Forged Destiny

Когда огонь потух, а холод подкрался, мы прижались друг к другу, пытаясь согреться. Было в какой-то мере странно представлять пыл и жар поцелуя, но также и то, как приятно было потом просто сидеть друг напротив друга. Тепло, создаваемое телом Блейк, было приятным облегчением, но я знал, что этого недостаточно, чтобы продержаться долго. Мы оба знали. Снаружи продолжала бушевать метель, и звук её биения о стены и крышу этого ветхого строения не давал нам забыть об этом факте. Окна давно замерзли, и сквозь бурю и лёд внутрь не проникал свет. Должно быть, сейчас была середина дня, но казалось, что уже за полночь. Моя рука коснулась руки Блейк, когда я потянулся, чтобы бросить новый кусок дерева в пламя. На мгновение оно взревело, и эта начальная волна тепла была чем-то, чем мы оба наслаждались. Однако куча, из которой эта деревяшка взялась, уменьшилась. Когда-то это была входная дверь, сорванная с петель, которую я пошел и сорвал, чтобы сломать на дрова. Внутренняя дверь сохраняла большую часть тепла, хотя я был уверен, что часть тепла просачивается сквозь щели. С этим ничего нельзя было поделать. Это не продлится долго. Мы оба это знали. Никто из нас этого не сказал. Вместо этого мы говорили о других вещах. О простых вещах, бессмысленных вещах, всё, что мы могли, чтобы поддерживать наш дух в приподнятом настроении и отвлечь разум. Мы говорили о таких вещах, как Бикон, философия, и также о моей семье. — У твоего отца двадцать четвертый уровень? Он… довольно низкий. У тебя двадцатый , и ты, наверное, лет на двадцать моложе. Я удивился словам Блейк, не потому, что они были внезапными, а тому, что именно она имела в виду. Я приближался к уровню моего отца, не так ли? — Я никогда не думал об этом таким образом,— признался я. — Мой отец на самом деле имеет очень высокий уровень для своего Класса. Я просто смирился с тем, что никогда не достигну такого высокого… теперь, ну, я думаю, это выглядит глупо. — Двадцать четвёртый — это высокий уровень? Я неловко поёрзал от её пронзительного взгляда. — Для Касты Труда, да, — сказал я. — По крайней мере в Анселе. Ты должна понять, Блейк, Каста проводит большую часть своей жизни, делая одно и то же, снова и снова. Мой отец работает с железом и сталью, но всё, что он делает, это сельскохозяйственное оборудование и инструменты, а также подковы и тому подобное. Я думаю, это даёт ему мало возможностей для повышения уровня. Блейк хмыкнула и придвинулась немного ближе, её спина прижалась к моей груди сквозь плащи между нами. — Может быть, это из-за убывающей отдачи, — сказала она. — Хм? Что ты имеешь в виду? — Подумайте о Канис, одних из самых слабых Гриммов, и сколько опыта мы получаем за их убийство. Когда ты на низком уровне, этот опыт имеет значение. Если Рыцарь первого уровня убьёт одного, он, скорее всего, получит целый уровень сразу. С другой стороны, тебе, вероятно, придется истребить сотню или даже больше, чтобы тоже поднять один уровень. На это уйдут дни, а то и недели, — мягко зевнула Убийца. — Это неэффективно и бессмысленно. Тебе пришлось бы перейти на охоту на более сильных Гримм. Это то, что сделал бы каждый Герой. — Но у представителей Касты Труда нет такого выбора. Ты это хочешь сказать? — Это одно объяснение. Ты сказал, что твой отец каждый день работает с одним и тем же материалом, над одними и теми же предметами. Если он получает опыт от каждого создаваемого им предмета, то само собой разумеется, что ему нужно будет работать с новыми и более редкими материалами, чтобы продолжать получать уровни. — Такие материалы стоят недешево, Блейк. Я сомневаюсь, что моя семья может позволить себе его в большом количестве, и даже в этом случае повышение уровня не приносило бы больше прибыли. — Точно… в отличие от Героя, твой отец не может пойти и искать угрозы, соответствующие его уровню, и, я полагаю, никто из Касты Труда так не сможет. Фермер будет работать с теми культурами, которые у него есть, независимо от того, что он может использовать. — Она пожала плечами.