Touché

— А это не ты говорил, что тебе, вообще-то, не нравятся парни? — Хисын ухмыльнулся. Алкоголь явно прибавлял смелости младшему. — Ты хочешь, чтобы я сейчас завёл эту шарманку и ушёл? — Кто сказал, что я тебе позволю это сделать? Губы Джеюна были кисло-сладкими из-за яблока, которое он дожевал перед этим, и белого вина. Как только Хисын почувствовал, что ему позволяют всё, ему снесло крышу. Он мог не держать себя в руках, а держать парня напротив в своих руках, касаться везде, каждого участка кожи. Вжимая в себя сильнее, Ли путался в кудрявых светлых волосах, вздрагивая от неожиданных холодных прикосновений — худые пальцы медленно ползли от пресса к груди, сбивая все настройки и так зависшего парня. Хисыну нужно было доказательство, что всё происходящее реально, что это не его лихорадочный сон, ведь он столько раз заглядывался на заметные вены на руках Шима, когда тот буквально что угодно делал. А ещё Ли задумывался о смысле своего существования каждый раз, стоило засмотреться на задумчивого Джеюна, пока тот грыз кончик ручки или карандаша, пока пил что угодно через трубочку, когда не замечал и начинал закусывать нижнюю губу. Хотелось сорваться с места и вцепиться в эти невозможные, такие манящие и такие волшебные губы. Хисын быстро пришёл в себя, когда острые зубки зажали кончик его языка. Не давая шансов взять лидирующую позицию, старший схватил нижнюю губу Джеюна и оттянул её, тут же загораясь внутри и снаружи ещё сильнее, так, словно кто-то вылил целую канистру бензина на него, сверху бросив спичку. Футболка Джеюна медленно поднималась вверх, пока пальцы Хисына считали рёбра, а губы выцеловывали шею, ключицы и плечи. Младший уже успел пересесть на колени, следом на бёдра Ли. Короткие ноготки Шима впились в шею, тихий стон разлетелся на всю кухню, стоило только Хисыну сжать младшего за талию и притянуть к себе ещё ближе, углубляя поцелуй ещё больше, чуть ли не в глотку засовывая язык. Старший предотвратил все попытки расстоянию между ними существовать. Без стеснения схватив за то, что чуть выше бёдер, Хисын вжал в себя. Путей для отступления не было. Джеюн дышал слишком тяжело, не давая каким-либо звукам ещё раз слететь с губ. Ли продолжал терзать их, осознавая, к чему всё идёт. Всё тело младшего находилось в распоряжении Хисына, бери и делай всё, что душе угодно. — Ты точно уверен, что тебе не нравятся парни? Очевидно, что они тебя возбуждают... — Ли опустился поцелуями по шее до плеча, с которого слегка спадал рукав футболки. — Блять, ты первый парень в моей жизни, думаешь, я мог это узнать просто внезапно? — взбесившись на очередной выпад старшего, Джеюн схватил его за волосы на макушке и оттянул, заставляя посмотреть на себя, — Я всё ещё могу встать и уйти, и ты меня не остановишь. — Ну давай, потом будешь с этим, — Хисын провёл рукой по штанам Шима, как бы случайно касаясь напряжённого места, — разбираться сам. — А тебе не придётся, да? — с ухмылкой делая микродвижение на бёдрах старшего, съязвил Джеюн. Руки Хисына его тут же прижали, не давая двинуться. — Не надо меня дразнить. — А то что? Поведёшь себя как хозяин и запишешь мне отказ? Вперёд. — Шим улыбнулся и, как ни в чём не бывало, встал и пошёл к себе. Усмехнувшись, Хисын провёл языком по внутренней стороне щеки, хрустнул шеей и последовал за младшим. Он успел как раз в тот момент, когда Джеюн уже почти закрыл дверь — поставив ногу в проём в последнюю секунду, Ли не позволил парню скрыться. Уже было некуда бежать. — Что? Всё-таки решил, что парни тебя не привлекают? — Нет, просто хочу тебя побесить. — У тебя получается. По Джеюну было видно, что он до сих пор сильно пьян. Румяные щёки, красноватые глаза, лёгкое покачивание. Он буквально стоял из последних сил. Также злую шутку играло возбуждение. Пока Шим шагал назад, старший двигался к нему. Как хищник пытался схватить добычу, загнанную им же в угол. Сердце стучало где-то в горле от напряжения, волнения, азарта и ожидания. Хисын не мог предсказать дальнейшие действия златовласого парня. Оскалив зубы, когда Ли был уже в метре от младшего, Джеюн просто проскочил мимо него и попытался убежать куда-нибудь, но Хисын, будучи выше и быстрее, схватил его за руку и, прижав к стене, перекрыл все пути для отхода. Ладони Шима, будучи в крепкой хватке старшего, были по бокам от его же лица. — Не пойму, чего ты добиваешься? — Ли пугающе возвышался, закрывая собой тусклый свет коридорной лампы. От него пахло кардамоном и отдалённо цитрусовыми, потому что этот идиот решил почистить апельсин как мандарин. — Да ничего, просто... играюсь? Чтобы ты не забывал, что не ты тут главный. Но покомандовать мной можешь... Хисына долго просить не надо — вновь срываясь с цепи, как кабель, бывший без еды и воды несколько недель, старший восполняет себя вкусом иностранного парня. Почему Ли знал почти всё о Джеюне, но не с его уст, а из каких-то бумажек, которые он стащил у директрисы? Это печалило. Хисын целовал Шима везде, где мог пока что достать, мог получить его всего, но почему же он не чувствовал свободы? Будто бы он, даже касаясь губами пульсирующей венки на шее или запутываясь в кучерявых волосах пальцами, продолжал стоять за тонкой прозрачной стеной, будучи не в состоянии пройти сквозь неё. Лаская нежную кожу спины под футболкой, от которой уже нервный тик развивался, Хисын второй рукой сжимал бедро Джеюна, стоя буквально между его ног. Целовать младшего хотелось до посинения, до онемения губ и кислородного голодания, но кое-что внизу, обо что дьявол Шим Джеюн тёрся, управляло сейчас Хисыном. Если ничего не сделать, то парень просто взорвётся. — Держись крепче. Хисын ловко поднял Шима на руки, поддерживая под бёдра, заставляя младшего крепко схватиться за плечи довольно сильного парня. Джеюн, плюхнувшись на кровать, услышал стук своего сердца, заглушающий ускоренное дыхание. В глазах Ли демоны не плясали, а скакали как в приступе, чуть ли не выпрыгивая в реальный мир. Нависнув над младшим, Хисын во мраке оглядел парня под собой, чувствуя что-то колючее в груди. Всё было не так, как хотел бы Ли. Он был уверен, что будь Джеюн трезвым, он бы не то что не ответил взаимностью — он бы обматерил и отпинал. Или нет? — Теперь бежать некуда.

