Хеталия: И никого не стало

      Все в изумлении уставились на лежащий на столе предмет.       — Откуда у тебя револьвер?!       — Одолжил его у покойного Америки.       — Ты знал, что он принёс с собой оружие? — строго спросил Германия.       — А ты разве этого не знал? — удивлëнно приподнял бровь Иван. — Альфред никогда не выходил без своего излюбленного кольта. Видимо, я изучил его привычки лучше тебя.       — Почему-то я этому не удивлён, — проворчал Германия.       — Неважно, откуда он взялся. — мрачно произнëс Япония. — Что вы планируете делать с этим, Россия-сан?       Иван первым невозмутимо уселся за игральный стол.       — Вчера на нашем суде мы выслушали достаточно показаний. Сегодня я собираюсь вынести приговор преступнику.       — И каким интересно образом ты определишь убийцу? — скептично поинтересовался Китай. — Мы за несколько дней так и не справились с этой задачей, так как ты собираешься вычислить его сейчас, ару?       — Мы выберем его путëм классического голосования. — Иван развернулся в сторону Канады. — Мэттью, я заметил, что ты носишь с собой блокнот. Могу я позаимствовать несколько листов из него?       — Конечно.       Канада присел за стол рядом с Брагинским, и достав из кармана небольшую записную книжку в кожаном переплëте, аккуратно вырвал из неë пять листков. Иван записал на каждом из них по пять имëн друг под другом и раздал каждому по одному листку.       — Здесь записаны наши имена. Думаю, будет логично предположить, что преступником является один из нас, выживших. Напротив каждого имени я попрошу вас проставить цифру от одного до пяти. Чем больше цифра, тем выше ваши подозрения насчёт данного человека. Повторять цифры нельзя, также как и оставлять кого-то не отмеченным. После мы проведëм подсчëт: кто в сумме наберëт больше всех голосов, тот и будет признан главным подозреваемым.       — Значит, для сохранения анонимности мы обязаны голосовать и против себя в том числе, — заметил Кику.       — Та-ак, — задумчиво протянул Германия. — И как со всем этим связан револьвер?       Губы Ивана растянулись в снисходительной улыбке, с какой терпеливо объясняют что-либо маленьким детям. Он сложил перед собой руки, обвëл взглядом всех собравшихся, а после небольшой паузы задал вопрос:       — Вам известна игра, называемая "русская рулетка"? В револьвер заряжается только один патрон, после чего барабан раскручивают, и каждый игрок по очереди стреляет себе в висок. Проигрывает тот, кому не повезëт застрелиться.       После его слов в комнате повисла звенящая тишина, в которой все напряжённо осмысляли услышанное. Первым несмело начал Кику:       — Россия-сан, скажите, что это такая шутка?       Тот отрицательно помотал головой.       — Я абсолютно серьёзен.       — То есть вы предлагаете нам играть со смертью? Это уже не похоже на наказание преступника, это приговор для всех нас!       Россия нетерпеливо выдохнул.       — Япония, ты хорошо знаком с математикой?       — К чему вы спрашиваете?       — Я хочу сказать, что русская рулетка — всего-навсего своеобразная задачка по теории вероятности. В барабане револьвера шесть камор. Если мы зарядим только одну пулю и не будем раскручивать барабан перед каждым новым выстрелом, то шанс на выживание для первого игрока будет равен восьмидесяти трëм процентам, для второго — ровно восемьдесят. Шансы третьего составят семьдесят пять процентов, четвёртый игрок выживет с вероятностью шестьдесят семь, и даже пятый стреляющийся будет иметь шанс пятьдесят на пятьдесят. Но вот если бы нас было шестеро, то последний игрок погиб бы стопроцентно. Порядок стрельбы будет определяться по результатам нашего голосования: набравший большинство голосов стреляет последним и имеет минимальный шанс на выживание.       — Но все остальные игроки также подвергаются риску, ару! — воскликнул Китай, взмахом руки указывая на револьвер. — Где гарантия, что пуля не попадëтся в самом начале очереди?       — Еë нет. — пожал плечами Иван. — Как и гарантии того, что результат нашего голосования будет правильным. Мы лишь увеличим шансы того, что пуля достанется тому, кто еë заслужил, но отчасти мы полагаемся на волю случая.       Яо брезгливо передёрнуло.       — Даже если твоя задумка удастся... Если мы таким образом избавимся от подозреваемого, то чем будем лучше него?! Это уже настоящее зверство!       — Не согласен. — подал голос Германия, задумчиво крутя в руках железный крест. Его лицо было мрачным и сосредоточенным. — Это справедливое наказание за его преступления. Мне казалось, на вашей родине смертная казнь является нормой, Китай, Япония?       Хонда поднял на него хмурый взгляд.       — Да, в законодательстве моей страны допустима смертная казнь. Но если уж доходит до такого, то перед приведением приговора в действие тратится несколько лет тщательного расследования, чтобы исключить риск казни невиновного. А мы хотим стреляться сейчас, не имея на руках ни одной объективной улики.       — Эй, Германия, ты что согласен с идеей этого психа? — набросился на него Ван. — Хочешь играть?       — Хочу положить конец убийствам и наказать преступника. И если у нас есть шанс сделать это, то да: я поддерживаю идею Брагинского.       Людвиг чеканным шагом приблизился к столу и сел напротив России. Недоверчиво покосившись на кольт, он взял его в руки и раскрыл барабан. Все шесть патронов были заряжены. Он вытряхнул их на стол, оставив лишь один, и снова вернул оружие на место.       — Я отказываюсь участвовать в подобном, — сложил руки на груди Япония. — Это противоречит как нормам морали, так и обычному здравому смыслу. Стреляться всем, чтобы, если повезëт, убить преступника...       — Представь, что мы играем в мафию. Такая игра для большой весëлой компании. — вкрадчивым голосом начал Иван. — Мирные жители должны постараться вычислить мафию, проголосовать и устранить еë, иначе следующей ночью мафия снова заберëт жизнь одного из них. Только в нашем случае мы избавимся от преступника по-настоящему. Потому что это не игра, и убивают нас тоже взаправду.       — Кто "за", попрошу поднять руку. — произнëс Людвиг, голосуя первым. Россия повторил его жест. Япония и Китай всë также неподвижно стояли поодаль от стола. Внезапно в воздух поднялась ещё одна рука.       — Я за то, чтобы играть. — с невозмутимым видом произнëс молчавший до сих пор Уильямс.       — Канада-сан... — растерянно выдохнул Кику. Тот угрюмо молчал, ни глядя ни на кого, и Иван утвердительно кивнул       — Трое "за", двое " против". Большинством голосов выбираем играть.       Китай протяжно застонал, с силой сжав кулаки.       — Всë равно, я отказываюсь участвовать в этом сумасшествии! Если так хотите, играйте сами!       — В таком случае, мы можем посчитать, что ты боишься расправы и проголосовать за тебя. — будничным тоном отозвался Россия. — И тогда мы найдëм любой другой способ разобраться с тобой.       Ван вздрогнул от подобных слов.       — Ничего не поделаешь, Китай-сан. Мы в меньшинстве, а значит вынуждены подчиняться общему выбору, как бы нам этого не хотелось. — мрачно констатировал Кику. На негнущихся ногах он приблизился к столу и медленно сёл слева от Германии. — Я готов.       Яо раздражëнно цыкнул и нехотя занял последнее свободное место справа от Ивана.       — Чтоб вас! Давай сюда этот листок!       Россия раздал каждому самодельный бланк.       — Напоминаю: цифры от одного до пяти. Чем выше цифра, тем больше подозрений вызывает данный человек. И, я надеюсь, вы будете объективны и честны в своих оценках.       Все сосредоточено склонились над бланками, стараясь скрыть их от посторонних глаз. Кто-то проставил цифры моментально, практически не задумываясь, кто-то размышлял дольше, взвешивая в голове каждую мелочь. Наконец, все листки были заполнены и сложены в центре стола лицевой стороной вниз.       — Что ж, если вы позволите, я подсчитаю результаты. — предложил Иван, подвигая бланки к себе. — Разумеется, вы можете перепроверить их для верности.       — Давай, не тяни уже! — нетерпеливо поторопил его Китай.       Россия разложил листки перед собой, перевернув их лицевой стороной кверху. Его лицо приняло озадаченный вид. Он замер, а сиреневые глаза шустро забегали по строкам, сопоставляя цифры. Все остальные с интересом вытянули головы, силясь заглянуть в бланки. Спустя пару минут, Брагинский помрачнел ещë больше и тихо выругался на своëм языке.       — Чëрт. — Он поднял глаза на Японию. — Поздравляю тебя, Кику. Меньше всего голосов отдали за тебя. Всего восемь, что говорит о том, что ты имеешь максимальные шансы на выживание.       Хонда практически не изменился в лице, но про себя выдохнул с облегчением.       — Второй на очереди Канада. Тринадцать баллов. Недалеко от него ушёл Китай — четырнадцать.       — Тебя спасло лишь то, что ты дважды был дежурным на кухне и, как ни крути, физически не мог убить Пруссию и Англию. — бросил Германия в сторону Яо, нервно барабаня пальцами по столу.       — И на том спасибо.       — Четвёртым по счету будет стреляться Германия. Он набрал восемнадцать голосов. — Россия помедлил и прерывисто вздохнул. — Ну и на последнем месте оказался я. За меня отдали двадцать два голоса.       Воцарилась небольшая пауза, в своих мыслях каждый прикидывал вероятный исход грядущей игры.       — Можно, я перепроверю результаты. — Мэттью подтянул к себе листки, пересчитывая цифры. Япония подошёл к нему, и, глядя через плечо, тоже внимательно всматривался в бланки.       — Это что же получается... — неуверенно начал Яо. — Ты, Иван, наш главный подозреваемый?       Россия, сидевший не шевелясь, не сразу отреагировал на его слова, подняв на него свой рассеянный взгляд. Яо показалось, что русский стал несколько бледнее, а может, всë дело было в тусклом освещении из-за серых туч.       — Видимо, сыграл тот факт, что я подносил мясо Америке. И пользовался топором в день смерти Англии... — вполголоса бормотал он, собирая на ходу, разбирающиеся во все стороны мысли. — Или ещё что-то. Я не знаю. Может, некоторые просто в силу привычки обвиняют меня во всех бедах. Нужно было предвидеть это.       — За что боролся, на то и напоролся. — подытожил Германия без тени издëвки. Сам он тоже сидел мрачнее тучи. — Ты предложил нам эту игру, а теперь оказался главным кандидатом навылет.       — Результаты подсчётов верные, но это ещё не означает, что мы не ошиблись, отдавая свои голоса. — вмешался Япония, закончив подсчëт. — В любом случае, каждый из нас мог оказаться на этом месте.       — Ты недалеко ушёл от меня, Людвиг. — произнëс Иван. — Видимо, кому-то не понравились твои агрессивные выпады. — Он слегка встрепенулся, глубоко вдохнул и расправил задеревеневшие плечи. — В любом случае, голосование проведено. Ничего не поделать. Да, я сам предложил эту игру, и отступать было бы полной трусостью. Давайте, не будем тянуть. Начинаем.       С этими словами он подвинул револьвер к Японии, всем своим видом давая понять, что пора переходить к самой интересной части.       Все в полном молчании заняли свои места за столом. Пять пар глаз пристально сверлили лежащее на лакированной поверхности оружие, которое через каких-то пару минут может стать причиной гибели одного из них.       — Давай, Япония. — поторопил Германия. — Не переживай, тебе сегодня везёт больше чем нам.       — От этого стрелять первым мне ничуть ни легче. — пересохшим голосом отозвался тот, беря револьвер. Кольт оказался тяжелее, чем он ожидал, и едва не выпал из его ладони, но он успел неуклюже подхватить рукоять второй рукой, кладя большой палец на барабан. Тот поддался легко, но Хонда раскручивал его особенно долго, осознавая всю значимость момента. От того, на каком гнезде сейчас остановится барабан, будет зависеть судьба пятерых человек, и Японии становилось не по себе от возложенной на него ответственности.       Наконец барабан начал сбавлять свой ход и вскоре остановился. Кику медленно, словно в его руке лежала ноша в несколько тонн, поднëс дуло к виску. Все следили за ним, затаив дыхание. Он сам забывал дышать, полностью сосредоточив своё внимание на оружии, прижатому к коже. В животе Японии тугим клубком свернулась липкая тревога. Голова кружилась, и становилось жарко. Собрав все силы в правой руке и зажмурив глаза, он резко нажал на спусковой крючок. Тихий щелчок показался ему громче взрыва атомной бомбы. Все в один момент выдохнули.       — Поздравляю, Кику. — непослушным голосом произнëс Яо.       — Благодарю, — ответил тот лишь когда осознание произошедшего запоздало догнало его. Он положил револьвер на стол, но онемевшие пальцы не сразу смогли разжаться, всë ещё впиваясь в ствол.       Канада, чья очередь была следующим, неспешно взял оружие, и его холодные пальцы тут же остудили нагретое рукой Японии дерево рукояти. За толстыми стëклами бликующих очков его взгляд был непроницаемым, а губы плотно поджаты. Несколько минут он задумчиво разглядывал свой лежащий на спусковом крючке палец, а после одним резким движением вскинул кольт, прижимая дуло к подбородку, задрав голову вверх.       — Мэттью, не держи так ствол! — воскликнул Иван. — Если тебе попадëтся пуля, то ты умрёшь не сразу-       Но его прервал глухой щелчок холостого выстрела, и Уильямс отнял револьвер от лица. Не произнося ни слова, он опустил его обратно в центр стола.       — Вот это выдержка, — удивился Людвиг.       — Думаю, дело не в ней, — тихо пробормотал Япония, исподтишка глядя на бесцветное лицо Канады. Тот будто бы не слышал никого вокруг, и сидел также неподвижно, как и до выстрела. Он словно находился не здесь, его пустой взгляд был рассеянным, а редкие движения практически механическими. После обнаружения тела Франциска его воспитанник проявлял всё меньше признаков жизни.       Поражённые поступком Мэттью, они не сразу обратили внимание на следующего игрока. Тот и сам был бы рад и дальше оставаться незамеченным, надеясь, что волей случая ему удастся избежать участия в смертельной игре. Однако, чуда не произошло, и его не обделили вниманием.       — Яо, — обратился к азиату Иван. — Не задерживай остальных.       Ван отнял от лица руку, ногти на которой успел изгрызть, пытаясь успокоить шалящие нервы. Он цепко обхватил пальцами револьвер, стараясь удержать его ровно в дрожащей ладони.       — Если я умру, — он указал стволом в сторону России. — Обещаю, что мой дух вернётся с того света, для того чтобы достать тебя и расквитаться за то, что тебе в голову пришла идея этой чёртовой игры, ару!       — На здоровье. При условии, что я не умру раньше, — хмуро отозвался Брагинский.       Китай зажмурил глаза и плотно прижал кольт к виску. Вторая рука под столом с силой стиснула тонкую ткань кимоно. Всё его тело напряглось и вытянулось вверх. От холодного металла по коже распространялся могильный холод, и Яо поëжился, словно его знобило. Ход настенных часов позорно отставал от ритма его бешенного сердцебиения, и отсчитав до десяти, он с силой надавил на крючок. Раздался тихий треск, а после его слух уловил дрожание собственных ресниц на с силой сомкнутых веках. Выжил. С усилием выдохнув, высвобождая заточенный в долгом плену кислород, он тут же обмяк на стуле. Тяжёлый револьвер едва не выскользнул на пол из его ослабевших рук.       — Хвала богам, ару.       — Удача сегодня на вашей стороне, Яо-сан. — констатировал Япония, внимательно следивший за каждым его действием. — Надеюсь, всем игрокам повезёт остаться в живых. Но я по-прежнему считаю, что с убийцей стоило разобраться иначе.       