— Возможно, лекарственные травы дадут ему больше опыта, но если деревня полагается на его урожай, у него не особо большой выбор. Она была права. Ансель был общиной, и хотя люди продавали и покупали друг друга, требовалась определенная стабильность и порядок. Если фермеры откажутся сеять семена, всей деревне придется импортировать зерно, чтобы выжить. Не поэтому ли Николас так и не превзошёл двадцать четвертый уровень? Потому что он оказался в ситуации, когда он не мог позволить себе работать с лучшим материалом? Это имело определенный смысл. — Думаю, в этом разница между Кастой Труда и Кастой Героев, — сказал я. — Есть ли у Героев средний уровень? — Я сомневаюсь в этом. Я думаю, что уровни Героев слишком сильно различаются. Всегда есть большое количество Гримм, что даёт нам почти безграничную способность повышать уровень… по крайней мере, в теории. Судя по тому, что ты говоришь, похоже, что Каста Труда упирается в потолок, когда проблемы, с которыми они сталкиваются, не усложняются. Мы, с другой стороны, можем продолжить поиски новых, более сильных Гримм, чтобы убить их. Одна моя рука раскрылась и сжалась, сжав кулак на коленях Блейка. Безграничный потенциал… странная мысль. Я тоже принадлежал к Касте Труда. Однако теперь, благодаря тому, что я маскировался под Героя, я был намного более высокого уровня, чем ожидалось от моего возраста. Двенадцатый уровень… таким я был, когда поступил в Бикон, а теперь я был на двадцатом уровне. Это был рост на восемь уровней всего за несколько месяцев. — Я потратил семнадцать лет на то, чтобы достичь двенадцатого уровня, — простонал я, — а затем набрал ещё восемь менее чем за три месяца. Что я делал со своей жизнью? — Был ребенком, — усмехнулся Блейк. — Я думаю, ожидается, что мы быстрее вырастаем в уровнях, когда мы становимся старше, Жон. Сомневаюсь, что ты убивал Гриммов в девятилетнем возрасте. Есть причина, по которой шестнадцатый — это средний уровень для Бикона, даже если поступающим семнадцать лет. По крайней мере, обычно. Она, без сомнения, имела в виду Руби, но я понял кое-что ещё. — Ты была другой, — заметил я. — Если у тебя был двадцать первый уровень в тринадцать лет, тогда он, должен был быть намного выше, когда ты присоединились к Бикону… — Мои слова оборвались, потому что девушка в моих руках замерла, как мертвая. — Не то что это имеет значение, я просто ною, о том какой я был ленивый. Что заставило тебя всё-таки приехать в Бикон? Плечи Блейк почти незаметно расслабились при смене темы разговора. Я едва прошёл по грани, но мне уже стало не по себе от того, что я поднял эту тему снова. — Я никогда не думала о том, чтобы поступить в Бикон, когда была младше. Я полагаю, что хотела что-то изменить или, может быть, просто сделать что-то в своей жизни. Что касается того, почему я выбрала Бикон? Это была самая близкая школа. — Я думал, ты сказала Вайс что ты не из Вейла. — Нет. Я прибыла с группы островов недалеко от побережья Мистраля. — Почему бы тогда не пойти в школу там — или в Мистрале? — Дома школы не было, и к тому времени, когда мне было семнадцать, я уже жила в Вейле, поэтому Бикон был ближе. Я переехала в Королевство, когда была младше. Я понимающе кивнул. Наверное, я просто предположил, что путешествие, о котором она говорила, было совершено, когда она была старше. — Вейл отличался от того места, откуда ты родом? — Немного, — признал Блейк. — В основном всё одинаково, но культура отличалась… поначалу было трудно привыкнуть. Там, откуда я приехала, всё было по-другому, но я хотела приспособиться. Это заняло немного времени, и было не так уж сложно. — Какие различия были? — спросил я. Блейк странно посмотрела на меня, но я пожал плечами. — Мне просто любопытно. Если ты не хочешь, можешь не говорить мне. — Я полагаю, что всё в порядке… Я думаю, самая большая разница была в том, как люди себя ведут, — подумав, сказала она, после долгой паузы. — Вейл немного более традиционный, когда дело доходит до структуры Классов и Каст, и изначально к этому было трудно привыкнуть. Сначала я чувствовала, что Вейл более ограниченный и отсталый, но вскоре я поняла, что всё было наоборот. Мы, или там, где я жила, были теми, кто думал иначе, чем остальной мир. Вейл такой же, как Мистраль, Атлас и Вакуо. — Например…? — Классы Разбойников, — сказал Блейк. — Дома их никогда не считали чем-то отличным от любого другого Класса Героев. Никто и глазом не моргнул бы увидев Вора или Убийцу. Не было такого недоверия, как здесь, или едва заметной ненависти. Пришлось вздрогнуть. — Твой дом звучит как хорошее место. — сказал я. — Он не был таким. — А? Но… — Ты не захочешь туда попасть, Жон. Хотя ты можешь подумать, что там замечательно, потому что они справедливо относятся к таким людям, как я, это…это пришло со своими причинами. — Блейк вздохнула. — Когда общество объединяет людей, созданных для того, чтобы нарушать закон, оно должно что-то сказать о том, как оно