I try to breathe...

Полыхающий факел, кругом плюющий искрами, бросал жутковатые тени на гладкие стены своеобразной темницы, удлиняя те, что тянулись от двух согбенных фигур. Сутулый эльф склонился над хрупкой девушкой, протягивая свою руку, а обессилившая Мариан благодарно приняла помощь — обхватила загорелое запястье парня и поднялась на ноги. Тусклый и до невозможности отстраненный взгляд пробуждал странное, мерзкое чувство, которое явно намеревалось проскользнуть внутрь и прочно засесть там, сообщая о своем присутствии предательским шепотком. Словно он смотрел на обрубок ноги — саднящая боль в груди призывала отвести взгляд. В ее дымных голубых глазах холодело что-то необъятное, и, будь оно осязаемым, определенно острое на ощупь. — Что ты так внимательно рассматриваешь? — ухмыльнулась Мариан. Тончайший, будто нанесенный когтем, белесый шрам перечертил губы девушки, кончик его прошелся немного выше верхней. Когда она улыбалась в своей кривоватой манере, вокруг него едва заметно натягивалась кожа, создавая видимый дискомфорт. Эльф не удержался и попытался расправить ее двумя пальцами. — Какого…?! — вскрикнула Хоук, немедля перехватывая ладонь воина. Кроме появления этого дефекта и еще пары синяков да ссадин, в ней чувствовалась какая-то перемена, разительная и неотвратимая. В словах, голосе, взгляде и движениях. Будто потоки холодного течения в море, в определенный момент нечто инородное пробирало до костей. За время своего пребывания на службе у Данариуса, Фенрис наслушался историй об этой странной комнате. Поговаривали, что здесь магистр проводил кровавые ритуалы. Кто-то ляпнул, что это какая-то людская скотобойня, но по существу он не разузнал ничего. Пленники, по каким-то неизвестным критериям отобранные хозяином, время от времени заходили сюда. Больше их никто не видел. На памяти одного из старожилов среди рабов, отсюда выбрались живыми лишь несколько. Старец наотрез отказался рассказывать, что произошло с ними впоследствии, даже имен не назвал. Тщательно заглушаемым шепотом была сказана фраза, что ввергла его в еще больший страх перед каменной темницей. «Данариус один из них…» И это слово — «Они» — полагалось произносить с благоговейным придыханием. Иррациональный страх быть пойманными на неуважении к чему-то мифическому, но непременно связанному с магистрами — основа поведения порабощенных. — Что здесь произошло? — нездоровый интерес эльфа заставлял пальцы все сильнее смыкаться на плечах девушки. А как иначе — он вживую встретил одного из тех спектральных людей, высших, чьи имена порочит произнесение вслух. Грех не использовать свой шанс. — Я… не знаю, — она моментально опустила глаза на свои босые ноги, делая вид, что рассматривает растрескавшиеся ногти, — не помню. Эти попытки старательно избежать взгляда воина только распаляли его любопытство, но к нему так же примешивалась злость от нетерпения и недоверия, проявляемого наемницей. Красноречиво хмыкнув, он излишне резко выпустил девушку из своих рук так, что та оступилась и едва не рухнула на спину. Видимо, ноги совершенно отказывались повиноваться ей. Темные синяки под глазами, светлая, почти прозрачная кожа, через которую легко просматривались ветвистые зеленовато-синюшные вены — она олицетворяла изможденность. И теперь Мариан откинула упавшую на лицо алую прядь невероятно тонкими, исхудавшими пальцами и осуждающе смерила Фенриса взглядом. — Веди меня к своему хозяину, — Мариан не преминула возможностью поддеть эльфа. Уязвленный Фенрис сцепил зубы и, сжав в кулак руку, закованную в латную перчатку, направился к виднеющемуся поблизости темному дверному проему. Его тяжелые шаги, сопровождающиеся позвякиванием доспеха, заглушали едва слышное шлепанье ног Хоук. Уж что-что, а бесшумно передвигаться разбойники умеют. Пламя факела извивалось, будто стараясь лизнуть тёмную кожу эльфа, алкало