obfuscation

— Блядь, Хес, вы какого хуя там устроили?! — орет Мазеллов. — Ебанулись совсем?! Леша, разбуженный с утра не самым приятным звонком, может только пробубнить что-то невнятное и потянуться за сигаретами. — Я просил спиздить пацана, а не обнулять Сабуро, ебать его в рот, Арасаку! — не унимается Илья. — Так мы и не обнуляли, — сонно проговаривает Леша, протирая глаза и не обнаруживая пачки на полу. — А кто, блядь? — издевательски спрашивает Мазеллов. — Смэшер? Или, еще лучше, Ёринобу? — Ты не поверишь, — невесело усмехается Леша, качая головой. Нахмурившись, он садится на кровати и оглядывает комнату в поисках курева. — Я-то, может, и поверю, — успокаивается Илья, все же понимая: вероятность того, что друг действительно грохнул Сабуро Арасаку, стремится к нулю. — Вот только попробуй доказать это агентам, которые приперлись в Посмертие с обыском. — Тебе ничего не сделали? — тут же напрягается Леша, вздыхая. Сигареты остались в гостиной. Агенты корпораций в Посмертии — частое явление, но, насколько знает Леша, обычно Мазеллову удавалось их выпроводить без особых потерь. Но сейчас, когда ситуация совсем не близка к обычной, другу, возможно, не удалось отделаться вот так просто. — Я послал их нахуй, — раздражается Мазеллов. — Но мне ясно дали понять, что если я не с ними, значит, против них. Леша выжидающе молчит, глядя на друга. — Я не собираюсь вас сдавать, Хес, — вздыхает Илья, понимая причину молчания собеседника. — Ты прекрасно знаешь мое отношение к корпоратам и Арасаке, мне нахуй не нужно сотрудничество с ними, — он устало потирает переносицу. — Я позвонил, чтобы дать тебе пиздюлей и предупредить. — С первым ты уже справился на отлично, — усмехается Леша, поднимаясь с кровати. — А вот второе подкачало. — Завали и слушай, — беззлобно отмахивается Мазеллов. — Вы с пацаном сейчас во всех новостях. Твоего с Шевцовым лиц у них нет, а вот его фотографии красуются на каждом ебаном новостном билборде. Ты понимаешь, о чем я? — Нужно избавиться от него поскорее, — пожимает плечами Леша. — Дай мне телефон заказчика, я договорюсь обо всем. — Только не выебывайся лишний раз, — просит Мазеллов. — Там чувак явно с ебанцой, но заказчиков не выбирают, сам понимаешь. Леша только кивает. *** В гостиной накурено, дым витает в воздухе, а Вова сидит на диване, поджав под себя колени. Он проснулся всего несколько минут назад, но уже успел скурить две с половиной сигареты, надеясь таким образом окончательно проснуться. Это помогло — никотин подарил заряд бодрости и улучшил настроение, которое после пробуждения колебалось между «хуево» и «очень хуево». Телевизор, проработавший всю ночь, вдруг резко переключается на новости и привлекает к себе внимание ярким заголовком. Вова, стряхнув пепел в чашку, без интереса поднимает голову к проекциям, тут же бледнея и давясь дымом. Во весь экран показана его фотография. Немного замыленная, вполоборота, но если приглядеться, Вова узнается прекрасно. Бегущая снизу строка рассказывает, что он — один из подозреваемых в убийстве Сабуро Арасаки. Фотография Вовы уменьшается, показывая темноволосую ведущую новостей, с серьезным лицом рассказывающую детали расследования. Вова кашляет, ментол неприятно жжет горло, но, к его же удивлению, в конечном итоге попадание в розыск не вызывает у него ничего, кроме легкого беспокойства за друзей, которых могут начать допрашивать в попытках выяснить его местонахождение. За себя Вова не сильно волнуется, он уверен, что сможет залечь на дно до момента, как все уляжется. Конечно, это будет сопряжено со многими неудобствами, но у него уже был опыт в таких вещах, когда он сбегал из приюта, а значит, на этот раз будет немного проще. В это время в гостиной показывается Леша с еще не высохшими после душа волосами и синим влажным полотенцем в руках. — Доброе утро, — коротко усмехаясь, говорит