obfuscation

— Единственное, что мы можем тут получить — это пизды, — хмыкает Шевцов, выходя из лифта. — Причем скорее в плохом смысле. Отчасти Леша с ним согласен. Тигриные когти никогда не внушали доверия, и встреча с ними обещает быть не из приятных. Вова ничего не говорит, стоит рядом, нахмурившись и опустив взгляд в пол, отчего Леше становится еще паршивее. Было бы гораздо проще, если бы он сопротивлялся, кричал и предпринимал хоть какие-нибудь попытки сбежать, тогда Леша испытывал бы справедливое раздражение вкупе со злостью. Но мальчик продолжает молчать и следует Лешиному совету — не выебывается. — Откуда такие прогнозы? — усмехается Леша. — Это Когти, — Шевцов кривится. — Думаешь, все пройдет гладко, как обещал Мазеллов? — не успевает Леша ответить, как друг договаривает. — Вот и я нет. Полутемный двенадцатый этаж мегабашни Н8 полон не внушающих доверия магазинов и торговцев, и ярче всех среди них горит розовым неоном вход в Облака, контрастируя со скудным освещением других заведений. Леша уверенным шагом подходит к автоматическим дверям, рядом с которыми крутится в причудливом танце голографическая девушка, этакая бесплотная зазывала, рационального смысла в которой никакого, потому что просто проходящие мимо люди едва ли могут позволить себе провести ночь в таком месте. Двери перед Лешей разъезжаются, впуская в освещенный неоновыми вывесками коридор. На полу валяются пустые банки газировок, пачки презервативов и листы обшарпанного картона. Вова, продолжая смотреть в пол, пинает одну из жестянок, разнося шум по коридору. Леша не может сдержать грустную улыбку. Проходя мимо цветастых светодиодных постеров с, видимо, особо популярными куклами, Леша пытается понять мотивацию людей, добровольно устраивающихся на эту работу. Конечно, это прибыльно и относительно безопасно — администрация клуба полностью отвечает за сохранность жизни работников, да и никто в здравом уме не станет причинять вред тем, кто работает на Тигриных когтей, но полностью застраховаться в любом случае нельзя, особенно в Найт-Сити, где трупы находят так часто, что прячут их только из скудных остатков вежливости. Стойка ресепшена подсвечивается кислотно-розовыми люминесцентными лампами, а за ней стоит синеволосая девушка в обтягивающем платье и рукавами японских татуировок. — Добро пожаловать в Облака, — говорит она, приветливо улыбаясь. — Мы знаем, что вы ищете. Не желаете подключиться к терминалу? — Мы к начальству, — говорит Шевцов, выступая вперед. — У нас дело к Некоглаю. — Минуточку, — на лице девушке проскальзывает понимание, она, чуть хмурясь, набирает что-то в компьютере. — Вас уже ждут. Проходите прямо по коридору и направо, на второй этаж. Закрытые темно-синим непрозрачным стеклом кабинки кукол выглядят до жути неуютно и холодно, и Леша, проходя мимо них, не может представить себя, заказывающего здесь куклу. Он ускоряет шаг, уже видя перед собой проход на лестницу. Невольно бросив взгляд на Вову, сохраняющего бесстрастный вид изо всех сил, Леша думает, что розово-синие блики, отражающиеся на бледной коже мальчика, ужасно ему идут. И от этого становится погано, Леша отводит взгляд, потому что не должен сочувствовать Вове. Окружающая неоновая роскошь слишком наиграна и фальшива, чтобы восхититься или захотеть остаться здесь дольше, чем на необходимое для завершения сделки время. На стеклянных дверях, преграждающих проход на лестницу, отражаются цветные блики голубых ламп, и Леша чувствует, что скоро у него начнет болеть голова от скопления света, неприятно бьющего по глазам. Охранник, прислонившийся к стене, придирчиво оглядывает наемников и Вову, прежде чем кивнуть и пропустить их на лестницу. Леша невесело отмечает, что тот размером больше, чем они с Шевцовым вместе взятые, а в его предплечья вмонтированы стальные пластины, и если встреча с главой Облаков пойдет не по плану, с этим лучше не пересекаться один на один. Поднявшись по невысокой лестнице в лаунж-зону, Леша