/-/
— Знаешь, ты прекрасно выглядишь. — Так ты говоришь мне уже в десятый раз, — ответила Блейк. Она шла рядом со мной, наши руки были соединены, и я снова не мог не восхититься тем, как ей шло струящееся платье. Никого бы не удивило, что платье было чёрным, но оно демонстрировало больше кожи, чем я ожидал от неё, и подчеркивало изгибы её тела таким образом, что приковывало моё внимание и дразнило моё воображение. Я был ошеломлён, когда она появилась на лестнице, и только когда она спустилась на первый этаж и подставила руку в перчатке под мой подбородок, мне удалось взять себя в руки. Многие собирались на фестиваль со своими спутниками и наряжались по этому случаю, но я не ожидал, что Блейк будет готова приложить столько усилий. — Я не перестану это повторять. Ты выглядишь потрясающе. Щеки Блейк раскраснелись, и она отвернулась, бормоча что-то себе под нос — и у меня было чувство, что я знаю, что именно. Однако она не отступила, как могла бы сделать, когда мы начали встречаться. Может быть, она привыкла ко мне, а может быть — просто может быть — ей нравились повторяющиеся комплименты. Однако если бы я обвинил её в этом, то наверняка заработал бы удар каблуком по ноге. Мы удачно выбрали момент, и к тому времени, как мы добрались до места проведения фестиваля, солнце уже начало садиться за башню. Более того, все уже были на улице, а значит, нам не пришлось сталкиваться с очередями или людьми, спешащими направо и налево. Я мельком увидел волосы Янг, прежде чем та скрылась за палатками, а Пирра устремилась за ней. Руби, несомненно, мчалась впереди, обгоняя этих двоих. В самих ларьках работали члены Касты Труда: игры, магазины и маленькие рыночные ларьки, которые приносили им столь необходимые деньги и давали студентам возможность расслабиться. Судя по сильным запахам мяса и выпечки, с одной стороны, должно быть, находилась специальная зона для еды, хотя она, несомненно, была заполнена людьми. Блейк споткнулась, когда кто-то толкнул её сзади. Прозвучало короткое извинение — вырвавшееся из уст, — прежде чем мимо прошла пара с ехидной усмешкой. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что насмешки были направлены не только на Блейк, но и на меня, но мне не потребовалось столько времени, чтобы понять, почему. Мои глаза сузились, и я сделал шаг вперёд. Рука остановила меня. — Не надо, — прошептала Блейк, оттаскивая меня назад. — Оно того не стоит. — Они сделали это специально. — Да, сделали. — Она пожала одним плечом. — И я уверена, что они чувствуют себя очень довольными, так же как и уверена, что они не выглядят мелкими глупцами. Оставь это, Жон. Не стоит из-за этого создавать проблемы. — Это они создают проблемы! — Нет. — Блейк обхватила мою щеку и наклонилась, чтобы прижаться своими губами к моим. Напряжение покинуло моё тело, и я растворился в ней. Она слишком быстро отстранилась и прижала палец к моим губам, чтобы остановить меня, когда я попытался поцеловать её снова. Она улыбнулась. — Это не они создают проблемы, если мы их игнорируем, но если ты будешь преследовать их с планами мести, тогда это ты будешь создавать проблемы. Оставь всё как есть. Она была права, конечно. Теперь, когда я наконец смог оторвать от неё взгляд, я заметил, как на нас смотрят. Это было не из-за того, что мы носили, или из-за того, как близко мы были, а из-за слов над нашими головами. Было тошно от того, как много людей осуждали нас за них — как за плохие слова Блейк, так и за хорошие мои. Они не знали меня, даже не разговаривали со мной, и всё же считали, что знают о нас все. — Это просто злит меня, — прошептал я. — Меня тоже, — призналась она. — И меня радует, что ты чувствуешь то же самое. Я не думала, что когда-нибудь найду такого человека, как ты. — Она сжала мою руку. — Но мне не нужно, чтобы ты был моим рыцарем в сияющих доспехах. Если бы я хотела возмездия, я была справилась с этим гораздо лучше, чем ты. Так и есть, особенно с её высоким уровнем. — Ты когда-нибудь думала об этом? — Раньше думала, когда считала, что могу заставить людей воспринимать меня по-другому. Но я учусь на своих ошибках. Нельзя заставить людей изменить своё мнение, особенно так. Ты можешь только заставить их принять твою точку зрения, и даже тогда она будет только поверхностна. На поверхности, да? Мне вдруг вспомнился амулет, который я чувствовал под рубашкой, надетой на мне, словно подпрыгивающий на груди. Казалось, что сейчас самое время сказать ей, самое подходящее время, но слова застряли у меня в горле, прежде чем я смог их произнести. Что, если она расстроится? Что, если она возненавидит меня? Я не хотел, чтобы это произошло прямо здесь и сейчас, когда мы оба с нетерпением ждали этого дня, проведенного вместе. Блейк отвлекла моё внимание, прежде чем я успел набраться уверенности, чтобы сказать ей правду, и повела меня в сторону нескольких ларьков. Было нетрудно заметить, что люди смотрят на нас, но в первые несколько минут мне удалось не обращать на это внимания, просто стоя чуть ближе к ней на случай, если кто-то попытается что-то сделать против нас. Некоторое время мы проходили мимо некоторых киосков, бездельничали, рассматривая различные вещи, выставленные на продажу, и болтали между собой. Время шло, и моя паранойя ослабевала, и вскоре я совсем расслабился и уже смеялся над её шутками. — Мне