***
Эндрю ненавидел потребность своего организма в кислороде, из-за которой ему приходилось иногда отрываться от таких мягких и горячих губ, чтобы сделать глоток воздуха. Его руки уже блуждали по знакомым позвонкам, которые в человеческой форме ощущались совершенно иначе, но реакция у Натаниэля была точно такой же. Он изящно выгибался и издавал этот восхитительный звук наподобие урчания, от которого по телу голкипера бежали мурашки, а волоски на руках вставали дыбом. Чувствуя, что еще немного и его критическое положение в штанах будет замечено, Миньярд легко перевернул их обоих, оказываясь сверху, одной рукой удерживая запястья нападающего над его головой, а вторую опуская на острые ключицы, которые так и хотелось прикусить. Черт возьми, это походило на одержимость. Он просто не мог думать. Ему нужен был перерыв, потому что иначе… Эндрю отстранился, но уже через секунду понял свою ошибку, когда Нат открыл глаза и посмотрел на него с чистым желанием и обожанием, от которого грудь сжимало и согревало. Зрачки так расширились, что захватили почти всю радужку, которая потемнела и стала цвета моря в шторм. Слишком заманчиво, чтобы не поддаться и не утонуть. Как всегда. И Эндрю не мог насмотреться. Казалось, что сейчас потолок обрушится, что вот сейчас он исчезнет, просто растворится в воздухе, как мираж, но Нат все еще был. Все такой же живой, тяжело дышащий, буквально горячий и жаждущий, с зацелованными губами и покрасневшими щеками. Слишком красивый, чтобы быть настоящим. Все чувства Натаниэля обострились до предела. Кожу покалывало, все внутри горело, а каждый вздох обжигал легкие. Он рассыпался и собирался заново с каждым ударом сердца. Но все в нем сосредоточилось только на Эндрю. Запах сигарет, стук чужого сердца, вкус с нотками горчинки, который он не променял бы ни на что другое. Этого было слишком много и в то же время слишком мало. Кажется, его клыки стали чуть длиннее, чем обычно, но это не имело значения. Ничто не имело значения, кроме этих горящих восторгом и желанием золотых глаз напротив, которые смотрели так, будто Эндрю раздумывал, поцеловать его снова или просто поглотить полностью. И Натаниэль был готов к обоим вариантам. Он примет их с удовольствием. Но он не был бы собой, если бы не решил сыграть с огнем. Не вырывая рук, Нат подался вперед, целуя Миньярда в шею, как ему хотелось сделать ну уж слишком давно. Каково было его удивление, когда в ответ он получил сдерживаемое шипение и передергивание плеч, за которым скрывалась дрожь. Решив не останавливаться на достигнутом, Нат скользнул языком вверх по яремной вене и немного прикусил кожу чуть ниже челюсти, тут же зализывая место укуса, словно извиняясь. Эндрю сильнее навалился на него своим телом, жмурясь и закусывая нижнюю губу, лишь бы не издать ни единого лишнего звука, а как только Нат уронил голову обратно на матрас, любуясь результатом, тут же заткнул рот, который определенно собирался сказать что-то лишнее, поцелуем. Рыжий как раз собирался прикусить чужую губу, как вдруг услышал собственное имя из-за двери, и его словно окатило ледяной водой. Чувства тут же вернулись в норму. Чужие голоса, приближающиеся шаги, которые он успел выучить за это время… Вот кто точно не должен был видеть ни его, ни Эндрю в таком состоянии, так это Хэммик. — Ники, — только и шикнул Натаниэль, а потом ловко перекинулся в лиса, проскользнул мимо голкипера и тут же оказался на своей кровати, чтобы вернуться в человеческое обличие и, как истинный солдат, натянуть штаны и футболку быстрее, чем догорит спичка. Дверь только начала открываться, когда Нат выскочил в дверном проеме, как черт из табакерки, закрывая Хэммику вид на спальню, где Эндрю завалился на кровать, тяжело дыша и туманным взглядом смотря на Веснински. — Стучать не учили? Чего тебе? — Ой. Ну так я же тебя звал! — всплеснул руками Ники, а потом хитро улыбнулся. — И чем ты таким мог заниматься, что я не должен видеть? — Не знаю. Может валялся голый на кровати твоего кузена и собирался с ним переспать? — с самым невозмутимым видом спросил Натаниэль, искренне наслаждаясь этим ошарашенным лицом напротив. Что ж, оно того стоило. — Ники, выдохни, а то у тебя сейчас от перевозбуждения встанет, — закатил глаза оборотень. — Ты прекрасно знаешь, почему я не люблю незваных гостей и их длинные языки. — А, ой, точно, прости, — опомнился Хэммик, вспоминая про то, что о все еще живом лисе остальные не знают, заливаясь краской. — Мы пришли познакомиться с Жаном и позвать тебя на вечер кино. Вдруг ты все-таки захочешь присоединиться. Ну, знаешь, будет попкорн, сладости, алкоголь… Мы устраиваем марафон по фильмам "Марвел" и!.. — Ники, — перебил его бывший Ворон, закатывая глаза, — ты же и так знаешь мой ответ. Забирайте Кевина с Аароном, а я пас. — Та же фигня, — Нат обернулся и, к своему удивлению обнаружил, что Эндрю лежит на кровати в самой непринужденной позе, читая книгу. — А какие фильмы в списке на сегодня? — вдруг спросил Жан. — Первый Мститель, Железный человек, Железный человек 2, Невероятный Халк, Тор и Мстители, если успеем и не уснем, — с готовностью и восторгом ребенка выпалил Мэтт, качаясь на пятках. — Так что? — Ты мне задолжал, — лениво махнул рукой Моро, ловя хмурый взгляд брата. — Что? Кто мне обещал посмотреть все фильмы с Робертом Дауни Младшим в роли Железного человека? — Не с командой Лисов Пальметто, — продолжил упрямиться Натаниэль, хотя уже знал, что заведомо проиграл битву. Он и правда обещал это брату два года назад, но у них все не было времени в Гнезде по объяснимым причинам. — Это мелочи. Я там буду, так что и тебе придется прийти, — пожал плечами Жан, а потом, спустив ноги на ковер, морщась, заставил себя встать, не обращая внимание на протесты Кевина и Аарона. — Давай, поднимай свою тощую задницу, — он подумал секунду, а потом перепрыгнул на французский. — Еще успеешь насладиться своим парнем, вы живете в одной комнате. — Он не мой парень, — сквозь зубы на том же языке процедил рыжий, молясь, чтобы лицо предательски не вспыхнуло, хотя, судя по удивленным взглядам лисов, он проиграл и в этой войне. — И тебе нельзя вставать. — Можно. И меня задолбал этот диван. Так ты придешь? — Ладно, — сдался