***

— Конкурентоспособность товара, в отличие от... качества, определяется совокупностью только тех сво-ойств, которые представляют несомненный интерес для... для данного покупателя и обеспечивают удовлетворение данной потребности. В силу этого товар с более высоким уровнем качества может оказаться менее конкурентоспо... собным, если товару придали новые свойства, значительно повысившие его стоимость, но не представляющие интереса для основной группы его покупателей... блять. Каким боком мне поможет это лучше выступать на защите? — Сону держал в руке листок, на котором были выписаны абзацы из его дипломной работы, при этом сам парень сидел в крепкой хватке своего руководителя. Преподаватель Пак же развлекался с открытыми участками кожи студента. — Это поможет тебе не отвлекаться на окружение и акцентировать внимание только на своей работе... Прямо как сейчас. У тебя лучше получилось, но нужно больше тренироваться. — Я могу это делать и у себя, а не сидя почти что на твоём члене... — Нет-нет, у себя будет не так. Нужен какой-нибудь внешний раздражитель. Я как раз идеально подхожу. — Сонхун запустил руки под школьную рубашку, слегка царапая талию, наблюдая за реакцией своего ученика. — Читай дальше. — Ты реальный раздражитель... Качество же является главным, хотя и не единственным фактором конкурентоспособности, составляя ее "стержень"... — вздох Кима перед следующим предложением надорвался, заставляя прикрыть глаза и сдержаться, в то время как руководитель дипломной работы медленно заставлял покачиваться на своих бёдрах. — Блядство. А если кто-нибудь зайдёт? Про нас уже ходили слухи, хочешь их оправдать? — Все уже ушли в жилые корпуса, мы одни здесь. Парни сидели в маленькой каморке, в кабинете литературы, про которую мало кто из студентов знал. Там стояла кровать, небольшой рабочий стол и полка с книгами, по классике. Преподавательница Кан отвоевала эту комнату себе как бы на нужды. Знала бы она, чем занимались двое её подопечных в столь святом месте. Вся спина Сонхуна была красной, на плече красовались следы зубов Ким Сону. Сону нужно было куда-то девать свои чувства, он не мог выпустить их наружу привычным ему способом, ему приходилось сдерживаться, не позволяя ни одному звуку сорваться с губ, пока его руководитель слишком мокро имел его на скрипучей кровати, параллельно не оставляя живого места на всех частях красивого тела. Преподаватель Пак оставил свои следы на бёдрах, голенях, талии, груди, спине, шее — везде. Во рту Сону мок галстук, выполняя роль кляпа очень плохо, зато выглядело это умопомрачительно сексуально в глазах Сонхуна. — Я больше не могу быть тихим, пожалуйста... — кляп-галстук упал на пол. от Кима требовалось быть тихим, даже когда его развернули и начали входить глубже и резче. Выгнув спину до хруста, Сону тёрся лицом об одеяло, впиваясь в него руками, решив наплевать на слова преподавателя Пака. Первый тихий стон эхом разлетелся по крохотной комнатке. Старший, будто бы понимая, что собирается сделать его студент, начал ему подыгрывать. Наклонившись, поставив руки по обеим сторонам, снова меняя угол, Сонхун впился в тонкую кожу Кима за ухом. Обоим было уже плевать, даже когда высокие стоны Сону разлетались по всему этажу. Он сейчас был в таком экстазе, что ни о чём не думал. Он снова ощущал Пак Сонхуна в себе и был желанным в его глазах. — Преподаватель Пак, Вы тут? — неожиданный голос директрисы застал врасплох, но преподаватель даже не собирался останавливаться. Вместо этого он закрыл рот громкому студенту ладонью, набирая скорость толчков. В глазах Сону читался вопрос "Что ты творишь?", но эти глаза тут же закатились куда-то назад, стоило только Паку сжать ягодицы парня, оставляя красные следы, чувствуя вибрации высоких стонов. — Видимо, уже ушёл. — женщина ушла, закрыв дверь за собой. Ещё несколько глубоких толчков, пара громких стонов — Сону окончательно свалился без сил, тяжело дыша и продолжая тихо постанывать, пока по всему телу расползалось наслаждение. — Кажется, больше нас никто не потревожит. Предлагаю попробовать другой вариант сосредотачивания на тексте. — худые длинные пальцы преподавателя медленно шагами прошли путь от талии от растянутой им же мокрой дырочки. — М, — как бы в знак отрицания промычал Ким, после чего это же мычание перетекло в очередной стон, — Давай просто заниматься сексом. Я твой сегодня. Сонхун не мог отказать.

