Дневник ангела

Ужасный осадок остался на душе обоих, что не давал уснуть. Всякий раз как становилось паршиво, Вегас приходил в сад, садился возле пруда, и давал волю эмоциям. Его мама очень любила это место при жизни, она и стала причиной его появления. Его отец, совсем как из прошлой жизни, в знак своей безграничной любви к своей драгоценной посадил деревья, построил искусственный пруд, наполнил благоухающими цветами. Даже не верится, что это Кхун Кан. Сейчас никто, никогда не приписал бы этот красивый поступок к его имени. Но он любил, и потерял. Кан корил себя за слабость. У него появился страх, что вскоре, он проецировал на собственном сыне, думая что так закаляет его, готовит к худшему, готовит тому, что в любой момент, он может потерять то, что и было его жизнью. Пит прав. Вегас не знал как любить, ведь его самого никогда не наполняли этим чувством. Единственное из чего он состоит, это ненависть, зависть, жестокость рук и слов, пустая гордыня и много чего, что присуще ужасному человеку. Такой милый и светлый, как Пит достоин только любви. Он достоин заботящегося, любящего человека подле себя. А он травмирован и искалечен. Вегас жесток, требователен, ревнив. Такие качества не принесут счастья в жизнь омеги. Он не достоин. Он знает кто он. Так как же он сумеет показать, выразить то, чего нет у него самого? Что ему предложить кроме боли… Вегаса охватил страх, что не справиться, что он уже полностью сгнил. Но есть ли шанс, как маленький отблеск света из глубины океана, что чернота ещё не коснулась его сердца? Ведь как тогда объяснить то чудо, что позволило ему почувствовать любовь. В голову проникла мысль о том, чтобы отпустить. Если любишь, то отпустишь, так ведь? Но не для него. Это не злило, это убивало. Он полюбил слишком сильно, для таких пафосных проступков. Они пусты, ведь те, кто так поступают на самом деле врут себе. Хотят уменьшить бремя разлуки, выдать себя героем, жертвой. Они такие жалкие. Вегас дал себе слово. Он не предаст свои чувства, впервые его решение казалось ему нашептанным из самой глубины его души. Оно тихое, но очень уверенное. Вегас найдет источник, он сам себе станет примером, того как любить. Ночной гость вторгся в его убежище, и дал опору в виде спины. Пит осторожно оперся на спину Вегаса, откидывая голову тому на плечо, он глядел на две-три звездочки. Они были надеждой, что там наверху их много, и это только из-за яркого города их не видать. Пит любил звездное небо. — Господин, — он всё ещё сомневался, стоит ли рушить ту гармонию, что возникла между ними, в эту, скупую на звезды ночь, — Я на самом деле, даже сам не так много знаю про то, что мне нравится. Вы хотели знать меня. В той записке. Вегас молчал. Но Пит уверен он всё слышит. — Я люблю ночь больше утра, я люблю дождь, люблю острую, южную еду, люблю деревья, люблю лотосы, люблю кошек, — перечисляя Пит сам непроизвольно улыбался тому, какой он банальный, — люблю бабушку и дедушку, люблю свою работу, — Вегас напрягся, наступила пауза, а затем Пит бархатным голосом, медленно и сдержанно произнес те слова, которые долгое время отрицал и не хотел принимать, — И господин, я люблю вот так сидеть возле вас, люблю когда вы рядом, люблю когда могу обнажится перед вами, не притворяясь сильным, но это не то, что я могу делать слишком часто, — Питу стало в тысячу раз легче после сказанного, но некая тоска и обреченность не покидала его, — Ведь тогда, я полюблю уже вас, Вегаса. Они так и сидели в глубоком молчании, слушая звуки природы, их маленького Эдема. Пока один из них не вынес водопад чувств. — Пит, я только сейчас понял, что за всю свою жизнь я делал так мало того, что люблю, отчего уж получилось, что совсем забыл, что меня радовало и делало счастливым, — Вегас опустил спину ещё ниже, не желая обнажать искаженное болью лицо, — Что даже не сразу понял, что люблю тебя. Я так отвык от этого, что чуть не упустил тебя… — Господин, это пройдёт, нужно лишь … , — Пит снова пытался обмануться, избежать себя. Вегас резко повернулся к Питу, придерживая того за плечи, попросил взглянуть в него. Питу не стоило видеть такое лицо господина. Это были самые прозрачные глаза, на дне которого лежит вся искренность, правда, которые можно прочувствовать всеми пятью органами чувств, что он когда либо испытывал. Оно было так велико, что не помещались на глазах и крупными, прозрачными каплями спускались вниз. — Я… , — Вегас впервые понял, что знает как вместить всё на буквы, слова и предложения, — Я готов потратить всю жизнь, я готов прожить эту, и последующие жизни и даже свой рай на то, чтобы ты принял мои чувства, ответил взаимностью. Господин всем видом молил, умолял Пита дать ему возможность, дать разрешение, шанс. Лицо Пита тронула счастливая улыбка. — Господин, думаю и этой жизни будет достаточно, — он раскрыл ладони, приглашая его в свой объятия. Вегас завороженно застыл, запоминая этот лик на его любимом. И потянулся, потонул в коконе нежнейших рук, ласковых ладоней и трепетных пальцев, что так бережно целовали его душу. — Я благословляю тот день, в который я понял, что хочу остаться с тобой, поэтому молю тебя: пусть это буду я, — пропело сердце.