Дверь в пустующую комнату Яо была не заперта. От аккуратно заправленной кровати веяло неприветливым холодом, словно этой ночью никто не ложился здесь.
— Китай-сан! — Япония заглянул в душевую, ещё раз проверил кровать, шкафы и крепко запертое окно. — Где же он?
— Может уже встал и бродит где-то? — предположил следующий за ним Канада. — Просто не пошëл завтракать, а направился прогуляться?
— Мэттью, осмотри сад, — распорядился Германия. — Мы с Кику проверим первый и второй этажи.
Они разделились и в очередной раз прочесали каждую комнату, периодически окрикивая Яо. Но никто не отозвался на их зов, молчаливый особняк был мертвенно пуст.
— Его нет в доме, — нервно сжимая ножны на поясе, произнëс Япония. — Нужно присоединиться к Канаде на улице и тщательно осмотреть весь остров.
— Япония.., — начал Людвиг, неловко потирая шею. — Я не хочу об этом говорить, но в столовой всего три негритëнка. Возможно, если мы и найдëм Вана, он окажется мëртв...
— Я поверю в это, только когда собственными глазами увижу тело. —мрачно отрезал Япония. — А сейчас, давайте продолжим поиски.
В саду им встретился Канада, выходящий со склада. В руках у него был железный лом.
— Господин Германия, помогите мне, — обратился он, протягивая тяжëлый инструмент. — Дверь в оранжерею заперта, судя по всему, изнутри. Я хотел бы взломать её. Учитывая, что ранее тело Франции мы обнаружили в запертой комнате...
— Я понял. — с серьёзностью кивнул Крауц. — Давай сюда.
Втроём они добрались до оранжереи, сквозь мутные стëкла которой невозможно было разглядеть что-либо внутри. Германия аккуратно просунул лом под дверь и всем весом навалился сверху. Дверные петли вылетели, и деревянная щеколда, блокирующая вход, жалобно хрустнула, переламываясь пополам. Отбросив в сторону уже ненужную более дверь, они вошли внутрь, где среди сочных зелëных листьев, в окружении толстых стеблей и ярких цветов, полусидя, почти непринуждённо расположилось безжизненное тело.
Тело России с перерезанным горлом.
Он прислонился у кустов цветущей акации, словно, утомившись, присел отдохнуть. Глаза, прикрытые светлыми ресницами, мутные и словно стеклянные, определённо точно были мертвы. Тёмные перчатки и рукава все перемазаны засохшей кровью, похоже, что перед смертью он с силой зажимал рану, пытаясь остановить кровотечение, а теперь руки безвольно повисли вдоль тела. Шарф, всегда плотно прикрывавший его шею, был ослаблен и весь пропитан алой жидкостью, отчего его первоначальный цвет едва можно было угадать.
— Что за..? — оторопело пробормотал Германия, изумлённо вытаращившись на труп. — Почему Россия здесь? Ни черта не понимаю... Он же застрелился. Я лично проверил пульс и спустил его тело в подвал!
— Кажется, он обвëл нас вокруг пальца, — отозвался Канада, подходя ближе и осматривая глубокий порез на горле. Вид открытой раны уже не вызывал у него ни капли отвращения. — Но кто-то оказался хитрее него, и теперь он уже точно погиб.
— Это нихрена не объясняет! — воскликнул Крауц, теряя самообладание. — Как он выжил в рулетке?! Почему оказался тут? Кто убил его во второй раз?!
— Помимо тела России здесь больше ничего, — констатировал Япония, успевший внимательно осмотреть всю оранжерею. — Никакого оружия. Все окна и двери были целы до того, как мы вошли. Если дверь была заперта изнутри на откидную щеколду, то куда делся нож, или чем там ему вспороли горло, и как убийца покинул оранжерею?
