очень понравилось, не так ли? — мудак, вновь вернув ладонь в гнездо чёрных волос француза, наглядно покивал чужой безвольной сейчас головой. Два амбала садистки захихикали, а крайний из них, тот, который был покрупнее, одарил Жана голодным плотоядным взглядом и… потянулся к пряжке ремня. Именно в тот момент на Ната, как гром среди ясного неба, снизошло ледяное понимание: он убьёт их всех и сделает это не коротким мазком ножа по сонной артерии, а затянет процесс на долгие-долгие часы, большую часть из которых троица проведёт без яиц. — Повеселиться? — невинно уточнил нападающий. Все в комнате замерли, словно услышали голос призрака, что было по сути не так уж и далеко от правды. Сполна насладившись чужими вытянувшимися ебальниками, он сделал первый шаг в комнату, позволяя пугающей улыбке растянуться на собственных губах. — А в чём, осмелюсь поинтересоваться, заключается суть веселья? Рико смотрел на Веснински круглыми — а он, на секундочку, японец — большими глазами, так и замерев с приоткрытым ртом. Ох, если бы Нат не горел сейчас желанием свернуть его шею, то уж точно как минимум сделал бы фотографию, а потом повесил в рамке в красном углу, чтобы молиться на эту красоту по праздникам. — Т-ты мёртв… — испуганно пискнул Морияма, инстинктивно пятясь назад ровно до тех пор, пока его спина не упёрлась в стену. — Ради такого и воскреснуть не грех. — Нат в один миг преодолел жалкие несколько метров, отделявшие его от объектов этой занимательной постановки, и с наслаждением зарядил самому ближнему промеж ног. Парень громко взвизгнул и сложился пополам, благодаря чему Веснински смог ухватить его за загривок и впечатать лицом в своё колено. Влажный хруст ломающегося носа стал для рыжего беса просто литанией музыки. Взглянув на пострадавшего, как на поломанную, временно не пригодную для дальнейших махинаций игрушку, Нат с разворота пнул второго обывателя в живот, буквально вышибая дух. Этого было чертовски мало, но бывшему Ворону уже не терпелось закончить с закуской и перейти к долгожданному десерту. Рико оставалось жить десять… чего десять?.. девять… — Только тронь меня и… — чем грозило Натаниэлю пренебрежение его старым долгом — заступаться за Морияму по поводу и без, теперь останется вечной загадкой, так как напряжённая челюсть ублюдка с характерным треском встретилась с чужими костяшками пальцев. — Смотри-ка, тронул. И в соляной столб не превратился. Не прёт тебе сегодня. В общем-то, как и всегда, если подумать, — не заботясь о последствиях, Нат впечатал кулак в чужой подбородок. — Это тебе за то, что убил меня! — зеркаля действие Рико в сторону Жана, он схватил капитана за волосы и впечатал затылком в высокую стену, наслаждаясь скулящим звуком, вырванным из чужих легких. О, он никогда не забудет ту боль, что испытывал на полу этой комнаты, давясь собственной блевотиной и кровью в тот день. — Это тебе за Кевина! — кулак впечатался в щеку, выбивая пару лишних зубов и обеспечивая приличный заработок для стоматолога. — Это за Жана! — острый локоть угодил чуть выше печени, вырывая острый крик. Ох, неужели он перестарался и порвал что-то внутри этого мешка с дерьмом? — А это!.. — Нат, пожалуйста, хватит… — прошелестел сорванный голос из глубины помещения, и кровавая пелена в глазах бывшего Ворона дрогнула, а потом исчезла. Жан. Как он мог?!.. Парень развернулся в сторону сдавленного шёпота настолько резко, что буквально услышал, как хрустнули его шейные позвонки. Кровавая жажда мести слишком сильно овладела его разумом, лишив способности рационально мыслить. Всё докатилось до того, что нападающий умудрился позабыть, ради кого он сейчас в принципе стоит в разгромленной комнате, с содранными костяшками и с учащённым дыханием. Учитывая его скудный в мирные времена эмоциональный диапазон, подобный всплеск гнева мог повлечь за собой не самые лучшие последствия — спонтанное превращение в лиса, и это только в лучшем случае. Под загнанные всхлипы избитых ублюдков Натаниэль, как по щелчку, очутился