Инис Айронвуд IV
30 октября 2022 г. в 06:51
20.05.290 ПЗЭ,
Планета Ланниспорт, система Кастерли-Рок
Дочь лорда Андерса Айронвуда никогда не любила западников. Особенно Ланнистеров. Но оказавшись здесь, на Ланниспорте, в разгар празднеств, она не могла не признать: развлекаться они умеют.
Фейерверки, парады и концерты начались пять дней назад и не собирались заканчиваться. Император и Лорд-сегментум устроили в честь победы десятидневное празднование, которое должно было стереть саму память о неудачном восстании Железнорожденных и оставить только чувство триумфа. И у них получалось. Каждый день на Ланниспорте выпивалось больше спиртного, чем любая другая звездная система выпивала за месяц. Будет странно, если после десятидневного загула горожане не смогут вспомнить, кто они, где живут и где работают.
Даже агенты ИРС и других императорских тайных служб, брошенные драконами в водоворот веселья, не удержались. Конечно, они пытались сопротивляться искушениям и умерить свои позывы в первый день… Но все знают, насколько сера и скучна жизнь среднего вестеросца, чтобы устоять против знатной дорнийской дамы.
На третий день из всех приставленных к ней шпионов продолжать работу могли только дети на службе лично Паука. Этих она стряхнуть никак не могла. Контрразведчиков Дорна, устраивавших выборочные проверки в любое время дня и ночи было все-таки меньше, чем живых и механических наблюдателей на службе мастера над шептунами. Хорошо еще, что в львином логове ему приходилось еще в чем-то себя ограничивать. Императорские же агенты, очевидно, занимались более важными делами, чем наблюдение за одной несдержанной и эпатажной дорнийкой — именно такой она и старалась предстать перед публикой. Были, конечно, и те, кто считал себя способным втянуть ее в собственные игры, но с этими она справлялась без какого-либо усилия.
Нет, никто не говорит, что ей не нравилось быть объектом чужого внимания. Например, один молодой рыцарь сдуру согласился на ее предложения провести ночь в ее покоях — она только забыла сказать, что хочет разделить ложе не только с ним, но и с двумя своими телохранительницами… К тому времени, когда персонал гостиницы сумел привести его в сознание, Инис давно уже ушла.
Ей не потребовалось много времени на то, чтобы найти людей, с которыми она действительно хотела поговорить. Если жители Запада просто любили веселиться, то те, кто собрался в этом клубе, гуляли так, словно завтрашний день не должен был наступить. И несмотря на то, что треть гостей уже плясали на столах (когда, интересно, они успели так нагрузиться), а от их рева могли проснуться мертвые и попросить орать потише — ее появление не осталось незамеченным. И несколько полуодетых женщин и мужчин в военной форме проводили ее слишком уж цепкими и пристальными для пьяных людей взглядами. А еще за ней внимательно следили несколько неприметных парней в простой одежде, под которой наверняка пряталось оружие.
Северяне вообще не слишком любили выделяться. Флотские офицеры Простора и Блэкуотера обожали обвешивать свои мундиры блестящими и зачастую просто нелепыми украшениями и эти люди на их фоне казались серыми мышами… У которых, тем не менее, были волчьи клыки. И если бы она явилась сюда без предварительной договоренности, шансы на то, что ее тело так никогда бы и не нашли, была не самой малой.
Тот, к кому она пришла, судя по его лицу, вполне мог такое провернуть. Он не был северянином — но его мог узнать любой, кто хотя бы поверхностно знал историю Войны Узурпатора.
— Миледи Айронвуд… Какой приятный сюрприз.
Вблизи капитан флота Севера не выглядел особо угрожающе… Что еще раз доказывало: не все определяется внешностью.
— Капитан Сиворт, — коротко кивнула она.
