Хеталия: И никого не стало

      Следующее утро встретило Людвига с саднящим горлом и раскалывающейся головой. Дождь, ставший вчера причиной его простуды, по-прежнему упрямо стучал в окна. Его нервная дробь, пульсируя, отдавалась где-то внутри черепа. Германия нехотя повернулся в постели, стараясь разглядеть время на часах. Без двадцати десять.       «Все, наверное, уже собрались. Я снова опоздал, — подумал он. — Чëрт, мне следует быть более ответственным.»       И с усилием подняв себя с кровати он спешно начал свой утренний ритуал.       Однако в столовой он появился далеко не последним. Где-то задержался Иван, позже явившийся невозмутимый, как всегда. А спустя ещё полчаса объявился Франция. Выглядел он весьма неважно, кажется, что долгие прогулки под ливнем тоже подкосили его здоровье.       — Чëртов дождь, — выдохнул он, тяжело опускаясь на свободный стул. — Мало того, что он задерживает катер, так ещё и болеть из-за него.       — Такова доля доблестных дозорных, — изрëк Китай, а после взглянул на Канаду с Россией. — А вам, я смотрю, хоть бы что? Вы двое ведь тоже были вчера под штормом.       — Не так долго, — пожал плечами Брагинский. — К тому же, учитывая, в каком климате мы с Мэттью проживаем, думаю, нас так просто не возьмёшь.       Разговор за столом не клеился, все собравшиеся прекрасно помнили, что среди них затаился коварный убийца, а число гостей уже сократилось настолько, что впору было подозревать всех подряд. Непогода за окном говорила о том, что и сегодня им не предоставится шанс покинуть остров. Радовало хотя бы то, что гроза успокоилась, и на улице было не так мрачно, как вчера.       Молчавший до сих пор Япония, внезапно поднялся из-за стола.       — Прошу прощения, но у меня есть просьба ко всем вам, — он обвëл взглядом стол, убеждаясь, что все обратили на него внимание, и продолжил. — Я хотел, чтобы после завтрака вы собрались в гостиной. Я собираюсь сделать одно важное заявление.       Его слова были встречены вопросительными взглядами.       — Почему не сейчас? — заметил Германия. — Мы все в сборе, можешь говорить.       Кику отрицательно покачал головой.       — Нет, думаю, в гостиной всё же это будет удобнее. К тому же, там есть растопленный камин, поэтому сейчас это самая комфортная комната в доме.       Спорить с ним никто не стал, так как никто и не представлял, что хотел предложить японец. Не сговариваясь, все спешно разделались со своим завтраком и перебрались в другую комнату.       В нагретой гостиной действительно было намного уютнее. Франциск занял кресло поближе к камину, с наслаждением вытягивая ноги в сторону огня. Германия устроился на стоявшем рядом диване. Вместе с ним сели Китай и Канада. Россия, опираясь на журнальный столик, оказался поодаль ото всех. Япония, дождавшись, когда все займут свои места, последним расположился на табурете у стола.       — Итак, что же ты хотел, рассказать, Кику? — первым полюбопытствовал Яо.       Снисходительно кивнув, Япония начал свои объяснения.       — Благодарю вас, что вы выполнили мою просьбу и собрались здесь. Дело в том, что я много думал о нашем вчерашнем расследовании. Мне казалось, что мы выяснили слишком мало фактов, в то время как некоторые из нас располагают намного бóльшей информацией.       — Мы же обсуждали, почему остановили вчерашнее расследование, — вздохнул Германия. — Наш убийца избавляется от тех, кто слишком много рассказывает.       — Я полностью согласен, что воздержание от показаний может сохранить кому-то жизнь, — горячо подхватил Кику. — Но также верно и то, что из-за этого мы подвергаем себя дополнительному риску. Ведь от незнания каких-то подробностей, мы не в курсе, на что нам следует обращать внимание, чего остерегаться и как защитить себя. К тому же, если прибытие катера задерживается, боюсь, что нам всё-таки придëтся продолжать вести расследования.       — Так, и к чему ты клонишь? — поинтересовался Иван.       — Я предлагаю всем нам дать показания, — с серьёзным видом заявил Япония. — Мы проведём, некоторого рода, заседание суда, задавая те вопросы, что нас беспокоят. Касательно чего угодно, что произошло на этом острове.       — И чем тогда это отличается от обычного расследования? — недоумевая спросил Бонфуа.       — Тем, что у каждого будет «право на ложь». — с готовностью отчеканил Хонда. — В наших условиях, когда убийца избавляется от тех, кто болтает лишнего, вы будете иметь право дать ложные показания, если это обеспечит вашу безопасность. К тому же мы, к сожалению, не можем в полной мере воссоздать все составляющие законного судебного процесса, поэтому возможная необходимость свидетельствовать против себя или близких, а также право на адвоката и защиту присяжных компенсируется «правом на ложь». Каждому из нас будут заданы ровно три вопроса. Ответить на них нужно обязательно, но при необходимости вы имеете право солгать. Однако, я убедительно прошу вас: из трëх ваших ответов, хотя бы один должен быть правдивым, иначе мы потеряем всю суть данного процесса и лишь сильнее запутаем себя. Я хотел бы попросить вас торжественно поклясться честью вашей нации, что хотя бы один из ваших ответов будет истинной правдой.       — Хм, думаю, твоë предложение имеет смысл, — прокомментировал Людвиг, задумчиво потирая подбородок. — Продолжить расследование, но при этом оставаться в "безопасной зоне". Что ж, я принимаю твоë предложение, Япония, и торжественно клянусь на этом кресте, — он коснулся железного креста на своей шее, — что помогу расследованию своей правдой.       — Я тоже "за", — подхватил Канада. — Господин Япония, вы просто гений!       — Минуточку, — прервал его Россия. — Идея действительно хорошая, но вы не думали, что настоящий преступник легко воспользуется этим, чтобы лишь сильнее запутать следствие?       — Вполне возможно, — согласился Япония. — Но, если он начнёт увлекаться ложью, ему будет сложно не противоречить тому, что нам уже известно, а также показаниям других и самому себе.       — Ну что ж, как знаешь, — передёрнул плечом Брагинский. — Я согласен участвовать.       Китай и Франция также согласились, и дали торжественную клятву. Затем Япония продолжил объяснения.       — Вопросы будем задавать в соответствии с нашей посадкой. Первый вопрос вы зададите тому, кто сидит справа от вас. Он, в свою очередь, своему соседу справа. На втором круге пойдëм в обратном порядке — спрашивать будем того, кто сидит слева. И третий вопрос будет задаваться сидящему напротив вас. Именно поэтому я заранее не говорил вам, что замышляю, чтобы вы самостоятельно заняли места в комнате и выбор пар "истец-ответчик" был случайным. Вопросы напрямую, по типу «это ты убил того-то?», естественно, запрещены. Надеюсь, всё понятно? — засчитав всеобщее молчание за согласие, он обратился к Людвигу. — Германия-сан, предлагаю начать вам.       — Что ж, — слегка замялся Людвиг. — Получается, первый вопрос я задаю Франции? В таком случае, Франциск, расскажи-ка всем нам, чем ты каждую ночь занимаешься в подвале?       Возмущённый Бонфуа вскочил с кресла.       — Людвиг, ты же обещал! Я просил тебя не афишировать это при всех!       — Я согласился не рассказывать при условии, что ты прекратишь так делать, — спокойно парировал Германия. — Но сегодня ночью я слышал, как ты снова выходил из комнаты.       — Думаешь, с этим так легко взять и завязать? — недовольно пробурчал Франциск, вновь усаживаясь на своё место. — Посмотрел бы я, как ты с этим справишься.       — О чëм речь? — непонимающе поинтересовался Мэттью. Германия кивнул в сторону Франциска, требуя объяснений. Тот в ответ театрально вскинул руки.       — Ну раз вам всем так интересно, пожалуйста. Да, я спускаюсь в подвал каждую ночь. Краду местное вино и напиваюсь как последняя алкашня. Доволен? Но ты не смеешь осуждать меня за это! У каждого свои способы бороться со стрессом. Я вот топлю тревоги в алкоголе, и мне за это не стыдно!       — Франция-сан, никто вас не осуждает, — мягко произнëс Кику. — Вы правы, у всех у нас есть свои недостатки, и это личное дело каждого. Полагаю, Германия-сан, вас удовлетворяет этот ответ?       Людвиг с сомнением поглядел на француза.       — Предположим, что так, — наконец ответил он. — Но я бы убедительно попросил тебя взять себя в руки и завязывать с этим.       — Без тебя знаю, — проворчал Франция, обдумывая свой вопрос. Сейчас была его очередь спрашивать Россию. Через несколько секунд его осенило.       — Иван, во второй день, когда мы обследовали весь остров, осмотром библиотеки занимался ты, верно?       — Да, верно, — слегка растерявшись, отозвался Брагинский.       — Может, ты заметил в этой комнате нечто странное? Что-то особенное привлекло твоë внимание?       — Да нет, не думаю, — совсем растерялся тот от подобных вопросов. — Самая обычная библиотека, ничего примечательного. Почему ты вообще интересуешься?       — Нет, ничего. Извини. — отмахнулся Франциск. — Твоя очередь.       — Ладно, как знаешь, — всë ещё слегка озадаченный Иван перевëл взгляд на Кику. — М-м, Япония. Мой вопрос тоже связан с этим островом. Видишь ли, хоть этот остров и является нейтральной территорией, но он находится довольно близко к водам твоей страны, практически у морской границы. Поэтому я хотел бы спросить тебя, бывал ли ты раньше на этом острове? До того, как все мы собрались здесь на наш несостоявшийся саммит.       — А ведь он прав, — поддержал Германия. — Скорее всего этот остров был обнаружен и обустроен после того, как твои люди нашли его во время утверждения государственных границ. Верно, Япония?       Япония с серьёзным видом обвëл присутствующих.       — К сожалению, вы ошибаетесь, Россия-сан, Германия-сан. Этот остров был обнаружен сравнительно недавно при помощи спутниковой навигационной системы GPS. Как вам всем известно, эта система эксплуатируется Министерством обороны США, так что после обнаружения свой контроль над данной территорией установил блок НАТО. Насколько мне известно, остров изначально планировали использовать для независимых собраний, и поэтому была нанята бригада рабочих из Европы для строительства особняка и организации всей инфраструктуры. Мои люди только организовали трансфер до острова, больше я никакого отношения к этой территории не имею.       — Вот как, — задумчиво протянул Иван. — Что ж, извини, не знал. Со странами НАТО я мало чего имею общего.       — Этим вопросом вы подразумевали, что именно я организовал ловушку здесь, верно? — не поведя и бровью спросил Хонда.       — Угадал. — отозвался Брагинский. — Остров практически у тебя под носом, экипаж катера — твои люди. Извини, но многие детали этого дела говорят против тебя. Но ты вполне убедил меня своим ответом, так что сейчас мне нечего предъявить тебе.       — Благодарю. — слегка кивнул Кику и обернулся к сидящему на краю дивана Мэттью. — Канада-сан, у меня есть вопрос к вам. И мне, правда, неловко задавать его, так как это касается смерти вашего брата, но я должен сделать это. Вы позволите?       Уильямс поднял на него сиреневые глаза за толстым стеклом очков.       — Разумеется, господин Япония. Мы ведëм расследование, а значит нам придëтся говорить о погибших, хочется нам этого или нет.       — Верно. — слегка вздохнув Кику продолжил. — Если вы помните, когда Америка-сан был отравлен, мы пытались выяснить, куда был добавлен яд, но так и не добились результатов. Порционные блюда были съедены намного раньше и вряд ли могли содержать яд. Суп и мясо подавались с общих блюд, поэтому тоже отпадают. Как вы сказали, Канада-сан, Америка не пил пива из своего бокала, так как не любит его, но что, если именно это стало причиной его смерти?       — Как это понимать? — вмешался Франция. — Его убило то, что он не пил?       — Именно. Вероятно, в пиве было противоядие, а отравлена была еда, которую ели все. Но так как все мы пили пиво, то остались живы. Единственное, что не сходится в таком случае, это вы, Канада-сан. Вы сказали, что, как и брат не любите пиво и не притронулись к напитку. Можете снова подтвердить это?       Мэттью слегка помедлил с ответом. В его глазах читалась едва уловимая грусть.       — Верно, я могу повторить это снова. Ни я, ни Альфред не притронулись к пиву. Если вы считаете, что в нëм было противоядие, то, боюсь, вы ошиблись. Либо же я нашёл иной способ избежать отравления, тогда вы можете обвинить меня в убийстве брата...       — Эй-эй, никто не обвиняет тебя, ару! — остановил его поток мыслей Китай. — Думаю, всё же идея с противоядием в пиве довольно сомнительна. Если убийца действительно поступил так, то какие у него были гарантии, что остальные будут пить? И как тогда он мог знать, когда и сколько выпьет каждый? Я, например, сделал всего пару глотков в начале трапезы. Извини, Кику, но мне кажется, эта теория здесь не уместна.       — Да, признаю, я не учëл некоторые моменты. — задумчиво потëр подбородок Хонда. — Но именно для этого я и хотел обсудить эту теорию со всеми и уточнить некоторые детали. Я ни в коем случае не имел цели обвинять вас, Канада-сан. Прошу прощения.       — Ничего страшного. — безэмоционально отозвался Уильямс. — Господин Китай, раз уж зашëл такой разговор, и свой вопрос я должен адресовать вам, то можете, пожалуйста, повторить, причину смерти моего брата?       — А? Зачем повторять снова? У меня нет сейчас возможности выяснить, чем именно его отравили, но яд, судя по всему, вызвал паралич мышц, в том числе, дыхательных путей.       — Не подумайте, что я сомневаюсь в ваших медицинских навыках, к тому же на этом острове они присутствуют только у вас одного, но вы уверены, что точно установили факт и причину смерти всех жертв? — поинтересовался Канада.       — Разумеется, уверен, ару. — несмотря на просьбу, было видно, что Яо был обижен. — Конечно, чтобы определить яд или выяснить более точные детали смерти, необходимо обратиться к профессионалу и провести судебно-медицинскую экспертизу, но в своëм первоначальном осмотре я полностью уверен. Америка и Италия были отправлены, но разными ядами, разного действия. Яд Америки вызывает удушье, яд Италии, скажем так, вводит в глубокую кому, останавливая жизнедеятельность всех органов. Пруссию убили ударом по голове, при пробитии виска была повреждена артерия, что стало смертельной раной. Причина смерти опим- ... Англии: удары топором, которые повредили кости и жизненно важные органы. На этом у меня всë, ару.       — Именно это я и хотел услышать. Большое спасибо, — всем своим видом Мэттью показал, что дальнейшие подробности не требуются и он передаёт эстафету Китаю.       — Ну что ж, кажется, я наконец могу спросить тебя об этом, — в предвкушении Ван повернулся к сидящему рядом Германии. — Расскажи, Людвиг, как ты зарубил Англию?       — Ч-что?! — опешил от подобного вопроса немец.       — Яо-сан, я же просил не задавать прямых вопросов о том, убивал ли кто-то ту или иную жертву! — попытался вмешаться Япония.       — Но я не спрашиваю, я точно знаю, что это был он, — стоял на своëм Китай. — Я лишь хочу уточнить детали, как ему это удалось.       — Почему ты думаешь, это был я? — угрожающе повысил голос Крауц.       — Потому что это очевидно! Никто не ожидал, что дежурный по кухне окажется в лесу. О том, что Артур вышел наружу, знали лишь мы двое, но я не покидал дома, а ты сразу последовал за ним. Если его смерть была заранее запланирована, а мы выяснили, что это так, то этого не мог сделать никто кроме тебя!       — Знаешь, Германия, а это имеет смысл, — задумчиво отозвался Россия.       — Это не мог быть я! — воскликнул Людвиг. — Япония видел, как убийца покидает сад, пряча топор под дождевиком. Если вы помните, мой дождевик забрал Англия, из-за чего мне пришлось последовать за ним без плаща, снова промокнуть и окончательно простыть. Извините, но я никак не мог совершить это убийство.       — Думаю, Германия не врëт. — мрачно поддержал его Франция. — Говорю как человек, кто тоже вчера промок до нитки. Полагаю, мы закончили первый круг вопросов, Япония?       — Тц, я всё равно считаю, что это дело рук Людвига, — едва слышно процедил Китай.       — Всë верно, Франция-сан. Первый круг вопросов завершëн. Германия-сан, предлагаю второй круг также начать с вас.       — Что ж, если мы закончили с вопросом о том, почему я не мог убить Артура, — Людвиг глянул в сторону Яо, прочищая горло. Оно отозвалось на это режущей болью. — Китай, можешь сказать мне, когда вы с Францией дежурили на кухне, в день убийства Пруссии, кто-то помимо вас двоих заходил на кухню до обнаружения тела?       Ван прищурил и без того узкие карие глаза.       — Верно. Кое-кто посторонний входил в кухню.       — Господин Китай, — осторожно вмешался Канада. — Вы имеете ввиду меня, когда я заглянул к вам, закончив осмотр столовой?       — Мэттью, ты путаешь порядок. Сейчас я спрашиваю тебя, не наоборот. — остановил его Яо. — Тебя ведь удовлетворил мой ответ, Людвиг? — Германия сосредоточено кивнул. — Отлично, в таком случае, Канада. Тоже касательно дня смерти Пруссии. Так как ты обследовал гостиную, ты имел обзор на главный вход в особняк. Можешь ли ты повторить, что никто не входил и не выходил через эту дверь, включая тебя?       — Могу, — произнëс Мэттью. — За то время, что я был на первом этаже, никто не пользовался главным входом, кроме господина Германии, когда тот вернулся в особняк, обнаружив тело. Тут мне нечего скрывать.       — Хорошо. Спасибо.       Канада обернулся к Японии и слегка помедлил перед следующим вопросом.       — Господин Япония, мне хотелось, чтобы сейчас вы сказали правду. Я думаю, что вчера, увидев человека с топором, вы смогли опознать его, но почему-то скрыли это от нас. Я прав?       Кику замер, плотно сжав губы. Его взгляд блуждал по лицам присутствующих, что внимательно следили за ним, ожидая ответа.       — Да. Всё, как вы и сказали, Канада-сан. Я действительно смог разглядеть его лицо... — тихо признался он.       — Отчего тогда ты сразу не сказал нам этого? — строго спросил Германия.       — Потому что на момент расследования эта информация не имела уже никакого смысла. Человек, что забрал топор со склада, тогда был уже мëртв.       — Ты хочешь сказать, ару...?       Кику кивнул.       — Да. Тем, кого я видел, был Англия-сан.       — То есть Артур сам забрал топор?! — непонимающе переспросил Германия. — Зачем?       — Выходит, ты видел не убийцу, — подытожил Иван. — Ты видел жертву. Но почему орудие убийства было при нëм?       — Или же Япония просто врëт, чтобы запутать нас, — практически про себя пробормотал Франциск.       Все обернулись на него.       — Почему вы так думаете, Франция-сан?       — Да я не то, чтобы правда так считаю, Кику. Просто не исключаю такой возможности. — Бонфуа устало опустил голову на сложенные ладони. — Давайте поскорей уже закончим с этим допросом. Канада?       — Да. — отозвался Мэттью. — Спасибо за ответ, господин Япония. Благодаря этой информации, теперь мы можем расширить круг потенциальных убийц до тех, у кого не было при себе дождевика.       — Даже не уверен, хорошо ли это, — пробормотал Кику. — Ладно, Россия-сан. Как вы понимаете, нам важно точно установить, где и в какое время находился топор, раз он выступает орудием убийства. Постарайтесь, пожалуйста, вспомнить, в какое время вы закончили рубить дрова и где оставили топор?       — Япония, мне кажется, что твой вопрос бессмыслен, если пару минут назад ты говорил нам правду. — Россия слегка поддался вперёд, подвигаясь к своему собеседнику. — Если ты одновременно видел и живого Англию и топор, то можешь прийти к логичному выводу, что, когда я закончил рубить дрова и вернул топор на склад (а забрали его именно оттуда), Артур был ещё жив. Так что я никак не мог быть причастным к его смерти.       — Мой вопрос был не в том, могли ли вы убить его, Россия-сан, — холодно отозвался Хонда. — Мне важно установить, в какое время топор оказался на складе и где был ваш дождевик?       — В два часа дня мы с Канадой наконец разожгли камин. А значит, топор уже как двадцать минут находился на своëм месте. Что касается дождевика, я оставил его сохнуть в холле, прямо у главного входа. После Мэттью попросил воспользоваться им и ушëл к дозорной группе. Это всё, что ты хотел слышать, Кику?       — Так точно, это всё. Спасибо вам.       — Ну что же, в таком случае, давайте спросим ещё одного свидетеля этого дела, — Иван обратился к Франциску. — Когда ты дежурил в бухте, видел ли ты кого-то или что-то?       — Видел, — мрачно отозвался тот. — Тебя, когда ты рубил дрова, а мы шли на берег. Германию, который был со мной, но потом предательски свалил. Канаду, который пришёл позже, до смерти напугав меня, и живописный труп Англии, от одного воспоминания которого меня до сих пор бросает в дрожь. Ну и ещё реки дождя, чёрные волны, жуткий шторм и тёмные сосны. Вроде всё.       — Ты нервничаешь, — заметил Брагинский.       — Иван, я тебя умоляю, у меня голова трещит. Этот допрос и все убийства у меня уже в печёнках сидят. Если ты закончил, давай идти дальше.       — Как скажешь, — пожал плечами Россия. — У меня всё.       Бонфуа, не двигаясь в кресле, пристально глядел на всполохи огня.       — Эй, Германия. Расскажи, что ты дал Италии в ту ночь.       — Мы уже обсуждали это, Франциск, — устало вздохнул Людвиг. — Я дал ему обычное снотворное, бромизовал. И тоже выпил его сам.       — Ты принимал снотворное в присутствии Италии?       — Нет, он в это время уже ушëл к себе.       — Значит, мы не можем быть уверенными, что ты тоже принимал этот препарат. Как и в том, что дал Италии безопасную дозу.       — Да я бы никогда.. — с яростью начал Германия, но ровный голос Франциска прервал его.       — Либо это сделал ты, либо это было самоубийство. Ты же понимаешь, Людвиг, что Италия бы не стал принимать лекарство от кого-либо ещё.       — Думай, что хочешь, я не убивал Италию, — скрестил руки на груди Людвиг. — И в его самоубийство я не верю.       — Не буду переубеждать тебя, — вздохнул Франция и обратился к Японии. — Итак, Кику. Кажется, второй круг вопросов тоже подошёл к концу?       — Так точно. Сейчас вам необходимо задать вопрос тому, кто находится напротив вас..       — Я снова начинаю? — перебил его Людвиг.       — Эм, если хотите, — слегка замялся Япония.       — В таком, случае, Кику, мой вопрос адресуется тебе. Можешь ли ты как-то подтвердить, что в день смерти Пруссии ты действительно возвращался в сад, поранил ногу и зашëл в дом? Эта версия сильно отклоняется от плана исследования острова, к тому же, никто не видел тебя ни в саду, ни в доме. Что ты делал на самом деле?       Германия пристальным взглядом сверлил Кику. Он ответил ему тем же.       — Я ничем не могу подтвердить свои слова, так как вы правы — никто не видел меня. Я мог бы продемонстрировать вам мой ещё не до конца затянувшийся порез, но вы сможете опровергнуть и это, сказав, что я мог нанести себе рану намеренно. Так что, увы, но вам не остаëтся ничего, кроме как верить мне на слово или же не верить. Но так как сейчас наступает моя очередь задавать вопрос, то позвольте спросить: как вы можете доказать, что вообще спускались с вышки и ходили до склада? Ведь вас также никто не видел. Что мешало вам убить Пруссию-сана на месте?       — Вот значит, как, — глухо прорычал Людвиг. — Что ж, я вынужден повторить твои слова: ты можешь поверить мне на слово, а можешь..       — Что, если я скажу, что видел вас в саду с гаечным ключом в руке? — прервал его Хонда ледяным голосом.       — Что?!       — Это правда, Кику? — вмешался Россия. — Если да, то получается, что Германия всë же спускался с вышки, но только для того, чтобы забрать орудие убийства.       — Он лжëт! — воскликнул Крауц. — Я ни разу не держал этого треклятого ключа в руках! Ты хочешь подставить меня в отместку за мой вопрос? Это подло.       — Как и ваши попытки обвинять всех подряд. — невозмутимо парировал Кику. — Однако, если вам в лицо выскажут подобное обвинение, то вы не сможете реагировать на него соответствующе. Я понимаю, что мы находимся в непростой ситуации, и условия заставляют нас подозревать друг друга, но всё же нам следует сохранять хоть какую-то гуманность и понимание. Загонять кого-то в угол заведомо ложными обвинениями или подозревать без каких-либо весомых обоснований — это не то, чем мы должны заниматься, говоря о командной работе. Это относится ко всем, но к вам, как нашему лидеру, особенно.       Все притихли, словно пристыженные дети. Первым осторожно заговорил Канада.       — Это действительно трудновыполнимо в ситуации, когда четверо наших уже мертвы, а убийца всё ещё не обнаружен, но мы постараемся.       — Согласен, ару.       Неуверенно голос подал Германия. Не глядя никому в глаза, он глухо пробурчал:       — Ты абсолютно прав, Япония. Прости.       — Благодарю за понимание, — кивнул Кику. — И раз мы с Германией-сан потратили наш последний вопрос, предлагаю вам продолжить, Россия-сан.       Иван слегка поëрзал на месте, словно от нетерпения.       — Выходит, я задаю вопрос Яо? Посмотрим, — задумавшись, он прикрыл глаза и, кажется, ушёл в себя, но после резко вскинулся и поддавшись вперёд, с энтузиазмом выдал: — Эй, Китай. Как бывшая колония Британской империи и мученик опиумных войн, ты всё ещё испытываешь ненависть к Англии?       Яо широко распахнул глаза; задохнувшись от неожиданности, он на пару секунд потерял дар речи.       — Ч-что за вопрос такой, ару?! Какое это вообще имеет отношение к делу?!       — Самое что ни на есть прямое. Я рассуждаю о значении того клейма, вырезанного на груди Артура. Распятие Пруссии, колониальный крест Англии. Наш убийца увлëкся интересным символизмом. И я хотел бы разгадать, что он пытается этим сказать.       — Он хотел сказать, что он псих больной! Но при чëм тут история моей страны?       — Яо, ты не ответил на вопрос. — помрачнел Россия. — Не заставляй меня повторять дважды.       Постаравшись взять себя в руки, Китай медленно выдохнул и, прикрыв глаза, прочистил горло.       — Нет, сейчас я не испытываю ненависти к Кëркленду. Это было давно, и я уже много лет как простил его. Если бы страна с такой долгой и насыщенной историей, как моя, помнила и мстила бы за каждую свою обиду, то мы жили бы лишь одними нескончаемыми войнами.       Брагинский покрутил в руках перьевую ручку со стола.       — Звучит красиво, но не очень-то похоже на правду.       — Да иди ты! Я имею право и солгать. Разве не этим мы сейчас занимаемся? Ненавижу я его или нет, ещë не доказывает того, что это именно я его убил. А раз сейчас моя очередь допрашивать тебя, то слушай, — Яо обвинительно ткнул пальцем в сторону своего собеседника. — Мне известно, что в ночь смерти Феличиано ты спускался на первый этаж. Зачем?       Брагинский медленно опустил канцелярский предмет на стол и, взглянув Яо в глаза, хищно улыбнулся.       — Боюсь, я не могу тебе сказать.       — Уходить от ответа против правил!       — Ты меня не так понял. Я не могу отвечать за то, чего не делал. Я не покидал своей комнаты той ночью. Ты либо лжëшь, либо спутал меня с кем-то.       — Но это чистая правда!       — Кто-то ещё может подтвердить это? — спросил Япония.       — Опиумник мог бы, если бы был жив! Он следил за коридором той ночью.       — Но Англия мëртв, и тут ничего не попишешь. — сказал Иван, разводя руки в стороны. — Вопрос закрыт. Ты следующий, Мэттью.       