Дневник ангела

Видеть только одного человека, и никого вокруг. Не слышать криков, сбрасывать и слепо отбиваться от препятствий, от людей в чёрном для того, чтобы добраться до этого света. Но даже он хотел убежать, не желал его прикосновений с испугом вырывая руку из захвата. Но страшнее всего эти глаза, Вегас уже сомневался, что умеет читать их, ведь там не было этого согревающего, как лучи солнца, укрывающего, как мягкий плед тепла и ласки. Может Пит гениальный актёр? Ответ определенно положительный. Ведь он или сейчас, выдавая самое правдоподобное презрение, испуг, или же тогда, когда смотрел полными любви глазами, которым Вегас верил, в которые обожал, играл, притворялся. Это ведь не правда? Нет же? Омега побежал, знал что не сможет, наверняка не выдержат, если позволить себе лишнюю секунду с господином. Просто разрыдается, попросит забрать, увести от этой удушающей реальности, что скоро просто прикончит его. Но Пит оказался выносливее, и когда всё же добежав до комнаты был схвачен господином, то ни сделал ничего, что выдало бы его ложь. Он затрясся от этого сумасшедшего вида. Вегас не растерялся, и быстро защелкнул плотную, дубовую дверь, оставляя телохранителей тупо бить руками и ногами по ней, дабы открыть её. Альфа медленно и осторожно подходил к сжавшемуся у дальней стены омеге. Он руками прикрыл живот, и не поднимал взгляда. Вегас так и добрался до него, и осторожно, чтобы не спугнуть убрал его руки с живота и взял его ладони в свои. — Пит, — омега даже не посмотрел на него, — Пит, пойдём домой. Хорошо? — глаза его снова наполнились влагой, ведь его Пит даже не пошевелился, — Ну же… Пит? — голос сломался под натиском подступившей к горлу горечи. Юноша просто вырвал свои руки, и ничего не ответил. Боялся, что его притворство раскроют, хотя этого и хотелось глубоко внутри, где были лишь желания сердца. — Пит… Пит, скажи я сделал что-то не так? Скажи, я всё исправлю, я стану таким, каким ты хочешь… Я исправлюсь, только пойдем со мной, — Вегас и не догадывался, что когда-нибудь скажет подобное, но это ни кто попало, это его Пит, тот кому он отдал всего себя и не готов терять. Омега мысленно подготовился к тому, чтобы всё же сжать ладонь, чтобы сделать больно, ударить по ещё не успевшей затянуться ране. И собравшись, посмотрел на эти прекрасные глаза с таким холодным взглядом на которые когда-либо был способен. — Ничего не нужно исправлять или исправляться, тебе всё равно не быть как Кинн, — без единой запинки или дрожи в голосе. Вегас смотрел не мигая, даже перестал дышать, в него воткнули нож, что задел жизненно необходимые органы. — Что? — всё, на что он был способен. Он услышал его, но зачем? Почему все вокруг твердят ему одно и то же. Неужели он, Вегас всегда был тенью кузена, и никем больше в глазах любимых ему людей. — Ты слышал! — Пит молил, чтобы не пришлось повторять. «Уходи! Уходи!» кричал разум, а сердце «Останься! Забери, молю тебя!». Крепкие пальцы рук вцепились в воротник белой рубашки, и обезумевшим, неверующими глазами альфа смотрел на Пита. — А ты повтори! Повтори! — потянув юношу к себе, он начал настойчиво целовать его в сжатую линию губ, беспрерывно крича: — Повтори! Я не верю! — Пит так и не ответил на поцелуй, терпел, ведь так хотелось так же страстно вцепиться в столь желанные уста господина. Пит начал эту игру, и его ему заканчивать. Было так тяжело противостоять этим прикосновениям, что ласкали, этим рукам, что касались, этому телу, что сжала его, и этим губам, что произносили в самое ухо: — Ты ведь врёшь? Я прав? Скажи, что да! Ты врал да, Пит? — злобная ухмылка, словно Вегас уличил омегу за обманом. Но подтверждения всё не было. Пит собрался ещё раз, это было слишком больно и трудно сделать, когда просто тонешь в жажде и любви альфы. — Да! Я врал тебе! — Вегас было обрадовался. Но…, — Я никогда, ни за что не был бы с кем-то вроде тебя! Разве я говорил, что люблю тебя?! Разве обещал стать твоим мужем?! Нет! Эти крики, словно из самого ада отравляли всего Вегаса. До