Знаменитый герой осады Штормового предела — или знаменитый преступник, смотря с какой точки зрения смотреть — к его чести, все время смотрел ей только в глаза. Ни разу с момента их первой встречи его глаз не опустился ниже ее шеи — ни на глубокий вырез на откровенном платье дорнийского покроя, ни на талию, ни на бедра… Инис подумала о том, что кем бы ни была жена Давоса Сиворта, она определенно была счастливой женщиной. Такого верного мужа нужно было поискать — и в таком месте, как Ланниспорт, поиски, вероятнее всего, окончились бы ничем.
— С вашего позволения, командор Сиворт, миледи, — вежливо поправил ее бывший контрабандист. — После Пайка я получил повышение.
Многие из тех, кого она знала, в таких случаях болтали об этом на каждом шагу, но уроженец Блэкуотера, как она уже поняла, не был склонен к хвастовству. Единственным признаком того, что Сиворт гордится своими достижениями, была легкая вежливая улыбка.
— Приношу вам мои поздравления, командор… — совершенно искренне ответила наследница лорда Айронвуда. Дураки с Кингсланда, Арбора, Утеса и Хайгардена на ее месте заявили бы, что у северян на флоте так все плохо, что они берут на командные места всякую шваль вместо нормальных капитанов из хороших высокородных семей. Сама она, будучи из высокородной семьи, таких выводов не разделяла — эскадра Севера, участвовавшая в окружении и штурме Пайка, действовала достаточно слаженно, умело и сплоченно. — …И мои извинения за неожиданный визит. Но я хотела бы срочно увидеться с лордом Мандерли, если есть такая возможность.
Будь на его месте какой-нибудь просторец, ее попытка встретиться с командующим флотом без предварительной договоренности, закончилось бы долгим рассуждением на тему, что лорд-адмирал чрезвычайно занят, а его время безумно дорого стоит, и закончилось бы все мягким, но настойчивым выпроваживанием с помощью крепких охранников. Но командор Сиворт вместо этого кивнул, бросил: «Идем» — и направился к лестнице, ведущей наверх.
Им пришлось подняться на два пролета и открыть шесть тяжелых дверей, чтобы попасть к лорду Белой Гавани. И едва северяне покинули вестибюль и оказались среди своих, они тут же перестали изображать веселье и праздность.
Как минимум треть из них — причем не только мужчин, но и женщин тоже — носили боевую броню. Да и вообще атмосфера вокруг них напоминала скорее подготовку к осаде, чем празднование. Солдаты Мандерли не чувствовали себя желанными на этом празднике победы на Ланниспорте, что, собственно, было неудивительно: Рейгар всеми возможными способами показывал, какие ужасы ждут всех, кто рискнет восстать против его власти.
Лорд Виман был совершенно один перед большим голографическим дисплеем в своем кабинете с довольно утилитарной обстановкой. И это была первая их встреча, когда Инис не увидела рядом с ним никакой еды. А также картин, гобеленов, цветов, золота и серебра.
— Миледи, — склонил голову в знак приветствия адмирал-северянин. Легкое движение бровей дало ей понять, что он и в самом деле не ждал ее визита, хоть и старался это удивление скрыть. А ведь они еще считают северян глупыми варварами, у которых что на уме, то и на лице, а что на лице, то и на языке. — Я так полагаю, этот визит должен остаться… гхм… конфиденциальным?
Дорнийка в ответ молча кивнула и хозяин кабинета нажал на небольшом пульте на столе несколько кнопок.
Через несколько секунд в комнате мигнул свет, голографический экран, изображавший карту Вестеросского рукава, сначала погас, потом снова включился, а ноздри Инис защекотал знакомый запах горелой изоляции.
— Вот теперь можно, — теперь улыбка Вимана Мандерли стала более искренней и дружелюбной. — Каждый день «дезинсекцию» устраиваем, но Ланнистеры упорно ставят все новые и новые жучки… А еще приставленные к нам слуги докладывают куда следует… Думают, что мы не догадываемся.
— Глупо.
