***
Проспер де Монфор восседал в массивном кресле, обитом бархатом. Дородный мужчина, чьи темные волосы тронула седина, носил роскошный, расшитый золотом кафтан. Придерживая бокал пальцами, граф водил ими по кругу и всматривался в алую жидкость, что плещется о прозрачные хрустальные края. — Повернись. Стиснув зубы, Хоук выполнила указания. Тонкий стан обрамляла кромка света, сам же силуэт казался густой тенью. — Превосходно. Окинув одобрительным взглядом фигуру девушки, Проспер гулко расхохотался. — Ты что, новенькая? Раздевайся. Губы Мариан сжались в тонкую линию. Лихорадочные поиски выхода не увенчались успехом — все окна запечатаны, а дверь Пенни заперла с другой стороны. Наверное, так чувствует себя загнанный зверь. Или она попросту ощутила себя на месте одной из своих жертв. Девушка неловко переступила с ноги на на ногу, не решаясь что-либо предпринять. Иногда стоило выждать. — Послушай, я теряю терпение. — Граф пытался нащупать что-то на поясе. В следующее мгновение на Мариан было направлено дуло начищенного пистоля. Глаза девушки округлились. «Что… это такое?!» — Чудесная вещь, не правда ли? — Граф любовно огладил оружейный ствол. — Кунари с радостью поделились секретом изготовления пороха. Проспер легко взвел курок и, посмеиваясь, склонил голову к плечу. Нервно сглотнув, Хоук поправила подол платья. Тонкие пальцы скользнули вверх, распуская шнуровку корсета. «Ни одного ножа — кто-то опустошил все мои перевязи… Пенни!» Ее взгляд наткнулся на стеклянный светильник, что стоял около кресла графа. «Если бы я могла подобраться поближе… Точно!» Мариан натянуто улыбнулась, намереваясь ослабить бдительность Проспера. В ее руке покоилась бутылка какого-то вина — по всей видимости, сравнимого по цене с ее месячной платой. Она ничего не могла с собой поделать — хороший разбойник должен моментально прикидывать цену предмета и определять, стоит ли овчинка выделки. — Нужно растопить лед, не так ли? Девушка опустошила две трети содержимого и размашистым движением отшвырнула ныне бесполезную бутылку в стену. Поставив ногу на прикроватный столик так, что графу открывался вид на ее декольте, Хоук стала медленно стягивать верхнюю юбку, посылая томные взгляды дворянину. Как только Проспер положил руки на талию девушки и попытался притянуть ее к себе, наемница схватила светильник и разбила его о голову графа. Тот вскрикнул от боли и предпринял бесполезную попытку вскочить с кресла. Вырвав оружие из руки мужчины, она толкнула его обратно, утвердила свои колени по обе стороны от бедер Проспера и приставила дуло к его лбу. «Скольким людям я облегчу жизнь?» — Увидимся в Преисподней, сволочь. — Девушка нажала на спусковой крючок. Кроме боли в пальцах, побелевших от напряжения, не произошло ничего. — Он не заряжен, так ведь? — хохотнула Мариан. Осмотрев окрестности, она заметила довольно длинный осколок бутылочного стекла поблизости. Хоук прогнулась назад и опрометчиво схватила его голой ладонью. Белую кожу отметила тонкая продолговатая царапина. Чертыхнувшись, девушка оторвала кусок ткани от подола, обмотала им неровное стекло, после чего поудобнее перехватила самодельное оружие и приподняла подбородок Проспера. Каждый бывалый ассасин обладал неким подобием «кровавой ярости» — их нутро буквально трепещет пред кровопролитием. «Хороший убийца обязан иметь психические расстройства», — нередко шутил Мииран. С чувством юмора у него проблемы точно имелись. Едва приоткрытые глаза графа презрительно смерили ее взглядом. Даже перед лицом смерти он не утратил спеси. — Твой хозяин казнит тебя, глупая шлюха! Ухмыльнувшись, Мариан приоткрыла рот гордеца. Она ухватила самый кончик языка двумя пальцами, до боли вытянув его наружу. Зубами сорвав темно-синюю ленту с правого запястья, Хоук продемонстрировала клеймо Просперу. Глаза мужчины округлились — сыщется ли во всем Тедасе хоть одна августейшая особа, что не слышала о Кровавых Клинках? Наемники всегда