работает. Я пришла в Вейл не просто так. Очевидно, там была история, но если Блейк не хотела её рассказывать, я не собирался настаивать. — Значит, ты приехала в Вейл? Даже зная, как к тебе отнесутся люди? — Я не такая уж самоотверженная… если бы я знала, как поведут себя люди, возможно, я бы передумала. — Убийца мягко рассмеялась. — Однако я рада, что этого не сделала. Как бы то ни было, несмотря на всё это, я рада, что поступила в Бикон. — Я тоже. Э... рад что я поступил в Бикон, — добавил я, когда она посмотрела на меня странным взглядом. — Не то чтобы я не рад, что ты поступила, конечно же. — Как изысканно … Я вижу, что твоя Рыцарская харизма творит чудеса. Мои щеки покрылись жаром, когда девушка засмеялась над моей попыткой сделать комплимент. Моя харизма всё ещё была больной темой, поскольку она была настолько низкой, что с таким же успехом могла быть даже не характеристикой. Серьезно, я набрал только одно очко за последние пять или шесть уровней. Что это значило? — Не будь злюкой, — шутливо сказал я и ткнул её в бок. — Я Убийца. Я обязана быть злой. — Тогда ты не очень хорошая Убийца. — Ну, прости. — Ну, — я махнул рукой и улыбнулся. — Ты спасла мне жизнь в Первом квесте, и с тех пор много чем помогла. Такое чувство, что Убийца не стал бы так делать. — Может быть, я пытаюсь откормить тебя. Ты дашь мне гораздо больше опыта, если будешь на более высоком уровне, когда я тебя убью. — Её дразнящая улыбка говорила о том, насколько это маловероятно. — Ты продолжаешь называть меня странным Рыцарем, — сказал я. — Может быть, мне стоит начать называть тебя странным Убийцей. — А Вайс использует меч, так что мы должны называть её странным Магом, — оттарабанила Блейк, — не говоря уже о Норе. — Нора? Что с ней? Блейк одарила меня таким взглядом, который спрашивал, нормальный ли я. — Я всё время забываю, как мало ты знаешь, — вздохнула она и покачала головой. — Обычно Варвары гораздо более агрессивны и высокомерны, особенно когда дело касается силы и сражений. Для Варвара почти неслыханно дружить с кем-то, кого он считает "более слабым" Классом, и я уверена, что Класс "Монах" именно такой. — Ха, — я сделал паузу и почесал затылок, — чем больше узнаёшь, тем более я думаю, что мы все какие-то странные. — Это не так плохо. Ты не такой высокомерный, как кто-то подобный Виктору, и Нора не оскорбляет всех, у кого показатель Силы ниже, чем у неё самой. — И ты не убиваешь людей, — добавил я. Прежде чем Блейк заговорила, прошло достаточно много времени. — Я убивала людей раньше. — Прости… я не имел в виду… — Всё в порядке, — пожал плечами Блейк. — Я никогда никого не убивала за деньги, так что, предполагаю, что это добавляет немного очков мне , но я убивала людей, Жон. Я убила двух человек по пути в Атлас. — Когда напали пираты? — спросил я, получив кивок в ответ. — Возможно, они это заслужили, но я все равно их убила. Ты можешь называть меня странным Убийцей, но я бы сказала, что на самом деле я очень хороший Убийца. Я отвёл взгляд, чувствуя себя немного неприятно. — Это не считается, — сказал я. — Это… это была самооборона. Никто не мог тебя в этом обвинить. Блейк оттолкнулась от моей груди и повернулась ко мне лицом. Хотя я мог видеть её грудь — сквозь просвет в плаще, прикрытую бюстгальтером, моё внимание привлекали её пронзительные янтарные глаза. — Это не единственный раз, когда я убила человека, — сказала она. — Однажды я убила человека из мести. Это было не обязательно, но я этого хотела. — Я… — Мои глаза блуждали по сторонам, но больше не на чем было сосредоточиться. —Зачем ты мне это рассказываешь? Зачем вообще поднимаешь эту тему? — Потому что ты уже несколько дней расстроен своим убийством. Ты не можешь продолжать корить себя за это. — Блейк, — предупредил я ровным голосом. — С твоей стороны была самооборона, и, более того, ты помогал защищать других людей. Мои руки покрылись потом, ещё до того, как мой желудок начал переворачиваться. Это убийство… я не хотел об этом говорить, и я надеялся, что это событие все забудут. — А нельзя ли поговорить о чем-нибудь другом? — попросил я. — Возможно, ты чувствуешь себя виноватым, — сказала Блейк. — И это нормально. Однако, если ты будешь держать всё это в себе, то ты станешь отвлекаться и потом попадешь в неприятности. Я... когда я впервые убила, меня тут же стошнило. Сразу после этого я бросилась на траву, свернулась в клубок и не хотела двигаться. — Блейк, в этом действительно нет необходимости. Руки Блейк легли мне на грудь, чтобы удержать меня на месте или удержаться самой, я понятия не имел что именно она хотела сделать, но её глаза смотрели в мои.