***
Когда вспышка молнии одновременно с раскатистым громом прочертила небо, Франция вздрогнул всем телом. Бушующие чëрные волны разбивались о берег в нескольких метрах от него. Бонфуа промок насквозь, но крепко стоял на месте под натиском ветра и не сводил взгляда с едва различимого горизонта. Где-то там из-под тяжëлых туч должен был вот-вот показаться катер и спасти их. Эта надежда слабым огоньком ещё теплилась в его груди, не давая окончательно пасть духом. Вздрогнув от очередного раската, он зябко потëр плечи, отмечая, что весь мелко дрожит. Растирая задеревеневшие конечности и возвращая им чувствительность, он внезапно ощутил спиной пристальный взгляд. Франциск резко обернулся — сзади его окружал только сосновый лес; очертания длинных тонких стволов едва угадывались из-за плотного потока дождя. Он внимательно вглядывался в чащу, пытаясь определить чужое присутствие. Ничего. Вокруг лишь длинные сосны, темнота и вновь сосны. Внезапно он уловил какое-то движение: что-то раскачивалось среди деревьев. Прищурившись, он постарался определить, что это, и даже сделал пару шагов в сторону леса, когда краем глаза заметил движение с другой стороны. Такое же покачивание. И справа тоже. И вновь в чаще леса. Когда движение повторилось совсем рядом, ему наконец удалось разглядеть его источник: на ветру в грязных оборванных тряпках покачивался труп, повешенный на сосне. Такой же болтался на истёртой верëвке на соседнем дереве. Весь лес был увешан тощими повешенными с грязными мешками на головах. Франция замер на месте, чувствуя, что не может вдохнуть или хотя бы пошевелиться. Раскат грома, вернул его в чувство, а молния, на секунду осветившая пустой лес, заставила наконец сделать судорожный глоток воздуха. Он мигом бросился обратно к берегу. «Мне просто померещилось, ничего страшного. Просто померещилось множество мертвецов на этом проклятом острове смерти в проклятый шторм. Боже мой. Где же Германия? Он принесëт фонарь и всë будет в порядке. Господи, когда этот кошмар наконец закончится?!» Он вновь устремил взгляд на воду, нервно переминаясь с ноги на ногу и борясь с непреодолимым желанием вновь обернуться. Однако страх был намного сильнее любопытства, отчего Бонфуа старался держать в узде своë буйное воображение, рисующее ему тëмные силуэты среди, беспокойных волн. Несколько минут прошли в тревожном ожидании, пока чужая рука на плече внезапно не выдернула его из мрачных мыслей. — Господин Франция? — раздался над ухом знакомый голос, когда сердце Франциска уже успело уйти в пятки. — Вы здесь один? — К-канада, Боже мой. — выдохнул Бонфуа. — Умоляю, не делай так больше. — Прошу прощения, я не собирался вас пугать, — Мэттью виновато натянул капюшон дождевика до самых очков. — Я хотел помочь вам с господином Германией в дозоре, но почему вы здесь совсем один? — Людвиг отправился в дом за фонарëм. Ты разве не пересëкся с ним? — Канада отрицательно покачал головой. — Послушай, Матье. Хорошо, что ты пришёл, а теперь давай вернёмся обратно. У меня плохое предчувствие. — Ладно, пойдёмте, — неуверенно согласился тот, пытаясь догнать тянущего его со всей силы наставника. Дорожка, ведущая к особняку, была размытой и скользкой, особо опасные участки приходилось обходить между деревьев по мягкому мху. — Откуда у тебя дождевик? — Я взял его у господина России, когда тот закончил рубить дрова. Мне надоело сидеть без дела, и я захотел помочь вам. Внезапно Франция остановился между сосен, пристально глядя куда-то в сторону. — Эй...