Леша, заметив, о чем сейчас говорят в новостях. — Сигареты отдай. Вова сперва тянется за пачкой, но потом передумывает и отдергивает руку. — Тебя вот это, — он кивает на телевизор. — Вообще не волнует? — Там же не мое лицо, — справедливо замечает Леша, наклоняясь и самостоятельно забирая курево со столика. Пара капель воды с его волос падают Вове на худи. — Да и тебя это тоже, знаешь, скоро перестанет волновать. — Это еще почему? — Вряд ли заказчик позволит тебе просто так разгуливать по городу, — пожимает плечами Леша, садясь на диван и вытирая волосы полотенцем. Поджав губы, Вова заставляет себя промолчать. Вчера, перед сном, к нему в голову пришла идея, для осуществления которой злить Лешу очень нежелательно. — Слушай, как раз по этому поводу… — Вова пытается подобрать нужные слова. — Я хотел тебя попросить об одной вещи. — Весь во внимание, — Леша сдерживает насмешливую улыбку, и Вову это раздражает. — Заказчику же нужна моя щепка, так? — начинает Вова, а Леша кивает. — Не имеет значения, кто носитель? — Допустим, — хмыкает Леша, и по его лицу Вова видит, что тот уже все понял. — Значит, можно просто отдать ему щепку, — говорит Вова, всей душой надеясь на положительный ответ. — Может, и можно, — пожимает плечами Леша и поднимает взгляд на Вову, у которого в глазах плещется надежда на возможно скорую свободу. — Вытаскивай, хули. — Но мне нужно к риперу, — выпаливает Вова и спустя мгновение добавляет. — Пожалуйста. — Зачем тебе рипер? — интересуется Леша. — Ты сам вытащить не можешь? — Хелльман сказал, что неизвестно, какие последствия могут быть, если вытащить ее просто так, — объясняет Вова. — А рипер сможет… не ебу, что сможет, я-то не рипер. Просканировать, бля, или вытащить аккуратно, по-особому. Подняв брови, Леша берет последнюю сигарету из пачки и закуривает, а Вова, выжидающе глядя, терпеливо ждет ответа, прилагая все усилия, чтобы не поторопить, потому что не хочет все испортить. Спустя две затяжки Леша переводит взгляд на Вову и наконец отвечает: — Хуй с тобой, будет тебе рипер. — Спасибо, — Вова не может сдержать улыбку. — Когда поедем? — Подожди, докурю, — усмехается Леша, глядя на Вову с какой-то странной жалостью. *** Клиника рипера оказывается слабо освещенным подвалом в центре Маленького Китая. Вова знает это место, он часто проходил мимо, когда покупал анальгетики в аптеке. Решиться на этот слегка отчаянный шаг было непросто. Прошлой ночью Вова долго взвешивал варианты, но в итоге пришел к тому, что отказ от чипа — неплохая цена за свободу. От него и Арасака со своими исследованиями отстанет, и Лешин заказчик. Безусловно, Вова понимает, что первое время будет непросто. Раньше он мог ходить почти по любым злачным районам, не сильно заботясь о собственной безопасности, потому что знал, что в случае угрозы сможет набить ебало почти любому. А в скором времени, избавившись от щепки, придется постоянно оглядываться по сторонам и всматриваться в лица людей в попытке понять, обычный это торчок или торчок агрессивный. Спустившись по лестнице вслед за Лешей, Вова попадает в само помещение клиники. Справа находится стол с компьютером, за которым сидит человек с механической ладонью, а слева — хирургический стол. Вова спотыкается о провода на полу и чуть не падает, но в итоге опирается на холодную стену, освещенную красной подсветкой. — Хес? — рипер поднимается с кресла и делает шаг вперед. — Рад видеть, — он протягивает живую ладонь. — Да, я тоже, — кивает Леша, пожимая руку. — Как бизнес? — Процветает, — пожимает плечами рипер и переводит немного удивленный взгляд на Вову. — Слушай, я вот утром смотрел новости… — Спрашиваешь, не я ли взломал систему безопасности Компэки и пробрался в пентхаус Ёринобу, чтобы на пару с мелким грохнуть Сабуро? — Леша иронично поднимает брови. — Конечно, нет, Руслан, даже не собирался. Вова