— Я думаю, наоборот, — сказала она. — Ты не можешь скрывать это вечно. Мы можем поговорить об этом сейчас, не похоже что мы можем сделать что-то ещё. По сравнению с другими, у меня больше шансов понять тебя. Я разобралась со своими чувствами об убийстве. Я не уверена, что они хоть кого-нибудь убивали. Я разочарованно закатил глаза. Неужели она не понимает намёка? Нет, я знал, что она поняла его, но она решила, что стоит проигнорировать мои знаки и продолжить. Я считаю, что это было бы замечательно, но не в текущей ситуации. — Я не хочу говорить об этом. — Почему, — спросила она, — Потому что ты чувствуешь себя виноватым? Мои зубы стиснули друг друга. — Да. — Жон, это совершенно нормально. В этом нет ничего плохого. Что-то внутри меня оборвалось. Сначала это вылилось в смешок, а затем — в полномасштабный смех, когда моё тело затряслось под её руками. — Это нормально, да? — спросил я, как только взял себя в руки. — Для меня совершенно нормально чувствовать вину за то, что я сделал? За убийство человека? Блейк посмотрела на меня. В её глазах было беспокойство, но также и что-то ещё. — Да. — она сказала. — Все это чувствуют. — Я не чувствую вину. Её рот открылся, но из него не вырвалось ни звука. Убийца, несмотря на все свои мудрые слова, казалась удивленной… даже шокированной. — Я не чувствовал себя виноватым, когда убил того Берсерка, — повторил я. — Знаешь, что я чувствовал, Блейк? Я был в восторге. Я стоял там с окровавленным мечом в одной руке, живой, и, пока она испускала последний вздох, ругаясь и плюя в меня, я спрашивал себя — это правда? Жон Арк только что убил настоящего Героя? Я только что убил кого-то опасного, всё сделал сам — без помощи Пирры или Блейк? — мои руки дрожали, но я не сводил с неё глаз. — Когда я понял, что сделал это, я почувствовал невероятный прилив гордости — невероятное чувство победы. Я совсем не чувствовал себя виноватым, Блейк. Я чувствовал себя живым. — Но… — Блейк осмотрела на меня с ног до головы, как будто не могла до конца поверить моим словам. — Ты был таким тихим после этого, — сказала она. — Ты выглядел обеспокоенным. Ты не хотел говорить об этом и продолжал оттирать свой меч, пытаясь смыть кровь. Она так много за мной наблюдала? Я не знал, волноваться мне или быть польщённым, но прямо сейчас мои эмоции были сосредоточены на отвращении и ненависти к себе. Я отвёл взгляд от неё, не желая встречаться с ней взглядом из-за страха того, что она раскроет меня. — Я был обеспокоен, — сказал я, — потому что я только что узнал, что я за чудовище. Ты сама сказала это, Блейк. Это нормально, когда люди чувствуют себя плохо, чувствуют себя отвратительно или боятся того, что они сделали. — Я пренебрежительно махнул рукой, моё сердце сжалось в груди. — Что это делает меня, кого-то, кто действительно был бы доволен тем, что они только что сделали? Что это значит для меня, когда чувство вины — это нормально, и единственная вина, которую я чувствую, — за отсутствие чувства вины? Рука Блейк потянулась, чтобы коснуться моего лица и повернуть меня к себе. Вопреки всему, она улыбалась. — Это делает тебя другим, — сказала она. — Я удивлена, признаюсь, но, возможно, я не должна быть такой. Ты не был бы таким странным Рыцарем, если бы был таким же, как все. — Блейк… мне понравилось убивать этого человека. — Я бы не стала говорить именно так, Жон. Похоже, ты гордишься своим достижением. Ты заслуживаешь этого; я думаю, она была более высокого уровня, чем ты. В тишине, я сидел там, прислушиваясь к звуку нашего тяжёлого дыхания. Моя грудь вздымалась и опускалась, но на этом всё. Я не мог заставить себя чувствовать себя виноватым, чувствовать себя плохо или даже позаботиться об этом. Я убил Берсерка но, как бы я ни старался отрицать, я гордился этим фактом. Раньше я не мог заставить себя чувствовать вину, и это мучило меня последние несколько дней. — Я не знаю, что со мной не так, — вздохнул я, гнев медленно улетучивался. — Если меня это не волновало, то почему сейчас меня всё это так беспокоит? Почему я не могу игнорировать это и вернуться к нормальной жизни? Блейк повернулась, и прижавшись спиной к моей груди, сказала. — Это потому, что ты не можешь простить себя, — сказала она. Смятение охватило меня. Я посмотрел на неё сверху вниз, чтобы попросить объяснить, но она, должно быть, почувствовала