Катя
«Никогда не гуляй одна ночью. В это время слабые девочки — живая мишень для всяких подонков», — отец постоянно твердил это Кате. И был прав: в тусклом свете фонарных столбов к ней пристал незнакомец. Она не предвидела, что задержится в гостях у Полины, но кто мог подумать, что корейские сериалы в самом деле окажутся черной дырой. Смазливые азиаты, по которым так сохла подруга, подействовали и на неё магнетически. Полина начала плести паутину ещё на обратном пути, жалобно хныча и причитая: — Я страдала, когда ты пытала меня своим «Крестным отцом»! Это было невыносимо, ну кому интересны твои олдскульные старперы и мафиозные перестрелки?! За эту пытку ты мне должна, теперь твоя очередь заценить то, что нравится мне! Помнишь, рассказывала тебе о «Токкэби»… — Как не помнить, когда название звучит так, будто кого-то стошнило… — Обещаю, две-три серии и я тебя отпущу! — Убеждать Полина умела, а у подъезда применила запрещенный прием: — Я же смотрела твоих мафиозников. Теперь твоя очередь мучаться! Катя вздохнула, пока золотистые листья вокруг, требуя выполнения долга, шелестели зазывающей музыкой ветра. Честно? Она хотела домой, но покорилась подруге, ведь та же не бросила её после пар и потащилась с ней сначала домой за перчатками брата, а потом в магазин для возврата. Правда, что толку — товар все равно забирать отказались. «Токкэби» оказалось корейским романтическим фэнтези про любовь простой смертной Ын Так и бессмертного воина Ким Шына. Главную роль исполнял некий Гон Ю — с ним Полина бы и «Ли Мин Хо по любас изменила». — Тебе не кажется, что Ким Шын слишком стар для Ын Так? — недоуменно задала вопрос Катя на середине первой серии. — Она школьница, а он взрослый мужик. И это то, что тебе так сильно нравится? — Притворюсь, что не слышала. — Полина насупилась, продолжая между тем громко похрустывать чипсами. Из пачки пахло отвратно, словно внутри сдох нажравшийся сыра миньон. — У тебя вообще краш всей жизни — дряхлый мафиозный старик. На это нечего было ответить. Удивительно, но спустя пару серий Катя втянулась в сюжет, а её скептицизм и снобизм с позором проиграли корейской подаче и симпатичным актерским мордашкам. От экрана не оторвал её даже воющий волком живот. Голод — это ведь так второстепенно, зачем прерываться. За запойным просмотром она не заметила, как циферблат обнулился, ознаменовав новый день. «Черт!» — поняла она в тот же миг. — «Надо домой! Я ведь не сделала даже домашку!» Поэтому, осознав который час, Катя попрощалась с подругой, схватила пакет, свою сумку и, выскочив стремглав из квартиры, побежала домой. Идти было где-то полчаса, однако она кое-что не учла. Что на безлюдной улице к ней подойдут познакомиться. — Привет, — голос с явным акцентом топором Джека Торранса разрубил тишину. — Чё гуляешь так поздно? И в одиночестве? Может дашь телефончик, буду тебя охранять, ха-ха-ха! Вздрогнув от неожиданности, Катя замедлила шаг и повернула голову. Рядом с ней из ниоткуда возник Алладин. Нет, не вор из диснеевской сказки. У того глаза светились добром, а у этого — неуютной заинтересованностью. Волосы черные, короткостриженные, кожа смуглая, как куриный паштет, подбородок массивный, небритый, делающий парня на вид намного старше. Ему было то ли двадцать, то ли все сорок пять. И его пристальный взгляд откровенно отпугивал. — Не хочу. С… спасибо. — Буквы с трудом собирались в слова. Как вести себя, Катя не знала. — До свидания. Простите. «Да за что?!» — крикнуло в груди Катино «смелое я». Которое так-то редко протестовало. Ночь давила своей безлюдностью, хотя окошки в домах во дворе горели редкими квадратами. Вокруг иссохшими деревьями росли несколько фонарей. — Да ладно, че ты, расслабься. — Алладин явно страдал глухотой, а, может, и слабоумием. — Продиктуй номерок, не жлобись. В его ухмылке читалась настойчивость, ведомая правилом: «Когда девушка говорит тебе “нет”, это значит “может быть”! Приложишь усилия, и она перестанет ломаться!» Катя тронулась дальше, Алладин вслед за ней. Наивно было полагать, что он отступит. По правую руку связкой сарделек была припаркована у подъездов вереница машин. Вокруг ни души. Только еле слышные звуки листвы. — Не, ну че ты? Я ж вроде не страшный! — Из его голоса сочилась наглая самоуверенность, а пакет в руках Кати выглядел как злая насмешка. Ей-то боксерские перчатки никак не помогут. Чертыхнувшись под нос, она ускорилась, шаркая сапогами по сырому асфальту. Дома вокруг казались эльдийской стеной, а двор — каменным лабиринтом жуткого фавна. Шаги Алладина не смолкали. Катя оглянулась в надежде, что тот, может, свернет в ближайший подъезд. Наверняка, просто живет в этом районе, и она себя накручивает. Но незнакомец не отставал. Прошло минут пять — гаражи, детсад, игровая площадка — все осталось позади. Катя свернула чуть вправо, на асфальтированную дорожку, обрамленную выцветшим бордюром. На нем чередующиеся желтые и зеленые клетки были вымазаны грязью, как прямоугольные бисквиты в дешевом шоколаде. Что там советуют в интернете в таких случаях, бить между ног? Отлично, но только что делать, если тебя сковало удушающее бессилие? Папа говорил правду: в такое время идти по улице равно вляпаться в неприятности. Пустующий двор угнетал, паника вприпрыжку неслась по лестнице вверх. Сердце стучало неистово. Кате казалось, что больше она никогда не сможет смотреть знаменитый мультфильм, ведь для неё образ добряка Ала изгадился, словно бордюры. И тут впереди показалось пятно-силуэт. Катя сощурилась, в тусклом свете зрение её подводило. Радость в душе мигом зажглась ароматной свечой. Она не