Дородный мужчина в адмиральском мундире усмехнулся и устроил свое грузное тело в кресле, больше напоминавшем трон — видимо, только оно могло выдержать его вес. Сама Инис по его приглашению уселась на стул поменьше. Давос Сиворт тихо выскользнул из кабинета и закрыл за собой дверь. И они остались вдвоем.
В других обстоятельствах дочь Андерса Айронвуда не меньше часа болтала бы обо всяких пустяках, наслаждалась бы угощениями и, конечно, не упустила бы возможность, немного позаигрывать с собеседником — просто так, для развлечения. В общем, вела бы себя так, как вели себя все знатные люди при встрече. Однако северяне были известны своим неприятием «этих южанских ужимок» — это было видно уже по тому, что адмирал Мандерли смотрел не на ее платье, и не на то, что было под ним, а только в глаза, словно старался разглядеть мысли, шевелящиеся у нее в голове. Да и времени у нее на эти игры не было. Таргариенские агенты, какими бы кретинами ни были, скоро должны были ее хватиться. Да и внезапное отключение прослушки в здании, где квартировались северяне, не могло их не насторожить. Так что сегодня придется обойтись без длинных речей и остроумных пикировок. Сразу к делу.
— Я буду краткой. От имени принца Дорана Мартелла я уполномочена предложить военный и политический союз между Дорном и Севером.
Виман Мандерли в ответ не рассмеялся и не ответил однозначным «нет», как считавшиеся нелояльными лорда Вейла и Ривера, с которыми она встречалась в последние дни. Как бы ни ненавидели они человека на Железном Троне, дорнийцев они не любили если и меньше, то ненамного. Конечно, она понимала, что все это было чистейшей воды лицемерием, вроде того, что устраивали Ланнистеры после геноцида на Кастамере Прайм, Тарбекхолле и Пайке. Но… от правды не убежишь.
— Что ж… Интересное предложение, миледи, — поза, которую принял лорд-северянин, напомнила ей одного из морских млекопитающих, выступавших в последние дни в ланниспортских океанариумах. — И я уверен, что мой сюзерен тоже будет рад это услышать. Но вы, конечно же, должны понимать, что я не могу просто взять и поверить вам на слово. Видите ли, нас до сих пор поражает то, как быстро люди за границами Севера отбрасывают свои клятвы, обеты… и даже родственные узы.
Инис многозначительно прищурилась. Последние слова определенно были шпилькой в адрес Эдмара Талли, который после подавления Восстания был посвящен в рыцари и возведен в лорды сектора Риверран. И первым же делом снял со всех должностей своего дядю Бриндена, который почти семь лет исполнял обязанности лорда-регента их родного мира. Прямо сейчас, пока они говорили, союз между Старками и Талли, скрепленный на брачном ложе, тихо умирал. Это, как ни крути, было катастрофической потерей для сопротивления Железному Трону.
Вернее, было бы. Если бы брат покойного Лорд-сегментума Хостера не улетел с Риверрана в вместе с тысячами своих единомышленников. Вернее, тысячи их было официально, а на самом деле… Скорее всего, намного больше. Об этом можно было судить и по речи нового лорда Риверрана здесь, на Ланниспорте. Хотя молодой дурак еще не догадывался, чем это может закончиться, если они решат вернуться.
— Очень… прискорбно, — дочь лорда Айронвуда постаралась выразиться как можно корректнее. — Но я могу вас заверить со своей стороны, что Дорн не повторит… этой ошибки. Мы полны решимости свергнуть и уничтожить Рейгара. А когда он будет мертв, его законная наследница, принцесса Рейнис, сядет на Железный Трон — и с нашей помощью исправит все то, что копилось на протяжении десятилетий.
Вот уж действительно — все четко и прямо. И, самое главное, правдиво. Хотя… Она все же не была честна до конца. Дорн не весь «был полон решимости» отомстить за Элию. Исключением был всего один человек. Вот только, к ее огромному сожалению, этого человека звали Доран Мартелл.