оглядывается. Здесь гораздо светлее, на потолке — сплошные белые лампы, формой напоминающие облака, а у бирюзовой колонны гордо красуется автомат с блестящими упаковками презервативов, возбуждающими лубрикантами и баночками газировки. По правой стене так же располагаются темно-синие двери кукольных кабинок, сейчас закрытые. Не успевают наемники пройти мимо небольших круглых столиков к барной стойке, как охранник в черном корпоратском костюме оказывается рядом. — Следуйте за мной, — говорит он, тут же делая шаг в сторону неприметной двери в углу. После считывания карты доступа охранника она отъезжает в сторону, впуская в темный, местами грязный коридор. Леша, хмурясь, покидает условно безопасную, общественную зону вслед за охранником, и сдерживает порыв вытащить пистолет из кобуры. Он не чувствует страха, но неприятная атмосфера и проснувшиеся инстинкты упрямо твердят сознанию о затаившейся где-то рядом опасности. На стене справа нарисованы цветастые граффити, но в силу скудного желтоватого освещения разобрать, что написано, невозможно. Охранник тем временем идет дальше, открывает еще одну дверь, ведущую в очередной темный и жутковатый проход. Наемники идут вслед за мужчиной, который, пройдя мимо трех одинаковых запертых дверей, останавливается у четвертой и поднимает взгляд на Лешу и Шевцова. — Вас уже ждут, — он кивает на дверь. Хмыкнув, Леша первым заходит в просторную комнату с большим круглым столом, за которым уже сидит Некоглай, одетый в малиновый пиджак и черную выглаженную рубашку. За его спиной стоят два охранника, своим видом и размером очень напоминающие того, что стоял у лестницы. Леше в голову сразу начинают закрадываться неприятные мысли о неизбежности конфликта. Вова, избегая смотреть в глаза Некоглаю, жмется к Леше, будто ищет спасения. — Хесус, Шевцов, — улыбается Некоглай, кивая в знак приветствия. — Садитесь, друзья, не стесняйтесь, мои ребята не тронут вас без причины. Еле сдерживаясь, чтобы не скривиться, Леша отодвигает стул и опускается на стул напротив Некоглая, поправляя ворот плаща. Шевцов и стремительно бледнеющий Вова следуют его примеру. — Начнем, — наслаждаясь ситуацией, говорит Некоглай, опирается локтями о стол и подпирает подбородок ладонями. — Переводи деньги, Коль, — спокойно говорит Шевцов. — Сорок тысяч, как договаривались. — Об этом я и хотел поговорить, — с явно притворным сожалением тянет Некоглай. — Вы устроили полную грязь в Компэки, друзья, я не могу оставить это без внимания. — В твоих условиях стоял только он, — кривится Леша, кивая на Вову. — Про исполнение — ни слова. Для Леши уже очевидно, к чему ведет глава Облаков. Некоглай собирается понизить оплату, начать торговаться, и Леша решает, что соглашаться не станет из принципа. Заказ и так вышел непредвиденно опасным, их с Шевцовым чуть не обнулили, а теперь еще и усиленно разыскивают корпораты, поэтому сильно скидывать цену Леша не станет ни при каких условиях. — Тем не менее, — поджимает губы Некоглай. — Я тоже, знаете, творил очень много грязи за свою жизнь, и это была настоящая грязь, но то, что сделали вы… — он вздыхает. — Нет, это не лезет ни в какие рамки. — И что ты предлагаешь? — интересуется Шевцов, как и Леша прекрасно понимающий, к чему все идет. — Пятнадцать тысяч, — спокойно отвечает Некоглай, переводя взгляд с одного собеседника на другого. — Это очень щедрая плата, друзья, за, так скажем, порченный товар. Боковым зрением Леша замечает, как Вова под столом сжимает кулаки, и не может его осуждать. Сам он издает издевательский смешок, потому что цена в пятнадцать тысяч даже за обычного человека для наемника его уровня — пустой звук. — Хуй тебе, — с усмешкой заявляет Леша. — Плати, сколько договаривались, и мы свалим отсюда по-хорошему. — Хесус, друг, ты, видимо, не понимаешь, — скорбно качает головой Некоглай. — Мы не на рынке, а я не играю в торгаша. Это окончательная цена, и поверь, больше тебе никто не предложит. Нахмурившись, Шевцов переводит