одна, неподалеку идет человек! Здесь есть ещё кто-то, кто непременно поможет. «Это парень», — она поняла спустя пару секунд. И без лишних раздумий ринулась вперед, а, догнав прохожего, коснулась его плеча. Затем выпалила: — Вы… мне не поможете? Этот человек меня преследует! Капюшон спал с его головы словно супергеройская маска. Русые волосы, челка набок, широкая челюсть, придающая лицу мужественности, и глаза… этим утром грустные, злые, а сейчас слегка озадаченные. Дядя Степа — это был он. Да ну, быть не может! Они ведь в Москве. В столице России, а не в крохотной деревеньке, где вокруг только знакомые лица. Сейчас Дядя Степа показался Кате даже чуть выше, и она коснулась его руки, пока он продолжал молча смотреть на неё. Его ладонь была широкой, мозолистой, на костяшках прощупывались шершавые запекшиеся раны. Массивностью парень превосходил даже Андрея, и Катя ощутила себя на его фоне маленькой и очень слабой. Ей было страшно, но собственная беспомощность пробуждала в ней злость. Она не знала, как самой заставить Алладина оставить её в покое, поэтому могла только умолять о помощи незнакомца. — Этот человек идет за мной уже десять минут! — голос Кати звучал отчаянно. Столкновение этим утром с Дядей Степой, от удара которого бетонная стена «Нокаута» чуть ли не визжала, было еще свежо в памяти, и она не могла поверить своей удаче. Но, с другой стороны, сомневалась в его бескорыстии. Разве можно так слепо доверять какому-то прохожему, пусть судьба на миг и столкнула вас раньше? Это как надеяться, что от бургера с картошкой фри, выглядывающей из пачки, словно обрубленные пальцы, ты не поправишься. Верить в судьбу и в свой чертов метаболизм. Так опрометчиво. — Парень, забей, все в порядке. — Аладдин поднял руки, его испуганное лицо намекало, что в этой погоне он явно не рассчитывал столкнуться с человеком, походившим на потерянного сына семьи Хемсвортов. — Мы просто дурачимся. Зубы рефлекторно сжались, Катя гневно зыркнула на Алладина. Ну какой же мудак! Мог ведь просто отступить, но, похоже, хотел идти до конца. И она решительно не понимала зачем. Окажись на ее месте Полина, это еще хоть как-то имело смысл. Подруга красивая, стройная и невероятно очаровательная. За ней бегало много парней в университете, однако та всех отшивала, ожидая, по всей видимости, что Ли Мин Хо всё-таки отправится в Москву за иностранной женой, и, конечно же, прискачет за Полиной на белом коне прямо к дверям их университета. Других вариантов вселенная просто не предусматривала. Но то, что сейчас происходило, Катю удивляло и настораживало. Словно провидение потешалось, играя с ней, как маленький ребенок с оловянным солдатиком. Ни один парень её никогда не захочет. Она давно смирилась с этой аксиомой. Меж тем Алладин сделал шаг вперед: — Приятель, ты же знаешь этих баб. Любят кошки-мышки. Она убегает, я догоняю, сечешь? Просто она любит у меня выкобениваться, так что забей, ха-ха-ха. Этот смешок ощущался неким коктейлем из хохота Джокера и куклы Чаки. Однако Катино сердце не ушло в пятки, его скорее сжал с двух сторон массивный пресс, словно пластиковую игрушку, которая вот-вот треснет. Пожалуйста, пусть Дядя Степа не поверит в эту чушь! Она слышала о случаях, когда прохожие тупо отмахивались, не желая встревать в отношения чужих людей, и приходили мимо. Похоже, об этом знал и Алладин, вот и решил воспользоваться шансом. Люди ведь существа эгоистичные. Своя рубашка ближе к телу, как говорится. Алладин подошел ближе, и Катя вдруг ощутила, как Дядя Степа высвободил ладонь из ее хватки и отстранился. Слезы рефлекторно подступили к глазам, отчего стало стыдно, ведь она всегда презирала этот всплеск эмоций. Поэтому вытолкнула из себя жажду разрыдаться, как какая-то пятилетка, вместе с выдохом, и подняла глаза на парня, ожидая, что тот развернется и уйдет восвояси. — Я понял. Все хорошо. Встань за мной, — внезапно сказал он и резко повернулся всем телом к Алладину, закрыв Катю своей широкой спиной. От неожиданности пакет с перчатками выпал из рук, и она сама чуть не упала, не веря что все это реально и происходит с ней. — Да, блять, я же объяснил — это моя телочка, что ты лезешь… — донесся злой рык, и Катя выглянула из-за плечистой преграды. Прыти и безрассудству у мудака можно было поучиться: он выглядел точь-в-точь как моська, лающая на слона. Или скорее пищащая на льва. Бам! Катя не вздрогнула, хоть и ощутила, как её глаза стали размером с два пончика, покрытых зеленой глазурью радужек. Все случилось так быстро, что сперва она даже не поняла, что произошло. Однако кулак Дяди Степы на фоне мигающего фонаря в полутораметрах её взор четко выцепил, а ноги тут же захотели отделиться от тела и понестись к нему в надеждах оказаться в Нарнии, где живут добрые фавны и заботливые бобры. Подальше отсюда: от этого места, от мерзкого Алладина, от его носа, который сейчас походил на бесформенный кровоточащий стейк. — Ты что, козел, охуел! Я в полицию заявлю, мразь! — орал Алладин, пытаясь остановить алый поток из носа, но получалось скверно. Кровь проступала сквозь пальцы. — Заявляй. Но будь готов, что тебя найдет мой друг Миша. А он слегка ебнутый и отлично бьет вертушку. Вот ты пидор, конечно… — голос Дяди Степы, низкий и хриплый, звучал удивительно спокойно, словно парень вел обычную беседу, а не разбил только что человеку нос в мясо. В Катиной голове диафильмом прокручивались его движения: четкие, правильные, уверенные. Забавно, подобный удар она видела только в кино, хотя все девятнадцать лет прожила бок о бок с человеком, для которого бокс являлся рутиной. — Ты как? Порядок? — услышала