Канада взглянул на Франциска, сидящего напротив. Тот, будто не замечая происходящего вокруг, недовольно морщась, потирал висок, словно пытаясь избавиться от головной боли.       — Господин Франция. Вам совсем плохо?       — М-м? — Бонфуа поднял на него рассеянный взгляд. — Это и есть твой вопрос ко мне, Матье?       — Н-нет, я хотел бы спросить вас о другом.       — Так спрашивай.       — Как бы сказать... Заранее прошу прощения, что вновь поднимаю тему ваших ночных похождений, но я хотел бы уточнить: знал ли об этом кто-то ещё кроме господина Германии? Вы пересекались с кем-то по ночам?       Франция отвëл взгляд, какое-то время раздумывая над ответом.       — Кажется, Англия заметил это ещё с первого дня, но почему-то не посчитал нужным озвучить при всех, — неспешно, будто вспоминая на ходу, начал он. — А мне казалось, унижать меня было его любимым занятием. Кроме него и Людвига, никто не знал об этом до сегодняшнего дня.       — То есть, в течение всех этих ночей вы пересекались только с господином Германией? — уточнил Канада. Плавным кивком Бонфуа подтвердил его слова. — В таком случае, это всё. Полагаю, ваш следующий вопрос станет завершающим в нашем импровизированном заседании.       — Неужели, а то я начал думать, что этому не будет конца, — Франциск зашевелился в кресле, и подвинувшись на самый край, проницательно взглянул на сидящего напротив Канаду. — Послушай, Матье. Я бы спросил тебя, зачем ты вчера отправился в дозор, несмотря на то что не был выбран жребием. Но заранее зная твой ответ о том, что ты хотел помочь, я перефразирую: почему ты так отчаянно предлагаешь всем свою помощь? С того самого момента, как мы оказались на этом острове. В расследовании и переноске тел, в уборке и растопке камина, в дозоре и прочем. Ты всегда самый первый и самый услужливый. Почему? Я не помню, чтобы раньше ты вëл себя подобным образом. Что изменилось сейчас?       Его внимательные глаза не отрывались от лица Мэттью, которое с каждым услышанным словом, становилось всё бледнее. Уильямс вновь привычно замер, затаив дыхание; в полной тишине он мог расслышать, как сердце ускорило свой неровный ход.       — Это началось не с прибытия на остров, — едва слышно заговорил он. — Это началось после смерти Альфреда. Я вдруг почувствовал, как две половинки чего-то целостного откололись друг от друга. И после того, как одной из них не стало, я начал ощущать себя неполноценным... Как будто ты потерял своë отражение, и теперь, глядя в пустое зеркало, не ощущаешь себя человеком. Словно теперь ты лишь его половина. Не функционирующая самостоятельно. — Его губы дрожали, и голос звучал сбивчиво. — Но потом господин Англия обратил на меня внимание. Сначала я несказанно обрадовался этому, но после быстро понял, что я для него лишь замена Америки. И если бы тот был до сих пор жив, то Артур по-прежнему не замечал бы меня. Я заметил, что не он один видит во мне Альфреда, но при этом меня начали замечать намного чаще. И тогда я пришёл к выводу, что я мог бы заменить ту половину, что пропала. Я мог бы стать для всех Альфредом, если так будет удобнее. Мне была приятна чужая компания и общение, я действительно был не прочь помочь кому-то и почувствовать свою нужность. В этом было даже что-то немного геройское... то, что всегда излучал Альфред. Естественно, я не хотел говорить об этом...       Он опустил голову, пряча глаза под длинной чëлкой, и стыдливо замолчал.       — Значит, мне не показалось. — сказал Иван. — Ты действительно начал укладывать волосы на манер Америки.       — Но это же глупо, — осторожно заявил Китай. — Один человек не может..       Но его прервал Франция, резко поднявшийся со своего места и подошедший к замершему на диване Канаде. Оказавшись прямо перед ним, он вынудил его поднять голову и заглянул прямо в лицо.       — Я смотрю на тебя прямо сейчас. — Франциск был удивительно серьёзен. — И вижу перед собой Мэттью Уильямса. И всегда видел. Даже если другие отмечают твоë сходство с братом, они всë-таки прекрасно осознают, кто перед ними. Либо они полные идиоты, но это уже их проблемы. Ты не обязан становиться другим. Даже если кому-то так будет удобнее. Ответь лучше самому себе, ты-то чувствуешь себя лучше, зная, что служишь лишь заменой? Ну же?       — Нет..       — Вот. Да, я понимаю, что чужое внимание тебе приятно, и ты боишься снова упустить его, но я думаю, что ты можешь быть очень даже интересен как Канада, а не как копия Америки. Ты не его отражение, ты полноценный человек.       