в пространстве Моро, пытаясь хотя бы визуально оценить нанесённый ущерб. Насчёт лица, походящего на данный момент на кровавую кашу, можно было особо не беспокоиться. Его брат сильный. К тому же, мордашка самого Веснински в счастливом прошлом переживала и куда более жестокие извращения, чем это. Но вот тайничок с сюрпризами, скрытый под командным бомбером четвёртого номера, заставлял нервы рыжего беса конкретно так пошалить. Судя по тому, что Жан не мог без сторонней помощи поддерживать вертикальное положение, избивали его долго, беспощадно, с пристрастием, не жалея сил и собственных кулаков. Но самыми ледяными и угнетающими для Ната оставались последние слова Каркуши, ровно перед тем, как Веснински успел вмешаться: «не хотите повеселиться с ним, как в прошлый раз?» Рыжий был готов спуститься в ад и отдать себя на растерзание на долгую вечность уже за то, что легкомысленно обнимался с Эндрю и бесил Аарона, когда мог предотвратить этот самый прошлый раз. Подумать только, пока он лежал в мягкой и безопасной кровати, наслаждаясь нежными касаниями и крепкими руками на себе, его брат… Жан, словно вскрывший его черепную коробку и взглянувший в глаза самым страшным и кровожадным демонам, протянул свою дрожащую ладонь и ненавязчиво уцепился за кисть взбешённого брата, успокаивая. — Они того не стоят… — прохрипел Моро, взгляд которого всё еще был размытым и туманным, но всё же он смотрел прямо на Натаниэля. Он держал его за руку и заново учился дышать, кажется, не до конца веря, что брат и правда пришел. Его Дьявол-хранитель. Последняя семья. «Всё, что касается тебя, стоит целого мира. Не стою тебя здесь только я», — хотел бы ответить Веснински, но вовремя прикусил язык, заменяя розовые сопли на: — Я их не помиловал, просто отсрочил казнь, — и, используя руку защитника, как рычаг, приподнял Жана с окровавленного ковра, перенося чужой вес на себя. Невзирая на тяжёлые внешние повреждения, француз мог ходить, и этого в данном случае было достаточно. Нат понимал, что, возможно, прижимает брата к себе слишком крепко и ненароком приносит ему колющий дискомфорт, но ничего не мог с собой поделать, хватаясь так, словно вся его жизнь сводилась к дрожащему парню в его руках. Словно, если отпустит, то тот замерцает тысячей золотых огней и растворится в воздухе. Этого он допустить просто не мог. Теперь его брат будет в безопасности. Всегда. Ни одна тварь не посмеет на него даже косо посмотреть, не получив за это нож промеж рёбер. — И, кстати, — Нат со своей ценной ношей уже стоял на пороге, оглянувшись на кучку смертников через плечо. Его губы снова тронула та самая, присвоенная ему через генетический код, рабочая улыбка Мясника, от которой некоторым захотелось покинуть комнату, а конкретно Рико — мир живых. Ох, если бы не Жан, «король» бы уже варился в адовом котле. — Вы ничего не видели. — Последние слова Мориямы после якобы кончины бывшего Ворона отпечатались на его языке непонятной горечью. Они с Жаном двигались не настолько быстро, как этого бы хотелось Натаниэлю, но тот факт, что они в принципе перемещаются с нынешним состоянием Багета уже нехило так поражало воображение. В какой-то момент в гости к рыжему бесу заглянула идея проехаться до Пальметто на его собственной машине, по которой он безмерно скучал, не растрачивая впустую моральную энергию на постоянные пинки тихоходного водителя, но сейчас только богу известно, что успел сотворить мудак Морияма с его железным конём и не отдал ли он это невероятное чудо техники на металлолом после трагической «гибели» владельца. Где находились ключи, Нат даже боялся предположить. Он еще вернётся за тачкой, но в качестве бонуса, ведь настоящей целью его визита будет мило напомнить крысиному капитану, что в человеческом теле целых двести семь костей, и каждую из них при должной выдержке и упорстве вполне возможно сломать. О, и он сломает. Каждую, по очереди, как его учили. Будет давать время, чтобы Рико прочувствовал всю боль, а потом приступит к