она голос Дяди Степы, который подействовал на нее отрезвляюще. Парень слегка наклонился к ней, положив правую руку ей на плечо, и его очень уверенный взгляд заставил Катю окончательно прийти в чувство. Дядя Степа был красивым. Теперь, рассмотрев его получше, она могла сказать это точно. И пусть на нем была стрёмная куртка, типичные пацанские джинсы и кроссы, он все равно выглядел как тот самый «горячий парень, о которого можно обжечься» — именно на такого этим утром так жаждала позалипать Полина. — Я… все хорошо, — еле промямлила Катя, вновь выглянула из-за спины Дяди Степы и оглядела двор. Алладина и след простыл. — А где… где… — Убежал. Да поху… плевать короч на него. — Дядя Степа усмехнулся, а вот Кате было не до веселья. — С тобой точно все нормально? А вдруг Алладин решит отомстить? Заявит в полицию, как обещал? У Дяди Степы будут проблемы? — А если он напишет… заявление? — неуверенно спросила Катя, в то время как нарнийский фонарь вторил её вопросу в кокетливом подмигивании. — Не напишет. Поверь, такие уроды сами боятся связываться с ментами. У него стопудово и прописки нет, зачем ему лишнее внимание. В этом был некий резон. Вытерев следы страха на глазах рукавом куртки, Катя насупилась. И вымолвила: — Спасибо вам. — Тебе. Я вроде не старый. — Парень улыбнулся, правда в его улыбке все же прослеживалась какая-то грусть. Возможно отголоски утренней перепалки, хотя Катя решила, что выдумывает. Ей, собственно, какая разница до его проблем? Они друг другу никто. — Хорошо. Тебе. — Ответ прозвучал тихо, но отчетливо. И вдруг внезапно даже для себя самой выпалила: — Черт! Перчатки Андрея безбожно валялись на грязном асфальте рядом с приоткрытым пакетом, закрыв собой пятно от не до конца высохшей лужи. Блеск натуральной черной кожи казался ярче даже лунного света, который этой ночью решил явно вздремнуть. Но, похоже, «прелесть» брата не пострадала. Кате не собиралась сталкиваться с истерикой Голлума из-за поцарапанного Кольца Всевластия. — Он бы меня прибил… — процедила она и присела на корточки. Однако её скорость и быстрота реакции с позором проиграли Дяди Степиным: мгновение спустя парень уже отряхивал перчатки от уличной пыли. — Они не для новичков, в курсе? Да и куда тебе шестнадцать унций с твоими ручками… — Он внимательно оглядел их, а затем присвистнул. — Я такие перчи только пару раз надевал. Легкий ветер пронесся мимо Кати, издав звук, чем-то похожий на закадровый смех из ситкомов. Из-за дуновения прядь выбилась из копны волос и попала в рот, а её пресный вкус напомнил ненавистный тушеный шпинат. — Какие функции? — растерянно переспросила она, пока в её голове судорожно крутилось колесико загрузки. — Унции. Вес перчаток. Подбирается по телосложению и спортивным целям, — рассмеявшись, ответил парень и покачал головой. — Да, ты явно новичок, ха-ха. Вот так совпадение, конечно, это же тебя я утром видел у «Нокаута»? Думаешь записаться? Катя еле подавила легкий смешок удивления, который птичкой так и стремился сорваться с губ. Дядя Степа решил, что она собиралась стать «малышкой на миллион». Встреча у клуба, перчатки Андрея, — детектив из этого парня, как из Линдси Лохан Элизабет Тейлор. Правда о ринге Катя иногда помышляла: в фантазиях, где брата хорошенько избивали за его привычку постоянно затапливать ванную. Но в этом сквозил даже некий соблазн — притвориться частью мира сильных и смелых, куда ей путь был заказан. Потому что для этого нужно иметь опору, уверенность, выдержку. У спортсменов с идеальным телом это есть. Столкновение Дяди Степы и Алладина в очередной раз это доказало. — Не знаю, — неуверенно буркнула Катя, забрав перчатки из рук парня и затолкнув обратно в пакет. Ей хотелось поскорее оказаться дома, да и общество Дяди Степы вызывало дискомфорт. Да, он симпатичный, но все же чужой. Однако сдвинуться с места ей никто не дал, парень остановил её, перегородив дорожку за долю секунды. Двигался он невероятно быстро. Ну точно боксер. — Слушай, мне как-то неудобно отпускать тебя одну. — Он нахмурил брови в недовольной гримасе. — Не против, если я тебя провожу? Не бойся, я не подкатываю. Просто беспокоюсь. Первым побуждением было отказать: Катя слишком устала, да и после «приятного знакомства» с Алладином ей не хотелось мужского общества. Но отказывать Дяде Степе значило ответить неблагодарностью за его помощь, поэтому она согласно кивнула, решив, что распрощается с ним не прямо у дома. — Ладно, спасибо. Здесь недалеко. — Она махнула головой в сторону фонаря, чье мигание уже порядком раздражало. Под определенным углом он даже выглядел как корн-дог, на который плюхнули жирную точку светящейся горчицы. Они молча направились прямо. Из-за роста шаг Дяди Степы был невероятно широким, поэтому Кате приходилось лихорадочно семенить, чтобы за ним поспевать, но попросить его замедлиться было неловко. Интересно, а Дядя Степа и Андрей знакомы? Вряд ли — сама мысль об этом казалась абсурдной. Брат всегда презирал людей, носящих куртку, скорее походившую на сморщенный пакет чипсов, чем на что-то нормальное. Ведь он любил критиковать людей, а в особенности малоимущих. Катя помнила, как три года назад досталось Владу, её ушастому однокласснику, чьи родители были бедны. Когда Влад зашел к ней в гости, чтобы позаниматься, Андрей съязвил после его ухода: «Не общайся с ним, он лузер. Этот Чебурашка трахнет кого-то, только когда кто-то напишет что-то лучше „Отверженных“. То есть никогда». Да он даже перчатки заказал себе не первые попавшиеся, а какие-то помпезные, судя по восторженным глазам Дяди Степы. Катя не особо в этом