взгляд на Лешу. Друг, понятное дело, не согласен с таким раскладом и только ждет команды достать оружие. Леша же отчаянно пытается просчитать варианты: уходить без денег он не намерен, но и перестрелку начинать не хочется, силы слишком неравны. — Тебе плевать на репутацию Облаков? — спрашивает Шевцов. — После такого, а поверь, молчать мы не станем, всякий уважающий себя фиксер удалит твой номер и откажется иметь дела со всеми, кто хоть как-то связан с твоими куклами. — Можешь говорить, что угодно, Леш, — отмахивается Некоглай. — Вы подняли слишком много шума, и всякий уважающий себя фиксер скорее удивится моей смелости и добродетели, потому что я до сих пор не выставил вас за порог и не сдал Арасаке, а продолжаю предлагать очень щедрую оплату. Глава Облаков прекрасно строит из себя равнодушного и занятого человека, делает вид, что Вова ему не так уж и нужен, что это он делает одолжение, соглашаясь купить пацана. Леша это считывает сразу, видит чужие чуть подрагивающие кончики пальцев и взгляд, то и дело возвращающийся к лицу Вовы, который со злостью глядит в ответ. — Значит, мы выставим себя сами, — пожимает плечами Леша, резко поднимаясь из-за стола. — Леш, Вов, мы уходим. — Стоять, — вскакивает со стула Некоглай, а Леша не сдерживает усмешки, потому что добился нужного эффекта. Маска сорвана, и Некоглай, не ожидавший такого исхода, нервно смотрит на Лешу, опираясь руками на стол. — Двадцать тысяч. — Сорок. — Двадцать пять, — шипит Некоглай. — Сорок, — повторяет Леша. Обстановка накаляется, Шевцов в это время делает шаг вперед, закрывая спиной Вову, потому что замечает, как охранники положили пальцы на рукояти пистолетов. Что-то ему подсказывает, что встреча ничем хорошим не закончится. — Сука, ты нарываешься, — Некоглай сжимает губы и делает усилие над собой, чтобы не дать команду охранникам. — Помни, Хесус, ты на моей территории. — Тебе нужен пацан, — говорит Леша, чувствуя почти осязаемое напряжение, витающее в воздухе. — А нам — сорок тысяч эдди. Выбор за тобой, Коль. По взмаху руки Некоглая охранники обнажают пушки и наставляют их на наемников. Шевцов и Леша реагируют в ту же секунду, вытаскивают оружие и уравнивают силы, насколько это сейчас возможно. Шевцов, сжимая рукоять пистолета, нервно сглатывает, но не дергается, не показывает своего напряжения. Некоглай красноречиво смотрит на Лешу и дуло Малориана, направленного на правого охранника, приподняв брови, но наемник не двигается, молчит, задумчиво оглядывая всех находящихся в помещении людей. Победить в честном бою не получится — у обоих охранников слишком прочный хром, один выстрел даже с маленького расстояния их не возьмет, а вот самого Лешу и Шевцова очень даже. Силы слишком неравны, а Некоглай явно не собирается отпускать их с Вовой просто так. Но Леша знает: у них есть один немаловажный козырь. — Брат, ты можешь отключить кое-что прямо сейчас? — нарочито спокойно интересуется он у друга, надеясь, что тот поймет, о чем речь, и не сводит взгляда с Некоглая, на лице которого, пробившись сквозь маску нетерпения, на секунду мелькает нота непонимания. — Могу, — медленно кивает Шевцов, крепче сжимая рукоять пистолета. — Отключи. Проходит секунда, и ничего не случается. Охранники продолжают стоять смертельно опасными статуями, бросая немного вопросительные взгляды на хозяина. Некоглай, уже не скрывая непонимания, глядит на Лешу, Шевцов сосредотачивается и мысленно готовится к очень вероятной бойне, а Вова вдруг чувствует прилив спокойствия и чего-то донельзя привычного, почти родного, и не сразу понимает, что это ощущение безопасности. А потом до него доходит: Леша попросил друга отключить наручники. И сразу становится так легко, Вова наконец чувствует контроль над ситуацией. В независимости от того, что задумал Леша, в Облаках Вова не останется. — И что, позволь узнать, ты отключил? — показушно-безразлично спрашивает Некоглай у Шевцова. — Одну очень незначительную деталь, — хмыкает Шевцов, заметив