наконец лис, вскидывая руки и возвращаясь к английскому. — Во сколько? — Через час, — Ники широко улыбнулся и, кажется, еле сдерживался от объятий. — Ты правда придешь? — Я обещал брату, — только и сказал оборотень, а потом захлопнул дверь у Хэммика перед носом, прислоняясь к ней спиной, готовый заскулить от обиды. Прошла секунда, и до него дошло, что Жан встал не просто так. Выругавшись себе под нос, Нат снова распахнул дверь и ринулся к брату, чтобы подхватить его под бок. Эндрю не сказал ни слова. Просто смотрел через распахнутую дверь на то, как Веснински, ворча на французском и переругиваясь с обоими братьями — Кевин так же решил поиграть в костыль — вел Моро к его двери, чтобы, вероятно, потом показать новую среду обитания в виде комнаты Ники и Мэтта. Этим двум идиотам, как и остальным Лисам, понадобилось некоторое время, чтобы понять это, но когда до них дошло, они тут же поспешили следом, отдаленно смахивая на куриц. Только Рене бросила на голкипера веселый взгляд, прежде чем улыбнуться и последовать за Лисами, чтобы никто никого не убил. Что удивило Эндрю — Аарон, появившийся в дверях, а потом рухнувший на противоположный конец кровати. Несколько минут они сидели в тишине, пока его близнец не заговорил, цедя каждое слово. — Этот Моро мне не нравится. И я знаю, что тебе тоже. — Ты ошибаешься. — У тебя на лице это было написано, — недовольно цокнул языком Аарон. — Мы избавимся от него? Голкипер хмыкнул и перевел задумчивый взгляд на брата, который пялился на него. На самом деле еще вчера Эндрю, наверно, согласился бы убить француза, а потом залить его тело бетоном на ближайшей стройке, но теперь… Сейчас голова плохо соображала, все еще окутанная туманом от долгих поцелуев, губы и ладони горели в лучшем смысле этого слова, а во рту был вкус кофе. И Жан приложил ко всему произошедшему свою руку, что нельзя было не признать. Было слишком много всего, о чем Эндрю нужно было подумать, но одно он понимал точно — Моро остается. В противном случае лис попрется за братом, а это значит в противоположную от блондина сторону, что его не устраивало. — Нет, — наконец выдохнул он, возвращая глаза к книге, хоть и не мог связать воедино не то что предложения, но и слова. — Шутишь?! Эндрю, он может стать проблемой. — Для тебя, — не вопрос. Утверждение. И все же голкипер не удержался от соблазна взглянуть в опешившее и смущенное лицо брата. Боже, он рад, что на его лице всегда было безразличие. Точно куда лучше, чем это. — Не понимаю, о чем ты… — пробормотал Аарон, поднимаясь на ноги и собираясь трусливо сбежать из-под пристального взгляда близнеца. — Конечно. Моро их брат. Ни Нат, ни Кевин от него не откажутся. Даже если отправишь его на тот свет, они, скорее всего, попрутся следом. Хотя, Дэй может и струсить… — Он просто не такой идиот, чтобы делать подобную дурость! — с жаром возразил защитник, даже не успев обдумать свои слова, за что был награжден самодовольной ухмылкой брата. — Он идиот, но не такой идиот, как твоя рыжая псина. — М-м-м, продолжай в это верить. А теперь выйди и прекрати раздражать мой слух. — Засранец. На это голкипер уже ничего не ответил. Когда Аарон вышел, громко хлопнув дверью, Эндрю наконец отбросил бесполезную книгу и упал на кровать, закрывая лицо ладонями, стараясь просто собрать себя в единое целое. Что у него имелось? Он нравился Натаниэлю. Очень нравился. Заинтересованность была взаимной. Он, как идиот, вывалил оборотню всю свою историю, стараясь на тот момент не думать о последствиях. Он и правда хотел рассказать, но теперь под кожей ощущался нервный зуд, который до этого успокаивали жаркие поцелуи и отсутствие чужих рук на теле. Поцелуи. Ага… Эти чертовы клыки были слишком острыми и, кажется, вцепились в саму его суть, не желая отпускать, а Эндрю… И не хотел их отрывать. Ведь лис был его. И только его. Сам так сказал… Много, но не смертельно. У него был час до марафона кино — потому что оставлять Натаниэля один на один с этими придурками он не собирался — чтобы разобраться, а если не сможет… Би всегда брала трубку, и он мог закрыться у нее с утешительным горячим шоколадом.***
Нат почти вприпрыжку шел с несчастных пар, радуясь, что статистика наконец-то закончилась. Понедельник никогда не был любимым днем недели Веснински, но все-таки был один большой плюс. Сегодня весь вечер он проведет с братьями, потом его ждала ночная тренировка, а за ним сладкий сон в теплой кровати до десяти утра. Сказка, а не жизнь. Может, где-то посередине ему перепадет внимание Эндрю… При мысли о блондине на губах Натаниэля растянулась широкая ухмылка. Миньярд стал слишком приятной неожиданностью. Не желая толкаться со студентами, ломанувшимися во все стороны, лишь бы поскорее покинуть учебный кампус, лис прислонился к стене и достал телефон. К счастью, Кевин оказался не такой ленивой задницей, как обычно, и почти сразу взял трубку. — Во что ты опять вляпался? — Ауч, как жестоко, — протянул Нат, солнечно улыбаясь. — На самом деле, ни во что. Просто жду, пока это море кишащих людей чуть рассеется, чтобы идти. Ты с Жаном? — Ага. Ники и Мэтт ставят какой-то фильм, крича, что мы не имеем права существовать, пока его не посмотрим, — фыркнул Дэй. — Потому что Хроники Нарнии — это классика! — раздался откуда-то издалека крик Хэммика. — Классика — это первый матч по экси, но вы его тоже не смотрели, — огрызнулся Кевин. Нат рассмеялся, туманно глядя на спешащих кто куда студентов, когда его взгляд зацепился за нее. Все звуки стихли, по телу оборотня побежали мурашки, а пальцы похолодели. Человек прошел, закрывая обзор, но потом ничего не изменилось. Лола Малкольм все так же стояла на противоположном конце небольшой площади со стаканчиком кофе в руках, лукаво улыбаясь, щуря свои болотные глаза. Ее желтоватые блондинистые волосы были завиты в изящные локоны, а на плечи накинут дорогой легкий бежевый плащ. Ничто в ней не говорило об опасности. Милая состоятельная женщина, которая для своих тридцати восьми выглядела очень молодо и свежо. Но Натаниэль прекрасно знал, что скрывается за ее холодной красотой. Поймав его взгляд, Малкольм подняла свободную руку и помахала одними пальчиками, а ее улыбка стала широкой и хищной. «Она