перекинуться на легковоспламеняющийся материал. Блеклый свет слабо озарял коридор в некоторых местах, но по большей части, здесь царил полумрак. Тяжелые тюли прикрывали окна, оставляя лишь небольшой просвет, в котором виднелось пасмурное небо. Оно было затянуто свинцовыми тучами, что издавали грудной рокот, от которого стекла угрожающе подрагивали. Какой-то серый кот, повстречавшийся им по пути, забился в складки штор и испуганно прижал острые ушки к голове. Золотистые глаза животного напомнили Хоук о существовании мстительного целителя, у двери которого всегда стояла миска с угощением для бродячих котов. Она не раз налетала на нее, в спешке открывая дверь, после чего ей приходилось очищать пол от рыбьих голов. Девушка приблизилась к нему, протягивая перед собой руку. Откормленный кот подался ближе, обнюхивая ладонь со всех сторон и щекоча кожу своим влажным дыханием. Осмелев, Мариан переместила пальцы за ухо и почесала довольно прикрывшее глаза животное. В ее груди все тоскливо сжалось. — По какому поводу задержка? — Фенрис раздраженно одергивал печать на поясе. — Ты не любишь кошек? — усмехнулась девушка. — Пушистые твари. Приподняв бровь, Мариан фыркнула и подхватила кота на руки, игнорируя протестующее мяуканье и беспомощные подергивания когтистыми лапами в воздухе. — Ну ты посмотри, какой он милый! — Она поднесла мордочку кота к глазам эльфа. Воин был выше наемницы на полголовы, что абсолютно выбивало ее из колеи — ни один остроухий не доставал ей и до шеи. — Погладь его. — Чего?! — Фенрис бросил на нее взгляд, предназначенный для умалишенных. — Погладь, кому сказала! Недовольно покосившись в сторону полной энтузиазма Хоук, он потянулся к шипящему пленнику, не снимая острой латной перчатки. Кот словно обезумел — исхитрился укусить эльфа, не нанеся тому никакого урона, и, воспользовавшись беспечностью девушки, вспорол когтями ладонь Мариан и выскользнул из ее рук. Потряхивая пушистым хвостом, поганец скоропостижно скрылся в тени коридора. — М-м… — всхлипнула пострадавшая. Девушка яростно размахивала ладонью, надеясь затушить боль, и бросала обиженные взгляды на раба. Тот недолго выдержал. — Заслужила, — прошипел Фенрис. — Почему? Почему все наши разговоры — это, по сути, обмен уколами? Он сжал ткань герба Данариуса, висящий на своем поясе, и отрешенно посмотрел на девушку. На самом же деле причина была предельно проста: Фенрис боялся. Боялся того, что вышло из странной камеры. Изменений. Боялся сблизиться с ней, а потом ощутить плотное кольцо пальцев, сжимающих его шею. Он давно запер собственное сердце, не потакая привязанностям. Если для выживания понадобится пройти по трупам — так тому и быть. Едва ли у него есть выбор. — Я не обязан тебе ничем. Ты теперь ничтожество, как и все мы, — слова с легкостью слетели с губ. — Так что советую забыть о вежливости и дружелюбии. Они не стоят ни гроша. — Никто и не собирался вести с тобой светские беседы, — глаза разозленной Хоук сверкнули в полутьме. Девушка рванула штору и отделила от нее тонкую полосу ткани. Ее вены под болезненно тонкой и прозрачной кожей так сильно притягивали внимание, что эльф невольно поежился. Мариан обмотала обильно кровоточащую рану импровизированной повязкой и накрепко затянула узел зубами. В отточенных движениях легко различалась резкая уверенность — ей явно не впервой проделывать подобные манипуляции, притом в спешке. Бойца можно узнать по многим признакам. Она не удержалась и провела пальцем по пунцовой ссадине на предплечье, мгновенно одернув его назад. Лицо наемницы исказилось от боли, но она тут же взяла себя в руки и развернулась к телохранителю. — Пойдем. Не хочу заставлять Данариуса ждать, — девушка старательно скрывала свою неуверенность. Свежий рубец на спине Фенриса заныл. Растрескавшаяся дверь из темного дерева появилась перед ней чересчур быстро, и по мере приближения