предупреждающий взгляд Леши. — Которая вряд ли тебя коснется, если ты переведешь нам все бабки прямо сейчас. Воцаряется молчание, глава Облаков по очереди смеряет наемников тяжелым взглядом, после чего зажимает подбородок между пальцев. — Двадцать пять тысяч, — говорит в итоге Некоглай. — И я отпущу вас живыми, — после этих слов охранники делают шаг вперед, и теперь расстояние между дулами их пистолетов и головами наемников рассчитывается шириной стола. Промахнуться невозможно, нажатие на курок сулит смерть и Леше, и Шевцову. Склонив голову набок, Леша обводит взглядом комнату, будто не замечает угрозы. И вдруг спрашивает: — Вов, а тебе условия как? Нравятся? Некоглай хочет двадцать пять тысяч за тебя. Думаешь, справедливая цена? Вова непонимающе хмурится мгновение, после чего соображает и принимает задумчивый вид, будто действительно всерьез размышляет над сказанным. Леша сдерживает усмешку. — Мало, — нагло заявляет Вова, выступая вперед и смело глядя на Некоглая. Как Леша и ожидал, у пацана сорвало все тормоза после отключения наручников, и он готов подыгрывать в игре, о правилах которой не имеет ни малейшего представления. — Моя щепка стоит раз в десять дороже, а ты, недохуй, блядь, решил себе все зажать. Пиджаки, вон, хотели целую сотню отвалить… — Вова начинает придумывать, а Леше приходит мысль, что тот не так уж далеко ушел от правды. Некоглай же, не скрывая непонимания, молча слушает, чуть приподняв брови. — Думаю, Коля просто не до конца понимает, что твой чип из себя представляет, — мягко перебивает Леша, качая головой и продолжая держать палец на курке. — Покажешь? *** — Покажешь? Дважды повторять нет нужды. Вова, набрав побольше воздуха в легкие, сжимает кулаки и чувствует, как каждый мускул наполняется силой, безграничной и смертоносной, дарующей ощущение полного контроля над ситуацией и, кажется, всем миром. Последнее лишь иллюзия, но такая реальная, что Вова готов поверить. Время будто замирает, скорость реакции увеличена в несколько раз, и Вова видит расширенные от удивления глаза Некоглая как в замедленной съемке. Взор замутняет пелена, через которую просвечивают лишь образы, потому что они сейчас — единственное, о чем нужно знать. Зрачки расширяются, не оставляя свободного места для болотной радужки. Мозг не обращает внимания на детали, у Вовы есть конкретная задача, конкретные враги и конкретные друзья, не нужно рассуждать и думать. Лишь делать то, для чего он предназначен. Охранник не успевает нажать на курок, Вова реагирует быстрее и выбивает у него пистолет. Чужая шея ломается как по щелчку пальцев, и это почти неинтересно. Вова видит чужие руки, тянущиеся к нему, и откуда-то знает, что они оснащены титановыми пластинами, которые просто так не сломать, и поэтому резко уворачивается, после чего играючи, легко подается вправо, в прыжке вцепляется ладонями в виски второго охранника и резко поворачивает руки, отдаленно слыша влажный хруст, сообщающий о победе. Вова чувствует, что делает все правильно, как и всегда, когда сознанием руководит чип. Остается последний враг, и он сейчас стоит, направив дрожащее дуло пистолета на Вову. Не решается выстрелить, боится, ставит сохранность товара выше своей жизни. Но даже если вдруг решится, все равно не успеет, потому что Вова одним четко выверенным движением выбивает из его рук пистолет, который тут же валится на середину стола. Не отдавая отчет своим действиям, Вова уже хватает даже дернуться не успевшего Некоглая за шею, но резкий окрик заставляет его замереть. — Вова, блядь! — Леша держит на прицеле Некоглая, но смотрит на Вову. — Отпусти его, быстро! Дымка перед глазами рассеивается за мгновение, и Вова, вздрогнув, отпускает шею главы Облаков и тут же отшатывается. Шевцов стоит с приоткрытым от изумления ртом, а Леша глядит со смесью восхищения и чего-то очень непонятного. Вове на секунду кажется, что это гордость, но он сразу отметает эту мысль. Тяжело дыша, Вова прислоняется плечом к