следующей. Начнёт, пожалуй, с мизинца на ведущей руке, а закончит… Черепом? Нет, слишком скучно. Лучше мизинцы на ногах. И он не даст ему умереть, пока не закончит. Убьет он его… Об этом определенно точно стоит хорошенько подумать. Обычный выстрел в висок или перерезанное горло слишком скучно и гуманно. Шофёр терпеливо дожидался возвращения своего блудного клиента, но, плюсик ему в статистику, не стал задавать лишних вопросов, когда Натаниэль воспользовался акцией «приведи с собой друга» и, дождавшись, пока братья заберутся на задний ряд плюшевых сидений, резко ударил по газам. Через запотевшее зеркало водитель встретился с горящими глазами Веснински, вздохнул и… так и не включил поворотник. Видимо, парень в крови является весьма неплохим мотиватором, чтобы прибавить скорости. Или всё дело было в том, что он не хотел, чтобы Нат снова оказался за рулем? Не столь важно, почему. Куда важнее результат. Они неслись прочь от Гнезда. К Нату домой. В Пальметто. Только оказавшись внутри душного салона, в призрачной пародии на безопасность, Натаниэль наконец решился посмотреть на Жана и с удивлением заметил, что тот уже порядочное количество времени пялился на него в ответ. — Ты и правда живой и… настоящий, — окровавленные губы француза растянулись в дрожащей, но искренней улыбке, а в серых глазах вспыхнули искорки надежды. — Живее некуда, — Веснински поудобнее расположил руку у защитника на плече, так несвойственно для себя желая иметь с братом близкий тактильный контакт, — я должен был забрать тебя раньше. — Я же знаю, что раз ты этого не сделал, значит, у тебя были весомые причины, — прохрипел брюнет, а затем прервал переглядки и, вжавшись в брата и зарывшись лицом в мягкую ткань толстовки, прикрыл серые глаза. — Это неважно. Главное, что ты всё-таки жив. Натаниэль так и не смог придумать, что на это ответить. Точнее, у него было множество вариантов, но настолько нецензурных, что появлялся паршивый сценарий, где шофёр, оглушённый чужими воплями, тормознёт на середине трассы и обречёт клиентов на живописное путешествие пешком. «Весомые причины?» Нат не сдержал нервного смешка. Да там даже хуй не валялся, и муха не ебалась рядом с этими «весомыми» причинами. Он просто думал… а что он думал? Думал, что раз Рико добился своего и лишился единственного члена свиты, чей язык не был засунут в задницу, и который любил высказывать честное непредвзятое мнение, то теперь направит свой природный антагонизм на непутёвых новичков? Думал, что без его комментариев Багет будет в безопасности? Думал, что старые угрозы Рико «повеселиться» — это пустой, необоснованный звук? При таком раскладе выходило, что думать ему противопоказано. — Прости меня… — прошептал Нат, уткнувшись носом в еще слегка влажные после душа волосы брата, вдыхая такой знакомый, уже совсем родной запах, который так давно не чувствовал, но ответа не дождался. Измождённый сеансом криков от Тетсуи и жестокими избиениями, Жан провалился в небытие, позволив себе обессиленно отрубиться, вероятно, в первый раз за неделю. Мелко кивнув самому себе, Нат медленно повернулся, устраивая буйную голову брата на своем плече, руками укрывая иссохшую спину. «Я позабочусь о тебе, Багет. Всё будет хорошо. Никто больше тебя не тронет…» — думал он, еле сдерживаясь от того, чтобы не начать шептать обещания в ухо спящего Жана. Спустя какое-то время, убедившись в том, что четвёртому номеру достаточно удобно, за неимением другого досуга, Натаниэль счёл своим святым долгом зорко следить за дорогой из отверстия между передними сидениями. Кто, если не он, сможет предотвратить съезд на неправильную трассу и пропуск нужного поворота! В конце концов, это хоть как-то помогало ему отвлечься от мыслей, разрывавших голову, от ужасных образов и теорий, что происходило всё это время с его братом. А он ничего не сделал. Даже пальцем не пошевелил. Жил себе под боком у Эндрю и наслаждался. Предатель. Он предатель. Он предал собственного брата. Он просто отмахнулся от прошлого и даже