Забытый герой

– Анджело? Всë в порядке? Из воспоминаний его вывел голос старшего брата. Майки поднял глаза. Донателло, как всегда сидел за столом своей лаборатории и, не отвлекаясь от работы, продолжал что-то усердно мастерить. Не отрывая взгляда от чертежей, он откинулся на спинку кресла, крутя в руках некую замысловатую деталь. Что это могло быть, Майки и в голову не приходило. Да и он не интересовался таким в последнее время. Впрочем, сейчас он больше обратил внимание на его лицо. Спокойное и сосредоточенное, оно не выражало никаких эмоций и скорее с каким-то безразличием смотрело на своë изобретение. Но Майк знал и видел всë, как оно есть на самом деле. Доктор Чувства никогда его не подводил, всë было даже слишком просто. Тëмные круги под глазами, стойкий запах крепкого кофе в комнате и даже исписанные скомканные листы, что уже даже не помещались в мусорное ведро, а потому просто были разбросанны по всей лаборатории — всë говорило о не одной проведëнной ночи здесь. Нет, ему было не всë равно. Даже наоборот. Да, Дон и раньше часто засиживался за своими изобретениями, забывая о еде и отдыхе, но сейчас… Он был словно одержим. Майки точно подметил, что его брат заметно исхудал. Всë это поначалу пугало, но теперь внутри была простая жалость. Всë-таки, каждый справлялся как мог. — Так, ты что-то хотел? — Донни нацепил очки и стал внимательно всматриваться в деталь, изучая ту на наличие изъянов и неисправностей. — Да. Вобще-то да. — Майки начал неуверенно, но сделав глубокий вдох и такой же глубокий выдох, наконец, собрался с мыслями, — Знаешь, ты очень много времени проводишь в лаборатории, вечно что-то мастеришь, придумываешь всякие крутые штуки. И недавно, представляешь, мне в голову тоже пришла отличная идея. Почему бы нам не сделать небольшой перерыв? Может, съесть по кусочку пиццы, посмотреть Юпитера Джима? Твой любимый фильм кстати! — Майки натянул улыбку, но она оказалась настолько жалкой, что постепенно сошла на нет, — Ди, ты меня слушаешь? — Ага, да… Может в другой раз? Я немного занят, видишь ли. — последние слова показались Микеланджело грубыми, но сразу перестали быть таковыми, когда Дон, снова натянув очки на лоб, наконец-то повернулся в его сторону. Его взгляд был на редкость мягким, от него больше не веяло холодом и напряжëнностью. Скорее заботой и нежностью. И ещë чувством вины, которое так отчëтливо проглядывалось в его глазах. «Мне жаль» — говорили они. — Может, попросишь Рафа? — он улыбнулся с какой-то лëгкостью и добротой. Только Микеланджело от этого почему-то стало ещë паршивей, даже не хотелось возражать. На глазах проступили слëзы, он поспешил отвернуться и как можно быстрее удалиться. — Да, пожалуй, так и сделаю, — ответил он, уже выходя из лаборатории. По правде говоря, он уже подходил с этой просьбой к Рафу, и точно так же получил отказ. Всë возвращалось на круги своя, и теперь ни пицца, ни фильм — ничего, чего так хотелось, не имело никакого смысла. По правде говоря, ему было нужно не это. Злость, тоска, непонимание — всë смешалось между собой, стало таким размытым и непонятным, что голова шла кругом. Это мешало Майки думать. От слëз в глазах стояла муть, мальчик с трудом понимал куда идти. То и дело растирая заплаканное лицо ладонями, он направился в сторону заброшенного вагона метро.

***

К тому моменту, как он оказался здесь, на смену негативу пришла его уже хроническая усталость и более-менее спокойные мысли. О недавней истерике напоминали лишь покрасневшие глаза и лëгкая боль в висках. Прежде чем зайти внутрь он немного постоял у входа. Затем, набрав побольше воздуха в лëгкие, он раздвинул занавес и твëрдо шагнул вперëд. Как Микеланджело и ожидал, всë было на своих местах. Да и что могло поменяться всего за пару дней? В конце-концов, он единственный, кто приходит сюда. Здесь пахло плесенью и возможно… одиночеством? Майки точно не знал его аромат, но возможно так оно и было. Он прошёл дальше в комнату и плюхнулся на кровать. От такого движения вверх поднялся столб пыли, черепаха невольно чихнула. Майки ухмыльнулся: был бы здесь Лео, он бы уже доставал градусник и тащил его в медотсек, настаивая о постельном режиме. Всë-таки, он был отличным врачом и просто замечательным братом. Лежавшие на полу недочитанные комиксы, фигурки Юпитера Джима на полках, яркие плакаты на стенах и прочие безделушки, бесцельно существовавшие по всей комнате и создававшие общее впечатление ужаснейшего бардака- он будто всë ещë был здесь. Кажется, вот сейчас он придёт со своей ночной прогулки, устало кинет катаны куда-нибудь в угол, завалится на своë ложе и примется читать очередные приключения своего любимого киногероя. Потом, может, через час-другой услышит весëлый клик младшего брата на ужин и, неглядя отбросив журнал куда-то в сторону, бодро отправится на кухню. Представив это, у Майки закололо в груди. Теперь это лишь тëплые воспоминания, не более. Плакать больше не было сил, поэтому он просто сжался клубочком и уставился в стену, прикусив свои трясущиеся губы. «Лео, Лео, без тебя всë совсем не то. Я так скучаю». «И я, сын мой», — Майки повернулся в сторону голоса. Он совсем не заметил, как в комнату зашëл отец. Так тихо… «Я присяду? «, — Получив от Майкла кивок, Сплинтер осторожно присел с ним рядом, и точно так же осторожно приобнял того хвостом. Вокруг повисла тишина. «Всë так изменилось», — дрожащим голосом начал Майки, — «Почему все себя так ведут? Неужели никому нет дела друг до друга?» «Это трудно, Микеланджело-» «А мне не трудно? Мне так же больно, как и всем, но почему я пытаюсь сделать хотя бы что-то, когда все просто опустили руки?», — он сам не заметил, как сорвался на крик. Он уткнулся лицом в колени и, уже не стесняясь, откровенно зарыдал. Йоши нежно погладил его по голове: «Я уже чувствовал это однажды. Но всë что может нам помочь — это время. Нет ничего, что могло бы лучше залечить раны, чем время.» Он помолчал пару мгновений, прежде чем добавить: «К тому же, есть и те, кто готов двигаться вперëд с тобой прямо сейчас». Майки поднял голову — в руках Сплинтера был его телефон, в котором он разглядел общий семейный чат, а также сообщение от Эйприл в нëм. «Ты не один, сынок. Мы всегда рядом. И даже Леонардо». По телу Микеланджело пробежали мурашки. Немедля ни секунды, он бросился в объятия папы. Всë ещë не переставая плакать, он старался прижаться к отцу как можно ближе. На душе стало легче. Этих слов было достаточно. «Спасибо, пап».