не одна» — понял Веснински и инстинктивно завертел головой, ища такую же шевелюру, как и его собственная. Натана поблизости не было. Он не любил беготню, предпочитая дожидаться, когда прихвостни притащат ему добычу, а это значит… Братья Натаниэля были в общежитии совсем одни. И отец мог прийти за ним туда. Мог взять их чтобы… Он должен бежать. Сейчас же. Он должен защитить их. — Кевин, — перебил брата рыжий, чувствуя, что хрипит, — живо поставь меня на громкую. — Хэй, привет, — послышался голос Жана. — Слушайте меня внимательно. У меня мало времени, — на французском затараторил оборотень. — Что происходит? — все веселье исчезло из голоса второго номера. — Нет времени. Закройте двери, — Лола лениво выбросила стаканчик с кофе в мусорку и медленно начала надвигаться на него. — Никому не открывайте, даже если представятся самим Иисусом Христом. Позвоните Эндрю и Аарону, — казалось, Малкольм была акулой, а студенты, как трусливые рыбки, обтекали ее, боясь вторгаться в пузырь. — Скажите сделать то же самое. Если они в машине, пусть остановятся у какого-нибудь торгового центра и будут на виду у людей. — Нат, что происходит? — в голосе Жана проскользнули нервные нотки. — Делайте, как я говорю. Быстро. Я скоро буду дома, — не дожидаясь ответа, Нат сбросил звонок и убрал телефон в задний карман. Их с Лолой разделяли жалкие три метра, но так просто он сдаваться не собирался. — Хочешь поболтать? Сначала догони, сука, — и он сорвался с места. Слава богам, у него была привычка носить рюкзак на обоих плечах, иначе болтающийся вес мог помешать. Ноги никогда не подводили лиса, а беготня по лесам сделала эту гонку с препятствиями не такой незнакомой. Он огибал людей, ронял кого-то на землю, но и Лола была не промах, буквально перепрыгивая через несчастных. Эх, ну почему ей хватило мозгов надеть кроссовки, а не излюбленные ботфорты или замшевые полусапожки на каблуке. Как назло, светофор на пешеходном переходе загорелся красным. Что ж, быть сбитым машиной в облике человека не так болезненно, как в форме лиса. Не сбавляя скорости и не обращая внимания на оглушающие сигналы, Натаниэль бросился на капот машины, скользя по глянцевой поверхности. Еле успевая выпрыгнуть из-под второго авто, слыша смех Малкольм за спиной. Не сдержавшись, он обернулся и увидел, что она даже замедлилась, просто обходя затормозившие машины. Решив, что умереть прям тут паршивая идея, Веснински прибавил скорости, доводя себя до максимума. Он оборотень, он не может быть медленнее нее. Да и следы он путать научился. Кевин уже хотел было задать еще один вопрос, но связь оборвалась, и послышались длинные гудки. Братья переглянулись, видя в глазах друг друга отражение одной и той же эмоции — тревоги. Последний раз они слышали подобную команду от брата, когда тот увидел окровавленную руку Кевина. Что могло произойти на этот раз — загадка, попахивавшая катастрофой. — Звони Миньярду, — скомандовал Жан, подбираясь на диване в теперь уже своей комнате. — Ладно… — Дэй завозился с телефоном, но наконец справился с задачей. — Аарон? — Не тому, — француз ударил себя по лицу. — Да, слушай, Эндрю с тобой? Отлично! Закройте дверь на замок и никого не впускайте. Так надо. Слушай, просто сделай то, о чем я тебя… — Какого хуя, Дэй?! — дверь распахнулась, и в нее ввалились оба близнеца. — Хуем Ната, — прервал начинающуюся стычку Жан. — Сейчас же закройте дверь. — Что? — опешил Аарон. — Слушайте, что вы тут курили? Такое чувство, будто… — Что происходит? — перебил брата Эндрю, вперив взгляд в француза, который явно нервничал. — Не знаю. Просто сделай, как я говорю, и!.. — Моро подавился словами, а его взгляд метнулся куда-то за спину голкиперу. Оба брата на диване побледнели, а их глаза распахнулись, как у загнанных оленей. Эндрю знал это выражение животного страха и ужаса, сам не раз чувствовал его, но вот сил обернуться… Он чувствовал, что у них с Аароном за спиной кто-то стоит. Чувствовал чужое дыхание. Чувствовал собственный страх неизвестности, побежавший по позвоночнику. К черту! Скомкав ощущения, Эндрю одной рукой толкнул близнеца внутрь комнаты, разворачиваясь лицом к незнакомцам за спиной, выхватывая нож из-под повязки и… замер. Потому что перед ним словно стоял повзрослевший Натаниэль, но выше ростом. Мужчина был одет в дорогой костюм. Его волосы, такие же яркие, как и у лиса, были уложены, а на гладко выбритом лице мерцала острая сдержанная вежливая улыбка, которая не предвещала ничего хорошего. Длинные белые шрамы, словно от клыков или когтей, тянулись вокруг шеи мужчины, еле прикрытые воротником рубашки. «Точно дело рук оборотня» — догадался Миньярд. На первый взгляд могло показаться, что его глаза такие же синие, как у Ната, но нет. Эндрю видел глаза своего лиса вблизи слишком много раз, поэтому с уверенностью мог сказать, что эти были чуть светлыми и более блеклыми, холодными и острыми. Мужчина казался интеллигентным, даже доброжелательным, но все инстинкты кричали об опасности и угрозе, о том, что нужно защищаться, а еще лучше бежать. Только вот отступать было некуда. За спиной у Эндрю была его семья. И он уже догадывался, кто стоит перед ним. — Кевин, Жан, вы так повзрослели. Экран телевизора этого явно не передает, — протянул гость своим низким баритоном, от которого волосы вставали дыбом. — Рад видеть вас обоих. Не подскажете, где мой сын? — Вы отец Натаниэля, — догадался, наверное, последним Мэтт. Черт, голкипер про него совсем забыл. Что ж, мать парня занималась боксом и учила сына. Он мог пригодиться. — Все верно, молодой человек. Меня зовут Натан Веснински, и я бы хотел поговорить со своим сыном. — Его здесь нет, — выдавил Эндрю, поудобнее ухватывая рукоять ножа. — Не думаю, что он вернется. — Юноша, советую убрать оружие, — почти ласково сказал Натан, словно разговаривал с ребенком. — Я пришел сюда не для того, чтобы устраивать бойню… хоть и могу. Мне нужен только мой сын. — Эндрю, убери нож, — прохрипел Аарон где-то сзади, но голкипер не шевельнулся. — Эндрю… — позвал Кевин, вставший и прикрывший брата на диване одной рукой. — Отойди от него. Я серьезно. Отойди от него. Сейчас же. — Послушай Дэя, — посоветовал Веснински. — Он знает, с кем говорит, куда