не подумал о последствиях, лишь изредка с тоской вспоминая своего Багета. Натаниэль зорко вглядывался в дорогу ровно до тех пор, пока локация перед глазами не начала подозрительно размываться. Как он, сука, будет следить за дорогой, если он её не видит?! Наверное, просто нервы дают о себе знать… Веснински попытался сморгнуть один раз, другой — водянистое помутнение никуда не исчезало. Страшная гипотеза закралась на задворки сознания. Не мог же он… Парень осторожно высвободил одну руку из-под плеча Моро и на пробу коснулся щеки, чтобы с ужасом почувствовать на кончиках пальцев что-то холодное и мокрое. Нет! Нельзя! Не сейчас! В данный момент и в следующие несколько часов Нат должен являться надёжной опорой, склеивающей битые края его брата, и не подавать виду, что эта самая «надёжная» опора держится на палочках из зубочисток. Он просто не имел права на подачу слабины. Веснински принялся растирать щёки, скулы, глаза тыльной стороной ладони, открывая засохшие корочки крови на костяшках и размазывая алые сгустки по влажным щекам. Какое-то время он даже не дышал, опасаясь постыдных реакций своего организма, к примеру, гулкого всхлипа или, не дай бог, чего-то похуже. К его счастью, водитель играл роль великого слепого, устало втыкая в приглушённые огни придорожных фонарей. И только по этой причине парень позволил себе снова зарыться лицом в чёрные кудри защитника, повторяя извинения на ломанном французском, словно мантру. Он правда не хотел этого для Жана. Он правда любил его. Он правда дорожил им. Он правда не хотел бросать. Он… виноват. Нат даже под дулом пистолета не смог бы назвать конкретного отрезка вечности, когда шины звонко заскрежетали по тротуару на парковке перед Лисьей Башней, и авто остановилось, но он готов поклясться своим пушистым хвостом, что к моменту пробуждения сонного брата тихим: «подъём, Багет, мы дома» его глаза были полностью сухими, а дыхание спокойным, как пульс покойника. — Тетсуи… — неожиданно припомнил Моро, пока Нат буквально тащил его бренное тело у себя на спине. — Может сходить на хуй, — торжественно завершил за него бывший Ворон, вбивая одним пальцем ключ от кодового замка. Только сейчас, когда волнение за брата перестало затмевать крики логики, в голову Веснински заползло нехорошее такое подозрение, что срываться с места, не предупредив практически никого, даже Эндрю — особенно Эндрю — было не самой лучшей его идеей. Но тут, как по канонам старшей школы, идеально подходило оправдание «по семейным обстоятельствам», поэтому сильно упрекать его, скорее всего, никто не станет. Ну, или рыжему просто хотелось в это верить. В конце концов, он ни секунды не сожалел и не раскаивался. Он сделал бы это снова, а ещё лучше, забрал бы брата раньше. К тому же, пускай только попытаются предъявить ему какие-либо претензии, и тогда Нат в деталях объяснит всем любопытствующим, что пытаться положено только в туалете. Он злился на весь мир из-за своего собственного проёба, но на самом деле, он злился только на самого себя. Виноват в этом только он. Виноват, что тогда не заметил подставы в коридоре. Что не справился с Воронами и дал себя избить до смерти. Что убежал и не вернулся. Что выбрал себя, а не брата.***
Эндрю был готов прирезать Дэя на этом самом грёбаном месте, и с каждой минутой отсутствия одного рыжего долбоёба это невинное желание накалялось, как спираль автомобильного прикуривателя. С простейшим заданием Кевина — проследить, чтобы в общежитии никто не умер, не слетел с катушек и не укатил в ёбаный Эвермор за два часа отсутствия Миньярда — справился бы даже детсадовец. Выходит, Кевину прямая дорога простиралась на уровень ниже — в ясли. Когда голкипер, измотанный после нескольких часов ковыряния в мозгах в компании Би и горячего шоколада с зефирками, наконец дополз до собственной комнаты, с одной единственной целью — сказать Нату обернуться, а потом притянуть лиса к себе — он совершенно точно не был готов увидеть Дэя, нарезавшего круги по периметру ковра, и