дергается, сразу представляя, как Руслан сдает их с потрохами корпоратам, но старается отогнать от себя эти мысли. Раз Леша решил рассказать, значит, он знает, что делает. Все-таки, Руслан не похож на человека, сотрудничающего с корпами и, по всей видимости, приходится Леше другом. — Я так и решил, — смеется Руслан, и Вова замечает на тыльной стороне его ладони татуировку с черной розой. — Чего пришли-то? — Мне щепку вытащить нужно, — отвечает Вова, делая шаг вперед. — Только она… необычная. — Сам не можешь? Ложись туда, — удивляется Руслан, кивая на хирургическое кресло. — Что за щепка? — Просканируй, увидишь, — невесело отзывается Леша и поворачивается к выходу. — Я курить пойду, скоро буду. Сев на кресло, Вова откидывается на спинку и принимается терпеливо ждать, пока Руслан настроит оборудование и подключится к нему. Это неприятно — сам процесс вторжения в систему, Вова еще помнит ощущения после осмотра Хелльманом в пентхаусе. Но здесь это длится дольше, видимо, Руслан больше вдается в детали или еще черт знает что. Вове кажется, что он просидел в отчужденном полусне не меньше получаса, когда Руслан наконец отключается. Рядом, на вращающейся табуретке, уже сидит Леша, и по его лицу заметно, что новости, похоже, не самые лучшие. — Ты узнал? — спрашивает Вова. — Вытащил щепку? Поджав губы, Руслан переглядывается с Лешей и сцепляет пальцы в замок. — Да уж, Вов, не завидую. Осталось тебе недолго, — проговаривает Леша, чуть хмурясь. — Чего? — переспрашивает Вова, отрывая спину от кресла. — Твоя щепка… — начинает Руслан, запинаясь. — Как бомба замедленного действия. Тебе осталось… ну, максимум, пара недель. Чувствуя, как начинают мелко дрожать руки, Вова переводит взгляд на Лешу, почему-то надеясь, что тот сейчас рассмеется и скажет, мол, его наебали, Руслан уже вытащил чип и он может спокойно идти на все четыре стороны. Но Леша не смеется. — Чип в твоем затылке — военный образец и, как я понял, очередная попытка Арасаки сделать суперсолдат, — начинает рассказывать Руслан, и Вова видит, что тому действительно тяжело об этом говорить. — В обычной ситуации он должен усиливать рефлексы и мышечную массу, что, как я понял, и делал, да? — Вова неуверенно кивает, и рипер продолжает. — Но потом тебе ввели активатор, и все пошло по пизде. — Активатор? — не понимает Вова, чувствуя, как сердце пропустило удар. — Кто? — Это уже к тебе вопрос, — пожимает плечами Руслан. — В твоей модели чипа предусмотрена необычная… функция, — он кривится. — Если человеку с этой щепкой нанесены смертельные раны, она запускает почти мгновенную регенерацию тканей, и вместе с тем начинает перестраивать сознание носителя. Точнее, упрощать до уровня «принеси-подай» и «убей по приказу». — Но у меня не было ран, — мотает головой Вова, отказываясь верить. — Не-ет, вы мне оба пиздите, я здоров, чувствую себя отлично… — Это пока. Дальше могут начаться головные боли, галлюцинации и провалы в памяти, — хмуро прерывает Руслан. — И ты не дослушал. Эту всю… штуку с сознанием можно включить и без повреждений. Простой инъекцией вещества в кровь. Готовясь возразить, что ничего такого ему не кололи, до Вовы вдруг доходит, и он тут же чувствует, как спина вдоль позвоночника покрывается холодным потом. Хелльман вколол ему снотворное, и Вова проспал не меньше десяти часов тогда. — Блядь, — Вова обхватывает руками свои плечи. — Нет, блядь, в этом нет никакого смысла… Ты же сможешь мне помочь, да? — он поднимает взгляд, полный надежды, на Руслана. — Я ведь могу больше не использовать чип, и все будет нормально, да? — Я бы хотел, — кривится рипер. — Тело — это просто тело, его можно улучшить или поменять, а разум… совсем другая история. Чип, находясь в твоей голове, постепенно разрушает нейронные связи, ты сам не заметишь, как превратишься в… — Овоща, — севшим голосом заканчивает