не разбиралась и не очень-то хотела, пусть даже пакет с этим добром оттягивал её правую руку. — Кхм-кхм… — Дядя Степа прервал тишину, и вновь Катя испытала безмерную благодарность. — А ты вообще чего так поздно возвращаешься? Не, понимаю, не мое дело, но сама видишь, райончик-то не из приятных. Родители не отругают? Ха, если бы! Мама вовсю изучала питерские красоты и обещала вернуться из отпуска только завтра, а папа… теперь он жил не с ними, и в лучшем случае звонил раз в пару дней. — У подруги задержалась. А дома только мы с братом, — сухо ответила Катя. И тихо буркнула себе под нос: — Надеюсь, он еще где-то шляется. Андрей был единственной причиной для беспокойства: порой его пофигизм выключался, и он играл в игру «Заботливый братик», которая в сущности представляла собой язвительное притворство. Они никогда не были особо близки, пусть и проводили иногда время вместе за просмотром очередного фильма, который она с горящими глазами всячески втюхивала ему. Но это происходило так редко, что все случаи можно пересчитать на пальцах одной руки. Андрей вечно где-то болтался. Казалось, он предпочитал проводить время где угодно, но только не дома. Они слишком разные. Часто Катя воображала, что в небесной канцелярии брата, как первенца в семье, сконструировали Кларком Кентом, а в её случае использовали оставшиеся покоцанные детали, нанизав на скелет, как маринованное мясо на шампур, щекастую некрасивую морду, крупный зад и широкие бедра. Немудрено, что многие искренне удивлялись тому, что они родственники. Она понимала почему. — Ты, кстати, молодец. Сообразила, что делать. — продолжил Дядя Степа, периодически шаркая по асфальту своими кроссовками. Его лицо вновь расплылось в ободряющей улыбке, и в груди Кати потеплело, он явно стремился её подбодрить. Хотя ничего крутого в своем поступке Катя не видела. Сама с Алладином она ни за что бы не справилось. Даже обидно: её он категорически не слушал, но стоило только Дяде Степе дать ему в нос, ретировался как миленький. — Угу. Как твоя рука? — Дядя Степа узнал её, поэтому Катя сочла своим долгом задать этот вопрос. Утром парень колотил стену, а ночью дал еще и по роже Алладину. Вряд ли его кисть восприняла это как двойную дозу удовольствия. — Пустяк. Поверь, встречались соперники и пострашнее. Нам долго идти ещё? — спросил он, когда они наконец спустились с дорожки и свернули налево в проем между кирпичными высотками. — Где-то десять минут, — устало ответила она после того, как «Яндекс. Такси» пронеслось вдоль них по проезжей части, и махнула рукой. — Видишь дома за «Дикси» на той стороне? Нам туда. Дядя Степа кивнул и убрал руки в карманы куртки. — Понял, окей. — Вдруг на его широком лице промелькнула легкая усмешка, стоило ему опять взглянуть на пакет. — Знаешь, я хоть и боксирую с двенадцати лет, мне об экипировке из этого магаза только мечтать. Давно решила записаться? — М-м… недавно, — не проговорила, а скорее промямлила Катя. Она стремилась замять тему, а о том, что в «Нокаут» ходит её родной брат, умолчала рефлекторно. Помнила, как Андрей всякий раз вздрагивал, когда она подзывала его при школьных приятелях. Один раз, второй, третий — и вскоре намек был понят, а сторониться его при чужих стало привычкой. — Воу, круто! — с удивительной искренностью похвалил её Дядя Степа, когда они перешли дорогу и оказались около «Дикси». — Ты не боись, если есть желание, всему научишься. Даже великие спортсмены сначала получали по башке. Окруженный ноябрьской мглой, светящийся круглосуточный магазин ощущался путеводным маяком, встретившим двух странников в конце пути после захватывающих приключений. Катя еще чувствовала небольшое смятение после стычки с Алладином, однако Дядя Степа, идущий рядом, дарил чувство защищенности. Пусть из-за недостатка общения с парнями, новое знакомство смущало и сковывало. — Поняла, — буркнула она, жаждя наконец оставить эту тему. Всю жизнь этот бокс стоял ей сухим и приторным кексом поперек горла. От него словно было не спрятаться, как и от Андрея, чьей сладкой и беззаботной жизни можно только завидовать. Когда они направились вглубь двора, пройдя мимо «Дикси», Катя радовалась тому, что дома оставалось чуть-чуть: завернуть за угол, пересечь парковку — и ты у цели! От усталости и голода ноги ощущались ничуть не крепче разваренных макаронин, а в голове пульсировало одно желание — завалиться спать. Катя поняла: самое время прощаться со своим храбрым спутником. Вряд ли у подъезда её поджидал подельник Алладина — Джаффар. — Пришли, — умиротворенно сказала Катя. — Не пойми неправильно, но дальше я уж сама. Она еле-еле смогла выдавить из себя улыбку, так как хотела ещё раз поблагодарить парня за помощь, пусть на это и не было сил. Да и параллельно её занимали беспокойные мысли. Если Андрей дома, то наверняка ядовито спросит: «Ну и где ты шлялась? Магаз вроде находится не на Аляске!» Кате надеялась избежать его придурковатых издевок. — Как скажешь, — улыбнулся Дядя Степа, удивительным образом располагая к себе. — Давай, будь осторожна. Сама видишь, какие придурки шляются по округе. — Угу. — Кате хотелось распрощаться. Их знакомство казалось глупым, а из-за абсурдного разговора она тем более чувствовала себя заплесневелым творожным сырком. — Еще раз спасибо за помощь. — Пустяк. — Парень махнул рукой и придавил кроссовком порванный кленовый лист на земле. — Любой нормальный парень поступил бы на моем месте так же. — Тогда мне повезло, что рядом оказался ты, — ответила она и аж опешила от своей смелости, так как её слова смахивали на откровенный флирт. Катя и не думала заигрывать, да