своего донора органов, который даже в атмосфере непонятной паники сидел на диване в обнимку с конспектами. Хотя учебники в данной ситуации были только видимостью для случайных зрителей, ибо тетрадь на коленке защитника была чиста, как молитва девственницы, а кончик гелевой ручки тот зажимал между зубами, задумчиво покусывая. Замерев в коридоре, сканируя глазами комнату и не находя одного неотъемлемого рыжего идиота, Эндрю почувствовал, как что-то внутри скручивается и сжимается. Не к добру. Что-то произошло. Нехорошее. Очень нехорошее. Заметив голкипера, Кевин вздрогнул и начал нести какой-то сбивчивый бред, в котором путались имена разных игроков Воронов и Черепах, сам Натаниэль, Жан Моро, Тетсуи, Рико и ещё чёрти что. На удивление, именно Аарон, прервав сбивчивые оправдания Кевина на полуслове, изложил положение дел коротко и по фактам: — Псина вызвала такси и умотала в Гнездо, потому что ей не понравилась тухлая физиономия Моро. На секунду мир Эндрю попросту замер. Нет… Нат просто не мог… Он бы не ушел вот так просто. Он бы не сбежал. Он же говорил, что хочет оставаться столько, сколько ему разрешат. Да и Гнездо он не жаловал, чтобы возвращаться по собственной воле. А еще, когда они обсуждали этот вопрос, Нат говорил, что не хочет объявлять миру о том, что он вообще жив и здоров, до первой игры. Тем более он бы не хотел, чтобы о нем знали Мориямы, поэтому «вызвал такси и умотал в Гнездо, потому что ему не понравилась тухлая физиономия Моро» ни черта не объясняло. Выдохнув, блондин задушил нервозность. Ему требовалось больше информации, только вот никто из присутствующих, судя по всему, ей не владел. — Он вот-вот должен вернуться, — попытался вставить свои пять копеек второй номер, но был грубо опущен с небес на землю своей же недавней репликой, вылетевшей из уст Аарона: — Наверное. Следующий, по ощущениям вечный, временной промежуток показался Эндрю самым настоящим кромешным адом. Нехорошие предположения постоянным потоком штурмовали его фантазию, заставляя кулаки сжиматься до побелевших костяшек, а дыхание подло сбиваться. Уж слишком хорошо голкипер помнил состояние Ната, тогда ещё в личине пушистого лиса, после прибытия прямым дорожным рейсом из Эвермора. Там бы даже подорожник не помог, а Эбби бы беспомощно всплеснула руками. Крови было так много… Эндрю прекрасно помнил, как смывал её в своей ванной с уставшего и оголодавшего оборотня. Миньярд всем сердцем и душой ненавидел сложившуюся тотальную неопределённость. И пришибленное кудахтанье Дэя: «Он скоро вернётся. Нат влипал в передряги и похуже» — не помогало так, как нападающий себе это вообразил. Единственное, что сейчас могло бы помочь — неожиданное личное появление Ната и его объяснение происходящего с дерзкой ухмылкой на лице. И ничто больше. Скоро — слишком растяжимое, блять, понятие. Это ваше скоро может закончиться спустя несколько мгновений, а может затянуться на долгие-долгие часы. Эндрю на хуй не всрались туманные временные рамки, ему нужен был Нат здесь и сейчас, желательно, в целости и сохранности. Если нет… Что ж, ему не впервой выхаживать своего лиса после Гнезда. Справится. Затем свернет шею за идиотизм, а в завершении прижмет к себе и никуда не отпустит. — Если он не вернётся… — предостерегающе начал блондин, вероятно, уже в десятый раз за минувший час. — То что ты сделаешь? — подло принял вражескую сторону его близнец, скрестив руки на груди и выгнув бровь. — Кевин не виноват, что твой рыжий пидор был готов перегрызть глотку любому адеквату, который осмелится встать у него на пути. Эндрю замер, чувствуя, как ледяная ярость покалывает на кончиках пальцев и неизбежно заполоняет липкими путами весь его организм. Натаниэль не животное и не заслуживает такого грубого обращения, особенно произнесённого вне зоны его слышимости, по крысиному, за спиной. — Поосторожнее со словами, братец… — прорычал голкипер, чувствуя, как руки так и чешутся что-нибудь ударить или разбить. Ему нужно действовать. Он не может просто