Вова, резко поменявшись в лице. — Да, — кивает Руслан. — Это автоматический процесс, я не в силах его остановить. Глядя в пустоту, Вова сжимает ткань худи в пальцах. — Ты сказал, что разум упростится до уровня выполнения приказов, — вдруг говорит Леша. — Чьих приказов? — Вероятно, того, кого сознание определит как командира, — пожимает плечами Руслан. — В чипе должен быть заложен определенный человек, но на верхних слоях данных я не нашел никакой инфы об этом, а глубже решил не залезать — опасно. — Нельзя просто выдернуть чип? — интересуется Леша. — Или выключить? — Не-не-не, — мотает головой Руслан. — Тогда он умрет сразу. Издав звук, похожий на нечто среднее между всхлипом и стоном, Вова вскакивает с кресла и выбегает из клиники. Дневной прохладный ветер треплет волосы, и Вова делает жадные глотки кислорода, продолжая обнимать себя руками. Он садится на бетонное ограждение, пока в голове набатом бьются слова Руслана, и с каждым ударом Вову все глубже затягивает в пучину отчаяния. Смертный приговор. Две недели. Руки дрожат, Вова не замечает ничего, что происходит вокруг, только чувствует звенящую пустоту внутри. Две ебаных недели. До смешного мало. Вова жмурится, пытается выровнять дыхание, но получается откровенно плохо, и грудь продолжает дрожать от бесшумных всхлипов. Нервно дернувшись, Вова чувствует чужую ладонь на своем плече. Он не открывает глаз, но догадывается, что это Леша. — Вов, эй, — зовет наемник. Вова молчит, пытаясь унять дрожь во всем теле. Слова застревают в горле, губы дрожат, да и говорить нечего. Леша слышал все сам. Неожиданно для Вовы, Леша прижимает его к своей груди и успокаивающе проводит ладонью по спине. Уткнувшись носом в чужую ключицу, Вове не становится легче, но пропадает отчаянное чувство собственного одиночества. Странно ощущать поддержку от незнакомого человека, которому, по всем законам логики, должно быть плевать. Вова не знает, сколько они сидят вот так, но в итоге Леша отстраняется и говорит: — Поехали домой. *** Сидя на диване в квартире Леши, Вова думает о том, что было бы намного проще, если бы это изменение сознания произошло моментально, сразу после того, как Хелльман вколол ему активатор. Вова бы и не заметил ничего, просто проснувшись другим. Идеальным солдатом. Думать о том, что неизбежно произойдет, определенно не хочется, но сейчас это единственное, что занимает сознание. Даже мысли о побеге отошли на второй план. У Вовы была отличная возможность, когда он вышел из клиники — Маленький Китай он знает отлично, до Кабуки и дома оттуда рукой подать, он вполне мог убежать. Но не стал, потому что отчаяние тогда пересилило инстинкт самосохранения. Сейчас Вова в абсолютном тупике. У него нет сил на сопротивление, нет сил на выяснение, хочется лишь, предварительно посыпав голову пеплом, опуститься на эту жесткую диванную подушку и забыться крепким сном. Желательно, навсегда. — Ты как? — интересуется Леша, выходя из комнаты с матовой дверью, назначение которой остается для Вовы загадкой. — А тебе есть дело? — находит в себе силы огрызнуться Вова. Вообще, Вове кажется донельзя странным внезапное небезразличие наемника к его проблемам. Обнял тогда, сейчас, вон, пиво принес и сигаретами угощает. Нет, Вове, конечно, нравится и вообще, грех жаловаться, но он попросту не ожидал этого от человека, с которым знаком меньше двух дней. Он проявлял и позволял себе принимать заботу только от узкого круга близких людей, связанных с ним годами дружбы и совместного решения проблем. — Выглядишь хуево, — просто сообщает Леша, садясь рядом с Вовой и с тихим пшиком открывая банку пива. Промолчав, Вова забирает протянутое пиво и сразу делает несколько жадных глотков. Сейчас он с радостью выпил бы что-нибудь градусом повыше, но не уверен, что Леша не пошлет его с такими просьбами. На экране телевизора появляется