являлись излюбленным оружием монархов. — А знаешь, чему еще учат шлюх? — ее губы растянулись в безумной улыбке. Навыкам, приобретенным в темных подвалах гильдии, всегда можно найти применение. Одним ловким движением Мариан лишила графа возможности говорить. Отрезанный язык девушка до сих пор держала на виду у мужчины, пока тот в истерике бился на кресле — впрочем, без особого энтузиазма. По щекам Проспера скользили соленые капли. — Так я и думала. Вся храбрость только на словах. Приставив край осколка к горлу графа, она заглянула прямо в глаза приговоренного. Нет ничего более жизнеутверждающего, чем взгляд человека, готового встретить смерть от ее руки. — Занавес, Проспер де Монфор. Хоук рассекла плоть мужчины одним резким движением. Поток алой крови хлынул на его грудь, запятнав одежду и руки девушки. Весь запал Мариан сошел на нет. Уставившись на окровавленный осколок сквозь пальцы, она с трудом заставляла мысли следовать друг за другом. Приток адреналина всегда сопровождался последующим спадом выносливости и психологической устойчивости. «Это… Я?» Наемница отскочила от мертвеца и пронеслась через всю комнату к двери, не позволяя себе оглянуться назад.***
Долгое время Фенрис не решался войти. Несколько раз он было тянулся к дверной ручке, но все равно бессильно опускался рядом. В его голове проносились образы: пленница, извивающаяся под этим престарелым графом, ее сдавленные стоны… Эльф и сам не понимал, почему эта мысль так навязчива и ему ненавистна — даже имя этой девушки ему неизвестно! Но желание ворваться внутрь и вытащить ее оттуда воин преодолевал с трудом. Он никогда не замечал за собой чувства обостренной справедливости, но, пожалуй, на некоторые вещи просто больно закрывать глаза. Придя к решению лишь на мгновение заглянуть, а затем слепо проследовать обратно, Фенрис набрал побольше воздуха в грудь и поднял руку для того, чтобы толкнуть дверь. Алый вихрь на полной скорости врезался в воина. Волосы Хоук разметались вокруг, закрывая ее лицо от преждевременного обличения. — Avanna, наемница, — через силу ухмыльнулся эльф. Он обхватил запястья девушки. Что-то липкое испачкало ладони Фенриса. Жуткая догадка проскользнула в сознание. «Нет!» И почему-то мысль о том, что Хоук может быть ранена, ни на секунду не посетила эльфа. Ничто не позволяет узнать человека лучше, чем единожды испытать его в бою. Улыбка слетела с лица воина. Окровавленная девушка замерла, не оказывая никакого сопротивления. Она молчала, давая Фенрису примирится с происходящим. Все равно слова не возымеют никакого эффекта. — Ты же не… Осознание происходящего будто ударило под дых, заставив действовать исключительно на инстинктивном уровне. Оттолкнув Мариан, он выбил дверь ногой и безразлично осмотрел помещение. Изуродованное тело графа восседало на прежнем месте, впрочем, потеряв всю былое благородие. Темные разводы виднелись буквально повсюду, а окровавленный осколок поблескивал в лунном свете, давая возможность сразу же обнаружить орудие убийства, хотя отрицание и без того было бесполезным. Бессильно опустившись на пол, Фенрис отчаянно, со всей силы, ударил стену кулаком. Вмятина разошлась паутиной мелких трещин. И даже латная перчатка не смогла предотвратить волну боли, последовавшей за этим. Эльф не мог произнести ни слова, да и не было никакой необходимости. Они оба знали, что произойдет дальше. — У меня нет выбора… — на выдохе рыкнул воин. Свет заслонил чей-то силуэт. Мариан протянула связанные уцелевшей лентой руки перед собой, грустно улыбаясь во мрак. — Я знаю. Покончим с этим поскорее, ладно? Ненавистное осознание безвыходности сжало горло Фенриса своей когтистой лапой. Почему ему не наплевать? Эта девушка не боялась действовать, подставляясь под удар. Не беспокоилась о собственной шкуре, когда речь заходила о ее убеждениях и принципах. Совершала то, что эльф не осмелился бы претворить в жизнь. Тот сдавленный бунтовской голос, что изредка