стене, пытаясь унять головокружение — типичное последствие использования щепки, через несколько минут все должно прийти в норму. Он смотрит то на Некоглая, трущего ладонями шею и метающего искры ярости из глаз, то на Лешу, на губах которого — застывшая, чуть удивленная полуулыбка. — Я показал, — говорит Вова, приведя дыхание в норму. — Клево, да? — Ахуеть, — выдыхает Шевцов, взлохмачивая волосы. — Две, блядь, секунды… — Да я не старался даже, — гордо отмахивается Вова, зная, что это неправда, потому что контролировать свои силы под действием чипа он не может. Отдышавшись, Некоглай бьет кулаками по столу, сжимает зубы и поднимает взгляд, полный ярости, на Лешу. Вова замечает пульсирующую венку на его лбу. — Тебе, блядь, не жить, — шипит Некоглай, после чего включается сирена, сильно бьющая по сознанию громкими волнами. — Виртуальная гадалка утверждала иное, — небрежно отзывается Леша. Не успевает Вова опомниться, как раздается выстрел. Пуля, выпущенная Лешей, попадает Некоглаю в плечо. Малиновая ткань пиджака окрашивается кровью, и Некоглай, пошатнувшись, сперва прислоняется к стене, чтобы потом сползти на пол с болезненным стоном. Рана, сочащаяся бордовой жидкостью, не выглядит смертельной, но явно обезвредит главу Облаков на необходимое для побега время. Вова хмурится, не понимая, почему Леша не убил его, но спросить не успевает. — Если не хочешь остаться — пиздуй за нами, — бросает Шевцов, открывая дверь. Кивнув, Вова подбегает к наемникам и тут же слышит выстрелы, доносящиеся из коридора. Теперь они уже не вызывают страха, как в пентхаусе, потому что у Вовы есть чип, убирающий былое ощущение беспомощности. — Я разберусь, — заявляет он, тут же переводя вопросительный взгляд на Лешу, преграждающего проход. — Их слишком много, — мотает головой Леша. — А твоя щепка не умеет уворачиваться от пуль. Возразить Вове не дает только грохот выстрелов, которые Шевцов производит один за другим. Спустя несколько секунд шум в коридоре стихает, видимо, он убил всех, кто был в коридоре. Леша с осторожностью выглядывает, осматриваясь, но не видит никого, кто мог бы представлять угрозу. — Леш, Вов, быстрее, — почти кричит он в попытках перебить вой сирены, и первым выходит из комнаты переговоров, держа Малориан на вытянутых руках. После друга идет Шевцов, а Вова покидает помещение последним, готовый в любую секунду активировать чип и разобраться с нападающими. Наконец ему не нужно больше прятаться и молиться, чтобы никто не встретился им на пути, ведь теперь Вова не просто бесполезный статист, а тот, кто имеет и силу, и возможность влиять на ситуацию. Шевцов, теперь идущий впереди, почему-то ведет их в противоположную входу сторону, периодически бросая хмурые взгляды на двери, расположенные по бокам коридора. Вова тоже оглядывается, делая шаг вперед на полусогнутых ногах. Все же, Леша был прав — щепка щепкой, но от пули в башку не спасет даже она. Дверь в конце коридора резко отъезжает в сторону, из прохода тут же показывается охранник, целящийся в них из винтовки, и Шевцов чудом успевает выстрелить первым. Грузное тело валится на пол, а Вова запоздало прикрывает голову руками, понимая, что это все равно не поможет. — Там лифт для персонала, — информирует Шевцов, подбегая к двери и заходя внутрь небольшого помещения для персонала. — Нужна карта доступа, я попробую взломать, а ты прикрой. Следом за Лешей Вова оказывается внутри, случайно наступая на ладонь охранника, запачкавшего своими мозгами и кровью почти всю белую плитку пола. Кости фаланг под подошвой кроссовка издают противный хруст, и Вова морщится, после чего бросает взгляд на подключившегося к системе лифта Шевцова, чьи глаза потусторонне горят синим. Вряд ли на взлом уйдет много времени, но ситуация все равно неприятная, особенно учитывая непрекращающийся вой сигнала тревоги, от которого уже начинает звенеть в ушах. Стоя вполоборота и высунувшись в дверной проем, Леша стреляет три раза в новую партию охранников. Вова в