реклама Арасаки, какого-то нового оружия, нечто среднего между винтовкой и пулеметом. Леша, скривившись, переключает канал. Начинает идти ток-шоу. Священник в черной рясе возносит руки к потолку и что-то отчаянно кричит, пытаясь достучаться то ли до Бога, то ли до зрителей, но минимальная громкость телевизора не позволяет разобрать, что именно хочет донести человек. — Как у тебя вообще оказалась эта щепка? — вдруг спрашивает Леша. — Я плохо помню, — признается Вова после недолгого молчания. — Мама, кажется, перед уходом на работу, дала мне этот чип и сказала никому про него не рассказывать, — хмурится Вова, вспоминая. — А потом они с папой не вернулись. Это лет десять назад было. Родителей Вова помнит очень плохо, только размытые образы и отголоски теплых эмоций. Во время жизни в приюте он часто думал о них, скучал по ощущению присутствия родного человека рядом. А потом перестал. Воспоминания о них до сих пор отдаются колкой болью где-то в районе сердца, но игнорировать ее стало проще. — Не вернулись? — переспрашивает Леша, доставая из кармана пачку сигарет. — Не знаю, что с ними произошло, — качает головой Вова. — Я тогда был с няней, и в какой-то момент к нам пришли агенты, сказали, что повезут меня в приют. — И ты не узнавал? — Дело засекречено, мол, какая-то корпоратская тайна, они же пиджаками были, — хмыкает Вова, снова прикладываясь к пиву. — Да мне, знаешь, без разницы особо, все одно — мертвы. Леша как-то странно дергается и чуть хмурится, когда закуривает, а Вова не понимает, почему вдруг решил рассказать об этом. Проще было бы отделаться простым «тебя ебать не должно», и дело с концом, но он зачем-то полез в откровения. — А с твоими что? — спрашивает Вова. — Наверное, тоже наемники какие, да? Или раннеры? — Корпораты, — отчего-то весело усмехнувшись, отзывается Леша, а Вова удивленно поднимает брови. — Были. Арасака постаралась. От тона голоса Леши Вове почти становится стыдно, что он полез в личное, но внезапно появившийся интерес к жизни собеседника побеждает. — Что произошло? — Несчастный случай, — говорит Леша, затягиваясь никотином. — По никем не подстроенному стечению обстоятельств, подземная лаборатория, в которой они работали, осталась без доступа к кислороду. Подняв брови, Вова молчит. Не такое он ожидал услышать, когда придумывал вопрос. Скорее, рассказ о каких-нибудь беднеющих представителях среднего класса, и о Леше, загоревшимся желанием пробиться в высшую лигу и купаться в реках эдди. В это время Леша спокойно выдыхает дым и поднимает взгляд к телевизору, без интереса наблюдая за происходящим на экране. — Я читал твое личное дело, — говорит он. — Побег из приюта, воровство, работа в Лиззис… знаешь, я тогда очень удивился. — Чему? — Тому, что ты все еще жив, — хмыкает Леша. — Непросто, знаешь, нормально устроиться, когда тебе тринадцать, а в карманах пусто. — Мне Шельмы помогли, — пожимает плечами Вова. — Устроили в Лиззис выпивку разносить. — Тем не менее, — кривится Леша, выкидывая сигарету в чашку, из которой тут же начинает виться струйка дыма. — Даже с твоим чипом, Кабуки — место не из приятных. Удивительно, что тебе повезло не нарваться на каких-нибудь утырков или не стать жертвой черного брейна. — Ты преувеличиваешь, — мотает головой Вова, забирая пачку сигарет с дивана. — Кабуки, может, и не самое милое место из возможных, но я привык. Помню, мне пару лет назад предлагали сняться в какой-то похожей залупе, но я отказался. — Мусорщики? — Ага, они, — Вова вытягивает зажигалку из чужих рук подкуривает. — Я сначала думал согласиться, типо, что может случиться, но потом все равно послал их. Знаешь, я неплохо разбираюсь в людях, и если меня не тянет с кем-то связываться, значит, не надо. Задумчиво кивнув, Леша допивает пиво и сминает банку. Вова молча сидит несколько минут, после чего выкидывает окурок в