и не умела этого делать, но внешность заставляет не только мужчин вести себя глупо. Красота и девушек замшелым камнем прижимает к земле. — Только пардон, я сегодня без плаща и Бэтмобиля. А на дворецкого бабок и подавно нет, — шутливо фыркнул Дядя Степа. — Дуй домой давай. И больше не возвращайся так поздно. А к нам в клуб приходи! Поверь то, что ты девчонка — не проблема. Моя подруга Яна, знаешь, как мочит парней, у-у-у-у! Она явно виделась ему какой-то «другой Катей». Ощущать это так странно. Словно быть своей голливудской версией. — Поняла. Пока. — Катя кивнула и уже собиралась повернуться к парню спиной, когда вдруг он добавил: — Если что, спроси на стойке Илью. Выбью тебе скидку. Катя и не думала, что однажды кто-то так рьяно поверит в её несуществующий спортивный амбиции. Особенно так просто. — Хорошо. А я Катя, — бросила она и, не обернувшись, стремительно завернула за угол. Когда же добралась до белой многоэтажки с рыжими полосами по бокам, то быстро отыскала свой подъезд и поднялась по ступенькам крыльцам. Дверь за ней с шумом закрылась, завершив хлопком это странное знакомство. Зачем только ляпнула ему свое имя? Все равно они больше не увидятся.***
Человек подобен раскадровке фильма. Проживи с ним всю жизнь, и он поделится для тебя на множество сцен. Для Кати мама была кадром с брошенной раковиной с грязной посудой; с билетами во МХАТ на журнальном столике; и с любимой норковой шубой на крючке. Папа — кадром со светящимся компьютером, который больше не загорится икселевской таблицей; с колыхающейся на стене коллекцией футбольных шарфов — его гордостью; и с дымящейся электронной сигаретой. А вот Андрей — кадром с вонючей спортивной сумкой, кинутой у входной двери и мешающей пройти; с ведром, из которого вываливался не вынесенный мусор; с разбросанными книгами и чашками с недопитым чаем; с бардаком в прихожей. И еще много-много с чем. Стоило Кате оказаться в коридоре, как она тут же споткнулась о кроссовки брата. Безусловно, их бросили прямо у порога. «Дома», — поняла она сразу. А приоткрытая дверь его комнаты и изумленный возглас лишь подтвердили этот факт. — Пап, да ну, ты чё с кем-то встречаешься? — в голосе Андрея слышалось явное одобрение, а Катино нутро обдало холодом, как самодельные бабушкины пельмени в морозилке. Отец работал финансовым аналитиком в крупной логистической компании, поэтому недостатка в деньгах их семья не знала. Катя понимала, что ей повезло: каждый месяц ей приходила эсэмеска о переводе кругленькой суммы, а её одногруппники убили бы за возможность жить в Москве в четырехкомнатной квартире. Хотя даже не осознавали, что в жизни никому никогда не фартит просто так. Фортуна всегда вынуждает расплачиваться. Последний раз Катя разговаривала с папой неделю назад прямо перед его командировкой во Владивосток и думала, что его полностью поглотили рабочие встречи. Вот только на старшего сына он нашел время в своем плотном графике. Она осторожно сняла куртку и сапоги, бросила сумку и пакет с перчатками на тумбу и на цыпочках подошла вплотную к двери комнаты брата. Любопытство и детская уязвленность заполонили сознание — это было сильнее её. Сквозь щелочку она увидела Андрея, развалившегося на кровати в привычном домашнем шмотье. Уткнувшись подбородком в подушку, брат пялился в смартфон. Тот стоял перед ним на ребре, прислонившись к изголовью. На маленьком экране пиксельное лицо отца на кухонном фоне двигалось рывками. Казалось бы, этим утром Катя сама себя корила за подслушивание. Но сейчас её не останавливал даже кусающий голод в животе. — Кате об этом пока не стоит знать. А вашей маме тем более, — папа немного заедал из-за помех видеосвязи. — Ты с Карповым разговаривал? Когда следующий чемпионат? Карпов Сергей Дамирович. Заслуженный тренер России по боксу и незримый член их семьи. Отец в жизни бы не спросил Андрея об учебе. Катя не сомневалась: тому попросту все равно даже на то, ходит ли сын на пары или нет. Какой-там филфак? Стать олимпийским чемпионом гораздо важнее! — Еще нет… — Андрей на секунду замялся. Его хмурое и обеспокоенное лицо отец мог свалить на технические неполадки, однако Катя имела хорошее зрение и видела его словно в 4К разрешении. Брату явно не понравился вопрос отца, и он слегка потер свою переносицу. — И чего тянешь, мы же… договаривались. Ведь если постараешься, то тебе вполне реально… уже получить… мастера спорта. — Паузы из-за плохой связи не мешали разобрать сказанное. — Так что скажи Сергею Дамировичу, чтобы… не… жалел… тебя. Получишь корочку, а там уже и до… чемпионата мира и Олимпиады недалеко. — Как раз хотел об этом поговорить. — Андрей приподнялся с кровати, и, облокотившись, озабоченно провел рукой по волосам. — Я тут подумал… Да что с ним сегодня? Катю что, перенесло в параллельную реальность, в страну Кошмаров, как Коралину? Иначе как объяснить то, что Андрея сегодня будто подменили. «Я люблю тебя» рыжеволосой, его необъяснимое волнение перед отцом, хотя всю жизнь он умело пользовался обожанием папы и общался с ним даже излишне самоуверенно. Статус «чемпиона семьи» делал его наглость в доме легитимной. — Пап, я… наверное, уйду из клуба. И из спорта тоже. Совсем. Нет, Андрей точно свихнулся, пусть в его словах и слышалась небывалая решимость. Потому реакция отца выглядела иронично. — Прости, не расслышал… т…бя. Ты что-то сказал? Кстати, как там твоя с…естра? Ты же присмат…аешь за ней? Андрея вмиг перекосило, словно на его лице потек театральный грим. Он с шумом выдохнул и, грубо сжав угол подушки, остекленелым взглядом посмотрел в камеру. — Я ей не нянька, чтобы за ней