Мэттью почувствовал, как к горлу подступает горький ком, который перекрывал воздух, не давая возможности вдохнуть, не то чтобы сказать хоть что-то. Однако несмотря на это, он впервые за последние дни ощущал такую лëгкость на душе. Закусив дрожащую губу, он с благодарностью кивнул своему наставнику. Тот мягко улыбнулся ему в ответ.       — Ладно, думаю, с этим вопросом мы тоже закончили. Япония, можно считать наше заседание оконченным?       Увлечённый разворачивающимся разговором Кику, не сразу сообразил, что обращаются к нему.       — А, верно, — он неловко прочистил горло. — Мы закончили наше, так называемое, заседание суда, и я хотел бы искренне поблагодарить вас всех...       Внезапно, слегка пришедший в себя Канада, что-то вспомнил и резко выкрикнул:       — Подождите, господин Япония! Я хочу поделиться со всеми ещё одной важной информацией. Это имеет прямое отношение к нашему расследованию. Вчера, после убийства господина Англии, мне не хватило смелости рассказать об этом, но сегодня я уверен, что вам следует знать. Артур считал, что у преступника был сообщник, либо же убийства совершались разными людьми. После его смерти я и сам убедился в этом.              

***

             — Ваши слова многое прояснили для меня. Спасибо вам, Канада-сан.       Мэттью поднял взгляд на Кику. Полчаса назад Япония заявил, что будет справедливо, если приготовлением обеда займутся те, кто отдыхал вчера, а после утащил Канаду с собой на кухню, но за всё время не произнëс ни слова. Сейчас он отрешённо нарезал морковь, так что Уильямс решил, что ему почудилось, что сосредоточенно молчавший всё время Хонда вообще произносил что-либо. Но японец наконец взглянул на него, и его губы слегка изогнулись в подобие вежливой улыбки.       — Да я и не говорил ничего особенного, — замялся канадец. — Мои слова про сообщника убийцы — это заслуга господина Англии. Я лишь пересказал его выводы.       — Я говорю о другом, хотя эта информация тоже крайне важна. Ваши ответы и даже вопросы пролили много света на происходящее. Например, ваш вопрос к Китай-сану по поводу того, верно ли он определил причину смерти жертв.       — А что не так с этим вопросом? — удивился Мэттью. — Ведь Яо повторил то же самое, что мы уже знали. Или вы думаете, он солгал?       — Либо солгал, либо ненамеренно допустил ошибку, — подтвердил Япония, заканчивая шинковать овощи и одними точным движением отправляя их на сковороду. — Понимаете, мне казалось подозрительным состояние тела Англии-сана. Для таких серьёзных ранений он потерял слишком мало крови.       — Разве это мало?! — Канада невольно поëжился, от воспоминаний. — Он был весь в крови.       — Поверьте, Канада-сан. Я использую меч и хорошо разбираюсь в колюще-режущих ранах. Крови должно было быть намного больше, если бы эти раны действительно послужили причиной смерти.       — Вы хотите сказать..?       — Да. Удары топором нанесли уже после смерти. Так как сердце в этот момент уже перестало биться, кровотечение было слабым.       Канада задумался.       — Если не для убийства, то для чего тогда нужны эти удары топором?       Япония пожал плечами.       — Для символичности? Преступник использует весьма странные отсылки.       Мэттью молча обдумывал вопрос, который никак не давал ему покоя.       — Япония-сан, зачем вы на самом деле устроили всë это? Вы предложили нам всем задать те вопросы, что интересовали нас, но при этом дали отвечающим право солгать. Как это поможет нам, если наверняка бóльшая часть того, что мы слышали сегодня это ложь?       Кику снисходительно улыбнулся.       — Я много думал о том, как нам продвинуться в поимке преступника, и как я могу поспособствовать этому? Мне было неприятно осознавать, что я ничего не могу сделать, чтобы принести пользу. Размышляя об этом, я понял, что могу неплохо читать людей. Может, я и не могу вести расследование, опираясь на дедуктивные методы, как, например, Англия-сан, но я могу использовать людскую психологию. Но для этого мне было нужно, чтобы они были поставлены в неловкое положение и начинали лгать. Я не рассчитывал, что все согласятся соблюдать правила и скажут хоть одну правду. Но именно из того, как человек лжёт можно многое понять. Так что, этот маленький "суд" помог мне сделать несколько выводов.       — И каких же, если не секрет?       — Я пока не могу поделиться всей информацией, так как ещё не до конца уверен в ней, простите. Но могу с точностью сказать, что один из нас всё же нарушил клятву и не произнёс ни одной правды. Но есть и тот, кто ни разу не воспользовался правом на ложь.