Дневник ангела

Вегас приходил каждый день. Все две недели он провёл в скитании возле дома первой семьи. Его целью было увидеть Пита и понять, что всё это не правда, удостовериться в том, что это недоразумение. Как только он услышал новости от своего младшего брата, то сразу помчался к дяде. Его останавливали телохранители первой семьи, но Вегас был настроен агрессивно, также был психологически неустойчив, уязвим, поэтому, как раненое животное нападал на всех, кто встанет на его пути. В мыслях было лишь одно – «Пит». До дяди он так и не добрался, тот словно нарочно избегал его. Сколько бы он обыскивал поместье не находил ни кузена, ни Пита. С каждым днём ужас овладевал им всё больше и больше, и даже на секунду ему померещилось, что и не было никогда в его жизни Пита, что это фантазия больной головы. Но ведь у него был тот белоснежный платок, некоторые фотографии возлюбленного, что он делал подтяжка, когда он спал, любовался садом, читал книгу. Их было мало, но они были. Значит это правда, тому и подтверждение его больное сердце, что так ноет от тоски. «Надо было сделать совместную фотографию» пожалел альфа. Те что есть он хранил, как зеницу ока. Вегас не спал, точнее никак не мог уснуть. Собственный разум хотел убить его непрошеными видениями, ведь его Пит неизвестно где с другим альфой. Каждый раз подобная сцена перед глазами, как иглы, болезненно проникали, дырявили его тело и душу. Он сжимал ладонь, и представлял как с ней проедется по лицу кузена. Или же пустить сразу пулю в лоб. Организм истощался день за днём, из-за бессонных ночей, алкоголя на пустой желудок. Кан всё знал, он видел состояние сына и надежда на хорошее продолжение всё больше и больше утопало в небытие. Его самый страшный кошмар становился явью, но он боролся. По сравнению с сыном у него были свои, иные методы. Окажутся ли они действенными? Покажет время. Попытки подкупить, подтянуть людей главной семьи увенчались провалом. Нанятый «шпион», так и ничего не нашёл. Вегас знал, это потому что тот, в чьих поисках он находится, где-то заперт, без возможности самостоятельно выбраться, связаться. Альфа знал, будь у Пита хоть крошечная возможность, как-то дать о себе и о своем местонахождении знать, он бы им воспользовался. «Ведь так?…». При каждой встречи с Питом, любовь захватывала его с головой. И теперь без этой сладостной любви, что это была бы за жизнь? Была бы это вообще жизнью? Он не знал, что любовь может достигать такой силы и остроты… Прошли две недели, за которые провалились столько старании найти его. Вегас считал дни, как заключенный в тюрьме, жаждущий свободы. А он жаждал Пита, его свобода – Пит. Вечерняя попойка в одиночестве, после очередного провала стало неким ритуалом. Но стук в дверь чем-то новым. Это был отец. Выражал он крайнее сожаление и решительность. Только собственный сын способен вычитать подобное по лицу отца, даже в таком нетрезвом состоянии. Отец его более не страшил, ведь по сравнению с потерей, пощечины отца казались поглаживанием. Данная ситуация била хлеще любого человеческого удара. — Собирайся, — он брезглива опрокинул пустую бутылку коньяка, — Приводи себя в порядок. — Зачем? — и в голове следующий вопрос «издеваешься?». — Корн устраивает какой-то расфуфыренный прием, хочет сделать об…. Вегас вскочил с молниеносной скоростью, будто и не был пьян. Стопроцентной готовностью он собрался выходить и направится в дом дяди. Но тяжелая ладонь родителя остановила его, удерживая за правое плечо. — Не спеши! Этот сученыш не зря нас не пригласил. Если явиться так открыто, тебя просто не допустят, — в голове же он уже перекидывал варианты того, как можно пробраться. — Это меня не остановит! — и вновь собиравшегося убежать отпрыска остановили. — Думай разумнее! Будешь действовать на эмоциях упустишь последний шанс! Или это уже не так важно?!