присматривать. Пап, я сказал, что… — Сделаю вид, что не слышал. — Голос отца вдруг зазвучал строго. — Ты же знаешь, как Кате тяжело дался наш с мамой развод. Твоя сестра не такая сильная, ты должен её поддержать. Она всегда была впечатлительной. А теперь, когда меня рядом нет… — Пап, а ты меня вообще слушаешь? Из-за того, что я родился первым, я теперь всю жизнь должен бегать за Катей и вытирать ей сопельки? Я не виноват, что она выросла такой размазней. Он выпалил это, не сделав ни единого вдоха. Будто мечтал всю жизнь не об Олимпийской медали. А о том, чтобы сказать это вслух. — Андрей… — Что, «Андрей»? Она не маленькая уже, переживет. Пусть наконец возьмет себя в руки и перестанет быть такой жалкой плаксой, потому что я не собираюсь вечно жить с здесь. С ней и с мамой. Размазня. Трусиха. Плакса. Катя ненавидела себя за то, что эти слова её задевали. Ведь, как выяснилось, мнение «бытового инвалида» ей было важно. С детства ты его боготворила. Всегда жаждала его одобрения. Вот ты и признала это. Ха-ха. — Да и не о ней вообще речь! Я что хотел сказать… пап, послушай, я бросаю. Эти турниры мне уже осточертели. Завтра поговорю с Карповым. Я все решил. Отец замолк, ошарашенно уставившись на сына. Удивительно, но голос Андрея в этот раз ни на йоту не дрогнул. Звучать смелее мог разве что «Имперский Марш» Джона Уильямса. — Ты… ты что, с ума сошел?! Что, значит, бросаешь?! — Папа явно не мог поверить в услышанное. Катя тем более. — Это тебе не кинуть очередную подружку! Мы должны сначала все обсудить! — Ну возвращайся, обсудим. — Андрей с вызовом посмотрел в камеру и еще сильнее сжал край подушки. — Но ты меня не переубедишь. Я все обдумал. Не хочу больше. Надоело. И это причины? Не хочу, не буду — так просто? Катя знала, как бурно на это отреагирует мама. Была уверена, что этот придурок опять свалит к друзьям, а выживать в развалинах после бомбы, которую он сбросит, придется ей. Так происходило всегда. Пошел ты! — Кстати, пап, тут ещё такое дело… К концу года я хочу съехать. Уже начал искать квартиру. Помнишь, ты обещал мне помочь? Новости, выстроившиеся в башню из детских кубиков, с шумом рухнули и ударили по затылку. Андрей съедет. К концу года. Его здесь не будет. Совсем. Катя отшагнула назад: решение брата повторялось в ушах барабаном. Я не собираюсь вечно жить здесь. Не собираюсь. Она обречена. — Ты совсем обнаглел?! Минуту назад ты заявил, что вздумал бросить спорт и выбросить на помойку все наши с матерью усилия, а теперь просишь у меня денег?! — раздался разгневанный бас из динамиков телефона. Папа редко кричал на Андрея. Уже в который раз за сегодняшний день мир переворачивался с ног на голову. — М-м-м, прикольно. — На лице брата ни один мускул не дрогнул. Он промолвил отстраненно, даже надменно: — Я всегда думал, что родитель любит и помогает своему ребенку бескорыстно. Но, похоже, это явно не мой случай. В этом доме не требуют ничего только от Кати. Хотя, возможно, потому что и нечего требовать. Он смел еще жаловаться. Нытье в его словах выглядело мерзко и звучало смешно. — Не переводи тему! Мы сейчас говорим не о твоей сестре, а о тебе и твоем будущем! — взревел отец. — Да ну? Напоминаю, что первым упомянул её ты. Где Катя? Что с Катей? — Голос Андрея скакнул вверх в передразнивании. — Раз так печешься о ней, найми сиделку. Я ей быть не собираюсь. — Хамишь?! Не вздумай разговаривать с Карповым, пока я не приеду! Ты не имеешь принимать такие решения в одиночк… Дальше уже можно было не слушать: в раздраенных чувствах Катя ринулась на кухню. Из-за учащенного дыхание её голова закружилась, а при взгляде на пачку орехового печенья на столе голод скрутил внутренности в жгут. Но к этой боли она привыкла. Это её даже радовало, а вот грядущее — нет. Слезы вновь подступили к глазам, но на сей раз их напор сдержать не получилось. Алладин теперь выглядел пустяком в сравнении с тем, что её ожидало: участи быть единственной пленницей клетки, из которой вырываются все. А вот ты будешь тут. В глазах защипало. Сглотнув и ощутив вкус беспомощности, Катя закрыла лицо руками, но раздавшийся за спиной голос не дал ей даже всё осознать. — Ну наконец-то вернулась. Я тебя вроде отправил вернуть перчатки, а не в тундру за баобабами, — съязвил Андрей, по всей видимости, договоривший с папой. Довольно-таки быстро, неужели он бросил трубку? Отец ведь так просто не отпустил бы его после столь ошеломительного заявления. Краем глаза она заметила, как Андрей взял со столешницы недопитую кружку с чаем, и, подойдя к чайнику, налил кипятка. — В метро что-ли потерялась? Она осознавала, что её заплаканное лицо цвета наваристого борща сразу даст ему понять: она все слышала. Но ей было все равно. — Ты съезжаешь, — выплюнула Катя и обернулась. Андрей прислонившись к раковине, попивал чай с таким безмятежным видом, будто несколько минут назад хвастался по телефону очередной победой. Но стоило Катиным словам повиснуть в воздухе, как мерзкое серпанье тут же стихло. И глаза брата налились растерянной злостью. — Ты опять подслушивала?! Зашибись! — Он нахмурился и осушил чашку залпом, а затем грубо бросил её в раковину. Та звякнула, подобно невидимым кандалам на Катиных запястьях. — Знаешь, почему я сваливаю? Потому что ты заебала лезть в мои дела! — Только поэтому? Вопрос прорвался сквозь стену замолченного годами, пусть Катя и знала, что не получит ответа. Они никогда не говорили об этом. Но раз Андрей назвал её размазней, она считала себя в праве спросить. — Не устраивай драму, боже! Когда-нибудь это должно было случиться, мы не сиамские близнецы. — Он закатил