Вот почему следующая фраза лорда Белой Гавани была для нее подобна ледяному душу.
— Север не намерен поддерживать никого из семейства Таргариенов в их претензии на Железный Трон.
И он сказал это абсолютно серьезно. Это не было ни шуткой, ни намеком на готовность к компромиссу. Это была позиция, с которой он — и его сегментум — не собирался отступать.
Инис постаралась не выпустить наружу неприятный холодок в животе и пыталась напомнить себе о том, что она знала о ненависти северян к драконам… Как оказалось, она сильно недооценивала эту ненависть.
— Милорд… Принцесса Рейнис не такая, как ее отец. Она покинула Кингсланд шесть лет назад и видит в нем лишь убийцу ее матери…
Едва слова сорвались с ее губ, она тут же поняла, что северянин все это прекрасно знал — и принял решение с учетом этого знания.
— Я соглашусь с тем, что принцесса до сих пор не проявляла признаков безумия, хоть я и ни разу не встречался с ней лично, — признал командующий экспедиционным флотом Севера. — Но Север помнит… Он помнит, как много принцев, таких многообещающих в детстве… Мы помним, во что они превращались, едва справив свои тридцатые именины.
Он не стал называть имена, но этого и не требовалось. Дом Таргариенов за три сотни лет убедил всех в своем таланте производить на свет чудовищ.
— Но вы сами держите их принцессу на Винтерфелле!
— Да, это так, — он согласился легко, даже слишком. А ей очень захотелось посмотреть в глаза тех недоумков из Блэкуотера и других лоялистов, которые описывали этого человека как глупого и добродушного толстяка. — Но лорд Старк не собирается ее короновать, насколько мне известно. У нас, северян, знаете ли, хорошая память. И мы чтим взятые нами клятвы. И мы помним, как много знатных домов отбросили верность законной Императрице Рейнире, когда в их глазах заблестело золото Хайтауэров. Мы помним, как сражались в песках миров Дорна и видели как тысячи данных нам обещаний нарушались одно за другим. Нам снова и снова отказывали в браках с Императорским домом, мы теряли права, унаследованные от наших предков, мы были вынуждены согласиться на создание Нового Дара… А кончилось все тем, что наш Лорд-сегментум был дезинтегрирован заживо — просто за то, что имел наглость протестовать против изнасилования его единственной дочери.
Он вцепился в подлокотники кресла с такой силой, что Инис чуть не вздрогнула, услышав, как треснуло дерево под его толстыми пальцами.
— Нет, леди Айронвуд, — его голос успокоился и стал почти привычно мягким. — Мы слишком многое пережили, чтобы снова преклонить колено перед драконами. В следующей войне, которая уже неизбежна, мы будем сражаться за Север, а не за Железный Трон, которому все равно, живы мы или мертвы… Ему важно только чтобы мы целовали ноги тому, кто на нем сидит.
Наследница рода, в наименовании которого имелись слова «Королевская кровь», прекрасно его понимала — она чувствовала примерно то же самое по отношению к власти Мартеллов. И еще Инис осознавала, что у северян вполне может и получиться. Хотя бы потому, что Эддард Старк не был Бейлоном Грейджоем. А Ланнистеры с Тиреллами, оскалившиеся друг от друга, так и не поймут, что их убило, пока винтерфелльские солдаты не вышибут двери их покоев.
— Вы все равно в подавляющем меньшинстве, — генералы Утеса и Хайгардена наверняка первым делом об этом вспомнят, едва Север провозгласит независимость. — Ваших союзников в Шторме, Вейле и Ривере с каждым днем становится все меньше, а Рейгар опустошает казну для строительства своего «тайного флота».
— Флоты не строятся в одночасье, — глубокомысленно заметил дородный северянин. — А когда Насильник все же его достроит… Он обнаружит, что у него полно проблем поважнее, чем мы.