Матье, — осевшим голосом спросил он. — Скажи, ты тоже это видишь? Под деревьями на сырой земле лежал человек в тëмно-зелённом дождевике. Он не шевелился и практически сливался с грязной, размытой почвой. В его грудь, словно в сухое полено, было воткнуто лезвие топора. — Боже мой... — выдохнул Канада и на погибающихся ногах приблизился к телу. — Это господин Англия! Его широко распахнутые глаза устремляли свой невидящий взор в хмурое небо. Дождевая вода, стекая потоками по лицу и волосам, набиралась в глубокие глазницы, застилая остекленевший взгляд. Из развороченной груди торчал воткнутый топор. На рёбрах глубокими, алыми трещинами этим самым топором был высечен кровавый британский флаг. Уродливое клеймо, которое когда-то носило на себе полмира. Земля вокруг него насквозь пропиталась алой жидкостью. Канада почувствовал подступающий к горлу приступ тошноты. Он рухнул на колени рядом с телом, не в силах отвести взгляд от глубоких кровавых ран, где среди алой плоти можно было разглядеть белые кости. Франция в ступоре замер в паре метров от него, его кожа была белее снега. — Я снова брежу, верно? Это всё неправда. Мне лишь кажется... Неправда. Дрожа, Мэттью поднялся на ноги, и подойдя к наставнику, обхватил того за плечи. — Нам нужно привести подмогу. Слышите меня? Нельзя оставаться здесь. Идëмте. Ну же! Однако Франциск никак не реагировал на его слова, немигающим взором глядя на труп. — Эй! Что вы здесь делаете? — донёсся до них окрик, и в сером ливне Канада различил приближающегося к ним Германию. Тот был без дождевика и, кажется, промок до нитки. — Господин Германия, у нас беда! Подошедший ближе Людвиг наконец разглядел тело на земле. Его лицо исказилось. — Кëркленд? Почему он? Как это произошло? — Пожалуйста, помогите мне отнести его в дом. — обратился к нему Канада. — Нельзя оставлять его так. — У-угу. — отозвался Германия, со страхом разглядывая следы топора на мëртвом теле их бывшего товарища.***
Находившиеся в доме были шокированы, когда группа разведки вернулась с берега, неся завёрнутый в дождевик труп. Первым их встретил Китай, когда они, насквозь сырые, появились в дверях кухни со своей ношей. — Ч-что это, ару? — заикаясь спросил он. — Англию убили, — мрачно отозвался Германия. — Мне нужно, чтобы ты осмотрел тело. Канада, оповести остальных, и пусть все соберутся в гостиной. — Так точно. — бесцветно отозвался Мэттью. Германия спустился в подвал, осторожно укладывая очередное тело на полу котельной. Развернув дождевик, он продемонстрировал Яо глубокие раны. Скривившись, побледневший китаец отвëл взгляд. — Это следы топора, верно? Германия кивнул, и Китай наконец собрался с силами, чтобы склониться над трупом. На широкой брезентовой ткани тело Англии казалось совсем тонким и хрупким. — Его зарубили насмерть. Что за зверство. Раны очень глубокие; некоторые ребра раздроблены остриём топора. Он сильно истëк кровью, но явно умер не от кровопотери. — он поднял взгляд на Людвига. — Почему Кëркленд? Ты же сказал, что это он виноват во всех убийствах, а сейчас я разглядываю его растерзанный труп. — Хотел бы я знать, — Крауц нервно потëр переносицу. — Англия, определённо, не должен был стать следующей жертвой. Тут что-то не сходится. На лестнице послышались шаги, и в котельной показались Россия и Япония. — Канада-сан рассказал нам о случившемся, — сказал Кику, осторожно приближаясь к телу. — Какой кошмар! Кто мог сотворить такое? — Это британский флаг? — спросил Иван, разглядывая отметины на груди. — Любопытно. Внезапно со второго этажа донёся пронзительный крик. Кику тут же бросился вверх по лестнице, следуя