глаза, а агрессивный тон сменился нарочитой сдержанностью. — Тебе бы тоже не помешало заняться своей жизнью, а то у тебя один универ да Полина. На фитнес сходи там, в клуб какой-нибудь запишись, найди себе парня. Харе вечно киснуть. Может тогда наконец повзрослеешь и перестанешь ко мне лезть! Его советы не столько жалили, сколько унижали. В глубине души Катя думала о себе так же, но одно дело самой упиваться своими недостатками, а другое, когда в них ткнули носом. В особенности тот, с кем она прожила всю жизнь. «Самое важное — это семья», — Кате было искренне жаль Доминика Торрето. Неудивительно, что он жил во вселенной «Форсажа», где не работают законы физики. Потому что в реальном мире в семье то самое «важное» часто теряется. И понятие «родня», над которым все с благоговением трясутся, перестает быть чем-то незыблемым. Катя сжала руки в кулаки, её ногти врезались в кожу, как зубья вилки в мякоть котлеты. Она с негодованием посмотрела на Андрея. — Я останусь здесь одна. Ты… ты же понимаешь? Тебе… все равно? — Ей не хватало решимости, чтобы заговорить с ним об этом открыто, но она надеялась: он все понимает. Не мог же быть настолько слепым? — Ты маленькая, что ли, в смысле одна? — С тяжелым вздохом Андрей скрестил руки на груди. — А мама куда испарит… Ждать чего-то другого было наивно. Его ответ породил в легких откровенную ненависть, поэтому Катя не выдержала и закричала: — Ты тупой?! Ты прекрасно понял, о чем я! Сперва папа. Теперь Андрей. Они бросали её на амбразуру. Её пресловутая семья. Брат слегка поморщился, словно Катина истерика ударила его в челюсть. А ей стало горько от того, что слова Ильи были ложью. Будь она Хилари Суэнк, то с удовольствием врезала бы Андрею лично. Стерла бы с лица его гадливую ухмылочку! — Чё орешь, видела сколько времени? Мама вернется совсем скоро, дай насладиться тишиной, а? — сказал он с надменностью, от которой хотелось вгрызться ему в глотку. Вырвать кадык и раздавить ногой, как перепелиное яйцо. Даже словесный бой с Андреем был априори неравным: он видел её болевые точки. А чтобы бить в них со всей силы, не обязательно быть искусным боксером. Достаточно просто вырасти вместе, чтобы понимать, чем можно пронять. — Ха, с превеликой радостью понаблюдаю за тем, как ты будешь объявлять ей эту новость! Не вечно же мне отдуваться за нас двоих! — Внутри Кати проснулось что-то темное, оно словно говорило вместо неё, а затем и вовсе съехало в визгливое интонирование. — Хотя о чем это я? Ты, как всегда, трусливо сбежишь! И это ещё я жалкая плакса? Андрей еле заметно вздрогнул, но эта реакция длилась меньше секунды. И хотя он сразу взял себя в руки, Катя уловила, что его стойкость пошатнулась. — Боже, как я устал от тебя… — Он вновь возвел глаза к потолку и обреченно вздохнул: — Повзрослей, а? — Сказал тот, кто только что клянчил у папочки денег на свою взрослую жизнь. Она хотела сделать ему больно, но все же не ожидала, что рискнет сказать именно это. Ведь будь у неё возможность, она бы поступила так же. Однако папа ни за что не одобрит эту идею. Андрей усмехнулся и даже немного оскалился, а это снова принизило Катю в её же глазах. Казалось, она выглядела нелепо и просто смешно. — Зато этой зимой меня уже здесь не будет. В отличие от тебя. Жестоко. Его ответная месть окатила мощнейшей волной. — А вообще иди спать, хватит ебать мне мозг, — подытожил он. — Мне абсолютно похуй, где ты была и с кем, только гони мне мои бабки за перчатки. Эгоистичный придурок. «Не подошли по размеру», — он ей соврал! Катя ринулась с кухни. Руки чесались от намерения расстроить его грандиозные планы. Она жалела, что когда уронила пакет, тот не изгваздался в какой-нибудь глинистой луже. А ведь еще и переживала за его сохранность. Идиотка! — Эй, ты куда пошла, я с тобой говорю! — раздался за спиной недовольный возглас. Андрей следовал за ней с явным намерением получить своё. Так вот почему ему вздумалось оформить возврат. В перчатках он теперь не нуждался, а вот в деньгах на съем жилья — очень. Предпочел побег семейным грезам о «втором Артуре Берербиеве» — этого боксера папа боготворил. Оказавшись в коридоре, Катя схватила пакет с тумбы и со всей дури кинула ему в лицо. — Обломись, мне отказали в возврате! Шуршащий пластик шмякнулся на ламинат, а Андрей вытаращил глаза, словно Катя призналась, что лет десять назад именно она пролила чай на подарочное издание «Острова сокровищ». Брату книгу подарил дедушка, доктор филологических наук и специалист по английской литературе. Его смерть от меланомы до сих пор грубо покусывала сердце. — В смысле… в смысле не вернули?! Какого… какого черта?! Я же вчера им звонил! Ты что, как всегда все испортила? — Стена его непоколебимости наконец треснула. Андрей явно не верил в поддержку отца и хитро уповал на то, что сестричка принесет ему денежки в зубах словно собачонка. В магазине на кассе Катя мельком увидела на экране компьютера, что перчатки стоили почти девяносто тысяч рублей. — Иди в жопу! Мне сказали, что срок возврата истек вчера, ты опоздал! Научись сначала считать до четырнадцати, придурок! Ах, да, прости, забыла, «папочкиному олимпийскому чемпиону» это не нужно! — она сделала особый акцент на последних словах, скорчив ехидную гримасу. — Что? Бля… — Андрей сжал губы и зло пнул пакет. Тот отлетел к двери Катиной спальни, располагавшейся справа от его. — Ладно, похуй. Что-нибудь придумаю, может, на «Авито» продам. А ты забудь всё, что слышала. Не вздумай проболтаться маме! — О том, что ты в очередной раз поступаешь как вздумается? И теперь сливаешь в унитаз время и деньги, потраченные