движение, потому что продолжила без каких-либо подсказок. — Когда большинство людей делают что-то, что они считают неправильным, они чувствуют вину, потому что не могут простить себя за этот поступок. Только когда они научатся принимать то, что они сделали, они смогут двигаться дальше. — Но я не чувствую себя виноватым… Она подняла голову, чтобы посмотреть на меня. — Нет, но ты чувствуешь вину за то, что ты действительно чувствовал. Я отвёл взгляд. — Что бы ты ни чувствовал, когда это случилось… это часть тебя. Это не правильно и не неправильно. Ты просто человек, которым являешься. Ты решил, что это неправильно, и теперь ты протестуешь против этого чувства, как будто это какой-то дикий зверь, которого тебе нужно выследить. Может тебе стоит перестать играть в тёзку своей гильдии, и начать прощать себя — Простить себя за что? — спросил я. — Я убил того, кто убил бы меня. Я не думаю, что это требует прощения. — Не за это. Тебе нужно простить себя за кое-что похуже. —Блейк улыбнулась. — Ты должен простить себя за то, что не оправдал собственных ожиданий. —Хм? — Жон Арк, — усмехнулась Блейк. — Последний оплот всего хорошего в мире, благородный Рыцарь, тот, кто всегда делает всё возможное для всех остальных, за исключением того, что он чувствует то, что считает неправильным чувством, когда ввязывался в схватку не на жизнь, а на смерть. Она посмотрела на меня.— Сомневаюсь, что кто-то другой возненавидит тебя за это, но ты видишь себя из-за этого каким-то монстром. Кстати, ты не такой... ведь ты тоже несовершенен. Тебе позволено ошибаться. Я был ошеломлён. Мой рот был открыт, мои глаза были широко раскрыты, когда я смотрел на неё сверху вниз. — Ты, кажется, думаешь, что ты должен быть совершенным, — продолжала она, — Вот почему ты так критично относишься к себе за это. Ты пытаешься быть тем, кем, по твоему мнению, должен быть… Не знаю, из-за того, что ты вырос среди НП...Касты Труда, или из-за чего-то ещё, но ты как будто держишь у себя в голове какой-то недостижимый идеал. Перестань. Просто… будь собой. — Блейк со вздохом закончила свою длинную тираду, и начала ёрзать, когда всё, что я делал, это пристально смотрел на неё несколько мгновений. — Что? — спросила она. — Ничего, просто… кажется, я никогда не слышал, чтобы ты так много говорила. Янтарные глаза сверкнули.— Тогда, в будущем не буду так поступать. — Нет, нет, нет, я не это имел в виду. — Я обнял её, хотя она и не пыталась убежать. Было слишком холодно. — Это… — я засмеялся. — Может быть, ты права… может быть, я неразумен, я имею в виду лгу сам себе. — Ты... — прошептала Блейк. — Когда я была младше, я сказала матери, что не хочу быть наёмной Убийцей, которая убивает за деньги. Несмотря на абсурдность этого, я сказала ей, что хочу быть другой. — Что она ответила? — спросил я, с любопытством глядя на неё. — Она сказала мне, что я могу быть тем, кем захочу. Она сказала, что единственный человек, который будет меня сдерживать, — это я сама, и только если я это себе позволю. — Она вытянула ноги перед собой, обернув их меховым плащом. — Моя мать не говорила мне быть тем, кем от меня ожидалось, или что я должна сдаться и делать то, что должен делать Убийца. Во мне разлилось тёплое чувство. Быть тем, кем ты хочешь быть, а не тем, кем ты родился. Это было то, что происходило со мной. — Похоже, она замечательная мать, — сказал я. — Я хотел бы встретиться с ней. — Я думаю, она тоже хотела бы с тобой познакомиться. У меня перехватило дыхание. — Она...? — Умерла, — согласилась Блейк.— Это… случилось некоторое время назад. Не беспокойся об этом. Дело в том, что она бы сказала тебе, что не имеет значения, если ты думаешь иначе. Ты не получаешь удовольствия от убийства, Жон, как бы ты это ни называл. Если ты из тех людей, которые не чувствуют себя плохо из-за этого, прими это. Это часть тебя. Это не делает тебя убийцей, и это не делает тебя преступником. Что ты решишь делать, это твой собственный выбор. Напряжение, которое я чувствовал последние несколько дней, медленно покидало меня. Это было не идеально, и это был не тот разговор, который я ожидал или прокручивал в уме. Я всё ещё был разочарован, я не мог солгать об этом. Я не думал, что должен чувствовать вину, за то что я сделал, но, как сказала Блейк — как сказала её мать — я не мог изменить то, что я чувствовал, чтобы соответствовать ожиданиям какого-то Класса. Должен ли я продолжать ненавидеть себя за это? Или я должен принять это и двигаться дальше, даже