С этими глупцами лежать продолжай, Я жестокостью твоей поражаюсь. И слух, что ты с другим уединялась, Не ложью — правдой был, как оказалось. С раны своей я снимаю бинты, Доказательством будут шрамы мои. Я устал от того, что правду скрываю, И теперь я все это тебе возвращаю.
В ладони стражника позвякивали массивная связка ключей. Расслабленной походкой мужчина вновь пересекал один из тюремных коридоров. Насвистывая песню, что один из его друзей затянул во время праздника в таверне, он не стал внимательно изучать окрестности — привычный обход никогда не преподносил чего-то особенного, а уж опасности вообще не стоило ожидать. Закованный в массивный панцирь стражник водрузил секиру на плечо и стал без должного пристрастия проверять камеры. Одна из них была приоткрыта лишь немного, выпуская в тесный коридор полосу лунного света. «Ночью никаких посещений не бывает…» Мужчина гулко сглотнул и поспешно стянул с себя шлем. Вбежав в камеру, он попытался отдышаться. Кругом не было ни души. Никаких следов присутствия посторонних. Стражник выругался и повернулся к выходу. Первый удар пришелся в голову. Тонкое лезвие легко вошло в стык нагрудной пластины с наплечниками. Несколько сквозных ран, и кинжал вонзился в глаз по рукоять. Стражник рухнул наземь, хрипя и содрогаясь. Последним, что мужчина увидел, были полы белоснежного плаща. На светлом шелке расплывались алые брызги.***
Мир мерно покачивался перед глазами девушки. Сил у нее хватало лишь на то, чтобы едва приподнять веки. Боль распространялась по всему телу так, что определить источник было невозможно. Позже она заметила сильные руки, испещренные витиеватыми узорами, на своей пояснице. Еще немного времени заняло осознание положения относительно земли. — Что?.. П-поставь меня! Мариан стала колотить ослабевшими руками по спине Фенриса. Ей все никак не удавалось сконцентрироваться — взгляд притягивали крохотные детали, а цельная картина все никак не хотела складываться. Крошечная капелька пота, скатившаяся по виску эльфа. Белая копна волос, контрастирующая с темной кожей. Железистый привкус во рту. Запястье отмечено несколькими ссадинами, а вены просвечивали сквозь тонкую кожу так сильно, что напоминали причудливые ветви. Постепенно начали возвращаться воспоминания, а последние несколько минут все так же заменяла беспросветная темнота. — Я потеряла сознание? — Хоук озвучивала все, что приходило ей в голову. Фенрис было обернулся, чтобы ответить, но в последний момент осадил это желание — зачем вообще обращать на нее внимание? Сжав губы, он ускорил шаг.***
Стоило бы сказать несколько слов о нем: воин хранил в себе нечто большее, чем можно было бы предположить. Он довольно сильно выделялся среди других рабов Данариуса. Честно говоря, этому эльфу нет подобных. Стоит только попасть в услужение, и шанс на свободу будет утрачен. Это слово давным-давно стало пустым звуком, а тех, кто взывал к борьбе, считали безумцами. Все потому, что иной жизни они не знали. К тому же, всегда находились особенно верные рабы, которые открывали личности бунтовщиков вышестоящим — поощрение не заставляло себя ждать. И это все при том, что слуги в Тевинтере считались вещами. Их можно сломать, продать, выбросить, пустить в расход. Что угодно позволено светлейшим магистрам. Их влиянию не было границ — даже правитель считался с мнением наделенных магией людей. Но были ли они людьми?.. Первое десятилетие своей жизни воин посчитал бы счастливым. Семья, какая-никакая, но имелась. Он был беззаботным ребенком — его темную копну волос часто замечали на улицах. Много времени эльф проводил на залитых солнцем полях, устремив взгляд в