***

Джеюн ворочался в кровати, пытаясь собраться и уже до конца проснуться, но организм всё был против. Катаясь туда-сюда, парень сначала понял, что какая-то кровать слишком большая, а потом с закрытыми глазами почувствовал нотки духов соседа от подушек, до этого не обращая внимания на всё это. Тут же подскочив, Шим скорчился и прошипел от боли в макушке, а следом и в висках. Алкоголь — это не просто зло. Это самое настоящее исчадие ада. Зачем люди пьют его, а потом днями страдают от последствий? Джеюн хотел бы ответить сам себе, но в голове кроме боли не было ничего. Осознание второй раз врезалось в голову Шима: он проснулся в кровати Ли Хисына голый..? Тут же опустив взгляд, парень вздрогнул и заглянул под одеяло — он был без футболки, но в штанах. Надумав всякого, Джеюн прислушался к каким-либо звукам в других комнатах, но стояла страшная тишина. На тумбочке рядом стоял стакан воды и пару таблеток — старший на то им и был, чтобы заботиться о младшем. Время близилось к обеду. Джеюн перебирал ноги в сторону ванной. Ему пришлось дождаться, чтобы таблетки подействовали, настолько головная боль управляла им. Кровать Хисына действительно была невероятно удобной — ни боли в пояснице, ни в спине, которые уже месяц преследовали Шима каждое утро. Даже самому захотелось ортопедический матрас, подушку и, желательно, кровать побольше. Джеюн подошёл к зеркалу ванной комнаты и застыл в ступоре: он протёр глаза, поморгал пару раз, а потом его глаза расширились со скоростью света. Его грудь, шея, ключицы, плечи, спина, даже талия были в укусах, засосах, царапинках и других следах. Волны мурашек одна за другой обволакивали тело, бегая то по рукам, вздымая волосы, то по спине, заставляя дрожать. Пазл медленно складывался: Джеюн проснулся в кровати Хисына, полуголый, со всеми этими вещами на теле, так ещё и не помнящий половину вчерашнего вечера и последующей ночи. Неужели он и Ли Хисын..? Нет. Это невозможно. Джеюну не нравятся парни, никогда не нравились и не будут. Он же не мог под влиянием большого количества алкоголя что-нибудь натворить... В том и дело, что мог, очень даже мог. Но он ничего не помнил. Почистив зубы, Шим помчался в свою комнату, чтобы закрыться и не выходить из неё примерно никогда, но в итоге оставил комнату открытой. Он не был готов ни обсудить с соседом вечер, ни видеть его лицо. Вообще никого не был готов видеть. Джеюн подлетел на кровати, когда входная дверь резко открылась, а на пороге появился Хисын. Таким злым, грустным и одновременно разбитым Шим не видел соседа ни разу, словно ещё что-то хрупкое внутри дало трещину. Похолодало. — Хисын, подожди... — младший выбежал из комнаты и остановил Ли, поймав за рукав пальто, — Всё в порядке? — Да. Занимайся своими делами. — вырвавшись из хватки, даже не глядя на Джеюна, старший ушёл в комнату. Дверь хлопнула в грохотом, как бы намекая, что заходить не стоит. — Ну и пожалуйста, давай вернёмся к тому, с чего начинали, господин Ли! — младший возмутился и ушёл к себе. "Захочет поговорить — сам придёт".

