Право на убийство

Всё так же, как и в тот раз. Она вновь спускается вниз, по пыльным, каменным ступеням. Лестница вела куда- то вниз, в непроглядную тьму. Она обволакивала всё пространство и словно была живой, её дыхание слышалось чётче с каждым шагом. Предчувствуя опасность, пёрышки встали дыбом. — Позор! Позор! — Сама виновата. — Всё так, как и должно быть. Шептала тьма родными голосами. Холодными, с толстым налётом стали, присущей всем членам семьи. — Я знаю. Хватит напоминать мне об этом — Ответила она безразлично — Вы твердили это множество раз. — Никогда не забывай, никогда не забывай, не забывай — Перед её глазами возникла знакомая дверь, такая же, как в детстве. Шёпот стал громче и злее. — Взгляни, взгляни, вот каковы последствия! Ей совсем не хотелось идти, переживать заново тот ужас, но она не могла остановиться. Тело не слушалось. Ближе…ещё ближе…страшная дверь поддалась, ответив тягучим скрипом. Внутри всё похолодело. Плечи затряслись от осознания, что сейчас она вновь столкнётся с этим и как всегда, не сможет помочь. Как же всё непостоянно. Не могла тогда, в детстве, да и теперь. Как же мерзко чувствовать свою беспомощность, несмотря на обретённую с годами силу. Это бессмысленно. Внутри было всё так же, как и всегда. Полумрак, освещённый свечами, гнилой запах разложившегося трупа. — Смотри, не смей отводить взгляд! Она подошла ближе, ожидая вновь узреть её — ту, чьё имя нельзя называть, ту, что стала табу в их семье, но в этот раз всё было немного иначе. Октавия была растянута на пыточном столе. Тело было обвито святыми цепями, что скрутили её хрупкую фигуру. Руки и ноги вывернуты в неестественных позах, причиняющих ужасную боль, когти вырваны, на пальцах лишь ошмётки мяса, а глаза вытекают наружу. — Мама…мамочка! — Дочь хрипит и с каждым её словом, с клюва течёт вязкая кровь — Пожалуйста! Не раздумывая, мать бросается к ней, плачет, пытается снять цепи. — Сейчас, Октавия, потерпи немного. Но она не успела. Всё пространство уже объято пламенем. — МАМА-А-А- А- А!!! Стелла просыпается в поту. Загнанно дышит, сердце больно стучит об рёбра. — Нет, нет, нет! Да когда же ты меня оставишь! Именно в этот день погибла Тея. И каждый раз, она видела её смерть, просыпаясь с застрявшим в горле криком. Но недавно, стала видеть дочь. Не в силах себя успокоить, Стелла села на кровати и зарыдала. Вся непоколебимость Гоэтии летела к чёрту. — Мама? Что случилось? — Октавия зашла в её комнату и присела рядом — Ты плачешь? — Сколько раз повторять? Не входи без стука! — Ответила она, пытаясь всё ещё быть строгой, такой, как всегда, но шумные всхлипы и мелко дрожащие плечи выдавали в ней позорную слабость. — Почему ещё не в кровати? — Я встала попить воды, но услышала… — Не повторяй это! — Стелла вздыбилась и отсела от дочери. — Вот всегда так — Ворчит Октавия — Блять, мама, почему ты просто не можешь нормально поговорить? — Благодари за это своего тупого отца! — Крикнула та в ответ. — Не трогай папу! — Уже младшая повысила голос — Он интересуется мной, в отличае от тебя! Ты всегда и во всём винишь его! — Твой отец позорит семью! — Ах вот как? — В глазах Октавии блестели слёзы гнева — Значит те пытки твоих рук дело? Услышав это, Стелла замерла. — Не надо так на меня смотреть, сама говорила: «Будешь екшаться с этой плебейской гончей — сдохнешь!» Так это ты…ты хотела убить моего папу! Чудовище! — Неблагодарная дрянь! — По всей комнате раздался хлёсткий звук удара — Ты должна меня благодарить, это я остановила казнь! — Да? — Совушка взглянула на мать, с удивлением. — Именно! — И если бы я за него не вступилась, он бы давно сдох! — Стелла глубоко вздохнула — Даже твой идиот- отец не заслуживает такой смерти. — Прости меня, мама — Тонкие руки дочери потянулись к ней — Я не должна говорить это. — Поговорим утром, а сейчас живо в кровать! Октавия послушно ушла, закрыв за собой дверь. — Пусть лучше будет думать, что папаша сдох от несчастного случая, чем так. Ты согласна, Тея?