доносился из глубин его души, выл в унисон чокнутой пленнице. Но жизнь любит ломать наглецам хребет. — Тебя казнят. — Эльф, пошатываясь, встал на ноги. — Давно пора, — тихо рассмеялась Хоук. — Мне слишком многое сходило с рук. Хоть твой магистр расставит все по местам. «Ты даже не представляешь, какого рода облегчение ждет тебя». Молча удерживая девушку за плечо, Фенрис направился к выходу. — Постой. Позволишь? — Мариан задумчиво смотрела в сторону трупа. Воин поморщился, но согласно кивнул и отстранился от Хоук. Девушка быстро подбежала к умерщвленному Просперу, дабы обыскать на предмет полезных предметов. Вздохнув, она подняла пистоль и ловким движением спрятала его за кружевную подвязку, что не была видна в складках подола. По возвращении Мариан встретила осуждающий взгляд эльфа. — Что? Он уже все равно ему не понадобится. Схватив конец самодельного поводка дрожащей рукой, Фенрис направился прямиком к Данариусу. Казалось, путь туда длился вечность, но при том воин не помнил ничего. Осознание происходящего настигло его только у огромной двери парадного зала. Мариан едва ощутимо тянула за ткань его расшитой рубахи. — Да? Развернувшись лицом к наемнице, Фенрис встретил взгляд, подобный клинку, устремленный прямо в его глаза, лишая эльфа дара речи. — Запомни это на всю жизнь. Какой бы она ни была, с чем бы ты не столкнулся. Ты хочешь бороться, это чувство растет внутри тебя, удерживает в заложниках. Они пытаются забрать твою гордость, душу, сломить тебя. Они смотрят тебе в глаза и лгут — поверь, они будут пытаться и дальше. И когда ты почувствуешь, что сходишь с ума и все рушится — слушай себя. Ты в осаде, но твой дух не разбить. Помни, кто ты. Пусть один, но ты несокрушим до тех пор, пока сам в это веришь. Ты же знаешь, за это стоит сражаться. В глазах пленницы плясали демоны — Фенрис никогда не видел ее настолько живой. Поддавшись мгновенному порыву, воин притянул Мариан к себе. В конце концов, он собственноручно ведет символ истлевшей свободы на заклание. — А ты ведь тоже лжешь, наемница. Даже тебе сейчас страшно. — Не сей сомнения в душу агнца, — ухмыльнулась Хоук. — Na via lerno victoria, domna.***
Два стража в полной амуниции распахнули дверь, открыв взору Мариан знакомое помещение — хоть грандиозное, но утопающее во мраке. Фигура магистра поднялась над троном, лишь узрев окровавленную пленницу. Видимо, здесь этот человек проводил большую часть времени. — Что здесь происходит?! — барьеры былой холодности мага рухнули. Ободряюще улыбнувшись эльфу, Хоук выступила навстречу Данариусу, с наслаждением наблюдая его бешенство. — Я убила Проспера де Монфора. — Девушка ликовала при виде поползших на лоб бровей магистра. — Он захлебнулся собственной кровью. В глазах магистра можно было разглядеть отголоски мыслей, которые метались в его голове. Видимо, граф действительно был важной фигурой. Придя к какому-то заключению, он покачал головой и сложил руки на груди. Данариус мгновенно надел прежнюю маску. Язвительно улыбнувшись уголками губ, он вернулся к сокрушительному равновесию. «А он не промах…» — Что ж, — вздохнул маг, — он все равно не желал заключать договор. Он потер пальцами подбородок и прищелкнул языком. — А знаешь, Фенрис, таким материалом не стоит разбрасываться. Краем глаза девушка заметила, как эльф уставился на хозяина со смутным пониманием. Мариан похолодела, а взгляд ловил малейшее движение губ магистра. — Она может стать достойным вместилищем… Лицо воина исказилось ужасом. — Но даже Ваша дочь не выжила — а в этой нет магического дара! Осадив воина гневным взором, Данариус растянул губы в жуткой ухмылке, обнажив крупные клыки. — Ты знаешь лучше меня? — Маг выпустил электрический разряд в тело эльфа. — Ты обладаешь большими познаниями, чем магистр, Фенрис? — Еще один сгусток энергии попал в грудь раба. Данариус устремил взгляд на наемницу. В его глазах отражались синеватые искры заклинания. — Боишься ли ты темноты?