это время хмурится, пытаясь придумать, что он может сделать сейчас, чтобы не стоять столбом, будто в его затылке не военный чип Арасаки, а какой-нибудь сборник классической музыки из прошлого. Гремят еще выстрелы, Вова уже не успевает их считать. Леша перезаряжает Малориан, и вдруг совсем рядом со входом в их укрытие оказывается вооруженный охранник, тот самый бугай, охранявший вход на лестницу. Щепка включается автоматически, Вова даже не успевает подумать об этом. Секунда — мужчина оказывается лежащим на полу с разбитой о бетонную стену головой, рядом с прошлым бедолагой. Леша благодарно кивает, а Вова не может сдержать довольную улыбку. — Готово, — поворачивает голову Шевцов, отключаясь от лифта. — Давайте, нужно уебывать отсюда скорее. Сетчатые створки лифта захлопываются почти перед носом у троих охранников, безуспешно пускающих пули в стену, где секунду назад были наемники. Вова облегченно выдыхает и проводит ладонями по лицу. Теперь им ничего не угрожает, двенадцатый этаж, Некоглай и Облака остались в прошлом, и он надеется, что навсегда. Шевцов и Леша переглядываются и убирают оружие, глядя на Вову. — Лех, а ты не говорил, что мы возим с собой ебаную машину для убийства, — говорит Шевцов, еще не отдышавшись после перестрелки. Леша ничего не отвечает, только издает короткий смешок и утирает пот со лба тыльной стороной ладони. Его взмокшие волосы растрепались, лезут в глаза, и Вове почему-то хочется убрать их назад. Он думает, что они, наверное, мягкие. Створки лифта раскрываются на первом этаже, выпуская Вову и уставших наемников сразу на улицу. Преимущества лифта для персонала — возможность избежать шума и толкучки нижнего этажа мегабашни. С дуновением прохладного вечернего ветра Вова вдруг с особой полнотой и ясностью осознает свою свободу. Несмотря на кандалы, все еще сковывающие запястья черными браслетами, его теперь ничто не держит, и он может идти на все четыре стороны. Что Вова, собственно, и делает. Срывается, бежит со всех ног, в два прыжка преодолевает проезжую часть, отдаленно слыша недовольный сигнал какой-то машины. Кажется, Леша что-то кричит ему вслед, но Вова не обращает внимания, теперь не важно ничего, кроме расстояния, оставшегося до дома. *** — Ну и что это, блядь, было? — с явной нотой недовольства интересуется Шевцов, глядя в спину стремительно удаляющегося мальчика. — Нахуя? — Что именно? — поднимает брови Леша, проводя пальцами по растрепавшимся волосам. — Да блядь, все, — с возмущением взмахивает руками друг. — Мог бы и предупредить. — Я сам не ожидал, знаешь, — Леша достает пачку сигарет из кармана плаща. И это действительно правда — Леша думает, что если бы Некоглай не стал пытаться снизить цену и угрожать, Вову постигла бы гораздо более плачевная участь, чем короткая перестрелка и дальнейшее возвращение домой. Хотя, Леша с трудом признается в этом даже себе, он нисколько не сожалеет, что так вышло. К Вове он испытывает что-то, напоминающее сочувствие, и представлять, что с ним бы стало, завершись сделка, как предполагалось, совершенно не хочется. Зажав сигарету меж зубов, Леша протягивает другу пачку. — Пизди больше, — отмахивается друг, тут же вытаскивая сигарету из предложенной пачки. Закуривая, он заметно расслабляется, и теперь уже не выглядит таким раздраженным. — Ладно, хуй с ним, с Некоглаем, меня он тоже вымораживает, но пацана-то нахуя отпустил? — Внезапный приступ добродетели? — спрашивает Леша скорее у себя, чем у друга. Иного объяснения он найти не может. Годы работы привили безразличие к чужим судьбам, и Леша, как ни пытался, так и не смог понять, чем же эта ситуация отличается от остальных. На самом деле, Вова под действием чипа выглядел очень жутко. Слишком четкие, роботизированные движения, будто копия человека, создававшаяся только по фотографиям за неимением живой натуры. А глаза, вмиг почерневшие, и вовсе делали из Вовы какого-то не то демона, не то дьявола. — Иди нахуй, — беззлобно морщится Шевцов, делая