чашку, уже наполовину заполненную сигаретными бычками. Он замечает странный, изучающий взгляд, брошенный на него Лешей. — Что дальше? — выжидающе спрашивает Вова. — Хочешь знать, отдам ли я тебя заказчику? — поворачивает голову Леша. Вова кивает. — Отдам. На конфронтацию нет никаких сил, поэтому Вова только вздыхает. Он с какой-то странной отчетливостью осознает, что ему обидно. Что вот это холодное и горькое чувство — не злость, не ненависть и не рациональное желание выбраться, а обманутое ожидание, будто Леша ему что-то должен. Ничего не говоря, Вова прячет лицо в ладонях в попытке скрыться от непонятного взгляда Леши и всего мира в целом. *** Пацана жалко. Действительно жалко, и Леша чувствует себя особенно паршиво, когда говорит Вове, что отдаст его заказчику. Слова выходят равнодушные, звучат сухо и почти с насмешкой, и Леша еле сдерживается, чтобы злодейски не засмеяться. А потом не скривиться от самого себя. Еще хуже становится после реакции Вовы — молчаливого принятия. Мальчик, оставшийся в живых на улицах Найт-Сити скорее вопреки, а не благодаря, даже не возражает, просто сжимается и вздыхает так, что Леша начинает хотеть послать к черту обязательства и отпустить его на все четыре стороны. Вставая с дивана, Леша думает о возможных причинах возникновения сочувствия к Вове, потому что не может понять сразу, откуда оно взялось. В безразличии Леша абсолют, ему всегда было все равно: на страдания других, на чужое горе и на людей, чьи жизни он отнял. Но сейчас почему-то начинает щемить где-то слева в грудной клетке, когда он озвучивает Вове его приговор. Может, дело в произошедшем у Руслана? Банальному человеческому сочувствию все-таки удалось пробиться сквозь стены равнодушия, выстроенные за годы работы наемником. Или во всем виновата Арасака? Возможно, Леша просто увидел себя в мальчике, чью жизнь корпорация изувечила до неузнаваемости и потом выбросила на свалку за ненадобностью. Он не знает. Зайдя в хранилище оружия, Леша достает сигарету из пачки и зажимает в зубах, открывая контакт заказчика. Ему никогда не симпатизировали Тигриные когти, но он знает, что у них в верхах есть неплохие люди, и думает, что Вове очень повезет, если в качестве заказчика попадется кто-то из них. Звонок принимают почти сразу, на небольшом экране высвечивается лицо человека с черно-зеленым каре. — Хесус, — тянет Некоглай. — Давно ждал твоего звонка. — Я по поводу заказа, — спокойно говорит Леша, поджигая сигарету. За годы работы он привык общаться и вести дела с неприятными людьми, поэтому никак не показывает своей антипатии. — Отлично, — приторно улыбается Некоглай, и Леше от этого почему-то становится мерзко. — Он в порядке? — Чип или Вова? — Оба. — Нормально, — врет Леша и тут же спрашивает, не надеясь на честный ответ. — Зачем он тебе? — Облака очень нуждаются в хорошей охране, — усмехается Некоглай. — И в хорошей кукле тоже. Заходи к нам, если выдастся свободная минутка, Хесус, двери Облаков всегда открыты для моих друзей. После этих слов Леша чувствует порыв послать Некоглая нахуй и сбросить к чертям вызов, но сдерживается. Не Лешино дело, что произойдет с Вовой после того, как он передаст его заказчику. В его обязанности входит только кража и доставка, остальное никоим образом не должно его волновать. Но почему-то волнует. Быть куклой в Облаках — дорогом борделе — прибыльное занятие только в случае добровольного устройства, а с Вовой ситуация обстоит в корне наоборот. — Куда я должен его привезти? — спрашивает Леша, желая поскорее закончить разговор. — В Облака, — отвечает Некоглай. — После четырех. Заходите с главного входа. Рад, что у меня есть такой друг, как ты, Хесус. Скривившись, Леша сбрасывает и падает на мягкое кресло. Первым делом нужно позвонить Шевцову, а потому уже решать, что делать со своими вышедшими из-под контроля чувствами.