к заветной дверной ручке Мариан стремительно теряла остатки самообладания. Дорогу так хотелось растянуть по максимуму, выжать из этого затишья все до последней капли. И даже стоя напротив медной и плавно изогнутой ручки, она не до конца осознавала происходящее. Лишь когда израненные пальцы легли на нее, Хоук растерянно обернулась в сторону Фенриса, нервно заламывающего пальцы позади нее. Логически напрашивающаяся мысль нагрянула только сейчас, с заметным опозданием — а что делать? Как вести себя при магистре, что говорить и как избежать скоропостижной смерти? Почему она возомнила себя неприкосновенной? За этой стеной ее легко может поджидать кончина. Бесславная и, вероятно, невыносимо медленная. Гулко сглотнув, девушка жадно уставилась в большие помутневшие глаза эльфа, цепляясь за присутствие живой души, как за спасательную соломинку. Как и ожидалось, на немой вопрос не было никакого вразумительного ответа — Фенрис лишь мучительно медленно кивнул. Едва ощутимое покалывание во всем теле скапливалось в кончиках пальцев, вызывая непреодолимое желание расчесать их до крови. Они оба прекрасно осознавали, что это лишь начало. Дерьмовое начало. Побелевшие от напряжения костяшки пальцев оглушительно громко коснулись щербатой поверхности двери. Не дождавшись ответной реакции, девушка постучала еще пару раз. Тишина. Мариан неуверенно опустила кисть пониже и как можно тише надавила на ручку. Впрочем, ожидаемого мерзкого скрежета проржавевшего замка не было. Тонкая полоска света окрасила потертый деревянный пол, очертив ступню девушки густыми тенями. Из небольшой комнаты сочилось тепло, которое совершенно не вписывалось в представление о логове злостного мага крови; бархатные портьеры, перехваченные золотистыми шнурками с кисточками на конце, мирные пейзажи в резных рамах на стенах, огромный стол, занимающий полкомнаты, был доверху завален гроссбухами, потертыми рукописями и гримуарами, не внушая благоговейного ужаса. И никаких тебе кошачьих черепов, наполненных кровью кубков или разложенного набора ритуальных кинжалов. Не оборачиваясь назад, Хоук медленно затворила за собой дверь, оставив эльфа ждать снаружи. Сгорбленный магистр небрежно махнул в сторону гротескного кожаного кресла. — Добро пожаловать назад. Мариан сцепила зубы и, всем своим видом выказывая презрение, уселась на его ручку. Стоит начать с маленького бунта. Шаг за шагом, они говорят. — Без прелюдий, — собственный голос казался усталым и незнакомым. Данариус сдавленно хихикнул. Мерзкий, скрипящий смех забирался под кожу маленькими острыми коготками. — За это ты мне и нравишься, — он наигранно смахивал выступившие в уголках глаз слезы. Магистр вертел в своих руках какую-то рукопись, обтянутую кожей, раз за разом проводил по ней ногтем, издавая отвратительный шум. Челюсти девушки свело. — Видела Фалон`Дина? Гигантская такая зверюга. Либо седовласый мужчина в богатых одеждах и на троне. Не пропустила бы, уж точно. — Понятия не имею, о ком речь, — ее брови сошлись на переносице, — там был только странного вида алхимик. — Алхимик? — он недоуменно уставился на Мариан и облизнул губы. В который раз. — Что ж, всякое бывает. Данариус ходил по комнате взад-вперед, раскачивался в разные стороны. Все в его движениях сводило с ума, вызывало желание выскрести собственные глаза. Отвратительный человек, дурацкие декорации… Ему не нужны были ритуальные ножи. — Я буду краток. «Неужели?» — У тебя имеется замечательная возможность, которая дается раз в жизни, да и то не всем, — он выразительно жестикулировал, а к горлу девушки подкатывал ком. — Стать ученицей магистра. Последние слова были сказаны тренированным торжественным тоном. Они плескались в голове Хоук, вынуждая схватится за нее руками. Хотелось затолкать эту фразу обратно в глотку подонка. — Ни за что. — Я не задавал вопроса. Щеку обожгла тупая боль.