Нежелезные дровосеки

Олег аккуратно провожает Серого до ванной. – Чё, помочь? У Серого, который щурится от яркого света, краснеют кончики ушей. Он дёргает голым плечом с синяком: – Я справлюсь. Потом добавляет, краснея целиком: – Спасибо. Олег на автомате хлопает его по спине и только потом вспоминает, что у Серого, наверное, сейчас болит всё. Олег выходит, подпирает стену напротив двери и внимательно слушает, что происходит внутри. В принципе, никаких звуков ударов тела о кафель не слышно. Олег зевает, думая, как можно организовать себе поспать, чтобы точно быть уверенным, что с Серым ничего не случится. Серый вываливается из ванной неловко, руками обнимает себя за плечи. Олег ведёт его обратно в спальню, спрашивая: – А ты с кем живёшь? Серый, косясь на руку на своём плече, говорит: – С... один, ну, то есть не совсем – у меня ворона есть. – Типа, настоящая? – Да. – Охуеть. Олег подводит Серого к кровати, тот стреляет в Олега глазами: – Я поеду, наверное. Олег улыбается: – Только в больничку. Посмотри на себя – а если хуже станет? Твоя ворона в скорую позвонить сможет? Серый мотает головой, Олег чуть давит ему на плечо, вынуждая опуститься на кровать. – Чё, башка-то болит? Серый вздыхает. – Серый. Болит или нет? – Болит. – Типа, аллергия на лекарства есть? – Не... не знаю. Нет, вроде. Олег уходит на кухню, вытаскивает аптечку – у него, конечно, ничего не болит, но Ева то и дело шантажирует его своими мигренями, устраивая в квартире лазарет со вздохами и угрозами умереть немедленно, если Олег не принесёт свежие колеса из аптеки. Почему предыдущие не подходят, он так и не смог понять. Петя говорил, кстати, что та просто выебывается и Олег тряпка. Олег на это Пете отвечал, скалясь, что тряпка-не тряпка, а пять квартир в Ёбурге к Еве прилагаются. Олег наливает ещё чая, бросает ломтик лимона в кружку, пробует сам – на его вкус нормально. Несёт таблетку с чаем обратно в спальню. Говорит: – Пей. Серый снова смотрит в глаза, как-то расфокусированно, потом забирает подсвеченную пробравшимся сквозь шторы лучом света красную прозрачную таблетку, не касаясь ладони, так же, глядя только на Олега, забирает кружку. Прикрывает глаза, закидывая таблетку в рот, как будто Олег ему яд принёс. Запивает, возвращает кружку. – Так, ты есть хочешь вообще? – Нет. Олег вздыхает. Присаживается на корточки рядом с кроватью, смотрит снизу вверх: – Серый, слушай, я всё понимаю, но от того, что ты будешь отрицать проблемы, они не исчезнут. В армии служил? Серый дёргается: – Н-нет. – А я да. И, типа, через неделю после того, как в часть приехали, пришёл прапор и спросил: кто в компах шарит. Ну я, типа, вызвался. И сначала радовался, что вместо строевой дрова на мышки этим дебилам ставлю. А потом надо было как-то в поле на учениях переставить винду на ноуте. Без этой самой винды. – И как? – Чё как? – Как выкрутился? Олег улыбается: – А вот так. Нашёл. Серый хмыкает, блестя глазами в темноте. – Это невозможно. В поле? – В поле. Выпросил спутниковый интернет, по частям мне образ через почту прислали, я его собрал, отобрал у водилы комдива болванку с музыкой, которую стирать можно было – как он выл, ты бы знал, что Аллегрова больше не будет ему петь про младшего лейтенанта – прожёг тут же и поставил, прикинь. – Какой чудовищный перерасход ресурсов. – Да похуй. Так чё будешь на завтрак, а? Овсянку? Яичницу? – Я... я веган. – Ой, напугал. Я тут, короче, кашрут осваивал – вот это пиздец. И это ещё не в шаббат было, повезло. Картину видел в ванной? Это невеста моя рисовала, а у неё семья, знаешь, короче, шалом православные, я хер знает, то яйца красят на Пасху, то вот это вот «надо осматривать яйца, ни капли