— Может, это дело рук призрака? — нервно усмехнулся Канада, потирая плечи, словно от холода. — Духи погибших в этом месте, начали мстить своим убийцам. Вот почему мы не можем разгадать эту тайну и не можем покинуть остров. Как и сказал голос с записи: из этого заточения нам не выбраться. Настал судный день, и мы все погибнем здесь! Китай уже мёртв, как и Россия. Следующими погибнете вы, Япония, Германия. Я умру последним, я это знаю. С самого начала знал... И тогда на острове и в правду не останется ни одного грешника! Земля наконец будет очищена! Это единственный исход, и другого быть не может.
Мелко подрагивая всем телом, он не прекращал бормотать с кривой усмешкой на бледных губах. Широко распахнутые глаза, не моргая, пристально следили за багровыми каплями, стекающими по лепесткам.
Япония наблюдал за Канадой, поглощённого своим безумием, и животный страх медленно пробирался к нему под кожу. Он уже ощущал его раньше, когда подносил холодное дуло к виску. Снова этот страх, разъедающий вены, будто серная кислота. Снова разум мутнеет и голова идëт кругом. Его пугали слова Мэттью, ему хотелось бы, чтобы тот замолчал, хотелось зажать уши, остановить его, но он чувствовал, что не может вымолвить и слова. К горлу лишь тугим комом поднимался немой крик. Япония и сам начинал верить в неизбежную кончину...
Внезапно он почувствовал резкий толчок в плечо: проходивший мимо него Германия направлялся к выходу из оранжереи.
— К-куда вы? — сглотнул Кику. Удар помог ему слегка прийти в себя.
— В подвал, — мрачно процедил тот. — Хочу убедиться, что остальные тела, лежащие там, взаправду мертвы. А может, мне хочется верить в обратное.
— Я с вами, — оглянувшись на оцепеневшего Канаду, вызвался Япония и поспешил к выходу.
Котельная встретила их удручающей тишиной и мерзким кислым смрадом. Неудивительно, учитывая, сколько тел их мёртвых друзей покоилось здесь в течение недели.
Как и ожидалось, трупов здесь лежало лишь пять: Россия, который должен был находиться среди них, только что обнаружился в оранжерее. Его место было аккуратно застелено сложенной тонкой тканью. Германия решительно приблизился к первому из тел, сдёргивая простынь. Их взору предстало ледяное тело Альфреда. Его посеревшее запалое лицо лишь отдалëнно напоминало некогда жизнерадостного и активного Америку. Сейчас тонкая ссохшаяся кожа обрамляла резко выступающие кости скул и подбородка, а впалые веки почернели. Альфред Ф. Джонс определённо точно был мëртв.
Вернув простынь на место, Людвиг уже менее уверенно подошëл к следующему трупу. Это было тело Италии, и Германия долго медлил, прежде чем приподнять ткань, скрывавшую его лицо. На коже Феличиано виднелись такие же тëмные пятна, как и на лице Джонса, выражение мëртвого лица было невероятно грустным. Его неестественная худоба свидетельствовала о несомненной кончине.
— Хах, — уныло вздохнул Германия. — А ведь какая-то часть меня даже надеялась, что он окажется жив... Раз уж Брагинскому удалось провернуть этот трюк. Я вдруг вспомнил пьесу «Ромео и Джульетта», знаешь её, Кику? Мне Гилберт читал, когда я был ещё маленьким. Правда, из Шекспира ему самому больше нравился «Гамлет», а от этих "розовых соплей", как он говорил, он вечно нос воротил. — Германия слабо улыбнулся про себя, вспоминая брата. — Так вот, Джульетта инсценировала свою смерть, выпив настойку из лютиков. Её нельзя было отличить от мёртвой, но, когда эффект снадобья прошёл, она ожила. Я подумал, что Италия, приняв подобный препарат, мог повторить этот трюк, но, кажется, я ошибся. Да и зачем он стал бы это делать? Такие жестокие шутки точно не в его стиле.
С этими словами он аккуратно накрыл лицо Италии вновь. Япония, скромно стоявший в стороне, практически мог ощущать кожей то неуютное чувство, что исходило от Людвига, сидящего между телами двух дорогих ему людей.
