Хеталия: И никого не стало

      Толстые стволы сосен были тяжёлыми, длинными и занозистыми. Я складывал очередное из них в форме шалаша, формируя кострище для сигнального огня, когда он осторожно приблизился ко мне.       — Мне нужно кое-что сказать тебе, — отводя взгляд, тихо пробормотал он.       Я выпрямился, разминая уставшие плечи и стирая пот со лба.       — Говори.       — Не здесь, — он с опаской оглянулся на окна гостиной, освещённые светом ламп. — И не сейчас. Давай встретимся ночью в твоей комнате.       Я смерил его подозрительным взглядом с ног до головы.       — Почему именно в моей комнате?       — Она находится в самом конце коридора, там нас никто не услышит. Рядом с моей спальней живут Канада и Япония, не хочу их разбудить. Я буду у тебя к двенадцати.       Он исчез также внезапно, как и возник, а я остался стоять на месте со своим неозвученным вопросом. Я подозревал, что он что-то скрывал, но не ожидал, что он решится встретиться со мной с глазу на глаз, да ещё и посреди ночи. Вроде как, мы были не в лучших отношениях.       Однако ровно к полуночи я был готов к встрече и в ожидании сидел на заправленой кровати, глядя на дверь. Свет был потушен, но мои глаза уже настолько привыкли к темноте, что я отчётливо различал каждый предмет в маленькой комнате.       Дверная ручка повернулась, и он беззвучной тенью скользнул внутрь. Я не мог не задуматься о том, сколько раз он так пересекал коридор по ночам, а я не слышал и шороха.       — Что ты хотел обсудить?       Он так и остался стоять у прикрытой двери, не решаясь пройти дальше.       — Я думаю, нам следует наладить наши отношения. — начал он неуверенно. Когда мы разговаривали во дворе, решительности у него было побольше. — Я хочу, чтобы ты мне доверял.       Я скрестил руки на груди, внимательно буровя его взглядом. Разговор намечался не из лёгких.       — Но ты ведь прекрасно понимаешь, почему я не доверяю тебе, верно?       — Понимаю. И считаю, это вполне заслуженно.       Я удивлённо приподнял бровь.       — В первую очередь я хотел рассказать это тебе, как нашему лидеру и... брату Пруссии, — продолжил он и, в темноте я заметил, как он нервно заламывает пальцы. — В общем, я знаю кое-что о тёмных делишках Брагинского. Знаю, потому что он вынудил меня принимать в них участие. Если вкратце: Иван не погиб во время рулетки, его планом было заставить вас поверить в его смерть.       — Ч-что? — я несколько оторопел от таких заявлений. — Но как ему удалось?       — Я помог ему. Поверь, это было не так и сложно. Однако прямо сейчас он мëртв. Я зарезал его прошлой ночью.       —Ничего не понимаю, — в моей голове действительно была несумятица. — Ты помогал ему, а после сам зарезал. Почему?       — Потому что он намеревался убить тебя! — воскликнул он, но тут же прикусил язык, вспомнив о спящих в соседних комнатах. — Для этого ему нужно было, чтобы его считали мëртвым. Это развязало бы ему руки. Меня он заставил помогать при помощи шантажа, так что я каюсь, что тоже принимал участие в его преступлениях. Но я не такой, как он. Если для него убийство было целью, то у меня попросту не было иного выхода! Мне чертовски жаль, что я совершил подобное, хоть я и не убивал никого напрямую, однако способствовал осуществлению его плана. Единственный человек, которого я убил собственноручно — это Иван! Этим поступком и настоящим признанием я хотел бы искупить свои остальные грехи. Понимаешь меня?       Он с осторожной мольбой поднял на меня взгляд, ожидая ответа. Я сидел неподвижно, строго поджав губы, пытаясь принять для себя смысл услышанного.       — Выходит, Россия был убийцей?       Он резко кивнул.       — Не всех жертв, но кое-кого.       — Значит, ты был сообщником убийцы?       — Да, — тихо выдохнул он одним виноватым всхлипом.       — Кого именно убил Брагинский? — я чувствовал, как сбивается неровный пульс, однако мой голос был холодно спокоен. — Пруссию, верно?       Он не ответил, однако по его бледному безжизненному лицу мне и так всё оказалось ясно.       Я вскочил с места и за секунду оказался прямо перед ним. Он даже не успел охнуть, когда мой кулак встретился с его лицом. Он отступил назад, ударяясь затылком о дверь, и начал оседать на пол. Похоже, что мой удар неплохо оглушил его. Собственно, этого я и добивался.       Схватив его за шиворот, я открыл дверь и выволок в коридор. Стараясь не издавать лишних звуков, я на всякий случай с силой зажал его рот и затащил в соседнюю комнату, где нас ожидала заранее наполненная до краёв ванна.       