лучше, чем ты. Нам же не нужны проблемы, и… — Нашелся! — от крика откуда-то из глубины коридора Эндрю вздрогнул всем телом, одновременно с Натаном поворачивая голову. Еще один высокий крепкий мужчина с каштановыми волосами, вывернув Нату руки, заставлял его идти вперед, ничуть не обращая внимание на то, как тот вырывался и чуть ли не откусывался, будто, и правда, как пес, норовил откусить чужие пальцы, а лучше всю конечность целиком. Его рюкзак съехал на бок, волосы в полном беспорядке, а на щеках лихорадочный румянец, словно он только вернулся с тренировки. — Отлично, — кивнул Натан, а его улыбка стала острее. Лис в чужой хватке замер, перестал брыкаться, а его лицо на мгновенье исказилось от ужаса, когда его глаза встретились с глазами отца. Только потом он заметил Эндрю. Они встретились взглядами, и что-то в Натаниэле изменилось. Все эмоции исчезли, оставив после себя только пустоту. Миньярду и так все это не нравилось, но теперь он чувствовал подступающую панику. Он попросту не знал, что ему делать! — Лола? — осведомился Натан. — Уже идет сюда, — кивнул второй мужчина. — Он удрал от нее, но я поймал у аварийного входа. — Пусти меня, блять, Ромеро! — рявкнул Нат, наконец вырываясь из чужих рук, но только потому, что ему позволили. Он отряхнулся, метнув ненавидящий взгляд в, видимо, Ромеро, а потом гордо расправил плечи. Лишь на секунду он позволил себе снова посмотреть на голкипера, но тут же вернул все внимание к отцу. — Что, решил вспомнить, что у тебя есть сын? Рождество уже прошло, как и мой День Рождения, больше полугода назад. Увидимся еще через, скажем, пару веков. Я как раз успею соскучиться. — Прекрати ерничать, Абрам, — парень дернулся от имени, как от удара тока. — Ты прекрасно знаешь, что не имеешь никакого права здесь находиться. Ты заигрался. Собирай вещи. Я отвожу тебя обратно в Гнездо. И это мое последнее тебе предупреждение. — Он никуда не едет, — вмешался Эндрю. Он уже хотел было сделать шаг в сторону лиса, но его остановил ледяной, словно чужой, голос. — Стой на месте. Я просто так сказал закрыть дверь? — как-то зло спросил Нат, на что Натан приподнял подбородок, глядя на сына с долей интереса и веселья. — Ты никуда не едешь, — на немецком процедил голкипер, лишь надеясь, что старший Веснински не знает этого языка. — Закрой дверь и не вмешивайся, — прошипел лис, наконец поворачиваясь к блондину лицом. В глазах плескалось чистое отчаяние, злость и страх, перемешавшиеся в гремучую смесь. — Останься с остальными. Я вернусь. Обещаю. — Он говорит по-немецки?! — взвизгнул где-то внутри Ники, но никто из тех, кто стоял в коридоре, даже не обратил на это внимания. — Войди внутрь и закрой за собой дверь, — вкрадчиво повторил Натаниэль, глядя Эндрю прямо в глаза. — Ты мне доверяешь? Это был грязный трюк. Они оба это понимали, но у оборотня не было другого выбора. Он скорее по собственной воле вернется в Гнездо, чем позволит своему Миньярду пострадать от рук отца. Только вот Эндрю не сдвинулся с места. Вопрос был не в доверии. Он просто не мог кому бы то ни было отдать своего лиса. В голове еще эхом шумели слова Жана о том, как Нат боится своего отца. Голкипер видел это в сапфировых глазах. И он не собирался отступать из-за дурацкого страха. Лис его и только его. Он никому его не отдаст. — Вижу, ты тут обзавелся друзьями, — приглушенно рассмеялся старший Веснински. — Может, ты наконец поторопишься, если я вскрою кому-нибудь из них глотку? — буднично спросил он. — Не трогай их, — потребовал Нат, но его голос предательски дрогнул, сорвавшись почти на мольбу. — Они тут ни при чем. Но в Гнездо я не вернусь. И здесь я имею находиться полное право. — С каких это пор? Ты принадлежишь тренеру Тетсуи, Натаниэль, — напомнил мужчина, лениво прислоняясь плечом к стене, брезгливо осматриваясь вокруг. — Ты знаешь свою обязанность. Защищать Рико любой ценой. Но что делаешь ты? Сбегаешь, врываешься в Гнездо, избиваешь Рико, выбиваешь ему зубы и крадешь Моро. Так дела не делаются. Ты идешь со мной и возвращаешься в Гнездо, — нож скользнул в руку Натана, и дыхание лиса сбилось. — А по пути мы поговорим о твоем поведении. Все вокруг сошло с ума слишком быстро. Заметив большой охотничий нож, который больше походил на тесак, Эндрю сорвался с места, чтобы защитить свое. Только вот голкипер не до конца понимал, с кем имеет дело. Ромеро отреагировал на опасность его хозяину мгновенно, как и Натаниэль. Они четверо походили на клубок сцепившихся за кусок рыбы дворовых котов. Только одного младший Веснински допустить не мог — чтобы его человек пострадал. Выхватив нож из-за пояса отца, который, к счастью, не изменял своим привычкам, Нат круто повернулся, вспарывая рукав куртки и кожу руки Ромеро, который уже потянулся к Миньярду, а потом с силой ударил в грудь ногой, отшвыривая в сторону. Ему хватило этих секунд, чтобы схватить Эндрю буквально за шкирку, оттолкнуть в комнату, крикнув: «Держите его!» — а потом захлопнуть дверь и закрыть ее собой, выставляя оружие перед собой, готовясь к второму раунду. Его острый слух уловил ругань Миньярдов, Мэтта и Ники из комнаты, но, судя по всему, дружно они смогли оттащить голкипера вглубь, что уже было хорошо. Эндрю вырывался из оплетавших его рук, брыкался и пытался ударить, но Мэтт и Ники держали слишком крепко, а Аарон ухватился за его запястья. Втроем они оттащили его к окну, а потом встали полукругом, отрезая путь к двери. Как бы Эндрю ни буравил их взглядом, ни один не шевельнулся, даже не обращая внимания на нож в руках голкипера. Ему нужно было туда, ему нужно было убедиться, что Нат останется, что он в безопасности, но… он не мог пробиться через эту живую стену, не навредив семье, которой обещал безопасность. Миньярд чувствовал себя животным, вокруг которого сжималось кольцо из огня. Они душили его, а он ничего не мог сделать. — Смотрю, ты не забыл уроки, — усмехнулся Натан, лишь на секунду скосив глаза на Ромеро, который зашипел, стягивая с себя испорченную куртку и осматривая рану на руке. — Весьма неплохо, Абрам. Но ты прекрасно знаешь, чем все это закончится. — Я больше не принадлежу Рико, — упрямо ответил Нат, хотя все его тело сжалось и было готово к удару. — Он сам выбросил