— Мне жаль, — едва слышно пробормотал Хонда. Германия, оставив его без ответа, раскрыл тело Пруссии.
— Хм? — удивлëнно выдохнул он. — Голова повëрнута! Япония, смотри. Я абсолютно точно помню, что укладывал его голову на левый бок, чтобы скрыть рану. Но сейчас голова повёрнута вправо и разбитый висок видно!
Кику подошёл ближе, не без содрогания осматривая тело. И правда, глубокая рана, покрытая коркой старой, запёкшейся крови смотрела прямо на них, однако почти прозрачная ледяная кожа, в цвет сливавшаяся с белыми волосами, говорила о том, что перед ними бездыханное тело.
— Почему голова повëрнута? — тихо бормотал про себя Людвиг. — Кто сделал это? Кто убил и распял его? Распял... Иисус тоже был распят, но воскрес на третий день. Вот оно! Если три дня уже прошло, может ли Гилберт быть жив?!
— Я сожалею, Германия-сан, но он мëртв. — бесцветным голосом отозвался Кику. — Здесь не может быть никаких сомнений.
Обойдя замеревшего на полу немца, он слегка коснулся его плеча в поддерживающем жесте, и присел на колени перед следующим телом. Он не собирался ждать, пока Германия справится со своими чувствами, ему хотелось поскорее закончить осмотр тел и вернуться на свежий воздух. Его мутило от здешней угнетающей атмосферы. Как только он сдëрнул простынь со следующего тела, тошнота лишь усилилась.
Раздробленная топором грудь Англии с глубокими ранами и выступающими белыми костями определëнно точно не могла быть гримом, и Япония спешно накинул ткань обратно. Осталось последнее тело.
Франциск выглядел чуть живее остальных, но лишь потому, что не пролежал здесь так долго. Его напряжëнные руки наконец расслабились и ровно покоились вдоль тела. Приоткрытые губы и кожа приобрели неестественный грязный оттенок, Япония побоялся касаться тела, заключив для себя, что и этот труп был мëртв.
— Мы осмотрели всех, — с трудом пробормотал он, оборачиваясь на Германию. — Похоже, что все они действительно мертвы. Если среди трупов и был подставной в лице Ивана, то сейчас и он мëртв. На острове в живых остались лишь мы четверо...
— Вероятно, трое, — тихо отозвался Людвиг, поднимая на Кику мутный взгляд. — Мы так и не нашли Яо.
— Мы плохо искали! — воскликнул Япония. — Я не верю в то, что он мог так просто умереть! Если вы хотите, можете и дальше сидеть здесь среди мëртвых, но это не вернёт их к жизни, как бы вы этого не желали. Я же отправлюсь на поиски того, кому ещё можно помочь!
Он стремительно выбежал из котельной, оставляя Германию одного в молчаливом окружении ледяных тел. Оказавшись на свежем воздухе, Кику долго стоял на пороге, задрав голову вверх, и глотал ртом живительный кислород. В горле быстро пересохло от этого, а тёмная чёлка прилипла к взмокшему лбу. Лица мёртвых никак не уходили из его памяти, сколько бы он ни сжимал дрожащие веки.
Склонив голову набок, его взгляд зацепился за обугленные остатки кострища. Германия всë же запалил ночью сигнальный огонь, собранный из стволов сосен, но несмотря на то, что он догорел весь до основания, никакого отклика с неба или моря не последовало.
Япония с усилием сглотнул; шестерёнки в его голове со скрипом крутились, сопоставляя по кусочкам ужасающий пазл: огромное кострище, догоревшее дотла и тело, которое бесследно пропало с острова.
Если где и можно было найти его, то только среди углей.