за источником звука. На втором этаже он едва не столкнулся с Канадой, который, выскочив из своей комнаты, на ходу застегивал сухую рубашку. Судя по его растерянному взгляду, он тоже собирался выяснить, кто кричал. Ответ обнаружился в соседней комнате: у распахнутой двери на полу сидел бледный Франциск. — Франция-сан, что случилось? Мы слышали крик. Вместо ответа Бонфуа поднял руку и дрожащим пальцем указал внутрь комнаты. Выглянувшие из-за его спины Кику и Мэттью с ужасом наблюдали открывшуюся им картину: кресло было опрокинуто, кровать разворочена, смятая простынь валялась на полу. Некогда белая сейчас она была вся перемазана алой кровью. — Что здесь произошло? — выдохнул Уильямс. — Это ведь комната господина Англии? Франция нервно кивнул. — Я зашëл забрать простынь. Чтобы скрыть под ней его изуродованное тело. Но и здесь тоже кровь. Она повсюду... Скоро мы все захлебнёмся в ней, погибнем как несчастные негритята! — Француз бормотал торопливо и отрывчато, его сбитая речь прерывалась нервными смешками. — Япония, ты ведь уже пересчитал фигурки, верно? Я знаю, что пересчитал, ты всегда внимателен к таким деталям. Их сейчас всего лишь шесть! Как и нас на этом чëртовом острове! Один поперхнулся, второй не проснулся, третий не вернулся, четвëртый зарубился... Какое удивительное совпадение! Всё в точности как в той дурацкой считалке. Я от души посмеюсь, когда мы обнаружим на острове пасеку! Ха-аха-ха! — Господин Франция, успокойтесь. Вы не в себе. Но Бонфуа, казалось, не замечал ничего вокруг. Его тело била крупная дрожь, с лица не сходила кривая усмешка, а слова едва можно было разобрать за приступами хохота. — И кто же, интересно, откинется следующим? «Одного ужалил шмель, их осталось пять»... Какие шмели?Что за бред! Впрочем, не важно, кто пятый, кто шестой. Мы все перемрём тут один за другим, и опомниться не успеем! Япония быстро приблизился к Франции и, замахнувшись, отвесил мощной пощёчины. Тот резко стих, задохнувшись. Какое-то время он сидел неподвижно, словно статуя, распахнув глаза, а после, моргнув, коротко выдохнул. — Спасибо. Теперь я в норме. Прошу прощения за моë неподобающее поведение. Я.. не был готов к такому. Хонда сдержано кивнул. — Подобная реакция на случившееся вполне оправдана, но сейчас нам лучше держать себя в руках и не поддаваться панике. Пойдëмте вниз. Германия-сан хочет провести расследование, чтобы пролить свет на это убийство. Что касается простыни: в комнате прислуги оборудована небольшая прачечная. Там же я видел свежее постельное бельë. Полагаю, будет лучше взять оттуда чистую простынь. — Я присоединюсь к вам, как только переоденусь, — Франциск наконец поднялся на ноги. — Из-за этого шторма я промок до нитки.***
— Итак, что мы знаем наверняка? — Людвиг обвëл взглядом собравшихся в гостиной. Всполохи огня создавали тëмные тени на их и без того мрачных лицах. — Англию зарубили топором. Место, где нашли тело: лес недалеко от дороги в бухту. Полагаю, мы можем сузить круг подозреваемых до тех, кто выходил на улицу под дождь. А это, к сожалению, практически все, кроме Яо. — Прошу прощения, Германия-сан, — поднял руку Япония. — Но вы, кажется, допустили ошибку. Я тоже не покидал дома. — Хм. — Крауц смерил японца подозрительным взглядом. — Правда? Меня вводят в сомнения твои сырые волосы. — Я принимал ванну! Я набрал еë сразу как вы с Францией-саном ушли в дозор, и после неë мои волосы не успели просохнуть. — Может, так всë и было, но есть ли кто-то, кто мог бы подтвердить твои слова? — Боюсь, что нет, — потупил взгляд Кику. — Никто