если я не в восторге от этого? — Спасибо, Блейк. — Тебе лучше? — она спросила. — Я… всё пошло не совсем так, как я планировала. Я должна была об этом подумать заранее, правда. У тебя есть склонность обманывать мои ожидания. — Её глаза почти дразняще сузились. — Не всегда в хорошем смысле. — Я… — Что я чувствовал на самом деле? Это было не то, что я мог бы объяснить. Очевидно, мне было холодно, и я немного устал — но это было из-за текущей ситуации. Однако в этом вопросе? — Я чувствую себя немного лучше, — признался я. — Это… я всё ещё думаю, что это запутано, но, может быть, я привыкну к этому. По крайней мере, я больше не чувствую себя монстром. —Хорошо. — пробормотала Блейк, глядя на огонь. Я потянулся, чтобы подбросить в него ещё немного дров. Теперь они были на исходе. Буря не утихала, и на самом деле звучала так же ужасно, как и последние несколько часов. — Как звали твою мать? — спросил я. — Кали, — прошептал Блейк. — Кали Белладонна. — Она… звучит так, как будто она была хорошей матерью. Какой она была? — Она была Убийцей так же, как и я. В отличие от меня, у неё не было проблем со своим Классом, и она была настоящим Убийцей, без жалости и колебаний. Ах, ну… не совсем то, что я ожидал. Я сглотнул и попытался сменить тему, но Блейк продолжила. — Однако она была любящей матерью. Она обожала моего отца, Гиру, и хотя я часто не соглашалась с тем, как она поступала, она никогда не пыталась изменить моё мнение. Во всяком случае, я думаю, что они позволили мне изменить свое мнение. Кали больше никогда не заключала контракт после того, как я рассказала ей о своих чувствах. Она... она хотела встать на более мирный путь. — Это звучит… замечательно. Блейк прижался ближе. Она положила голову на колени. — Они были… Я хотел узнать больше. Между нами повисла тишина, но она не сообщила никаких подробностей. Вместо этого она зевнула, действие, которому каким-то образом удалось выглядеть мило. — Нам нужно немного отдохнуть, — предложил я. — Нет смысла бодрствовать в это время. Если буря усилится, нам лучше быть полными сил. — А что насчёт огня? — Мы закинем остатки дров, — сказал я, сопровождая слова действием, и подбрасывая остатки дров в очаг. — Он… он будет гореть так долго, как только сможет. Это предоставит нам наилучшие шансы на выживание, прежде чем топливо иссякнет и мы останемся ни с чем. Блейк посмотрела на меня, прикрыв глаза, но не без понимания. Она уловила мой скрытый смысл… или она всегда знала. В любом случае, она не стала спорить, когда я лёг. Она закуталась в плащ и прижалась ко мне, и так близко к огню, насколько мы вдвоем могли подобраться, не обжегшись. Мы не обменялись ни словом. Ни признаниями нашего отчаянного нынешнего положения, ни добрыми пожеланиями, ни словами надежды. Они просто напросто были не нужны. Мы просто закрыли глаза… и молились, чтобы снова открыть их.

/-/

Когда я проснулся, то оказался в комнате, погруженной в полумрак. Потребовалось время, чтобы понять, где я нахожусь, но дыма, который лениво клубился от остатка костра, было достаточно, чтобы заставить меня действовать. Меня охватила паника. Огонь, наш источник тепла… Я посмотрел на Блейк. Она смотрела вверх. — Ты проснулся, — сказала она. Её голос немного дрожал, и я почувствовал, как она вздрогнула. — Когда? — спросил я. — Час назад… у него закончилось топливо. — Почему ты не разбудила меня!? — Я думала, что так будет милосерднее… Позволить мне умереть во сне, имела она в виду. Бесполезность этого незаконченного утверждения была словно кинжал в сердце, особенно когда я не мог с ней поспорить.Это было бы милосерднее, хотя это означало бы, что она останется в одиночестве. Я крепче обнял её, прижимая Блейк к своей груди в отчаянной попытке сохранить тепло. Буря… казалось, что она поутихла, но шум ветра по-прежнему сотрясал стены и окна. Это была не та всесокрушающая буря, что раньше, но низкая температура говорила о том, что всё же она продолжалась снаружи. — Я мог бы попытаться найти нам ещё дров, — прошептал я. — Это бесполезно… нас занесло снегом. Мы не сможем выйти? Как она узнала? Мои глаза проследили за её лицом, сосредоточившись на её посиневших губах и маленьких белых пятнышках в её волосах. — Ты вышла на улицу? Ты сошла с ума? — Я-я выглянула наружу,— поправила она меня. — Как я уже сказала, нас занесло снегом. Я не смогла выбраться. — И всё же, глупая девчонка, а вдруг что-нибудь случится? — Ты бы сделал то же самое. — Блейк улыбнулась, когда я не смог ей