сидеть и ждать, когда… К счастью, перепалка не успела принять разрушительные обороты и прервалась прямо на вздохе громким хлопком входной двери. Три пары глаз рывком устремились в сторону внезапного шума, и если Аарон просто выплюнул раздражённое: «я же говорил, что так просто мы от него не избавимся», а Дэй побелел, как полотно, то Эндрю чуть не подавился всепоглощающим облегчением, но в ту же секунду напрягся вновь, понимая, что слишком рано он успел расслабиться. Одного взгляда на его рыжую катастрофу вполне хватило, чтобы железобетонно ясно осознать — что-то не так. Об этом кричала непроницаемая маска на месте обычно подвижного смуглого лица Веснински; глубокая складка между темных бровей; подозрительно припухшие глаза, синева которых так хорошо выделялась в нынешнем приглушённом полумраке общажной квартиры, и засохшие кровяные разводы, размазанные по чужим щекам, скулам и подбородку. Не станем утаивать, на первых порах голкипер даже не заметил высокого, кудрявого парня, чей вес Веснински буквально тащил на своих сгорбленных, опущенных плечах. Первые мгновенья всем, что интересовало Эндрю, был его оборотень, который наконец вернулся домой, в пределы досягаемости. Пусть и перемазанный кровью, но твёрдо стоявший на ногах. Однако, когда кадр всё-таки переместился на ранее мелькавшего только на телеэкранах француза, состояние Ната на данном контрасте можно было даже охарактеризовать, как удовлетворительное. Жан Моро, который был выше даже Кевина, безвольной тряпочкой повис на своем младшем брате. На его лице были дорожки уже давно запекшейся крови, щёки впалые, под глазами глубокие тени от усталости и постоянного недосыпа… Какие повреждения скрывались под глухой командной одеждой, можно было только догадываться. Кевин, преисполнившись показательным выступлением вдоволь, сделал неуверенный шаг в направлении братьев, лопоча что-то на неразборчивом французском, но был прерван гортанным рыком рыжего нападающего: — Только шаг в его сторону, и я выпотрошу тебе кишки, — его голос был сухим, как пустыня, и немного сорванным, словно парень надсадно кричал в течение нескольких часов, беспощадно надрывая голосовые связки. Эндрю успел заметить, что клыки Ната стали ещё длиннее, чем обычно в человеческой форме, выдавая всю его ярость и отсутствие контроля над эмоциями. — Но… — Кевин действительно замер прямо с поднятой ногой и беспомощно пялился на братьев с порядочного расстояния. — Ему срочно нужна Эбби. — Эбби сейчас понадобится только тебе, — в данном случае слова Веснински нужно было расценивать не как пустую угрозу, а как нерушимое обещание, которое он обязательно исполнит, если хоть кто-то шевельнётся в их сторону. — Где наш талантливый главврач? О, — синие глаза зацепились за хмурого жителя гостиничного дивана. — Прочь. Нат терпеливо дождался, пока Аарон перестанет занимать нагретое место и бережно, словно любимую невесту, уложил брата на спину, подложив под голову блевотно-оранжевую бархатную подушку. Жан издал гулкий то ли всхлип, то ли стон, но когда зажатое тело вытянулось во весь свой нешуточный рост, парень выдохнул с облегчением. Его плечи были чуть приподняты в вертикаль, чтобы Моро не смотрел в потолок и мог видеть комнату, тогда как руки безвольно упали вдоль тела. Натаниэль, в свою очередь, разрывался между каторгой и виселицей. С одной стороны, Жану требовалась срочная медицинская помощь, а с другой, ему искренне хотелось отрубить пальцы любому смельчаку, которому взбредёт в голову прикоснуться к Багету, не заботясь о тяжёлых последствиях в лице Веснински, готового разорвать в клочья любого, кто даже неровно вздохнет. Моро совершенно точно уже успел вытерпеть вагон и маленькую тележку нежеланных касаний, и Натаниэль был готов бороться, ставя на кон свою гордость и честь, за то, чтобы горький опыт четвёртого номера оказался первым и последним в его короткой жизни. По итогу, каторга всё-таки одержала победу с перевесом в одно очко. — Миньярд, — на него уставилось сразу две