меня на помойку, убив. Я свободен. — Убив? — хмыкнул Натан, а потом гортанно рассмеялся. — Ты живее всех живых. Посмотри на себя! — Теперь, — уточнил лис, прислушиваясь к настораживающей тишине по ту сторону от двери. — В тот день Рико избил меня до смерти. Я выжил только чудом. Оклемался на заднем сиденье машины, когда Жан вез закапывать мое тело где-нибудь в уединенном месте. Мертвые никому не принадлежат. Рико собственными руками расторг сделку, когда заставил мое сердце остановиться. Не веришь моим словам, спроси своего босса. — Если твои слова окажутся ложью, ты умрешь меньше чем через три секунды после того, как я сброшу звонок, — предупредил Натан, доставая мобильный, на что парень лишь сглотнул, но кивнул. Он очень надеялся, что Стюарт уже поговорил с Ичиро, а иначе… Ему точно пизда, учитывая, как крепко отец сжимал рукоять ножа. Явно страдая театральщиной, Мясник поставил звонок на громкую связь. Секунды тянулись мучительно медленно, пока Морияма наконец не взял трубку: — Лорд, добрый день. Я стою напротив своего сына, и он утверждает, что свободен и имеет полное право находиться в Пальметто. — И? — скучающе поинтересовался Ичиро, а Нат шумно выдохнул. Пронесло. — Натаниэль больше не принадлежит клану, Натан. Это давно решенный вопрос, а ты сейчас тратишь мое время впустую, — лис не сдержался от кривой ухмылки, слыша, как кто-то так откровенно вытирает его отцом грязный пол, словно тот старая тряпка. — Насколько мне известно, у тебя достаточно дел в Балтиморе, а ты тратишь драгоценные часы на это, — презрительно фыркнул Маленький Лорд. — Оставь мальчишку и займись делом. Натаниэль больше не моя инвестиция, как и его братья. Он меня не интересует, — проинформировал Ичиро и сбросил. Натаниэль хотел рассмеяться. Истерично и в голос, видя удивление и замешательство на лице Натана, но позволил лишь хищному оскалу изувечить свои губы и лицо. Боги, он был готов отдать все, чтобы снова и снова видеть это потрясение, осознавать свою победу. Он смог. Успел. Он правда был свободен. Ичиро только что подтвердил это почти во всеуслышание. Нет, Натаниэль точно еще раз встретится с дядей, просто чтобы рассказать ему эту историю и подарить ему такое же садистское удовлетворение от унижения старшего Веснински. Может, вместе они даже придумают, как убить этого психопата? Было бы здорово… — Вот как, — протянул старший Веснински, после почти минуты молчания и раздумий. Сунув телефон в карман, он за два шага преодолел расстояние, разделявшее его с сыном, а потом грубо схватил за подбородок, чтобы посмотреть в почти такие же, как его собственные, глаза. Натаниэль дернулся от резкого прикосновения, но не вырвался и не отвел взгляд. — Он правда убил тебя? — Да. — Хм… Хорошо, — Натан оттолкнул сына от себя и тот еле удержался на ногах, чтобы не удариться спиной о стену. — Вот как мы поступим. У тебя есть выбор, Абрам. Ты можешь вернуться в Гнездо, сохранить свои имя и все, что тебе причитается. Я поговорю с Рико и расскажу ему, что убивать полезных людей — не лучшая идея. Так и быть, договорюсь с Ичиро, чтобы он снова взял тебя и… — А если я не хочу? — с вызовом выпалил лис прежде, чем успел прикусить язык. — Ты умер. В таком случае все контракты и правда закрыты. Я дал клану слово, что ты будешь принадлежать его младшему сыну до последнего вздоха. Кто же знал, что ты и тут умудришься сжульничать, — Натан хохотнул. — Останешься здесь — забудь обо всем. У тебя больше не будет ничего. Тебя вычеркнут отовсюду. Ты станешь изгоем в нашем мире и никогда не вернешься. Я вычеркну тебя из завещания. И на мою территорию тебе вход будет разрешен только, если получишь от меня личное разрешение. В остальное время… — старший Веснински задумался, а потом кивнул, — будет, что и со всеми предателями. Выбирай. Натаниэль замер, а его сердце упало куда-то вниз. Он знал, что это значит. Свобода. И плевать, что на территории отца, если он появится там без разрешения, его будет хотеть каждая дворовая собака. Ему никогда не нравился Балтимор. И плевать он хотел на завещание, деньги, власть и прочее. Нат был готов пахать как проклятый, если это означало, что больше ему не придется быть сыном своего отца. Он даже был готов сменить фамилию. Вот так просто. Оказывается, чтобы стать свободным, ему просто нужно было умереть… Ну и организовать все это, связавшись с дядей. Просто обхитрить клан якудзы и Мясника Балтимора. Какие мелочи. — Я остаюсь здесь, — кажется, одними губами прошептал Натаниэль, глядя прямо отцу в лицо. — Мне не нужно ничего твоего. Мне не нужен ни ваш мир, ни деньги, ни титулы, ни наследие. Я не появлюсь в Балтиморе, если только этого не потребуют соревнования. Пусть Лола родит тебе достойного наследника, потому что я точно не он. Твой сын умер тогда весной от руки Рико Мориямы. — Хорошо. Больше ты мне не сын. — Больше я тебе не сын, — облегченно выдохнул лис, а потом шумно сглотнул. — Это все? — Да, пожалуй, — мужчину окинул взглядом Ромеро, по руке которого все еще бежала кровь, а потом криво усмехнулся. — Если бы не твоя внешность, в жизни бы не поверил, что ты моей крови. Ты жалок, Абрам. Я разочарован. — Больше я не твой, так что можешь не тратить силы на эмоции, у тебя и так их мало, — огрызнулся Натаниэль, а потом подбросил чужой нож в воздух. Даже не сводя глаз с сына, Натан поймал оружие свободной левой рукой и, не вытирая кровь, убрал в ножны за поясом. — Оставь меня в покое, — посоветовал, не попросил, парень, чувствуя, как ему с каждым вздохом становится все легче и легче дышать. — Я больше не твоя ошибка. — Тоже верно, — протянул Натан, а потом задорно улыбнулся и хлопнул в ладони. — Что ж, удачного сезона. Появишься на моей территории без разрешения, и мои псы найдут тебя везде, а потом разорвут в клочья, — буднично сказал он. Последний раз окинув взглядом бывшего сына, Веснински пошел в сторону лифта, по пути с силой врезавшись в Натаниэля, отшвыривая его к двери, но парень и не попытался сопротивляться. Пустыми глазами он смотрел на то место, где только что стоял его отец, стараясь дышать. Но он просто не мог. Та легкость первых секунд теперь казалась удушающей, а легкие горели огнем. Двери лифта за его спиной со звонком открылись, и рыжий вздрогнул всем телом. Прошла секунда, другая, а потом Нат, трижды ударив в дверь, давая понять братьям, что все закончилось, сорвался с места, бросившись к своей комнате. В панике он влетел внутрь, а потом силы закончились, и он соскользнул по стене вниз, хватаясь за голову и оттягивая волосы. Истерический смешок вырвался из груди, а все тело заболело от перенапряжения. До этого момента он даже не отдавал отчета тому, что каждая его мышца гудела, готовясь не то бежать, не то броситься в бой. Но он был свободен. Был свободен расхохотаться и откинуться на стену, оттягивая свои волосы, был свободен задыхаться, а не топить панику, был свободен, свободен, свободен…***
