Эгоизм

      Рома спиной наваливается на дерево и смотрит в окно Антона, бездумно вертя нож в руках. Петров ходит по комнате, кажется, собирая вещи, а Пятифана страшно тянет курить, голод зарождается под ребрами, легко представить эйфорию от первой затяжки, но он не настолько безволен и не станет дымить перед окнами, когда там мама Антона и Оля. Тем более, когда там Оля.       Когда Петров выходит из дома, то оглядывается по сторонам.       — Бяша куда-то съебался, ничего толком не сказал, — коротко отвечает Ромка на незаданный вопрос.       Они идут в школу в неловком молчании, Пятифан задумывается о чём-то, а Антон просто тащится за ним, едва поспевая и пожирая его взглядом. Рома позволяет ему смотреть, но, когда они уже довольно близко к школе, шипит что-то вроде «да отъебись ты от моих волос».       Первым уроком кажется, изо, на которое Пятифан идти не собирается, поэтому сразу поднимается на третий этаж к закрытому, как считают учителя, туалету. Бяша, не будь дураком, стащил ключ от него, какое-то время они ждали, будет ли там обещанный ремонт, но когда вертихвостка директриса вместо этого спустила деньги на отпуск с мужем, про помещение навсегда забыли.       Ромка заходит внутрь.       — Ты со мной? — обращается он к Антону, мысленно спорящему с самим собой. Недолго постояв, он всё же заходит внутрь, опускает портфель на грязный пол и, стряхнув пыль с подоконника, садится на него.       — Тут бы прибраться, — он слегка ведёт плечами — от окна веет холодом. Он вспоминает, как Пятифан и Бяша таскали сюда газеты, закрывая ими щели.       — Вот и приберись, зайчик, — слегка насмешливо тянет Рома, щёлкая зажигалкой и наконец затягиваясь. Антон тянется за сигаретой, которую второй передаёт, потом подходя к треснувшему зеркалу.       — Нормально покрасил?       Антон закашливается, ожидая чего угодно, но не этих слов, и Пятифан отнимает у него сигарету.       — Так это не цвет истинного?       — Нет, — лениво отвечает Рома. Он выглядит хуже смерти, вымотанный вчерашними размышлениями. Сигарета тлеет в руке и обжигает пальцы. Пятифан шипит сквозь зубы, бросая ее в раковину и включая воду. Она ржавая и совать под неё руку он не собирается.       — Сейчас, — Антон копается в портфеле, находя полупрозрачный бутылёк с перекисью, а Рома думает о том, насколько странно, что он таскает её с собой, — Давай, обработаю.       — Я и сам могу, — Петров даже не слушает, быстро прижимая к его руке уже смоченную вату. Рома едва шипит от боли, но Антон всё равно слышит и бормочет извинение. Спустя несколько минут он всё же продолжает.       — Эгоистично с твоей стороны.       Рома не говорит, а рыкает в ответ:       — А что я должен был делать с этим?       — Дать шанс соулмейту тебя найти.       — Зачем тебе меня искать?!       Пятифан осекается, понимая, что только что сказал. Антон понимает тоже.       — Так ты… Не собирался мне говорить, да, — не вопрос — утверждение, сопровождаемое горькой усмешкой, — А если я люблю тебя, что тогда? Хотя знаешь, нет. Я ненавижу тебя. Всей. Своей. Душой, — чеканит слова, даже не поднимая головы. Хочет сказать что-то ещё, задеть, надавить сильнее, но дверь распахивается, а в туалет влетает Бяша.       — Пацаны, на, там такое было.       Антон оборачивается на него, медлит, а потом поднимает портфель и вылетает из туалета, срываясь на бег.