крови». Чё обычно-то ешь? – Сэндвичи с арахисовой пастой и бананом. Олег чешет в башке. У него ни арахиса, ни бананов. – Так, короче. Я пошёл в магаз, никуда не уходи. – Олег... Не нужно, правда, это... Олег только отмахивается. Не переставая зевать, быстро спускается, доходит до ближайшего продуктового и такой же мятой, каким Олег себя чувствует, продавщице выкладывает на ленту всё, что, по его мнению, можно веганам, включая растительное молоко. Арахисовую пасту он тоже находит, но она не нравится ему по составу, так что он берет жареный арахис, потому что самому жарить долго. Если бы делал для себя, добавил бы в пасту мёд, но так берет финики. Олег возвращается, как ему кажется, быстро, но Серого находит не в спальне, а в ванной, в позе вызова ихтиандра. – Ну ёб твою... Олег роняет пакет, подходит ближе, аккуратно отводит волосы. Серый слишком занят – не замечает. Завтрак откладывается, по ходу. В кармане жужжит телефон: «На опознание сможете приехать?» Олег поднимается, пишет: «А можно завтра? Мы тут блюём пока». Телефон жужжит снова, Олег не читает. Серый, наконец, успокаивается, дышит тяжело. Олег помогает ему умыться, потом отводит в обратно в спальню – Серый больше не сопротивляется. Олег приносит ещё сладкого чаю, Серый делает глоток и говорит: – Нет, спасибо. Олег послушно убирает кружку. Серый дышит тяжело, говорит: – Мне на работу завтра. – Ёбнулся? Бери больничный. Олег тянется до стола, где лежит телефон Серого – повезло, что зарядку нашёл подходящую – протягивает, говорит: – Я серьёзно, звони давай. Серый снова смотрит как-то расфокусированно: – Я не могу. – Ну давай я за тебя позвоню. Где работаешь, кстати? Серый вздыхает: – В универе. – Препод? – Ассистент. Лекции не читаю. Олег разблокирует чудом не пострадавший в драке телефон – на экране висит сообщение: «Я твою Раневскую пропарил. Новую нарисуешь мне?» – А ты чё, художник, типа, тоже? Тут кто-то про Раневскую спрашивает. Серый дёргает плечом. – Ну, так. – А чё рисуешь? А то я Еву попросил нарисовать чё-нить нормальное – такая херня, вот честно. А обижать как-то... – Олег, можно я сам позвоню, только позже? – Ну смотри. Олег возвращает телефон на стол. Спрашивает: – Ты не против, если я рядом с тобой лягу? А то сам скоро свалюсь. Смешно будет. – Н-нет, конечно. Олег обходит кровать и вытягивается рядом с Серым прямо в одежде поверх одеяла. Говорит: – А чё у тебя, родственники? Ты местный вообще? Серый вздыхает: – Местный. Я детдомовский. Один. – Гонишь? А чё, в каком вырос? – В «Радуге». А что? – А про родителей чё знаешь? Серый пожимает плечами. Олег говорит: – Прикинь, я ж тоже едва в детдом не попал. Мать при родах умерла – внутрибольничная инфекция. Отец геологом был – когда летом уезжал, меня какие-то соседки пасли, не помню. Мы тут в Питере жили. А потом он, короче, сорвался на «уазике» на Урале в пропасть – и всё. Мне восемь было. И я, типа, с собакой вдвоём. Менты приходили, опеки какие-то... Не помню. Помню, как за собакой приходили. А я не отдал, короче. Но понимал, что снова придут. Олег думает о честных карих собачьих глазах Нонны, в которую вцепился тогда намертво и матом всех посылал – откуда взялось только, отец никогда не позволял себе матом дома ругаться. Олег скашивает глаза на Серого, тот, кажется, не дышит, смотрит на Олега с высоты своих подушек, повернув голову. – Меня, кстати, в тот же детдом должны были отправить. А потом хер пойми откуда тётка двоюродная появилась, со связью плохо было, она не знала, случайно, говорит, в газете прочитала. Ну и она меня забрала в Челны. Ты был в Челнах? Это пиздец. Но мне лучшим городом на Земле тогда казался. Забрала вместе с собакой, отцовскими