Дневник ангела

Вот они всей семьей празднуют первый день рождения Вениса. Мальчишка окружен любовью дедушек, бабушки, дядь и папы. Улыбка украшает лица всех гостей, праздничный стол наполнен вкусностями и конечно же именинный торт, украшенный свечами. Пит не знал, что загадал сын, загадал ли вообще. А вот Пит на своё день рождение сдул огонёк, всем сердцем прося исполнения заветного желания. Сейчас рассматривая фотографии в альбоме, который ввёл с рождения Вениса, Пит печально вздыхал. Вегас не присутствовал на праздновании, ни сына, ни его. Это касалось не только дни рождений, а также любых других важных событий в жизни их малыша. Первый устойчивое положение стоя, первые шаги, первое произнесенное «папа». Пит не расстраивался. Рядом были близкие люди, которые заполняли собой всё пространство и окружали с головой до ног заботой и вниманием. Но похоже, даже это альфа посчитал неприемлемым. Поглощенный своим вожделением, он настоял на переезде. В тот самый дом, в котором они планировали прожить долгую и счастливую жизнь. По словам Кхун Кана, Вегас просто пожелал жить самостоятельно, вместе со своей семьей, то есть с мужем и ребенком. Конечно же подобная инициатива, насторожила всех, включая персонал и телохранителей. Все в недоумении гадали, в чём же причина или же Кхун Вегас и в правду решил образумиться, стать примерным семьянином. Как раз, в это время Макао заканчивал школу, и старший брат очень заботливо предложил учёбу в Штатах. Было видно по глазам юноши, как тот привязался к Питу, к Венису, да и к изменившемуся отцу, что стал более мягче характером, темпераментом. Но с другой стороны это его давняя мечта, а которой он даже грезить не смел. Ведь вон, сам Вегас получил высшее образование в Тайланде и оно ничем не хуже западного. Но младший сын второй семьи, как минимум хотел вырваться из всего мира мафии и просто почувствовать себя обыкновенным человеком. Макао видел разлад в отношениях братом с Питом. И всегда волновался за последнего, ведь он знал, что иногда Вегас становится пострашнее отца и ярость может заполнить его разум без остатка на ясность. Но ведь, всё же Пит его муж и мать его дитя. Не станет же он причинять им боль? Макао всё же улетел на другой конец света. Пит был только счастлив за младшего, ведь тот, так светился, когда говорил о своей мечте. Переезд состоялся. Если в главном поместье всегда было оживленно, то в новом было пустынно и уныло. Всё отчасти из-за нового персонала и телохранителей, которых можно сосчитать пальцами одной руки. Так ещё эти люди были новыми нанятыми, а не прошлыми, переведенными в новое место. Прежние служащие были более доброжелательными, общительными, хоть и в начале проявляли явное недоверие к его персоне. А здесь, как бы Пит не пытался идти на контакт, все держали очевидную дистанцию. И кажется не воспринимали его как господина от слово совсем, лишь из-за субординации добавляли «Кхун» и обращаясь на «вы». Да и малыш скучал по дедушке Кану, что до переезда почти каждый день приходил, сюсюкался и играл вместе с внуком. Это были плюсы совместного проживания, а сейчас, он чувствовал себя одиноко в огромном и красивом доме. И Вегас приложил не мало усилий в этом. Казалось целью альфы было полностью огородить его от всех окружающих близких ему людей. Монстр, что зарождается внутри него всё больше и больше желал воплотить свои истязания в реальность. А лишние глаза мешали воплотить иллюзию в действительность. Новый дом, новый Вегас, который напрочь забыл о самоконтроле. Никто не смел остановить его в этом маленьком, отдаленном от цивилизации уголке мира. Замки от дверей сносились к чертям, и единственная мера, которую Пит предпринял, это укладывал малыша в отдельную комнату. Дабы его Венис не видывал и не слышал той жестокости, которому омега подвергался почти каждую ночь. Вегас словно всё время сомневался в том, кому принадлежит Пит, и каждый раз яростно беря его где угодно и когда угодно доказывал себе, уверял себя в том, что вот оно: Вырывающееся тело, цепляющейся за что угодно пальцы рук, дрожащая спина, вспотевшие пряди волос, крики вырывающееся с его именем, молящие его о пощаде, жалостливые «Отпусти меня…я…я», пронзающие слух «Мне больно!» и бесконечный поток слёз пролитые из-за него. Это самый лучшее доказательство того, что Пит всецело принадлежит ему. Но иногда его собственность в виде этой плоти смело противостоять его игре, биться, убегать и запираться. Тогда более злее и неуправляемее становился альфа. Что на следующие дни у этой «собственности» всё тело становилось багрово-синим, в некоторых местах желтым, губы то и дело норовило кровоточить, а шаги поддавались болезненно, что уж говорить о том, что приходилось всё время стоять. Каждый раз когда приезжал Кхун Кан, персонал, что словно состояли в тайном сообществе его мужа, заговорщицки приносили ему максимально закрытую одежду, маскировали тоном синяки и ссадины, придавали румянец и блеск глазам с помощью макияжа. Было ужасно унизительно от того, что все всё знают, весь дом наблюдает за ним, и смеется в спину. И только один человек, поддерживает его связь с этой кошмарной действительностью. Его сын. Но как же чувства вины перед другими. Каждый раз, теряя очередную зарождающиеся жизнь у себя под сердцем, Пит всё ближе и ближе к тому, чтобы вскрыть себе вены. Омега словно жил в двух мирах, в том, где эти дети, вместо воспоминании о них в саду в виде роз, смеются, резвятся и радостно хохочут. Но это только в голове, а в том настоящем, в котором он живёт, существует шесть потерянных им детей и шесть алых роз, безмятежно цветущие под яркими лучами солнца, абсолютно немо и тотально безучастно глядящий в страдания этого никчемного человечка. У них было бы ещё шесть прекрасных детишек. Но выкидыши случались по разным причинам и все на ранних сроках. Эмоциональные потрясения, полученные в живот удары, удушения, слишком болезненный половой акт. Позже всё же Питу удалось обзавестись поддержкой. И им стал Ноп. В начале было ощущение того, что это такая изощренная, запутанная проверка супруга на преданность, на верность. Но оказалось, что даже самый приближенный и верный подчиненный Вегаса пал снисходительностью и жалостью перед его никчемностью. Конечно же помощь оказывалась тайно, и именно благодаря Нопу, Пит сумел обзавестись противозачаточными. Все эти года, что он один за другим терял своих детей, Вегас беспорядочно менял половых партнеров. Муж и до этого пропадал ночами и возвращался с запахом чужого тела. С каждым годом, с каждой заполненной страницей в альбоме Вениса, Питу становилось всё труднее и труднее вспоминать того Вегаса. Он стал призраком прошлого, живым мертвецом, без могилы и праха. В отчаянии, в сумасшествии, в то мгновение, когда губы супруга касались не поцелуем, а укусом, он устало прикрывал веки и уносил себя мысленно в то, прекрасное вчера. Его дорогой Вегас, его ласковый, нежный, ночами шептавший «люблю…», гладивший, пропускавший сквозь пальцы шелковистые пряди волос, лечивший своими поцелуями, смотревший, словно на самое прекрасное, чудесное существо, прикасавшийся, как к самому хрупкому созданию, как к единственному… « — В мире, где ты и я, «я» всегда, бесконечно будет любить только «ты»» Разве эти слова не были произнесены им. Или же Пит всё напутал, и не было более ни этого «мира», ни «я», и ни «ты»? Был, есть и будет лишь он, Пит и его преступное существование.