родителями на твое грандиозное будущее? Кате собственно было все равно до его планов. Рыбалкой, греблей, бальными танцами — он вправе заниматься, чем хочет, даже податься в библиотекари. Вокруг спорта, действительно, слишком много несправедливого шума. И пусть Андрей прав, это не её дело, Катя бы поддержала его решение, люби он её так, как она его. Но он вел себя как… — Много ты понимаешь. — Уголок его рта медленно сполз вниз. — По крайней мере, я решился на это. Никогда не понимал, каким боком мы брат и сестра. Не хочу иметь с тобой ничего общего. …как дерьмо. День смерти дедушки отпечатался в душе не только потерей близкого, забравшего в придачу и свою раскадровку: громоздкие книжные шкафы, ломящиеся от коллекционных изданий и букинистики, вскоре вывезли, дорогую стереосистему, подаренную дочерью в честь двадцатилетия преподавательской деятельности, продали, а любимую кепку советских времен и вовсе где-то потеряли. А запомнился ей редким моментом близости с братом: ей было всего шесть, и Андрей, просидев с ней весь вечер, отвлекал её как мог. Вроде он включил ей того самого диснеевского «Алладина», пока Катя не понимала причину суматохи в доме. Прошли годы и четко запомнилось одно: лицо Андрея в тот день было нездорового серого цвета, а на финальных титрах он заревел, прикрывшись подушкой. Всё это как будто из другой жизни. Сейчас в глазах напротив не было никаких чувств. — Ненавижу тебя! — выпалила Катя и, сделав шаг к брату, толкнула его в грудь. — Ты мне омерзителен! — Прекрати! — Андрей поморщился и перехватил её руки, зажав в крепкой хватке. — Харе истерить, идиотка, соседей разбудишь! Однако Катя не унималась. Стремление доказать ему что-то и вместе с тем отомстить вело её по жизни с детства. — Я тебе сейчас врежу, кретин! — Она билась, вырывалась и продолжала кричать: — Терпеть тебя не могу! Гондон конченный! Андрей ведь прав. Он ведь так прав. Толстая, некрасивая, скучная и просто-напросто забитая. Кто она, когда рядом существует он? Вечно просящая помощи, даже каких-то прохожих. Неспособная не защитить себя, не сбежать отсюда. Неспособная ни на что. — Кать, блять, отвали! Иди спать и не выводи меня! — процедил он и сжал её запястья крепче. — И маме не слова, тебе ясно?! Он шагнул вперед и резко толкнул её плечом к стене, освободив тем самым путь в свою комнату. Через пару секунд дверь перед Катиным носом с шумом закрылась, а металлическая ручка слегка вздрогнула — её нижняя часть частенько отваливалась, и только папа умел прикрутить все обратно. Но теперь, если это произойдет, некому будет её починить. — Пошел ты! — крикнула Катя, осознавая, насколько это бессмысленно. Но чувствам свойственно брать вверх над разумом, в схватке у них есть особое преимущество: умеют заполнять и мучать каждую клеточку тела. Она и сама не поняла, с чего вдруг ей вздумалось подобрать многострадальный пакет, повидавший за сегодня немало. А не оставить валяться на полу — вонючие носки и футболки Андрея частенько работали в их доме половыми тряпками. Оказавшись в своей спальне, Катя грубо бросила его на кровать, а сама села на неё, поджав ноги под себя. В животе внезапно перестало ныть, словно желудок понял: еды он не получит. Не до него сейчас. Не заслужил. Их комнаты с Андреем наглядно контрастировали друг с другом. Полки на территории брата ломились от медалей и классики, а Катины — от учебников по режиссуре и биографий великих звезд Голливуда. Одеяло на его кровати вечно смято, а её постель была старательно заправлена. Его стены — утомительно голые, её же ломились от постеров. «Крестный отец», «Мстители: Финал», «Человек-дождя», «Престиж», «Аватар» — Катя всегда гордилась своим разносторонним вкусом и сокрушалась, что на «Дикаря» не хватило места. Его пришлось повесить в гостиной. Прислонившись к стене, она уставилась в одну точку. Этот день изнурил её окончательно, но эмоции после ссоры и слез притупились. Чего она собственно ожидала? Это произошло бы однажды. Из этого дома сбегали все. Ведь имели смелость сбежать. На фитнес сходи там, в клуб какой-нибудь запишись, найди себе парня. Харе вечно киснуть. Может тогда наконец повзрослеешь и перестанешь быть моим хвостиком! Жестокая правда. Будь она копией брата, не была бы такой нюней. Не киснула бы под гнетом прошлого и маячащего на горизонте будущего. Не выглядела бы в глазах других такой слабой. И не боялась остаться с мамой одна. Катя вздохнула и намеревалась уже расправить кровать, чтобы лечь спать, но, приподнявшись, случайно задела лодыжкой пакет. Тот слегка приоткрылся, и кусочек черной кожи в очередной раз заблестел в её поле зрения. Она вытащила одну перчатку: её увесистость показалась довольно внушительной, пальцами Катя ощутила гладкую поверхность и приятную шероховатость липучки. Новые вещи всегда пахнут приятно, но запах, исходивший от этой покупки, отдавал мощью. Её хозяева побеждают. Потому что источают уверенность. Верят в себя. А к нам в клуб приходи! Поверь то, что ты девчонка — не проблема. Её кисть на фоне перчатки выглядела миниатюрной, и Катя сама не поняла, как та юркнула внутрь: подкладка ласково окутала ладонь четко по контуру, повторив форму и каждый изгиб. Большой палец зафиксировался, остальные уперлись в ткань и согнулись. Но попытка сжать руку в кулак провалилась — как оказалось, всё не так просто. Здесь требовалось сила. А силы у неё, увы, нет. «Нокаут» — священное пристанище брата. Его неодолимая крепость. Его вечный тыл. Зайти туда — как на такое решиться? Если что, спроси на стойке Илью. Выбью тебе скидку. «Скидки не надо. Поможешь мне, я даже тебе доплачу».