небеса. Однажды услышав отрывок Песни Света, он не упускал возможности воздеть глаза в бездонную синеву. Мальчик искал пресловутые Врата, ведущие к трону Создателя. Всегда верил в то, что одно из облаков скрывает их. Даже если небо было чистым. Лито… В один момент шлюха-Судьба ухмыльнулась и потерла свои окровавленные ладони. Вся жизнь разрушилась прямо перед ним, сотворив бездну впереди. Лито идеально подошел в качестве материала для ритуала. Лириум, вживленный в его плоть, выжег воспоминания, чувства и волю. Породил новое существо. Назван он был Фенрисом. Обезумевший волк, разрушающий все, к чему прикасается. Пытаясь созидать, оскверняет. Теперь для него слово «Всевышний» отдавало желчью во рту. Иногда он вообще хотел сжечь доказательства своего существования. Кровь под ногтями и разбитое сердце. Голова полнилась обрывками впечатлений. Ни принципов, ни чувств. Одна лишь тлеющая ненависть ко всему живому. Ненависть к тому, что он из себя представлял. Ненависть к Создателю. Данариус получил идеального убийцу. Без сомнений, убеждений. Рука его не дрогнет. Без труда отдаст свою жизнь за хозяина, ведь Фенрису нечего терять. Клинок из плоти, лириумный призрак. А теперь он тащил на себе наглую служанку.***
Мариан удалось достичь невиданного успеха: она бесила хладнокровного воина. Обычно своеволие жестоко каралось в этом поместье, но почему-то Данариус ничего не предпринимал. «А стоило бы», — думал эльф. Эта девушка определенно не понимала, куда попала и что ее ждет. У нее была жизнь. Свобода. То, о чем Фенрис мог только мечтать. А она умудрилась все упустить. За это он и ненавидел Хоук. Вот он бы… Его размышления прервал чей-то вскрик. Пенни застыла посреди коридора и испуганно разглядывала воина. Когда он приблизился к служанке, та задрожала. Ее зрачки сузились, дыхание было сбивчивым. Фенрис ухмыльнулся и заглянул прямо в глаза рыжеволосой девушки. Пенни уперлась лопатками в стену и немного сползла вниз. Эльф видел ее неподдельный ужас и наслаждался превосходством. Ей казалось, что воин может пожрать ее взглядом. — Опусти меня. Фенрис дернулся от неожиданности, а когда наконец понял, кто произнес эти слова, отступил назад. Пробормотав что-то невнятное, он попытался поставить Мариан на землю, поддерживая за талию. Тело девушки пронзила резкая боль, ослепившая ее в одно мгновение. С трудом удержавшись на ногах, она сжала предплечье эльфа. Сердце пропустило пару ударов. — Все так плохо? А, наемница? — ухмылялся воин. В этот момент Хоук хотелось вцепиться ногтями в его лицо. Выставив руку в сторону, она оттолкнула охранника, сама при этом потеряв равновесие. Уже на полпути к каменному полу Фенрис ухватил ее за запястье, с силой дернув на себя. Весь ее вес переместился на многострадальную руку. Зашипев, Мариан попыталась встать на ноги, но воин встряхнул девушку, причинив невыносимую боль. — Хватит строить из себя невесть что! Эльф был раздражен до предела. Резким рывком Фенрис переместил ее в вертикальное положение и направился дальше по коридору. — Ты ведь помнишь, что у нас гости? — не оборачиваясь, произнес воин. Губы служанки сжались в тонкую линию. — Идем, — Пенни обхватила ладонь Хоук пальцами и повела за собой. — О чем?.. — Взгляд девушки осадил Мариан, не оставив лишних вопросов. Вздохнув, она поспешила за сопровождающей. Хоук наконец осознала, что ее мнение не интересует никого. В любой момент ее можно увести, куда угодно, и сделать все, что заблагорассудится. Отойдя на приличное расстояние, эльф обернулся. Вдалеке почти растворился силуэт девушки с алыми волосами. В его голове не укладывался образ Мариан и наемника — в представлении воина они поголовно были безжалостными головорезами, заросшими щетиной ублюдками, что насилуют невинных девушек... Тряхнув головой, дабы избавиться от порождений своего воображения, он поспешил вернуться в покои Данариуса.***