…, — Кан пытался использовать на сыне свои манипуляторные речи, но в этот раз во благо. «Последний шанс. Последний шанс…». Обычно распознающий любую манипуляцию Вегас, сейчас был слишком уязвим, чтобы придать на них значение. Поэтому он послушался. Ведь для него это важно. Дороже, драгоценнее всего на свете. Что показалось самым странным и ещё более подозрительным, так когда его засекли тайно пробирающимся в дом и не остановили. Вегас был уверен, что в его присутствии были в курсе все телохранители главной семьи. Но его приняли так естественно, без каких либо драк, ударов в спину. Словно именно его и дожидались. Вид у наследника второй семьи был самым что ни на есть хищным, целеустремленным и конечно же некая психопатия, из-за частого использования раньше, автоматический становилось частью его амплуа. Такому подойти страшно, а тут одни из людей первым заговорил с ним. Прежде поклонился, как ему полагается. Было видно, он сглотнул слюну, и для более уверенного тона подготовился секунду. Боится. — Кхун Вегас, вы как раз вовремя. Приём скоро закончится. Займите, пожалуйста, своё место, — после повернувшись спиной, начал идти в определенную сторону. Вегас последовал за ним, с одним он справиться на раз два. Шли они по тёмному коридору со множеством дверей, а впереди показался особенный свет, не яркий, а тёплый и приятный. Оттуда и доносилось живое пение девушки и приглушенные голоса, что слышалось громче от каждого шага. Исполняла певица на тайском языке. Когда до зала оставалось чуть-чуть, она закончила произведение под громкие аплодисменты. А затем в микрофон: — Дамы и господа, сегодня мы собрали самых близких, для очень важной для меня и нашей семьи новостью, — узнав голос кузена Вегас более не стал дожидаться телохранителя, и побежал к свету, к голосу. Всё внимание было приковано к сцене, поэтому его проявление было не замечено. Первое что он увидел, это был полный зал, что приковало всё своё внимание к небольшой сцене. И его взгляд устремился в аналогичную сторону. Дыхание перехватило. Его Пит на ярко освещенном возвышении, смиренно стоит рядом с туманно размытом кузеном, что что-то там говорил. Его Пит светиться в этом изобилии богатства и роскоши, облаченный в белоснежный костюм, обсыпанный бриллиантами и вниманием всего зала. Но только глаза его мертвы, хоть улыбка натянута до ушей. До тех пор, пока слепо вперивший взгляд на придуманную точку в темноте неосвещенной зоны гостей не встретился с бездонными омутами, что блестели от прозрачной глади. То были или подступившие слёзы, или же глаза его господина всегда были столь прекрасны. Притворная улыбка спала, и он на секунды явил взору своё истинное лицо, покрывшееся болью и печалью. «Теперь не его господина…». Из-за этих глаз, из-за Вегаса, от одного его присутствия он бы не совладал своими эмоциями, своим естеством, что хотела закричать, завыть и броситься в его, самые желанные объятия. Но он не мог. Поэтому с большими усилиями принял равнодушный вид. Вегас увидел безразличие, увидел, как возлюбленный просто отворачивает голову в другую сторону, как снова улыбается и самое ужасное, как тесно прижимается к кузену и их ладони переплетаются. А завершивший свою речь Кинн, под сдержанные и культурные аплодисменты гостей поворачивается к его омеге, переплетает с ним обе ладони. Они смотрят в глаза друг друга, и внутри Вегаса что-то болезненно сжимается. Всё видеться в слоу мо, картинка не четкая, но это не компенсирует того, что происходит. Пит позволяет себя поцеловать, но вернее будет сказать, как бы это мучительно не было, Пит отвечает, и запрокинув голову назад, приподнимет пятки, для большей, тесной близости. В сердце обрывается. Вегас не понимает, зачем запоминает всё в деталях, зачем так издевается над собой. Но в чувство приходит только тогда, когда понимает, что пара попрощавшись, поблагодарив, покидают злополучную сцену. Вот он снова в темноте, и его единственный свет во всём мире спиною к нему, под ручку с самым ненавистным человеком в его жизни покидает его. Оставляет в холоде, в пустоте и в одиночестве. Вегас снова один, а с ним только его, никому не нужные слёзы.