Спотыкаясь, он бросился разбирать кострище, голыми руками разгребая ещё тёплые угли и переворачивая уцелевшие поленья. Его белая форма за минуту оказалась вся перемазана сажей, но это было последним, что заботило его сейчас. Если здесь и правда сожгли Яо, он обязательно найдёт останки. Тело не могло сгореть дотла при такой температуре. Если его догадка окажется верна, то он точно будет знать, кто виноват в этой смерти.
Япония разворошил всё кострище, устало оседая на землю прямо среди углей. Пальцы саднило, он тяжело дышал. Ему не удалось ничего найти. Ничего, что напоминало бы человеческие кости или фурнитуру с одежды. Китая не было среди этого костра. Кику рвано выдохнул всей грудью, однако полного облегчения это ему не принесло. Он по-прежнему не знал, где находился его товарищ и в каком он был состоянии.
***
Солнце уже опускалось к горизонту, когда Япония, едва передвигая ноги, в очередной раз обходил побережье, скользя уставшим взглядом по острым скалам внизу. Они с Германией прочесали уже весь остров вдоль и поперёк, но не нашли и намëка на исчезновение Китая. Он словно сквозь землю провалился на этом маленьком клочке суши, с которого никто из них не мог сделать и шагу. Однако невозможно пропасть бесследно, и поэтому Япония по-прежнему продолжал упрямо искать.
Германия оставил его несколько часов назад, Канада и вовсе отказался участвовать в поисках. В полном одиночестве Кику обходил остров вдоль берега, планируя постепенно сужать круг поисков, чтобы в итоге, пройдя по спирали, оказаться у ворот особняка.
Глядя по сторонам, он совсем не обращал внимания на дорогу под ногами, и, в очередной раз споткнувшись о камень, опасно накренился в сторону обрыва, но с трудом смог восстановить равновесие. Уставшие ноги едва держали его, а мысли в голове путались словно в мутном тумане. Японии казалось, что, может, он и нашëл какую-то важную зацепку, но упустил её из-за невнимательности, и теперь стоило всё повторить сначала. А когда через час начнёт темнеть, взять из дома фонарь и продолжить поиски. Сколько ещё понадобится...
Справа от него послышался шорох гравия, и неспешные шаги: Германия аккуратно приблизился к нему.
— Ничего не нашëл? — осторожно поинтересовался он. Кику слабо покачал головой. Как будто ответ не был очевидным.
— Где Канада-сан?
— В свой комнате. Не хочет выходить куда-либо. Не переживай, он жив, — отмахнулся он, когда Кику слегка встрепенулся. — Дверь не заперта, я видел, как он сидит там словно сомнамбула.
— Понятно, — вновь потеряв интерес, пробормотал Хонда. — Не могу осуждать его за это.
Германия окинул пристальным взглядом побережье.
— Кику, тебе надо отдохнуть. Давай закончим поиски на сегодня. Завтра с новыми силами продолжишь, а сейчас на тебя смотреть уже страшно.
Япония поднял уставший взгляд на волны. К наступлению ночи, они постепенно набирали силу, становясь всё внушительнее и мощнее.
— Я хочу ещё раз осмотреть побережье, особенно эти скалы. Здесь очень легко упустить что-то из виду. Когда закончу с этим, думаю, можно будет устроить небольшой перерыв.
Германия нахмурился и, проследя за взглядом Кику, тоже мрачно уставился на воду.
— Ладно, давай я осмотрюсь тут вместе с тобой. Две пары глаз лучше одной.
— Большое спасибо.
Они двинулись дальше вдвоём, внимательно осматривая окрестности. Людвиг шёл чуть впереди, забывшись, каждый раз набирая скорость, но после, оглядываясь на Хонду, замедлял ход и дожидался его. Япония старался не упустить из виду не единого камушка, но чувствовал, как от усталости его начинало клонить в сон.
— Германия-сан, — позвал он, решив, что беседа не позволит ему заснуть. — Как вы думаете, что случается, когда страна погибает? Я имею ввиду, с её людьми, территорией, культурой. В истории Европы ведь такое случалось не раз?
Крауц замедлил ход, задумавшись над непростым вопросом.