В комнате царила напряженная тишина. Казалось, если прислушаться, можно услышать треск электричества в воздухе. Через непрочную дверь они слышали приглушенные голоса, слышали смех Натана и ответы его сына. Казалось, это длилось целую вечность. Пока что-то глухо не ударилось в дверь. И все в комнате слишком хорошо знали звук, чтобы не понять, что это было. Тело. Эндрю показалось, что все в нем упало вниз и замерзло. Это был слишком тихий удар, чтобы быть крупным мужчиной, а значит… Но потом раздался стук кулака. Такой громкий и отчетливый, что Миньярд невольно вздрогнул. Кевин и Жан облегченно выдохнули, а потом послышался хлопок двери дальше по коридору. Это стало последней каплей. Оттолкнув от себя Ники, Эндрю протиснулся мимо, но его никто и не держал. Краем глаза блондин заметил на полу в коридоре немного крови, но он не стал обращать на это внимание. Сейчас он должен был увидеть Натаниэля. Он должен был коснуться его и поверить, что тот и правда рядом. Влетев в их с рыжим, Аароном и Кевином гостиную, Миньярд уже видел свою цель. Оборотень сидел у стены, раскинув ноги, но потом… Он задрожал и разразился жутким хохотом, скручиваясь и сжимаясь, словно от боли. Надрывный, нездоровый, истерический смех, от которого по телу бежали мурашки ужаса. У Ната была истерика. Он задыхался, чуть ли не вырывая свои прекрасные волосы, а через несколько секунд Эндрю заметил то, что никогда не мог представить — слезы. Они стекали по порозовевшим щекам, собираясь на подбородке, оставляя темные пятна на толстовке. А лис все смеялся, смеялся, смеялся… — Нат… — блондин не узнал свой собственный испуганный и надломившийся голос. Очень осторожно он начал приближаться, медленно ступая по паркету. — Натаниэль… — тихо звал он, протягивая руки, словно оборотень перед ним и правда был диким животным. — Эй, ты меня слышишь? — Эндрю наконец опустился рядом с ним на корточки, но так и не решился прикоснуться. — Нат, услышь меня, — но он не слышал. Казалось, Веснински становилось тесно в собственной коже. Все его тело била крупная дрожь, дыхание было прерывистым и поверхностным, руки теперь дергали одежду, словно стараясь ее разорвать, а смех мешался с не то хрипами, не то срывающимся криком, словно Натаниэль испытывал все эмоции сразу, не зная, какую выбрать. И Эндрю ничего не мог сделать. Рыжий его просто не слышал за стеной своей истерики. От ощущения этого бессилия и бесполезности, Миньярду стало тошно, но он не мог просто встать и уйти. Он должен был вытащить своего лиса из этого, а потом… Вероятно, убьет Натана к чертовой матери. Но потом Эндрю вспомнил, как буквально несколько дней назад вернул рыжего в реальность одним прикосновением. Это было плохой, просто отвратительной идеей, учитывая то, что Нат терпеть не мог чужие прикосновения, но… прикосновения от блондина он принимал всегда. С первого дня. Поэтому Миньярд решил рискнуть, готовый в любой момент отшатнуться в сторону. — Нат, — в который раз позвал он, опуская ладонь на чужой загривок, чуть ли не вздрагивая от того, какой неожиданно холодной была обычно обжигающая горячая кожа оборотня, — посмотри на меня. Оборотень вздрогнул, а из его легких вырвался какой-то надсадный звук, словно он пытался вздохнуть и говорить одновременно, а потом Нат ухватился своей рукой за руку Эндрю, но не отталкивая, а наоборот, вжимая чужую ладонь в свою кожу. Он ударился головой о стену, открыв рот в немом крике, зажмурив глаза, но не издал ни единого звука, а потом замер, лишь тяжело дыша через рот, почти болезненно вжимая руку Миньярда в свою шею. И голкипер ничего не мог сделать, кроме этого. Он просто сидел рядом, не отнимая руки, стараясь дышать. Ему казалось, что его собственную грудь стянули железными прутьями, а в горле встал ком. Ему было больно смотреть на своего лиса. Но он не уходил. Он смотрел, запоминая каждое мгновение, каждое вздрагивание тела, каждый хрип и каждую скатывающуюся соленую каплю. Эндрю не знал, сколько прошло времени, когда он наконец услышал сдавленные слова, больше походившие на карканье. Только спустя какое-то время он смог разобрать их. — Я больше не его сын… Я больше не его… Я не… Я не его сын… Я не… Натаниэлю казалось, что он умирает. Всю свою жизнь он мечтал избавиться от этого, перестать быть сыном своего отца, хотел сбежать и освободиться, но почему-то это не ощущалось, как счастье. Ему казалось, что что-то вырезали из его груди, что его предали и уничтожили. Неужели где-то глубоко внутри он все-таки хотел, чтобы отец любил его? Хотел, чтобы тот признал его? Неужели где-то в недрах его души еще жил тот мальчик, что с надеждой смотрел на отца, когда стоял с кровавым ножом в руке и искал одобрения? Он ведь всегда боялся его. Он ведь не получал от Натана ничего, кроме боли. Отец убил его мать, а он сам… Что он за чудовище, если жаждал внимания и принятия от этого монстра? Натаниэля разрывало на куски, словно тряпку в зубах дворовых псов. Он не понимал, что с ним происходит. Он не мог дышать. Казалось, даже не мог жить. Каждый удар сердца давался с трудом. Но он все еще чувствовал тяжелую руку на тыльной стороне своей шеи, узнавая ладонь Эндрю. — Я не могу!.. — заскулил Нат. Ему казалось, что сейчас голова просто взорвется от давления. Хотелось кричать, но голос просто пропадал. — Нат… — Эндрю не знал, что сказать, мог только звать лиса по имени, словно умоляя вернуться в реальность, к нему. Он не знал, что происходило за той дверью, о чем говорили Веснински, не знал, что делать теперь. Закусив