Но его рассуждения были оставлены без ответа. Те, чья очередь ещё не наступила, были глубоко погружены в свои напряжённые мысли, а уже отстрелявшиеся пока не задавались этим вопросом.       Людвиг, забравший кольт сразу после выстрела Вана, сосредоточено прожигал его тяжëлым взглядом. Его рука с силой сжимала рукоять так, что выступившие костяшки пальцев были мраморно-белыми.       Он взвешивает оружие в руке, собирая все свои небогатые запасы интуиции, пытаясь угадать, попала злополучная пуля под дуло или нет. Хотя даже знай он наверняка, это не спасло бы его, ведь они условились не раскручивать барабан повторно, чтобы дать убийце наименьший шанс на победу.       — Шестьдесят семь процентов... — задумчиво пробормотал он. — Вероятность выживания близится к половине. Непростая ситуация.       — Может ещё не поздно остановить игру? — моляще обратился к нему Кику. — Это затея изначально была ошибкой.       — Ну нет уж! — вмешался слегка пришедший в себя Китай. — Остались только эти двое, кто сами желали стреляться, так пусть теперь расплачиваются за то, что заставили нас изрядно потрепать нервы. Это будет справедливо!       — Ван прав. — в голосе Германии не было ни капли сомнения. — Мы с Иваном заслуженно оказались в конце очереди, а значит, тем более не имеем права отступать. — Он поднялся со своего места, отодвигая стул. Вытянулся ровно, по стойке смирно, занося левую руку за спину, а правой по-прежнему сжимая опущенный револьвер. Если встречать смерть, то только стоя, со всем достоинством настоящего солдата. — В случае, если сейчас мне попадëтся пуля, Кику, я хотел бы, чтобы ты взял на себя главенство над оставшимися и защитил их. В том числе, от настоящего преступника. Кого следует опасаться больше остальных, наглядно показало наше сегодняшнее голосование. Я рассчитываю на тебя.       — Так точно. — со всей серьёзностью отозвался Япония. Он отдал бы честь, но чувствовал, что конечности не слушаются его. — Удачи вам, Германия-сан.       Людвиг возвышался над остальными, непоколебимый и прямой. Его взгляд был устремлëн вдаль, куда-то поверх чужих голов. Револьвер уже занял своё законное место у напряжённого виска, готовый вновь разрешить судьбу очередного игрока. Но несмотря на внешнюю невозмутимость и чëткие, точные движения немца, всё это было не более чем показной маской. На самом деле, все его нервы тревожно вибрировали, будто натянутые гитарные струны. Он чувствовал ледяное дыхание смерти на своëм затылке, будто бы прямо за его спиной в немом ожидании застыли Италия, с его белыми щеками и запавшими веками и Пруссия с перепачканными красным волосами. Ему невольно вспомнилось, что в ночь смерти Феличиано, он пообещал тому, что соберёт их всех у себя дома, как только они выберутся отсюда. Сейчас же бóльшая часть гостей, кого он хотел позвать, уже собралась вместе на том свете. И виновник случая тоже почти готов попасть туда.       Германия на одном выдохе выстрелил, и револьвер даже не дёрнулся в его руке. Сухой щелчок прозвучал словно треск в морозную ночь, и старуха-смерть неохотно отступила назад. На сегодня она пока оставит его.       — Вот и всё, — хладнокровно констатировал он, опуская револьвер и передавая его России. — Остался только ты, так что давай поскорее закончим с этим.       — Постараюсь долго не задерживать, — отстранённо ответил Иван, принимая оружие из рук Людвига. Их пальцы неуклюже столкнулись на рукояти. Сквозь ткань перчаток, которые неизменно носил русский, Германия не смог почувствовать температуру кожи Брагинского, но его пальцы наверняка были ледяными. Об этом, говорило бледное, почти серое лицо Ивана.       Несмотря на свои слова, он медлил, никак не решаясь поднять револьвер. Последний выстрел. Шанс выживания и шанс смерти — пятьдесят против пятидесяти. Этим выстрелом завершится их игра, а возможно, и вся его жизнь.       — Перед тем как я выстрелю, — начал он, поднимая глаза на сидящих за столом. — Я хотел бы знать, почему ваш выбор пал на меня? Почему решили, что убийцей являюсь я? Мне постоянно не давал покоя этот вопрос: почему я всё время оказываюсь крайним?       Его вопросительный взгляд блуждал по лицам собравшихся. Он подолгу задерживался на каждом из них, но никто был не в силах ответить на его зрительный бой, неловко отводя глаза.       — Россия-сан, здесь не имеет значения наше прошлое. — попробовал сгладить ситуацию Кику. — Мы рассуждаем в рамках событий на этом острове и судим по объективным фактам. Мне жаль, что мы пришли к такому результату, но вы сами просили нас быть искренними...       — И эту миссию вы провалили. — грубо оборвал его Брагинский. — Если сейчас мне достанется пуля, вы все выдохнете с облегчением. А если нет? Если я выживу, как вы будете смотреть мне в глаза, зная, что солгали на голосовании, подставив меня?       — Где ваши доказательства нашей неискренности? — ровным голосом поинтересовался Канада. — Мы высказали свои подозрения, и так уж вышло, что у большинства они сошлись на вас.       — Брагинский, что за ребячество? Как и сказал Кику, у нас были основания голосовать за тебя, раз сейчас мы имеем, что имеем. Доведи дело до конца, а после, если ты выживешь, мы найдём что тебе сказать, не переживай. — Германия сидел напротив Ивана, весь напряжённый, готовый в любую секунду сорваться в бой. — Голосование дало нам возможность наконец оценить, кого мы опасаемся больше всех, и не думай, что победа в рулетке тут же смоет с тебя все подозрения. Один из нас по-прежнему преступник, и если не сейчас, то любым иным способом мы избавимся от него.       Иван задумчиво водил пальцем по стволу револьвера, повторяя причудливые узоры, вылитые на блестящем металле.       — Значит, умру я или же нет, итог лишь один. — пробормотал он, обращаясь скорее к самому себе и оружию на столе, чем к остальным. — Запуганные овцы всё равно затопчут меня, так и не обнаружив настоящего волка. Будь я и в правду убийцей, я скорее пустил бы этот патрон в чужую голову, чем в свою. Но и это было бы бессмысленно... Ну что ж, — он откинулся на спинку кресла. — видно так тому и быть. Всё-таки, надеюсь, что я выживу, и нам ещё удастся подружиться.       — Знаешь, — сосредоточенно молчавший до сих пор Яо смотрел на него внимательно и неловко одновременно. — Мы ещё можем всё исправить.       Иван слабо улыбнулся уголками губ.       — Я не прощаюсь.       Он поднял кольт и, развернув его дулом к лицу, долго вглядывался в черноту ствола, словно сквозь неё мог разглядеть затаившуюся в ожидании шальную пулю. Но на него в ответ глядела лишь беспросветная темнота мрачного жерла, единственной целью которого было сеять смерть. Однако сегодня оно уже пощадило четверых. Смилуется ли оно над пятой душой?       Иван открывает рот и кладёт ствол на нижнюю губу. Дуло, слегка ударяясь об верхние зубы, с звонким цоканьем проскальзывает в рот. Он прикрывает веки и глубоко вдыхает, вбирая в лëгкие запах терпкого пороха. В миг всё будто бы замерло — время, звуки, горячая кровь, гоняемая по жилам сердечной мышцей, и собственные мысли. Это мгновение разом заморозило всë сущее.       Первым вернулся звук.       Оглушительный выстрел, разрывающий слух, и острый запах горячего пороха. Голова Ивана резко запрокинулась назад, увлекая за собой могучее, грузное тело. Повалив стул, оно с грохотом рухнуло на пол. Выпавший из ладони револьвер с протяжным скрипом проскользил по паркету и в испуге забился под книжный шкаф. Русская рулетка завершилась проигрышем.       