глубокую затяжку. — Пошли, нам еще в Посмертие забежать надо, мне по поводу заказа одни ребята отписаться должны, а еще я хочу самолично харкнуть Мазеллову в ебало за такие заказы. *** Небольшая квартира друзей в Кабуки сейчас выглядит самым уютным местом в мире. Хотя после произошедшего Вове таковой может показаться даже его грязная, обшарпанная съемная комната в соседней парадной. Но Вова бежал со всех ног именно сюда, и теперь, оказавшись внутри, не может сдержать счастливой улыбки. Друзья смотрят на Вову с нескрываемым удивлением, когда он заканчивает рассказывать о событиях прошедших двух дней. Ваня, подняв брови, делает несколько глотков чая из темно-зеленой кружки без ручки, а Сережа, развалившись на видавшем виды диване, присвистывает. — И ты просто съебался? — спрашивает он. — Не в обиду, братан, но че это за наемники такие, раз тебя отпустили? — Да хуй их знает, может, остановить не успели, — дергает плечом Вова. — Вообще, они не были похожи на конченных говноедов, какие в Лиззис иногда захаживают, — добавляет он. — Тот, что из пентхауса увез, сигаретами угостил. Ваня молчит, подозрительно, изучающе разглядывая Вову, будто видит впервые. Сережа спрашивает: — А зовут их как? — Который раннер — Шевцов, — отзывается Вова, а Сережа хмурится, пытаясь вспомнить, знает ли он таких. — Второй — Леша, Некоглай его еще, вроде как, Хесусом называл, я тогда подумал, мол, че за погоняло странное. — Ебать, — лицо Сережи проясняется узнаванием, и он округлает глаза. — Ебать мой хуй, Вов, это ж, нахуй, высшая лига… Восхищения друга, мечтающего когда-нибудь прославиться в качестве лучшего соло Найт-Сити, Вова не разделяет, и поэтому только хмыкает. — Он в Посмертие как к себе домой ходит, у Мазеллова заказы берет, Вов, ахуеть, — продолжает Сережа, кладя ладони на щеки. — Блядь, не думал, что скажу это, братан, но я тебе завидую. Он же почти ебаная Легенда Найт-Сити, чувак, это как с каким-нибудь Евродином затусить, если не круче. — Ага, пиздец мне честь выпала, — закатывает глаза Вова, после усмехаясь. Желание друга прикоснуться к этой самой сакральной высшей лиге наемников порой начинает напоминать фанатизм, с которым подростки рассказывают о своих кумирах. Сережа в свои девятнадцать лет старается изо всех сил, пытается добиться достаточной известности, чтобы иметь возможность хотя бы просто попасть в Посмертие, не говоря уже о заказах Мазеллова или совместной работе с людьми вроде Леши. Вове это кажется немного странным. Обычно люди хотят пробиться в высшие ряды наемников ради очень привлекательных гонораров, полезных связей и славы, а не для того, чтобы сделать фотку с кумиром. А Сережа как раз такой — плюет на деньги, желая лишь приблизиться к тем, кого в приличном обществе называют преступниками. — Кстати, у вас отверточки не найдется? — спрашивает Вова, показывая запястья, все еще закованные в наручники. — Или чего-нибудь, что поможет мне избавиться от этого говна. — Должна быть где-то, — кивает Ваня. — Сереж, посмотри в мастерской, пожалуйста. Сережа встает с дивана и, вызвав переливающийся звон занавески из фиолетовых бусин, проходит в кладовку и мастерскую по-совместительству. Вова думает, что ему пиздецки повезло иметь друга, делающего брейндансы в Лиззис, а к тому же периодически пытающегося модифицировать оборудование, из-за чего дома друзьям приходится хранить кучу инструментов для починки и улучшения обручей. — Отвертку не нашел, — через минуту из комнаты показывается Сережа. — Но есть вот такая ебнутая штукенция, гляди. Друг протягивает Вове обычный на первый взгляд скальпель, похожий на хирургический, как в клинике рипера. Но по краю лезвия идет красная полоса, а на конце рукояти — небольшая кнопка. — Помню, пару месяцев назад спиздил его на рынке, — рассказывает Сережа, отдавая Вове лазерный скальпель. — Так и не понял, на самом деле, зачем, но вот, видишь, пригодился. Крутая штука, я ей хлеб резал несколько раз, твои браслеты точно