нижнюю губу почти до крови, Миньярд покачал головой, а потом потянул рыжего к себе. И Нат подчинился. Он уронил лоб во впадинку его ключиц, носом утыкаясь в ткань толстовки, а потом… он просто замер. Просто затих. Прошло несколько секунд, и оборотень шумно втянул носом воздух, словно впервые за долгое время вышел на улицу из затхлого подвала. А потом снова и снова. Он дышал через Эндрю, его запахом и теплом, рукой ухватившись за подол чужой толстовки, словно Миньярд был его спасательным кругом в шторм, словно это голкипер был единственным, что удерживало его в этом мире. — Нат… — казалось, в тысячный раз позвал блондин, кончиками пальцев касаясь завитков рыжих волос. У него была одна безумная идея. Он не знал, сработает ли это, но Эндрю был готов попробовать. Он просто не мог больше смотреть на то, как Веснински буквально умирает у него на руках. — Обернись. Обернись лисом. Несколько секунд ничего не происходило. Голкипер даже подумал, что тот его вовсе не услышал, но потом ему на колени упал легкий подрагивающий шерстяной комок. Приподняв подол своей толстовки, Эндрю в предложении подтолкнул лиса к своей коже. Нат зашевелился, пополз к нему, словно из последних сил, выпуская когти, словно он карабкался по отвесной стене… Миньярд не мог больше на это смотреть. Он осторожно взял своего оборотня и спрятал под одеждой, помогая мордочке высунуться из горла и уткнуться себе в шею. — Тише, он ушел… — Эндрю услышал собственный жалостливый голос и поморщился. — Тебя никто не тронет. Дыши. Удерживая лиса, блондин осторожно встал, чувствуя, как и его самого шатает из стороны в сторону, а потом побрел в сторону спальни. Закрыв за собой дверь ногой, Эндрю опустился на свою кровать и лег, позволяя Нату растянуться безвольной тряпочкой по своей груди под толстовкой, позволяя холодному носу уткнуться в свою шею, позволяя дышать своим запахом. Лиса изредка передергивало, мышцы его гибкого тела содрогались, но он лишь сильнее вжимался в Миньярда, поскуливая, и, сам того не зная, разрывая чужое сердце в клочья. Но Эндрю обещал, что не бросит. Еще тогда, в Колумбии, когда даже не знал, что его бомж на самом деле человек, он дал слово. И теперь он был готов повторить это обещание вновь. Натаниэль грелся, позволяя чужому теплу проникнуть в него, позволяя себе спрятаться, как в норке, в безопасности, чувствуя вокруг себя только запах Эндрю. Запах, который сопровождал его уже много месяцев и дарил только защищенность и покой. Он был с Миньярдом, тот держал его, а, значит… Он может дышать. Просто закрыть глаза и дышать, дышать, дышать…***
— Что это было? — воскликнул Ники, когда снова раздался хлопок двери, а Эндрю буквально вылетел из комнаты. — Не знаю, но я прибью эту рыжую псину, — прорычал Аарон и уже двинулся было на выход, но Кевин преградил ему дорогу. — Оставь. — Шутишь?! Это что за хрен сейчас был?! — Отец Ната, он же представился, — зло усмехнулся Жан, но его лицо исказилось от какой-то нечитаемой эмоции. — Надеюсь, он не наделал дел, как обычно… — Помолимся за это, — вздохнул Кевин, садясь на пол у дивана, чувствуя, как брат кладет руку ему на плечо. — Как думаешь, о чем они договорились? — А никого не смущает то, как Нат двигался? То, что его отец набросился на него с ножом? — наконец обрел дар речи Мэтт. — Ребят, алло! — Это нормально, — отмахнулся Моро. — Нормально?! — взвизгнул Ники. — В смысле нормально? — опешил Бойд. — Чувак, это не норма! — Для вас, — уточнил Кевин, откидывая голову назад. — Господи, лишь бы Нат не влез в очередную задницу. — Куда больше меня сейчас волнует, не втянет ли он в это моего брата, — проворчал Аарон, подходя к двери. Блондин окинул взглядом коридор, заметил немного крови на полу, а потом тихо закрыл за собой дверь, не забыв щелкнуть замком. — Молись, чтобы с моим братом все было хорошо, Наполеон, потому что иначе я убью тебя. — И?.. Мы не должны позвонить в полицию или?.. — Ники нервно махнул рукой, переглядываясь с Бойдом. — Нет, — качнул головой Жан, массируя глаза. — Забудьте об этом. Если все хорошо, больше мы Натана не увидим. Во всяком случае, в ближайшее время. — С вашим братом вообще лучше иметь память рыбки и мозг улитки, да? — фыркнул Аарон, запихнув диск с первым попавшимся фильмом и устраиваясь в кресле. Он уже все это ненавидел. Время шло, а Эндрю, как и Нат, все не возвращался. Они уже почти досмотрели фильм, когда Кевину на телефон пришло сообщение. Все взгляды тут же были устремлены к нападающему, но тот только фыркнул, прочитав его вслух: «Войдете в нашу комнату — убью». — Прекрасно, — фыркнул Аарон. — Знаете что? Похуй. Что бы там ни было, я требую поехать в «Райские сумерки» на выходных. Неделя только началась, а я уже хочу и нажраться, и повеситься. — Я только за, — вздохнул Ники, раскинув руки и ноги, как морская звезда. — Осталось только уговорить Эндрю, чтобы он согласился.***
Натаниэль проснулся от того, что у него страшно болела голова, но первое, что он почувствовал, когда сознание прояснилось — запах Эндрю. Казалось, лис пропитался им до самых костей, окруженный им и теплом Миньярда, рука которого привычно покоилась на лисьем загривке. Рыжий все еще лежал в своей звериной шкуре у голкипера под толстовкой, носом уткнувшись в чужую шею. Судя по размеренному дыханию и медленному биению сердца, Эндрю уснул. Не желая его тревожить, Нат как можно осторожнее выполз из тепла, беззвучно соскочил на пол и перекинулся в человека. Он чуть не упал, когда голова закружилась, но успел ухватиться за угол шкафа, к которому и направлялся, чтобы взять одежду. Его тошнило. Правда, он не знал, от чего. От того шоу слабости, которое он устроил перед Миньярдом, или из-за встречи с отцом. Может быть, из-за всего сразу. Выругавшись в своих мыслях, Натаниэль так же бесшумно оделся, а потом выскользнул на кухню. Часы показывали два, а значит, Кевин уже вернулся с ночной тренировки, если вообще на нее ходил, и дрых без задних ног. Наверное, рыжему не помешало бы поесть, все-таки последний его прием пищи был где-то двенадцать часов назад, но желудок снова свело в приступе тошноты, и он отказался от этой пагубной затеи, отдав предпочтение апельсиновому соку. «Могло быть хуже» — судорожно