Спотыкаясь и стискивая зубы, Хоук все же двигалась за Пенни. Нижнюю губу девушка прокусила, и та пульсировала глухой болью. Не ведая, куда они направляются, она просто брела вперед, ориентируясь на огонь свечи в руках служанки. Та периодически оглядывалась, бросая на Мариан сочувственные взгляды, и терпеливо ждала, пока она ее догонит. Во время одной из таких остановок сопровождающая не выдержала и метнулась к пленнице. Секундное колебание, и пальцы ее коснулись лба Хоук. Та с недоумением воззрилась на Пенни и хотела возразить, но служанка предотвратила все вопросы. — Расслабься. Девушка стала произносить напевы, и вскоре из-под ее пальцев заструились золотые нити света. Они будто заполняли все раны, полностью восстанавливая ткани и не оставляя ни следов на коже. Прохладный поток ветра пробрал Мариан до костей. Вскоре магия стала истончаться, пока не исчезла совсем. Отстранившись, Пенни слегка пошатнулась. Сжав руку в кулак несколько раз, Хоук усмехнулась. Давно она не чувствовала себя так… целостно. — Что, в Тевинтере даже слуги обладают Даром? Подняв тусклые глаза на наемницу, Пенни покачала головой. — Мне подвластна лишь целительная магия. — Она пыталась отдышаться. — Да и я непозволительно слаба. Никто не берется учить таких, как я. — Может, оно и к лучшему. Служанка недоуменно посмотрела на нее. Осознав, что Мариан не собиралась продолжать, она развернулась и поманила исцеленную за собой. — Не следует мешкать. — Рваное платье развевалось, мешая ее передвижению. — Куда мы так торопимся? — Хоук надоело пребывать в неведении. Недосказанность царила в этом поместье, а это раздражало наемницу сверх меры. — Как уже было сказано, у нас важный гость. Господин рассчитывает на плодотворное сотрудничество с графом. Мариан не могла упускать детали и повадки людей — издержки профессии. От ее внимания не ускользнула манера речи «служанки». Она казалась Хоук весьма образованным человеком, искушенным во многих вещах. Дав себе указание присмотреться к ней повнимательнее, девушка поравнялась с Пенни. — А мы там зачем? Служанка промолчала, лишь ускорив шаг. — Эй! Не добившись ровным счетом ничего, наемница впилась ногтями в ладони и последовала за Пенни. Окружение показалось Хоук знакомым — оказалось, та вела ее вверх по главной лестнице. В который раз она ужаснулась изменчивости портретов — в темноте на их лицах красовался оскал, а при свете дня — надменные аристократические улыбки. Вдалеке показалась двустворчатая резная дверь. Служанка надавила на литую ручку, и та поддалась — видимо, их ожидали. Она пропустила пленницу вперед, слегка подтолкнув в спину. Мариан шагнула в полумрак чей-то спальни. Мебель из красного дерева, обитая бархатом, обои, украшенные рисунком лилий, несколько скульптур, целая коллекция рукописных книг — все кричало о своей дороговизне. — Что?.. Пенни виновато смотрела на пленницу. Осознание накрыло Хоук волной паники. Отныне она — рабыня, и стала собственностью. Которую продали, по крайней мере, на одну ночь. Попятившись назад, она предприняла попытку открыть дверь, но служанка успела запереть ее на ключ. Все ее попытки были тщетными. Судорожно всхлипывая, девушка рухнула на пол. Пенни силой поставила Мариан на ноги и вывела в центр комнаты. В тени балдахина скрывалась чья-то фигура. — Ненавижу… тебя… — прошипела Хоук. — Его превосходительство Герцог Проспер де Монфор. По деревянному полу раздались тяжелые шаги.