книжками, коллекцией минералов. Ей самой там, типа, двадцать два было, только после института. Учительницей физкультуры в школе работала. Ну и, типа, мы с ней жили нормально в двушке, я в школу ходил, в ту же самую, где она работала, на секции всякие. Потом в универ поступил – не пошло, в первую же сессию отчислился, в армию сходил. Вернулся, думал, чё делать. А тут... До сих пор не знаю, как догадалась тогда, но, ещё когда забирала меня, на всё наследство – а она квартиру продала тут – долларов купила, короче, и в хедж-фонд америкосовский засунула. Типа, до моего двадцатиоднолетия. А эти – прикинь – на всю котлету купили «Эппла». А я вообще не знал, думал на контракт идти. А тут письмо пришло, типа, Олег Давидович, вот ваши бабки, продлять будете? Я охуел тогда. Олег вспоминает, как из коротко стриженного татарского пацана в спортивном костюме случайно стал миллионером. Поверить не мог до последнего, что реально эти деньги увидит. Серый смотрит на него, не моргая. – Ну и мы, типа, тётке дом купили там же, в Челнах, какой она хотела, а я в Питер решил вернуться. У неё там как раз ухажёр дозрел, я решил своей рожей мрачной им медовый месяц не портить. Купил тату-салон, короче, квартиру вот. Хотел батину выкупить обратно – не получилось. – Олег, тебе очень повезло. – Да я понимаю. Ну, я реально не знал, что так получится. А, биткоинов тут купил каких-то, ну так, по приколу. Слышал? Серый кивает. Спрашивает: – А невеста? – А, да чё, надо жениться, детей родить. Мне щас, считай, двадцать четыре, ну в двадцать шесть первого мне родит. Я троих хочу вообще – дети прикольные, я тётке помогал, там, типа, в волейбол-футбол играл с малышней. И собаку хочу. Ева говорит, шерсти тонна – похуй. Хочу собаку. Договоримся, короче. Олег замечает, что улыбается. Серый смотрит на него нечитаемо, блестит глазами. Олег хочет спросить: «А ты чего хочешь?», но не успевает – начинает звонить телефон, ползать под рукой. – Салам алейкум, мой татарский брат. Олег смеётся: – Петя, чё так рано? Кокаин закончился, что ли, в этой вашей Москве? – Лучше: в гости к тебе приехал, Олег Давидович. – Ну нихуя себе. А чё такое? – Да рейд у меня завтра с местными. Ты сегодня как? Свободен? Олег косится на Серого в своей постели. – Не совсем. А ты надолго? – До пятницы точно – бумажки же потом оформлять ещё, презентации показывать, как обычно. – Давай на неделе тогда, что ли. – Чё, мегера твоя не отпускает, что ли? Медовый месяц? – Да не, тут форс-мажор. Потом расскажу. На созвоне. – Рахим итыгез, тогда, чё. – Дебил, саубуллашу, тыщу раз говорил. Петя уже не слушает. Хохочет, скидывает звонок. С Петей познакомились на шахматной олимпиаде в Казани в четырнадцать. Закусились в финале – как взрослые, восемь партий сыграли вничью. Им предложили монетку бросить. Петя послал их на хуй – победу решили присудить Олегу, тогда он тоже послал. Так и подружились. Тётка посмеялась только. Петя перед самым отъездом пришёл к Олегу в комнату, сказал: слышь, смотри чё покажу. Увёл за какие-то гостиничные хозяйственные постройки и вытащил косяк. Как потом рассказывал, смеясь: спиздил у отца на работе вещдок. А вот за это Олега тётка выпорола ремнём – впервые в жизни. А Петю выпороть никто не догадался. Его это, впрочем, не портило: они дружили сначала через интернет – письмами перекидывались, музыку-игры-фильмы друг другу советовали. После десятого Петя к нему летом в гости приезжал. Когда Олег в Питер переехал – стали видеться регулярно. Олег вздыхает, Серый рядом ёрзает неловко. – Чё, плохо опять? – Нет, просто... Я тебе мешаю. – Упрямый какой, а. Нормально всё, Серый. Давай завтрак попробуем приготовить, что ли. Ща, я быстро.