пары ореховых глаз, что в обычной ситуации могло бы показаться комичным, но сейчас вызывало у Веснински только новые всплески раздражения, — тот, который урод, — благородно уточнил бывший Ворон. — Осмотри его, — не просьба. Приказ. Вся комната пошатнулась от не озвученного шока, вызванного глубиной уровня доверия Ната к нелюбимому им близнецу. Сам же Аарон, тот самый генератор остроумного, по его субъективному мнению, дерьма, сейчас замер с чуть приоткрытым ртом, не зная, стоит ли ввязываться в игру, в результате которой можно получить переломы пары-тройки лишних костей, или лучше все же ретироваться. Спасибо биологической матери, он мастерски умел распознавать волны агрессии, которые могут вылиться в физическое насилие. Он знал, чувствовал, что сейчас Веснински с легкостью может не просто ударить, но и убить человека. Долго сомневаться ему, конечно же, никто не позволил. — Если к третьему курсу медицинского университета, — Натаниэль, скрипя зубами, оторвался от дивана с побитым братом и в два шага оказался перед горе-лекарем, используя восемь сантиметров разницы в росте, как повод, чтобы грозно нависнуть над недалёким, — успел выучить только двенадцать способов, как правильно мыть руки — это целиком и полностью твоя проблема. Осмотри его. Удивительно, но Аарон не стал возникать, препираться или качать права, как делал это обычно. Возможно, свою лепту в общее дело внесли умоляющие зелёные глаза некого таинственного объекта, с которым защитник успел мельком перекинуться взглядами, а может, и нет. Кто знает? Но общий итог оставался один — сокрушённо вздохнув и мирясь со своей участью, Миньярд закатал рукава длинной рубашки и, предусмотрительно отойдя от рыжего неадеквата на пару шагов, дарящих безопасность, произнёс: — Кев, принеси аптечку из ванной. Дэй, научившийся за счастливые годы в Гнезде беспрекословно исполнять любые приказы со смиренно опущенной головой, послушно кивнул и скрылся в ванной комнате, оставляя остальную ораву на попечение друг другу. Ему не впервой приходилось видеть, как один его родной человек латает другого. В Эверморе это было обычным делом. Просто там аптечка хранилась у Ната под кроватью, и делали они с Жаном все в глухой тишине, изредка прерываемой хрипами и шипящим французским. Но один раз выделялся из остальных. Никогда Кевин не забудет, как Моро латал их младшего брата, который, в свою очередь, сидел на кровати и хрипло хохотал, говоря, что рассеченный висок — это полная херня, ведь сломавшаяся о его голову трость тренера — куда важнее. Эндрю не вмешивался в жаркий процесс, всё ещё не до конца уверенный, как будет правильнее себя вести с таким Натаниэлем. Он видел своего беса в совершенно разных агрегатных состояниях: задиристого, весёлого, задумчивого, меланхоличного, уставшего, возбуждённого хорошей тренировкой, разбитого после болезненных слов Аарона… пальцев рук не хватит пересчитывать. Но никогда, никогда до этого момента, голкипер не становился свидетелем настолько взбешённого и… отчаявшегося Ната, как в этот самый роковой миг. Рыжий в зоне его видимости, по своему обыкновению, когда был не в ладах с собой, мерил крупными шагами ковёр, периодически останавливаясь, только чтобы бросить обеспокоенный взгляд на Жана и спустя мгновение продолжить своё нервное мельтешение. Видимо, не одному только Эндрю эта привычка казалась слишком трудозатратной для действующего объекта. — Нат, успокойся, — Жан, и так неотрывно следивший за младшим братом, попытался сесть для убедительности и ободряюще улыбнуться, но с треском провалил эту нехитрую миссию, скривившись из-за колющей боли и неудобного положения, поэтому принял прежнее поверженное положение. — Ты опять взваливаешь на себя все пороки и грехи человечества. Если кто-то и виноват в произошедшем, то это… Его реплика прервалась на полуслове самым настоящим… звериным рыком? Да, Нат действительно зарычал, низко, гортанно, предостерегающе. Веснински не знал, что сделает с этим бренным миром, а в первую очередь