Любовь... по СМС (I Prefer to Text)

После возвращения домой несколько дней пролетели однообразной чередой перекусов, чаепитий, Интернет-сайтов, фильмов, тупиковых дел (спасибо Лестраду), лежаний на диване, угрюмых переглядок (между Шерлоком и котёнком на гипсе) и эсэмэсок. Несмотря на то, что большую часть дня Шерлок и Джон проводили дома, они продолжали переписываться. В особенности, вечером, когда Джон поднимался к себе. Это стало привычкой: обычно первое сообщение присылал Шерлок, требуя, чтобы Джон немедленно спустился к нему и принес подушку, одеяло, его (Шерлока) ноутбук, банку джема, подушку помягче, ноутбук Джона — и все в таком духе... Джон же, независимо от того, насколько был раздражен, всегда присылал сообщение в ответ. «Ты самый ленивый человек из всех, кого я знаю. Ходить ты можешь, поэтому оторви свою пятую точку и сам принеси свой чертов ноутбук». «Не могу. Я занят. Работаю над очень важным делом». «Ну, я тоже занят. Пытаюсь заснуть. Это тоже дело весьма важное». В конце концов Шерлок обязательно издавал какой-нибудь недовольный звук или драматично вздыхал (достаточно громко, чтобы его было слышно с верхнего этажа). Джон, конечно, всегда улыбался, но из постели не вылезал. «Я попытался встать, и моя подушка упала на пол. Принеси мне новую». «У тебя же руки длиннющие, как щупальца. Подними ее и оставь меня в покое». Это продолжалось каждую ночь: Шерлок писал до тех пор, пока Джон не просил его перестать или не засыпал. И новая привычка совсем скоро стала вечерним ритуалом. Дни шли, превращались в недели, а недели — в месяцы. Джон продолжал три раза в неделю работать в госпитале; нога Шерлока зажила, и гипс с нее сняли; теперь они могли вновь ходить на места преступлений и гоняться за убийцами. А ночные переписки все продолжались… «Ризотто еще осталось?» — спросил Шерлок как-то поздно вечером после особенно утомительного дня (они с самого утра взбирались по узким лестницам и носились по крышам). Он устал, нога заныла, живот неприятно урчал, а Джон, как назло, ушел из гостиной, предоставив его, Шерлока, самому себе. «В холодильнике. Пожалуйста, доешь все, что есть. Тебе нужно набраться сил после сегодняшнего». Шерлок неохотно поднялся с дивана, подогрел в микроволновке остатки ризотто и пошел с тарелкой и телефоном к себе в комнату. Все-таки кровать его была намного удобнее дивана. Растянувшись на ней, он довольно вздохнул. «Я ем. Счастлив?» «Да. Обещай, что потом поспишь». «Возможно. Спорю, сам ты не заснешь, потому что думаешь о деле и о том, какую хорошенькую статью про него напишешь в блоге». «Ты прав. Есть пожелания?» «Да». «Поделиться не хочешь?» «Только попробуй снова написать слово «вжих», когда говоришь о моем плаще, и я тебя им придушу». Даже с первого этажа Шерлок услышал, как Джон наверху зашелся смехом. «О твоем ПЛАЩЕ? Серьезно? Ну и как мне тебя теперь называть? Бэтмэном?» Прочитав последнее сообщение, Шерлок сощурился. Джон продолжал хихикать у себя в комнате. Шерлок закатил глаза и принялся печатать ответ: «Моим пальто. Придушу тебя пальто. Ты отвлек меня своим неуместным употреблением слова “вжих”». «Как скажешь, Бэтмэн». «Не заставляй меня подниматься». Джон снова засмеялся, и его веселый смех даже через пол и потолок проник в спальню Шерлока. Детектив проглотил вилку ризотто, и его губы тронула слабая улыбка. Ему не надоедал этот звук, даже если Джон смеялся над всякими глупостями. Именно о его смехе он, Шерлок, думал тогда, у бассейна, когда стрелял во взрывчатку, и после — потерявшись в клубах дыма и не зная, выживет ли Джон и засмеется ли когда-нибудь еще раз… Его мысли прервало новое сообщение. «Знай, если ты убьешь меня, Лестрад проиграет Донован 50 фунтов». «Ну, тогда не будем давать ей повода для самодовольства». «Точно. Меня ужасно накрыло, пойду спать. Спокойной ночи, Шерлок». «Спокойной ночи, Джон. Спасибо за ризотто». «На здоровье. Я приготовлю еще, если пообещаешь его съесть». «Возможно». «Иди в кровать, Шерлок». «Я в кровати. Иди спать, Джон». «Пытаюсь. Меня будит это раздражающее пиликанье». «Почти уверен, что пиликанье прекратится, если ты перестанешь мне писать». «Ты всегда хочешь оставить последнее слово за собой?» «Да». «Спокойной ночи, Шерлок». «Спокойной ночи, Джон». Шерлок положил тарелку из-под ризотто на тумбочку у кровати, выключил свет и перевернулся на бок. Мобильный телефон лежал на постели, и Шерлок наблюдал, как меркнет прямоугольный экран. Тонкий палец коснулся его гладкой поверхности. Ночью в голове снова возникали непрошенные воспоминания, которые так легко прогонять днем. Взрывчатка, вода, кровь, безжизненные глаза Джона. Когда тот был рядом, становилось легче: один взгляд напоминал, что он жив и здоров. Однако когда Джон по вечерам поднимался к себе и переставал писать, страхи возвращались. В конце концов измученное тело Шерлока больше не могло функционировать и выключалось (засыпало). Но после взрыва сон перестал приносить спокойствие и отдых, а напряжение в плечах никак не проходило. Кроме полночных переписок, в отношениях Шерлока и Джона появилось кое-что еще. Крохотные перемены — такие крохотные, что ни один из них не мог припомнить, когда же они начались. Прикосновений стало больше: рука на плече; легкое касание пальцев (например, когда один помогал другому надеть или снять пальто). От этих прикосновений не перехватывало дыхание и не менялась жизнь, но установилась новая близость, которая казалась таким естественным продолжением их близкой дружбы. И Шерлоку нравились эти маленькие прикосновения. Они напоминали ему, что Джон жив, что он дышит и тело его не потеряло жизненного тепла.