— Обычно страна не пропадает бесследно, — наконец начал он неуверенно. — Как правило, она принимает другое обличие, меняя свою государственную сущность, но стержень в ней по-прежнему сохраняется. Основа любой страны, это её народ, история и культура. Именно поэтому, я до недавних пор был уверен, что нас, обличия страны, нельзя так просто убить. Видимо, я чего-то не знал... Если всë-таки страна полностью погибает, как это случилось с некоторыми древними цивилизациями, то их территорию быстро делят между собой другие государства, желающих на это добро всегда хватает. Жителей павшей страны, как правило, тоже делят между собой, по их воле или против неё. Либо же они погибают вместе со своим домом. В редких случаях, бывает, что люди продолжают сохранять и трепетно оберегать свою самобытную уникальность, но, насколько я знаю, их усилий обычно не хватает для того, чтобы в целостности сохранить достояние страны хотя бы ещё на несколько сотен лет. Мне неизвестно ни одного случая, когда страна возрождалась бы из руин, а тебе? Из памяти людей постепенно стираются воспоминания о культурных традициях, а памятники истории пропадают в небытие. Ну это, если говорить о древних цивилизациях, конечно. В нашем веке, когда письменность и компьютерная хроника развита на максимум, исторические факты не затеряются так просто даже спустя несколько тысячелетий.
Кику задумчиво пнул носком осколок камня.
— Выходит, что наша судьба напрямую зависит от нашего народа? Если так подумать, то исчезновения цивилизаций имеют лишь две основные причины: природные катаклизмы либо же деятельность человека. Международные войны или внутренняя разруха в результате политического кризиса, и затем от государства остаëтся лишь память...
— Ну всё же нельзя сказать, что история — это всё, что остаётся после. — возразил Германия. — Древний Рим был Великой державой, сильнейшей на своём веку. Но после него осталась не только память. Остались ещё его прекрасные наследники: Венециано и Романо, которые позволили итальянской культуре жить дальше, развивая и совершенствуя её. И я уверен, что всегда, даже в самое тёмное время, не существует абсолютного исчезновения. Ничто не умирает бесследно; как после долгой зимы оттаивают цветы и трава, так и после нас всё равно будет кто-то, кто продолжит наше дело. Так что даже если все мы погибнем здесь, жизнь снаружи не закончится на этом. Я верю, что после нас придут те, кто будут в разы лучше.
Губы Японии тронула слабая улыбка от воодушевлённых речей Германии. Давно он не видел его таким.
— Вы удивительно оптимистичны для нашей ситуации. Но если вы правда верите в эти слова, то позвольте и мне тоже следовать им.
Закатное солнце налилось алой краской, окрашивая волны и отбрасывая на них длинные яркие лучи. Кику прищурился, стараясь сквозь блики воды разглядеть выступающие у берега скалы. Вечерний прилив почти скрыл их под толщей воды, каждая новая волна всё сильнее накрывала их, стремясь дотянуться до острых вершин.
Что-то яркое рядом с одной из таких скал привлекло внимание Хонды. Сначала ему показалось, что это отражение солнца на воде, но то пятно было темнее и не отбрасывало ярких бликов. Этот алый оттенок почему-то казался ему ужасно знакомым. Резкое осознание заставило Кику сорваться с места и, спотыкаясь о камни, броситься к воде.
— Куда ты? Что случилось?! — окликнул его Людвиг, но Япония не слышал его. Оказавшись внизу, он, не снимая одежды, бросился в воду и, борясь с высокими волнами, отталкивающими его назад, упрямо поплыл к скалам. Он не сводил пристального взгляда с алого пятна, мельтешащего перед ним всё ближе и ближе. Когда до него осталось всего ничего, он выкинул руку вперёд, хватаясь за мокрую ткань.
Чутьë не подвело его: он узнал алое кимоно утонувшего Яо.
Четыре негритенка пошли купаться в море,
Один попался на приманку, их осталось трое.