с самим собой, если брат закончит это ёбаное предложение. — Только попробуй… — В произошедшем виноват я. Только я один, — в соревновании по упрямству Моро мог бы составить Натаниэлю нехуёвую такую конкуренцию, чем знатно удивил обоих Миньярдов, до этого не общавшихся с защитником Воронов лично. Особенно удивительно это было, учитывая его плачевное физическое состояние и явное отсутствие лишних сил, которые определенно пригодились бы ему для продолжения этого состязания. Казалось, что Веснински был готов перекинуться в лиса и перегрызть какому-нибудь счастливчику глотку. А почему казалось? Нат и правда собирался, он просто не мог бороться с ледяной яростью и бессилием, пожирающим его изнутри. Идиот! Какой же ты идиот, братец! Нашёл, сука, виноватого! Да он просто… просто… Веснински глубоко вдохнул и выдохнул через нос, а после, поняв, что не может больше выносить этого полного преданности и веры взгляда серых глаз, развернулся на пятках и пулей рванулся в сторону незакрытой двери в свою комнату, исчезнув в узком проёме. Лучшим решением в данной ситуации было изолировать себя от общества, а то крови может стать в разы больше… Жаль только, что он не мог изолироваться от самого себя и от жестоких демонов, пляшущих в его прогнившей черепной коробке. Ведь это он виноват в случившемся, а не Багет. Это он бросил своего брата. Жан приглушённо хмыкнул. Микроистерика с нихуя загнавшегося брата вызывала у него только невесёлую насмешку, отправляя в прошлое, где Нат реагировал точно так же, когда Моро решал свои, кхм, разногласия с Воронами самостоятельно, а не звал младшего. Да вот только нельзя этого самопровозглашённого мученика в таком состоянии оставлять наедине с собой, это француз знал не понаслышке. Года четыре назад он решил уйти от конфликта и оставил рыжего беса одного. Ну, спать им пришлось в другой комнате, потому что их собственная банальной уборке не подлежала. Проще было просто все сжечь и заново обставить, потому что Нат сломал даже каркасы кроватей. А это было четыре года назад, и повод был куда более менее значительным. Что этот идиот выкинет сейчас, если его не остановить, оставалось только догадываться. — Идите кто-нибудь за ним, — Жан обращался к обоим братьям, но смотрел исключительно на Эндрю, памятуя о краткой характеристике второго близнеца и том, что именно Аарон должен был играть в Айболита, — он такой хуйни сейчас нагородить может… Эндрю не требовалось повторять дважды, учитывая то, что просьба соответствовала его внутренним желаниям. Одним движением блондин преодолел жалкие метры до комнаты с запертым внутри разъярённым зверем, отлично зная, что этот лис, его лис, не причинит Миньярду вреда, даже ощущая себя загнанным в угол. Да этот идиот скорее шкуру свою сорвет, чем сделает это. Несколько секунд в гостиной царила тишина, прерываемая лишь хриплым и слегка затрудненным дыханием Жана, когда Кевин наконец явился с пластиковым боксом под мышкой и торжественно вручил его Аарону, получив в ответ на свои старания маленькую благодарную улыбку. Не нужно быть великим провидцем, чтобы заметить два отсутствующих элемента общего пазла, которые тут же привлекли внимание Дэя. — Нат психанул? — всё-таки уточнил нападающий, садясь на пол рядом с лицом брата, хотя наверняка знал правильный ответ. — Ещё как… — хмыкнул Моро, чуть поворачивая голову к Кевину, стараясь не морщиться. — Ожидаемо. — Но зато как эффектно. Братья тихо рассмеялись, невольно радуясь, что они наконец-то в полном семейном составе, как и всегда, находя повод для улыбки, даже будучи по уши в дерьме, а в данном конкретном случае — в крови. Их младший брат побесится и успокоится, плавали — знаем. К тому же, теперь он будет не один. Некий упрямый блондин больше никогда не оставит свою рыжую катастрофу одну, но перед тем, как крепко прижать к себе, пересчитает ей все зубы за спонтанность и импульсивность. Все-таки мотать в Эвермор и творить дела никого — читать как Эндрю — не предупредив — одна из худших идей.