возьмет. — Думаешь? — с сомнением спрашивает Вова, нажимая на кнопку. Лезвие загорается, постепенно нагреваясь. — Бля буду, сработает, — активно кивает Сережа, садясь на диван вплотную к Ване. — Только осторожно, не обожгись, у нас обезбола нет, я после заказа последний выжрал. Коротко усмехнувшись, Вова ухватывает скальпель крепче и на пробу касается нагревшимся лезвием наручника, который сразу же начинает дымиться и распространять жуткую вонь по гостиной. Материал послушно плавится под напором горячего лазера, и спустя несколько минут первый наручник, распиленный на две части, валится на пол. Удовлетворительно кивнув, Вова принимается прижимает скальпель ко второму. — Вов, ты же не все рассказал, — вдруг подает голос Ваня, поднимая взгляд на друга. — Случилось что-то еще, да? Отчасти, этого Вова и боялся. Ваня слишком проницательный, он сразу заметил, что что-то не так, а Вове сейчас очень не хочется говорить об этом. Но, видимо, придется, потому что взгляд друга слишком серьезный, чтобы отшутиться. Поэтому Вова, уже окончательно освободившись от наручников, откладывает скальпель и начинает рассказывать. Про чип, Хелльмана, который ввел активатор, про Руслана и смертный приговор, вынесенный ему в клинике. — Блядь, Вов, — проговаривает Сережа, сцепляя руки в замок и сочувствующе глядя на друга. — Бля-ядь… — Ага, — грустно подытоживает Вова. — Пиздец, да? — Я бы не стал всецело доверять первому риперу, осмотревшему тебя, — задумчиво качает головой Ваня. — Здесь нужен какой-нибудь пиздатый киберинженер, шарящий за щепки, а не обычный врач. — Да, блядь, конечно, у меня ж среди знакомых каждый второй — ученый, производящий военные щепки, — ругается Вова. — Я в душе не ебу, где мне такого найти. — Я спрошу Нелю, — пожимает плечами Ваня, сохраняя спокойствие. — У нее много знакомых, может, найдет кого. Вова молчит, проводит руками по лицу и на мгновение жмурится, пытаясь прогнать из головы мысли о собственной участи. Надежды на спасение мало, безумно мало, но он не сдастся, пока не попробует все. В выборе между бездействием и, пусть и безуспешными попытками, Вова всегда выбирал второе. Этот случай не исключение. — Не станешь ты овощем, Вов, — Сережа кладет ладонь ему на плечо, успокаивающе проводит по спине. — А если и станешь, ну, мы с тобой дружить не перестанем, не боись. Кормить с ложки не обещаю, но куревом спонсировать буду. Изо рта против воли вырывается смешок, и Вова оборачивается на друзей, выглядя уже не таким подавленным. Почему-то в голове заседает прочная уверенность в своих силах. — Спасибо, — говорит он, потому что от поддержки друзей действительно стало легче. — Вань, скажешь потом, что Неля ответит, а сейчас давайте о другом, окей? Кивнув, Ваня принимается строчить сообщение начальнице, а Вова вспоминает об одной важной вещи — о нейровирусе Арасаки, до сих пор блокирующем выход в сеть. — Слушай, а ты можешь мне систему почистить? — интересуется Вова, глядя на Ваню. — Мне эти уроды вирус загрузили, я теперь как позорник хожу: не оплатить, не позвонить не могу. — Это тебе к риперу надо, — мотает головой Ваня. — Я ж не по этой части, братан, скорее сломаю там все окончательно, чем вирус удалю. Кстати, знаешь, тебе бы с лицом что-нибудь сообразить, — добавляет он, придирчиво оглядывая друга. Вова вопросительно поднимает брови. — Твоя фотка, пусть и зашакаленного качества, была на всех заголовках, — обьясняет Сережа, убирая прядь кудрявых волос с лица. — Вообще, удивительно, как тебя по дороге сюда не повязали. — Я в капюшоне был, — хмыкает Вова, все же соглашаясь с друзьями. С внешностью нужно что-то сделать, и желательно побыстрее. — А давай тебе волосы в белый ебанем? — вдруг предлагает Ваня, воодушевившись. — Сережина краска осталась, тебе хватит как раз. Спустя секунду раздумий Вова смеется и кивает. Все-таки, волосы — не самое кардинальное изменение внешности, но достаточно существенное, чтобы спасти себя от очередного попадания в корпоратский фургон.