***

Прошло несколько часов, прежде чем Хисын снова чересчур громко вышел из своей комнаты, сходил на кухню и собирался вернуться к себе, как в коридоре очутился Джеюн. Со сложенными на груди руками, он был настроен серьёзно. — Дай пройти. — Ли попытался обойти, но ему не позволили. — Ещё чего. Сначала объяснения, потом проход. — Я не хочу сейчас говорить, тем более с тобой. Дай я пройду. — Ах вот так мы заговорили? "Тем более со мной"? А ты ничего не попутал? — Шим был просто в тотальном шоке. — Дай. Я. Пройду. — Нет, не дам. — буквально вцепившись в дверную раму, Джеюн загородил проход. — Хорошо, так ты значит хочешь? — секунда: Ли толкает младшего, отчего тот чуть ли не падает. — Почему ты так себя ведёшь? Что я сделал?! — А, так ты ничего не сделал? Действительно. — по Хисыну было видно, что его разрывает от ярости. — Ты, я так понимаю, ничего не помнишь? Или у тебя нахуй всю память отбивает, когда ты с кем-то сосёшься? — Что ты, блять, несёшь? — Я-то? Думаешь, ты тут жертва? — Хисын подошёл к Шиму, вставая чуть ли не впритык. — Милый Джеюн, мы с тобой почти что переспали, ну это так, если тебе интересно. Как поживают мои следы? — грубо схватив за подбородок, Ли начал поворачивать голову Джеюна во все стороны. — С Минджон ты трахался, да? Как мило. Я лежал в клинике и думал о нём, а он в это время пихал язык в рот моей уже бывшей близкой подруге. Это же просто чудесно! — отвращение скрипело на зубах старшего. — Хватит нести чушь, ничего подобного не было! — Я больше не верю ни одному твоему слову, Джеюн. Ты даже себе представить не можешь, как мне сейчас больно. Противно. Мне противно находиться рядом с тобой в одной комнате. Вали к Минджон, она как раз сейчас в том состоянии, что не откажет никому и ноги раздвинет. — Хисын отвернулся и подошёл к письменному столу. — Какой же ты отвратительный... Ты хоть какую-то границу видишь? Тебе не стыдно говорить такое? — Мне абсолютно насрать на неё и всех остальных тут. Но мне не было насрать на тебя, Джеюн, на твои чувства. А ты всё это время топтал мои, представляешь? Да как ты смеешь мне говорить что-то о стыде? Меня от тебя тошнит. — Чувства, да? Какие чувства могут быть у тебя, мы знакомы месяц, ты даже не знаешь меня как человека! Ты ничего не знаешь! Хватит делать вид, что у тебя одного проблемы! Я тоже разбит, мне тоже тяжело, я еле живу, но ты строишь из себя обиженку, не зная абсолютно ничего обо всём, что происходило в этой ебучей школе без тебя. Я был тем, кто сбивал кулаки, защищая тебя, я подставлял лицо и терпел удары в рёбра, потому что они говорили про тебя гадости. И ты сейчас мне что-то предъявляешь? Ты, блять, не меняешься. Только о себе думаешь, когда надо хоть иногда посмотреть на людей рядом. — Свали уже. — Да, хорошо. Я свалю. Как скажете, господин Ли. Надеюсь, Вам хоть немного полегчало после того, как вы вылили ушат помоев на меня абсолютно без причин. Мы друг другу никто, напомню, я имею право целовать кого захочу, спать с кем захочу, любить кого захочу. И Вы мне не можете запрещать. — Да? — Хисын вновь озверел и подошёл к соседу. — Шим Джеюн, ты получаешь отказ. — За что? — усмехнулся младший. — За красивые глаза и моё разбитое сердце, блять. Исчезни из этой комнаты уже, я не хочу тебя видеть, меня трясёт. — буквально вытолкнув Джеюна из комнаты самым грубым способом и захлопнув дверь, Хисын съехал по двери на пол и заплакал. Как быстро все чувства к человеку могут сменить оттенок просто из-за чьих-то слов.