подумал Веснински, глотая кисловато-сладкую жидкость. «Могло быть в разы хуже. Черт, он пришел в общежитие…» — утолив жажду, он вернул бутылку с соком в холодильник и закрыл дверцу. «Нужно написать Стюарту спасибо. Если бы не он… Видимо, придется все-таки смотаться в Англию» — Нат двинулся обратно в сторону спальни. Он уже задумался над тем, как ему извернуться, чтобы не встречаться с кузенами, но так и замер на пороге комнаты. Эндрю не спал. Каким бы тихим ни старался быть оборотень, сон Миньярда был слишком чутким. Возможно, он проснулся в ту же секунду, что Натаниэль пошевелился, но просто дал ему уйти. Голкипер сидел на кровати, волосы слегка помялись, а глаза щурились в темноте, привыкая. — Прости, я не хотел тебя будить, — зачем-то шепотом сказал рыжий, хотя мог бы и говорить нормально, наконец заходя внутрь и закрывая за собой дверь. — Что произошло? — голос Эндрю слегка хрипел после сна и из-за отсутствия воды. — Семейное недопонимание, — усмехнулся лис, плюхаясь на свою нетронутую кровать, а потом постарался сделать самый расслабленный вид. — Ничего важного. Натан больше здесь не появится. Да и его сыном я уже не числюсь. Так что никаких проблем. — Нат… — Я в порядке. — Ты не в порядке. И если я не дурак, а я таковым себя не считаю, ты никогда и не был, — Веснински дернулся от удара тяжести правды, а легкая улыбка соскользнула с его губ. Будто он сам не знает, что никогда не был… Хотя, подождите-ка, был. Живя здесь, с Миньярдом. Он был в порядке. О нем заботились, и он заботился в ответ. Его не трогали, когда он не хотел, он нормально питался и правда был в порядке. — Так ты объяснишь? — Я… — Нат уже открыл было рот, чтобы выдать очередную прекрасную правду-ложь, но запнулся о собственный язык. — Мой… — и снова это странное чувство. — Короче, Натан не самый хороший человек. И отец из него был паршивый. Он хотел наследника. Учил меня всему. Чему именно… не так важно, — не в силах усидеть на месте, он по привычке встал и начал мерять комнату шагами, активно жестикулируя. — Но результат его, видимо, не устроил. А еще нужно было подлизаться к Мориямам, поэтому он отдал меня Тетсуи. По сути, я был забавным питомцем Рико. Ручным псом, который защищает хозяина. Ну ты в курсе. Я должен был до последнего вздоха защищать Рико. Но я умер. Что сейчас несколько не заметно, конечно, но все же является фактом. Про меня и забыли. Натану, видимо, даже не доложили, да ему давно стало насрать. А потом я заявился в Гнездо. Разумеется, все об этом быстро узнали. Думаю, Рико ему лично настучал на меня такого не белого и не пушистого. — Ты пушистый, — зачем-то вставил Эндрю. — Спасибо, — на автомате ответил Нат. — Короче. Он приехал дать мне пиздюлей и вернуть в Гнездо. Но дядя Стюарт договорился с главой семьи и по совместительству старшим братом Рико — Ичиро, а против него Натан не пойдет. Он дал мне выбор. Или я возвращаюсь в Гнездо, и тогда все более или менее нормально, или я остаюсь здесь, он от меня отрекается, лишает всех денег, званий, прав и так далее по списку, и я не имею права ступать на его территорию без разрешения. Иначе мне кабзда. Ну, собственно, не велика потеря, — Нат шумно выдохнул, закончив свою задорную историю. — Это просто было немного… неожиданно. — Неожиданно? — хмыкнул Эндрю, а потом поднялся на ноги и подошел вплотную, пальцами ловя подбородок и заглядывая в глаза. Лис не отстранился, не отвернулся, но Миньярд без труда даже в темноте рассмотрел так и не исчезнувшие тревогу и боль в светящихся в темноте сапфировых глазах. — Сказать, что я вижу? — Да. — Я вижу, что тебе больно; что тебе страшно; что ты врешь самому себе. Ты чувствуешь. — В следующий раз, когда кто-то назовет тебя бесчувственным, мне определенно придется вгрызться зубами в их глотки, — на грани слышимости пробормотал Натаниэль, наклоняясь чуть ниже к лицу блондина. — То, что чувствую я — не важно. Как и всё, это пройдет. — Ложь. Это всегда остается. Всё всегда остается. Он знал это не понаслышке. Он видел это в собственном отражении. Он видел это в Натаниэле, который сейчас, казалось, не замечал ничего вокруг. Эмоции в его глазах наслаивались друг на друга, но они никуда не исчезали. Оставались там. Поэтому, на самом деле, у них обоих были такие тяжелые взгляды, которые мало кто мог вытерпеть. В них было слишком много того, что другие просто не могли нести на себе. Но они могли. И они могли выдерживать взгляды друг друга до бесконечности. — Ты боялся его. Но потом перестал и защищался. А что было до страха? — Только боль. Всегда. — Всегда ли? — Он пытался выпотрошить меня, когда мне было пять. Считаешь, до страха было хоть что-то? — Считаю, что дети, растущие с родителями, какими бы те ни были, жаждут их любви и одобрения, даже если никогда не получали ничего, кроме боли. Считаю, что не видя других примеров, дети до определенного возраста даже не понимают, что к ним жестоки. Считаю, что в каждом сидит маленький ребенок, который на самом деле верит, что это в последний раз, а взрослые сдержат обещание. Считаю, что даже если ребенок ненавидит своего родителя, даже если тот его мучитель, он не может искоренить инстинктивную любовь окончательно, — Эндрю ненадолго замолчал, давая Нату возможность остановить его, заткнуть, сказать «нет», но тот, казалось, даже не дышал, впитывая каждое слово. — Считаю, что тебе страшно, потому что ты потерял отца, который всегда причинял тебе боль, когда не видел того, что хотел. Как бы ты его ни ненавидел, ты пытался. А теперь тебя отшвырнули от себя. Несмотря на все твои старания в прошлом. Считаю, ты достаточно умен, чтобы понимать, но даже ты не в силах сдержать ребенка внутри. Две твои половины просто сцепились между собой. — Вот поэтому я и не люблю психологов, — надсадным голосом сказал Натаниэль, глаза которого подозрительно блестели. — Как я уже сказал, все проходит. И это тоже. Или я смогу просто похоронить это так глубоко, что никогда не почувствую запах гниения. Не так важно. Не раскапывай. А то осколок бедренной кости превратится в кладбище после чумы. — Если ты еще не заметил, крови и трупов я не боюсь. И меня уже пугали. Не сработало. Тебя я не боюсь. — А может, стоило бы? — Сомнительно.