Звук выстрела ещё продолжал звенеть в комнате, отражаясь от стен, пока остальные приходили в себя от произошедшего. Только что на их глазах оборвалась ещё одна жизнь, и хотя они уже почти привыкли к смертям, сейчас каждый ощущал навязчивое противно-липкое чувство, словно этот курок только что спустила их собственная рука. Этот приговор подписали они, и, приведя его в исполнение, тут же поспешили умывать руки. Словно это смоет с них чужую кровь.       Сидевший рядом с жертвой Яо опустился на колени около тела. Он молча склонился над ним, и широкие рукава кимоно, словно одеяло, накрыли погибшего.       Голова Брагинского завалилась набок. Из приоткрытых обветренных губ на пол медленно стекала струйка густой, багровой крови. Веки были прикрыты, а лицо в мгновение разгладилось, приобретя смиренный вид.       Китай аккуратно ослабил вязанный шарф и приложил пальцы к широкой шее, проверяя пульс.       — Мëртв. — констатировал он, оборачиваясь к остальным. — Впрочем, можете убедиться сами.       Германия обогнул стол, приблизившись к телу. Распластавшийся на полу Иван уже не казался ему сильным и большим, как раньше. Сейчас это был лишь стремительно остывающий труп, вместо некогда великой страны. Германия осторожно повернул белокурую голову; на светлых волосах не было ни пятна крови, что говорило о том, что рана оказалась не сквозной. Не сводя пристального взгляда с неподвижных ресниц, Людвиг нащупал запястье, скрытое под плотной перчаткой. Кожа России и при жизни была холодной, а после смерти, Германия был уверен, она быстро покроется тонкой коркой льда. Пульс не прощупывался, а значит, живых сердец в этом доме теперь бьётся на одно меньше.       — На этом рулетка окончена. — объявил Крауц, поднимаясь с колен и отряхивая брюки. — Мне нужен кто-то, кто поможет отнести труп в подвал.       Однако никто не спешил выступить добровольцем, молча отводя взгляд и хмуро поджимая губы.       — Тебе будто совсем не тошно от того, что только что случилось. — брезгливо сморщившись, отстранился от него Китай. — Мы докатились до того, чтобы устроить самосуд!       — Главное, что мы устранили преступника. — отрезал Людвиг, холодно глядя на него. — И теперь череде убийств положен конец.       Понуривший голову ниже, чем обычно, Япония едва слышно пробормотал:       — Правда ли это так?       — Это был наш общий выбор, и я верю ему! — с нажимом заявил Германия, желая передать свою уверенность остальным. — То, что Брагинский говорил о нашей неискренности — пустой блеф. Раз он был избран главным подозреваемым, значит, вполне заслужено.       Канада резко поднялся со своего места, и молча направился прочь из комнаты.       — Мэттью, ты куда? — окликнул его Китай. — Что с тобой вообще такое?!       Уильямс замер у самой двери.       — Со мной всё в полном порядке, господин Китай. А что с вами? — холодно спросил он. — Может прекратите строить из себя саму невинность? К этой казни приложил свою руку каждый из нас, и сейчас уже поздно сотрясать воздух, рассуждая о том, как бесчеловечно мы поступили и чья вина в этом преобладает.       После этих слов Канада быстро скрылся за дверью, и на лестнице послышались его спешные шаги.       — Я помогу вам, Германия-сан, — сказал Кику, поднимаясь со своего места. — Давайте поскорее закончим и впредь не будем затрагивать эту тему.       Германия и Япония перенесли очередной труп в котельную, где на полу, среди рядком уложенных тел, уже едва хватало места. Теперь количество мертвецов в этом доме превышало число выживших.       Когда они вернулись в столовую, их ожидал Яо, задумчиво разглядывающий фигурки на столе. Он протянул руку и аккуратно поднял одного из негритят.       — Кажется, один здесь лишний.       Размахнувшись, он вышвырнул статуэтку в открытое окно. Теперь на подносе осталось лишь четверо негритят, и четверо стран осталось в живых на исходе очередного дня.              

Пять негритят судейство учинили,

Засудили одного, осталось их четыре.