не видел ни как я уходил туда, ни как возвращался. — В таком случае, извини, но ты пока будешь находиться под подозрением. А так как потенциальных убийц у нас сейчас довольно много, начнём с самого очевидного, — Людвиг обернулся к остальным. — Иван. Так как Англию убили топором, можешь рассказать нам, что ты делал во время рубки дров, и куда после делся топор? Брагинский снисходительно улыбнулся, глядя на Германию. — Боже, Людвиг. Если ты так подозреваешь своего друга Кику, то мне страшно представить, какие мысли у тебя на мой счëт. Ладно, хоть моим словам вряд ли поверят: я не убивал Артура. Я срубил одно из деревьев в лесу, и нарубив из него дров, вернулся в дом. Канада видел меня в гостиной, часы тогда как раз пробили дважды. Группа разведки, как я понимаю, тогда уже находилась в бухте, а топор лежал на своëм месте — на складе. После Мэттью попросил мой дождевик и тоже отправился на улицу. — Если позволите, я могу подтвердить слова России-сана, — снова поднял руку Япония. — Выйдя из ванной я увидел на улице чью-то фигуру в плаще. Он забрал топор со склада, а после вышел из сада. Сначала я подумал, что это Россия-сан, но когда спустился вниз, понял, что камин уже давно растоплен, а значит топор забрал кто-то другой. — Выходит, ты видел убийцу, ару?! — воскликнул Китай. — Тебе удалось разглядеть, кто это был? Япония удручённо покачал головой. — К сожалению, я не разглядел его лица в темноте. А все фигуры в дождевиках выглядят одинаково. Знай я, что произойдёт убийство, я, разумеется, придал бы этому бóльшее значение, но тогда меня волновало другое. После ванны я нигде не мог найти свою катану. — Твою катану? — переспросил Германия. — Тот меч, что ты всегда носишь с собой? — Да, он самый. Я оставил его в своей комнате у кровати: влажность ванной очень вредна для стали. Но когда я вернулся, его нигде не обнаружилось. Сейчас я по-прежнему не знаю, где он. — Это плохая новость — потерять меч, когда на острове орудует маньяк-убийца, — нервно поëжился Яо. — Но это убийство было совершено не катаной, а топором, — возразил Иван. — И теперь мы знаем, что на убийце был дождевик. В момент обнаружения тела, все три дождевика были поделены между Францией, Канадой и нашей жертвой, Англией. — Можем мы вычислить преступника по пятнам крови на дождевике? — предположил Китай. — Нельзя нанести такие увечья и не испачкаться в крови. Людвиг тяжело вздохнул. — Как раз-таки установить преступника по пятнам крови мы не можем. С брезентовой ткани под таким ливнем вся грязь смывается за считанные минуты. Даже на трупе плащ был практически чист, кровь осталась лишь на его личной одежде, коже и земле. — Что до Артура, зачем он вообще вышел из дома? — мрачно спросил Франция. — Ему ведь выпало дежурство на кухне, что он забыл на улице в шторм? — Смею заметить, он в целом вëл себя странно весь день, — вставил Германия. — Нигде не находил себе места, был более нервным и агрессивным, чем обычно. Больше всех рвался отправиться в бухту, и как только я отлучился на пару минут, тут же улизнул. Задумчиво обведя взором комнату, Брагинский остановился на Канаде. Тот сидел, практически сливаясь с интерьером, и, мрачно поджав губы, сверлил взглядом ковëр. — Мэттью, — вкрадчиво обратился к нему русский. — Что скажешь ты? Весь вчерашний вечер Англия провëл с тобой одним. Расскажи нам, что такого он поведал тебе? Уверен, это прольëт немало света на обстоятельства его смерти. Канада медлил с ответом, всë также не поднимая головы. Наверное, впервые он пожалел о том, что не мог вновь стать