возразить. — Это не имеет значения, — сказала она. — Если мы не хотим ломать стены, мы в ловушке. Думаю, наш Квест заканчивается здесь. Слёзы разочарования выступили у меня на глазах. Мало того, что я должен был умереть, но и кто-то другой должен был умереть из-за моей слабости. Блейк была здесь, в этом Квесте, только из-за меня… её затянуло в дыру, когда она пыталась спасти меня. — Мне жаль, — прошептал я. — А мне нет. — Блейк вздрогнула и придвинулась ближе. — Я бы предпочла, чтобы это случилось так, чем от какого-то Гримма, в одиночестве и без всего, что может радовать в жизни. Если бы я позволила тебе продолжить Квест одному, а потом узнала, что ты умер? — Она закрыла глаза. — Я бы никогда не смогла простить себя. Это было… так неправильно. Она не должна столкнуться с этим из-за меня. Не так. На ум пришла мысль использовать "Разжечь Горн", но оно не было правильными решением. Оно будет согревать её, но только до тех пор, пока не прикончит меня, пока не улетучатся последние остатки моей энергии. Моя Пассивка определённо подействует, делая меня невосприимчивым к жару от собственного умения. Что довольно иронично. — О чём ты думаешь? — спросила Блейк. — Что я не хочу замёрзнуть в какой-то паршивой хижине, — признался я. Она рассмеялась. Блейк прижалась лицом к моей груди и смеялась, всё её тело тряслось — наполовину от веселья, наполовину от переохлаждения. Я никогда не видел, чтобы она улыбалась или смеялась так много. Вся эта ситуация пробуждала безумие в нас обоих. — А ты? — спросил я. — Есть какие-нибудь мысли на уме? — То же самое… почти то же самое. — Блейк улыбнулась мне. Её янтарные глаза выглядели потухшими. — Жон… можешь сделать кое-что для меня? — Если смогу. Что ты хочешь, чтобы я сделал? Её холодные руки коснулись моих щёк, и прежде чем я успел подумать о просьбе, её губы снова оказались на моих. Это был не сладкий, страстный поцелуй, как накануне вечером. Он был полон жажды, отчаяния и горечи. — Блейк? — спросил я, немного задыхаясь, когда мы расстались. — Я бы предпочла приятное воспоминание напоследок, — сказала она, прижимаясь ко мне и слегка целуя меня в подбородок. — Нам все равно нужно тепло и… и, честно говоря, я просто не хочу умирать несчастной, замёрзшей и одинокой. Её губы снова оказались на моих, прежде чем я успел возразить. Её руки прижались к моей рубашке, проникли под неё к моему животу. Какими бы холодными они ни были, они все равно ощущались на моей коже горячим огнём. Я почувствовал, как мой разум затуманивается, я потерялся в ощущениях, когда её язык прижался к моим губам, и я позволил ему войти. Её язык блуждал по моему рту, мой собственный прижимался к нему. Никакой романтики, никакого нежного чувства, лишь горячая, страстная похоть, смешанная с желанием забыть окружающий мир, сделать вид, что его не было. Мои глаза закрылись, и на мгновение это стало возможным. Я замёрз, как и в комнате, но Блейк была очень горячей. К чёрту, подумал я. Если я умру здесь, если мы оба умрем здесь, какая разница, что мы сделали или не сделали? Она хотела этого, моё тело хотело этого, я хотел этого — и последствия не имели ни малейшего значения. Она была права. Я предпочел бы, чтобы мои последние мгновения были счастливыми. Я оттолкнулся от неё, руки выскользнули из-под плаща, когда я провел ими по её подтянутому животу, вверх по рукам и остановился на её плечах. Блейк одобрительно простонала в ответ. —Ты уверена? — спросил я, кладя её поверх плаща. Ее щеки были красными, раскрасневшимися от эмоций. — Не совсем, — сказала она с застенчивой улыбкой. — Я тоже, — признался я. Её руки обвились вокруг моей шеи и потянули меня вниз. Мы потеряли друг друга в осязании и ощущении вкуса, сначала касаясь своими губами её губ, затем — её подбородка, затем — шеи. Я почувствовал, как её руки пробегают по моей груди, касаясь амулета, благодаря которому я здесь. Она сняла мою рубашку, обнажая меня, и мои губы ни на секунду не отрывались от неё. — ...внутри… Я застыл. Мои губы были на ее губах, мой язык был где-то глубоко внутри её рта, и она держала одну руку в моих волосах, другую на моей спине. Она хорошо пахла, чувствовалась потрясающе и на вкус была ещё лучше. Но… мне что-то показалось? Нет… Снаружи послышалось царапанье, звук откидываемого снега. Этот звук встряхнул меня. Я отстранился от Блейк, мои ошеломленные голубые глаза смотрели в её золотые омуты. — В чём.. — Блейк не смогла закончить предложение. Казалось, она не могла поверить. — Хей? — позвал я, вопреки всей надежде. Последовала пауза. Она длилась меньше секунды, но казалось вечностью, в которой исчезли все звуки. А потом, вопреки всему. — Жон? — Пирра?