Вцепившись в его длинные волосы, я намотал их на кулак, и, с силой дëрнув вверх, приподнял его голову над краем ванны, а после резко погрузил под воду. От такого он быстро пришёл в чувство, я видел, как на поверхности тут же появились крупные пузыри; вода будто в раз закипела, пока он барахтался там и кричал, но я упрямо продолжал держать его под водой, заглушавшей все звуки.       Его пальцы безостановочно царапали край ванной, пытаясь вытолкнуть тело из воды или вцепиться в мои руки. Его ногти быстро оказались изломаны в кровь, но он не прекращал своих отчаянных попыток.       Я всё ждал, когда он наконец наглотается воды и затихнет, как вдруг он перестал скрестись о плитку и дрожащими руками полез куда-то за пазуху. Я с изумлением наблюдал, как он извлёк из-под ткани и с силой сжал в искалеченной ладони ствол револьвера. Значит, он всё время был у тебя, сукин ты сын!       Одним махом я выбил оружие из его руки и сильнее сжал волосы, окуная его в воду по самые плечи. Его руки наконец нащупали мои и он вцепился в меня изо всех сил, пытаясь процарапать словно маленький котёнок, на которого открыл охоту взрослый лев. Но его попытки были слишком жалкими, а силы на исходе, и совсем скоро его руки безвольно упали вниз, а вода перестала пузыриться. Он затих.       Я замер, выжидающе прислушиваясь. Ни единый шорох не нарушал тишину ночи, в комнате было тихо, словно на кладбище. И мертвец имелся: я продолжал сжимать его голову в окоченевших руках.       Меня вдруг прошибла дрожь, и я резко отпрянул в сторону. Тело, которое больше не держали мои руки, накренилось в сторону и рухнуло на залитый водой кафель. Его мëртвые, широко распахнутые глаза испуганно уставились на меня, и я с силой сглотнул. Я убил его... Утопил своими руками прямо в этой ванной.       Я спрятал лицо за холодными ладонями, чтобы не видеть лежащего передо мной мокрого тела. Спокойно. Он заслуживал этого. Он сам во всём признался. То, что у него с собой был револьвер лишь доказывает это. Он преступник, его следовало наказать. Но если он был виновен, зачем пришёл ко мне? Почему захотел признаться? Он ведь знал, чем это может обернуться. Знал же, что я не доверяю ему. Должен был догадаться, что я попытаюсь ему отомстить. Я набрал ванну, спланировал всё заранее. Спланировал убийство..? Я ведь правда с самого начала хотел убить его. Это не было случайностью. Выходит, я убийца? Ничем не лучше него?       Я осторожно выглянул из-под пальцев. Тело никуда не исчезло.       Нужно спрятать труп, иначе мне конец. Но где? На этом острове нет ни единого уголка, где можно его спрятать. На острове... На острове нет, но есть в море. Точно! В море его никто не обнаружит. Никто никогда не узнает о моём преступлении.       Я спешно попытался отжать воду, которой пропитались его волосы и одежда, и подняв тело на руки, осторожно выскользнул в коридор. Я ступал как можно тише, но мне всё равно казалось, что оглушительный стук моего сердца уже разбудил всех спящих в доме, и я тщетно крадусь на цыпочках. Ещё и сырое тело всё норовило выскользнуть у меня из рук, а я всё никак не мог заставить себя плотнее прижать его к себе.       Наконец оказавшись на улице, я со всех ног бросился к берегу, и оказавшись на краю, с силой замахнулся и швырнул труп в воду. Раздался оглушительный всплеск. Его алое кимоно и длинные волосы ещё какое-то время маячили на поверхности, но вскоре чёрные волны сомкнулись над телом, погребая его под пучиной воды. Я выдохнул с облегчением. Осталось лишь избавиться от следов убийства.       Также тихо я вернулся наверх, осторожно прикрыл за собой дверь и вынул пробку, спуская воду из ванной. Ползая по полу с тряпкой, собирая лужи воды и вырванные волосы, я наткнулся на револьвер. Точно, он же отлетел в сторону. Я подобрал его, раскрывая барабан. В нём покоилась одна-единственная пуля, та самая, которую я лично зарядил перед русской рулеткой. Значит, Ван говорил правду, он действительно помогал Брагинскому одурачить нас в той игре.       Я хмуро запихнул оружие в карман, вновь берясь за тряпку. Не время думать о кольте, я должен скрыть следы своего преступления. Я осторожно прошёлся с тряпкой по коридору и лестнице, затирая лужи воды, которые накапали, пока я нёс тело, но из-за темноты и боязни разбудить остальных, я, кажется, пропустил несколько луж. Чëрт, мне следовало завернуть во что-то тело!       Закончив с уборкой, я поспешил обратно в спальню, запираясь на замок и подпирая дверь стулом. Подобные баррикады уже стали привычным ритуалом, я повторял его каждый вечер, пытаясь защититься от убийцы. Однако сейчас эта защита не могла помочь мне, ведь убийца уже пересёк её, оказавшись прямо внутри спальни. Этим убийцей был я. 13 июля. Жертва: Ван Яо Убийца: Людвиг Крауц