невидимым для всех и продолжить молчать, ибо сейчас пять пар глаз пристально уставились на него одного в ожидании объяснений. Напряжëнное молчание затянулось. — Уильямс, если тебе есть, что сказать нам.. — поторопил Германия, но Франция жестом руки прервал его слова. — Оставьте Канаду в покое. Видно же, что он боится. Вчера Артур имел неосторожность заявить, что вычислил преступника, а сегодня мы обнаружили его мëртвым. Убийца красноречиво заставил его молчать. Увы, навсегда. Кровь в его комнате, вероятно, была предупреждением. Да, возможно, он успел поделиться с Канадой некоторыми мыслями, но знание этого только ставит Матье в более уязвимое положение. Поэтому я думаю, что нам следует остановить расследование, пока кто-нибудь также не попал под удар из-за того, что знал слишком много. Все притихли, обдумывая услышанное. Мысль о том, что давать показания и высказать свои теории отныне небезопасно, стала для них шокирующем открытием. Кику осторожно обратился к Мэттью: — Канада-сан, это правда? Тот, слегка замешкавшись, коротко кивнул. — Вы правы, — наконец начал он. — У господина Англии был конкретный подозреваемый, а также весомые доказательства его вины. Вот только, он запоздало понял, что совершил ошибку, объявив при всех о том, что располагает такой информацией. Я не знаю, угрожали ему или нет, но он действительно опасался расправы. Вчера весь вечер мы провели вместе, а сегодня он необдуманно ушёл один. Не знаю, что вынудило его так поступить, но это было большой ошибкой. — Он говорил тебе, кого считает убийцей? — спросил Иван. Яо предупредительно шикнул на него. — Ты в своëм уме задавать такие вопросы, ару?! Только что сказали, что за подобные откровения был зарублен опиумник. Добиваясь сейчас ответов от Канады, ты сам копаешь ему могилу! — Всë в порядке, господин Яо, — остановил его Канада. — Правда в том, что я не знаю личности преступника. Господин Англия предусмотрительно не делился со мной этой информацией. Он планировал дождаться полиции и передать показания только им. Все пристально поглядывали на своих ближних; практически каждый имел свои предложения о личности убийцы, но высказать их вслух не решался. Но и скорая встреча с полицией теперь тоже находилась под большим вопросом. — Что там по поводу катера? — поинтересовался Россия. В ответ Германия лишь удрученно вздохнул. — Боюсь, что ничего хорошего. В такой шторм катер не причалит к берегу, а это значит, что мы вынуждены оставаться здесь и ожидать улучшения погоды. — Как же нам не повезло оказаться в ловушке в результате непогоды, — пробормотал Кику. — И что же теперь? — спросил Яо. — Мы действует по старому сценарию? Подозреваем каждого, держимся вместе и стараемся не умирать? Не хочу занудствовать, но эта схема уже провалилась несколько раз. — Она провалилась только из-за нашего легкомыслия, — строго заявил Людвиг. — Сейчас же я попрошу вас быть абсолютно серьёзными. Отныне мы будем держаться одной-двумя группами, отлучаться куда-то строго по одному и поставив при этом в известность остальных. В ночное время запирать комнаты и не покидать их до девяти часов утра. Выход из комнаты ночью в более ранее время означает, что вы осознаете риск быть убитыми, а также автоматически включаетесь в число главных подозреваемых. Я надеюсь на вашу добросовестность и понимание, что ваше выживание полностью зависит от вас.***