— крикнул я. — Пирра, это ты!? — Жон! О, боже мой, ты в порядке! — Шум усилился, то, что раньше было просто копанием, превратилось в отчаянную схватку. — Быстрее! — закричала Нора, и в её голосе не было ни капли веселья. — Руби, отойди немного назад, — крикнула Янг. — Дай немного пространства. Вайс, подожги здесь. Облегчение поразило меня, как Беовульф. Этого было достаточно, чтобы мои руки согнулись, я упал на Блейк и прижался щекой к её щеке. — Они нашли нас, — прошептал я. — Они… они действительно нашли нас. Блейк, мы справились! — Я-я думаю, что да, —выдохнула она. То, что когда-то было робкой улыбкой, расцвело во что-то большее. —Полагаю, мне пока не нужно обвинять тебя в этом проклятом Квесте. — Блейк там с тобой? — прокричала Руби сквозь деревянные стены. —Мы не смогли найти её. — Она здесь, — отозвался я. Я повернулся к Блейк с улыбкой. — Она…— Мои слова оборвались, когда я посмотрел на неё сверху вниз. Практически обнаженная, если не считать нижнего белья, кожа Блейк была раскрасневшейся, с одной или двумя красноречивыми отметинами на ключицах. Её губы были со следами от моих, волосы в беспорядке, а руки всё ещё обнимали меня. Казалось, она тоже поняла, что я видел в этот момент. Её глаза расширились, а затем отвели взгляд. Внезапно в комнате стало очень жарко… слишком жарко. — Не мог бы ты…? — она не закончила, не встречась со мной взглядом, но это не помешало мне скатиться с неё и посмотреть в другую сторону, пока она пыталась подобрать свою брошенную одежду. С пересохшим ртом я натянул свою рубашку на плечи. Это было беспорядочное, застенчивое одевание, в котором ни один из нас не смел смотреть на другого. Как это могло произойти после того, что мы сделали, что мы собирались сделать. Не имел представления. Всё, что я знал, это то, что я не мог смотреть ей в глаза, даже когда мы стояли, полностью одетые. Как раз вовремя, потому что дверь распахнулась, и вошла взъерошенная белокурая фигура. Янг взглянула на нас, стоящих в трёх метрах друг от друга, и одной фразой заставила моё сердце замереть. — Вы выглядите словно самая неловкая пара в истории. — Ах… — Ничего не получилось сказать, несмотря на все мои усилия. Она… она поняла? — Только не говорите мне, что вы двое всё ещё в своей маленькой ссоре? Чёрт, я думала, что совместное пребывание в хижине должно помочь вам преодолеть это. Ссора? О боги, да — за это я мог ухватиться. — Ты же меня знаешь, — Я рассмеялся — может быть, слишком истерично. — Я упрям ​​как скала. К счастью для меня, мне не пришлось ничего объяснять, потому что что-то врезалось в меня так, словно было выпущено из баллисты. Маленькие ручонки обвились вокруг меня и с обманчивой, для такой фигуры, силой сдавили мои ребра. — Жон! — Руби плакала, моментально залив слезами мою рубашку. — Э-Эй, Ру... — Жон! — прошептала Пирра, заняв позицию с другой стороны и лишив меня всякой надежды на побег. Ладно, по крайней мере, это может пригодиться. — ЖОННИ! — закричала Нора. Нас швырнуло на пол грудой спутанных конечностей. — Белладонна, — кивнула Вайс Убийце. — Пожалуйста, избавь меня от своих объятий, Шни. — Все живы! — Нора обрадовалась.— О, Боже мой, Жонни, мы так волновались. Сначала вас с Блейки поглотила земля, затем толчки усилились, и мы отправились искать вас, как только смогли, но налетела буря, и потом, когда она закончилась, какие-то Гриммы действительно подумали, что было бы неплохо встать на нашем пути и... Я оборвал её, зажав ей рот рукой, что было непростой задачей, учитывая, что Руби и Пирра меня пытались раздавить меня. — Как вы нас нашли? — спросил я. — Дым из вашей трубы, — ответил Рен. — Он виднелся издалека. Мы не знали, что это ты, но это казалось нашей единственной надеждой. Я рад видеть тебя живым, Жон. Живым… Мы были живы, не так ли? Сквозь пелену слез облегчения, заполнившую моё зрение, я посмотрел на Блейк. Она была такой же стойкой и непоколебимой, как и всегда, но после того, о чём мы говорили, что она рассказала и как вела себя… Я знал, что это была маска. Её глаза ненадолго встретились с моими, только на мгновение, прежде чем она кашлянула и смущённо отвела взгляд. Однако даже в этом кратком случае я уловил в её взгляде неприкрытое облегчение. Это заставило меня расслабиться. — Я рад, что жив, Рен. — сказал я. — Я рад, что всё ещё здесь.