этого он был уверен, что его всё ещё любят. Но с чего он взял, что и раньше был любим. — Быть твоим мужем, когда есть такой мужчина как Кинн! Я никогда не хотел им становиться! Это блажь, это обман! — Пит глядел, и собственными руками всё чаще и чаще, глубже наносил ножевые ранения в плоть и душу господина. — Не правда! Ты врёшь?! — альфа уже сомневался, и новой силой отчаянно, рвано целовал шею омеги. И совсем неожиданно в голову ударила сумасшедшая идея. Пит сопротивлялся, уворачивался и когда господин остановившись странно хитро на него взглянул, омега понял. Юноша стал вырываться ещё большей силой и кричал. — Не смей! Не смей, Вегас! — альфа был поглощен этой идеей, и наконец добравшись до шеи, застыл с раскрытым ртом, готовым вот-вот укусить. Это был запах, а для него вонь другого альфы. Где же его аромат роз, в которые Вегас влюблён. Все ночные кошмары, сцены придуманные больной головой оказались правдой. Его Пит… — Пит… , — промямлил Вегас, — Ты…? — в целях реалистичной игры можно ли предать? — Вегас, оставь нас в покое. Смирись с тем, что я люблю Кинна. Любит…? Разве Пит не принадлежал ему, разве его любовь не была всецело предназначена ему одному. В висках давило, слёз больше не было, они просто закончились. Вегас смотрел на совсем незнакомого человека, на того, кто не любит его. Его Пит не такой. Затем омега мягко прикоснулся к животу и погладил. Теплая улыбка коснулась его лица. — У нас с Кинном скоро родится малыш. Поэтому просто уходи. Вегас вперил глаза, в последний раз надеясь, что всё это шутка. Что всё ужасный, затянувшийся кошмар. Альфа уже не сопротивлялся, смотрел куда-то в пустоту. Пит прошел мимо него и открыл дверь. Вегаса тут же схватили телохранители первой семьи, выволакивая вон из комнаты. Он уходит навсегда из жизни этого омеги, оставляя с чужим. Или же теперь чужой здесь он? Осознание того, что это может стать концом, дали ему ещё силы для борьбы. Вегас с новой силой вырвался из державших его рук, отбивался, чтобы вернуться к Питу. Он никогда не был так отчаян, испуган, как сейчас. Колени сами опустились на пол, а руки обвили колени омеги. — Пит! Молю, не надо так поступать! — это был не плачь, а рыдание, — Не бросай меня в одиночестве. Скажи мне, что любишь только меня! Омега дрожал, но вряд ли это мог заметить Вегас. Он истратил все силы на едкие, ядовитые слова, которые никогда не хотел бы произносить, и теперь ему нужно было сделать ещё, убить его одним словом. — Смиренная раба, я принадлежу тебе. Поэтому не покидай меня! Ползающий у его ног кузен выглядел в его глазах не жалко. Вегас, это тот кто сумел преодолеть гордыню, ради любви. Даже перед таким человеком, как Кинн, которого ненавидит. Вегас поняв, что не добивается ответа у Пита, начал молить уже своего брата, также со слезами на глазах, но с более твердым голосом. — Кинн, откажись от этой затеи. Хорошо? Я сделаю всё что ты захочешь, только не отбирай у меня Пита, — он вытер слёзы, так же на коленях выпрямился, а затем поклонился, — Ты победил, я признаю своё поражение, поэтому… , — его прервал ошарашенный юноша. — Вегас! Да что ты вытворяешь! Вставай! — омеге нельзя получать таких стрессов, из-за его беременности, но сейчас все об этом позабыли. Пит с презрением и высокомерием произнес, — Ты такой жалкий. Где твоя гордость? Не было больше у него никакой гордости и достоинства, ведь теперь и его нет. Он больше ничто, его убили, раскромсали на куски, прожевали и выплюнули. Но и добить уже мертвого не забыли: — Теперь я знаю, почему твоя мать тебя бросила, — лицо Вегаса словно потеряла всю свою живность и Пит понимал, что не стоило этого говорить. Что не стоило продолжать, — Теперь мне известно, почему тебя бил отец. Весь его мир поделился на двое. После сказанного, Вегас просто молча встал, и ничего не сказав направился к двери. Никто не подошел к нему. Альфа тихо и безмолвно покинул дом, словно и не было того сумасшествия пару минут назад, словно и не было в его жизни кого-то по имени Пит, который убил его.