Вокруг был абсолютный бардак: поломанная мебель, покрытая толстым слоем пыли, разбросана по всей комнате, с обветшалых стен крупными кусками отваливалась штукатурка. Сквозь щели в дом пробирался промозглый сырой холод, а через пробитую снарядом крышу пристально глядел яркий глаз луны. С большим трудом я пробирался через руины того, что когда-то было нашей кухней. На поломанных столах сейчас гнезнились чëрные ненасытные вороны, а мелкие осколки чайного сервиза покрывали грязный пол. Я наклонился, извлекая из кучи мусора старую фоторамку. Это было наше любимое семейное фото. — Братик... — раздался за спиной хрипловатый знакомый голос. Не веря самому себе, я медленно обернулся. Она стояла в дверях, еë тëмное платье и длинные грязные волосы были едва различимы в ночи. — Наташа... — ноги сами понесли меня к ней, но она отпрянула от меня, словно дикий зверь, настороженно прячась за угол. — Наташа, что с тобой? Это же я. Я наконец вернулся. — Не стоило тебе приходить сюда, братец, — тихо донеслось до меня с другой стороны, и в темноте спальни я с трудом разглядел вторую девушку. Она сидела у изножья сломанной кровати в оборванных одеждах и не поднимала своей головы. Моë сердце забилось в два раза чаще. — Но почему, Оля?! Вы не рады видеть меня? — Я рада, братик! — крепкой хваткой Наташа вцепилась в мою руку, так что хрустнули кости. — Я очень-очень-очень рада видеть тебя, мой любимый братик. Она подняла на меня своë лицо. На еë бледной коже чернели два глубоких провала пустых глазниц. Я ощутил, как ледяной мороз сковывает всë моë нутро. — Сестрица... твои глаза... Оля поднялась с пола и медленно приблизилась. Потревоженные вороны зло загалдели. Еë ледяная ладонь бережно легла на мою щëку: старая привычка с тех пор, как я был маленьким и пугался чего-то. Тогда она всегда тепло улыбалась, но сейчас еë румяные щëки опали, а чëрные глазницы были пусты. — Ваши глаза. Где они? — Мы много плакали, — говорила она, поглаживая моё лицо холодными пальцами. — И чёрные птицы выклевали и унесли наши глаза, чтобы мы больше не могли плакать. — Мы плакали из-за тебя, братик, — Наташа прижалась ко мне всем своим хрупким тельцем, крепче сжимая пальцы. — Нам было очень-очень-очень плохо. — Н-но я же хотел как лучше... — мой дрожащий голос ломался и пропадал в громком карканье. Оля снисходительно покачала головой. — Мы знаем это. Мы всë прекрасно понимаем. — Но теперь, братик, ты ведь закончил, верно? — Наташа навалилась на меня ещё сильнее. Еë изуродованное лицо от меня отделяла лишь пара сантиметров. Хриплый голос раздавался над самым ухом. — И ты наконец останешься с нами? Давай будем жить все вместе. Как раньше, в нашем милом доме... Раскат грома на секунду перекрыл вой ветра и шум ливня. Резко выдохнув, Иван распахнул глаза. Он лежал в своей кровати в полной темноте, а в окно долбились крупные дождевые капли. Он бросил взгляд на часы: полночь. События вчерашнего вечера постепенно всплывали в памяти, вытесняя собой остатки сна: катер не приплыл за ними, Англию зарубили, на острове их осталось лишь шесть, и каждый видит в другом кровожадного убийцу. Нашарив на тумбе почти разрядившийся мобильник, он машинально набрал знакомый номер сестры. Осторожно поднёс к лицу. Ничего. Ни единого гудка. Они отрезаны от остального мира. Им не сбежать отсюда. Отложив телефон, он поднялся с кровати и направился к двери. Осторожно отпер замок и неслышно выскользнул в коридор. Шëл не колеблясь, этот путь он знал уже почти наизусть. Уверенным, но неуловимым шагом он добрался до своей цели, спускаясь в тëмный подвал по узкой лестнице и осторожно открывая дверь. — Ну здравствуй, мой друг. Давно не виделись.Семь негритят дрова рубили вместе,
Зарубил один себя — и осталось шесть их.