интересно, почему остальные до сих пор не подошли к нам, — сказал я. — Ты их предупредила? — Возможно, я бросила на Вайс пару колких взглядов. Уверена, она передаст им сообщение. — Вы двое кажетесь гораздо ближе, чем были раньше. — Вайс осуждают за то, что она не может контролировать, — пояснила Блейк. — Меч, которым она владеет, не так очевиден, как мой, но это одно и то же, особенно в Атласе. Я не могу не задаться вопросом, не было ли её ледяное поведение вызвано именно этим... средством отпугнуть людей, которые в противном случае могли бы причинить ей вред. — Похоже, что ты говоришь на собственном опыте. — Может, и так. Ты, конечно, не понял её послания. — Она насмешливо посмотрела на меня. — Если честно, это не было чем-то, что я сделал специально. Я просто слишком глуп, чтобы понять смысл. Блейк рассмеялась. — Это ещё хуже, Жон! Я засмеялся вместе с ней, просто радуясь тому, что она вообще счастлива. Она не часто показывала такое веселье, но у нее был насыщенный, чувственный голос, и я заметил, что некоторые люди сейчас смотрят на неё в шоке. Что ж, если они думали, что теперь смогут проявить интерес, то они ошибались. Мы прошли мимо киосков и направились к музыке, но оба избегали массы танцующих тел, отчасти потому, что я боялся, что споткнусь и убью всех, а также потому, что Блейк проявляла явное беспокойство по поводу присоединения к толпе. Вместо этого я отвёл её в сторону, всё ещё в зоне слышимости выступления группы, но достаточно далеко, чтобы мы могли присесть за пустой деревянный стол, установленный на травянистом поле рядом с главным зданием. — Мы можем потанцевать, если ты хочешь, — сказала Блейк. — Я не против. Это была ложь, и я знал это, и когда я сказал ей, что мне не хочется танцевать, её облегчение было ясно как день. Для такой, как она, с которой так плохо обращались повсеместно, мысль о том, чтобы выставить себя на обозрение стольких людей, не могла быть лёгкой. У Блейк были проблемы с доверием, это было очевидно. Возможно, именно поэтому она всегда делала неправильные выводы, будь то о нас с Синдер, о моих намерениях или о письме, которое я отправил домой. — Прости, что поговорил с родителями, не предупредив тебя, — сказал я. — Я должен был спросить, устраивает ли тебя это. — Опять? — спросила она. — Я же сказала тебе, что всё в порядке. Это я слишком остро отреагировала. — Она вздохнула и отвела взгляд. — Я не должна продолжать думать о худшем, особенно когда ты никогда не давал мне повода сомневаться в тебе. — Всё в порядке, Блейк. Я... я чувствую, что у тебя есть свои причины. На этом она сделала паузу и настороженно наблюдала за мной, ожидая вопросов или сложных тем. Однако я не стал их затрагивать. Я просто посмотрел вверх и в сторону Бикона, который был освещен разноцветными огнями фонариков. Медленно, очевидно, я протянул руку, чтобы обнять её за плечи. Она прислонилась ко мне и вздохнула. — Да. Я... я когда-нибудь расскажу о них. — Тебе не нужно. Мне нужно не твоё прошлое. — Чего ты тогда хочешь? Я усмехнулся. — Твоего будущего. Лицо Блейк мгновенно засветилось, и на этот раз я уже напряг мышцы рёбер для удара кулаком, который зарылся в них, не то чтобы это принесло много пользы, учитывая разницу в уровне. Это был лёгкий удар, но лёгкий удар от Блейк не был подобен удару Руби. Я, конечно, знал, что это произойдет, но дразнить её казалось простым способом избавиться от её печали. На смену ей пришло смущённое негодование, но она была мила, когда смущалась. Я не мог удержаться, чтобы не ухмыльнуться. — Ты, должно быть, просто жаждешь наказания, — проворчала она. — Я начинаю видеть сходство между тобой и моей матерью. Вы оба настойчивы. — Разве это так странно, что мы похожи? — Я закашлялся. — Нет, думаю, нет. — Убийца глубоко вздохнула и посмотрела в сторону Бикона. — Думаю, моя мать тоже была бы рада познакомиться с тобой. — Блейк... — Она бы полюбила тебя, — продолжила она, прервав меня. — Она бы хотела немного проверить тебя, возможно, пофлиртовать с тобой, чтобы посмотреть на твою реакцию, но только чтобы убедиться, что ты верен мне. Если бы она узнала, какой ты, она бы полюбила тебя в одно мгновение. Особенно твои глупые фразы о любви... она была одержима этим. Она бы растаяла в тот момент, когда ты обронил эту дурацкую фразу о моем будущем. — Она закатила глаза, и мне захотелось защитить то, что я считал довольно романтичным заявлением, на самом деле. Она продолжила, прежде чем я успел. — Хотя папа, наверное, возненавидел бы тебя. — Она бросила на меня лукавый взгляд. — Он всегда был моим защитником, даже чересчур. Он бы попытался запугать тебя, чтобы отбить у меня, и остановился бы только тогда, когда мама заставила его. Даже тогда он продолжал бы грозно смотреть на тебя. Я притянул её немного ближе. — Похоже, они были замечательными людьми. Она кивнула. — Так и есть. Я скучаю по ним. — Мне жаль, Блейк. — Я не думаю, что они были бы... — Она посмотрела на усыпанное звездами небо. Ночь была яркой, на небе не было ни облачка. — Они отдали свои жизни, чтобы я могла быть там, где я сейчас. Я уверена, что если бы они видели, как идут дела, они были бы довольны. Ну, если бы не вся эта история с демоническим монстром. — Не порти настроение, — сказал я, ткнув её в бок. Блейк засмеялась. — Прости. После этого больше не было слов, и в кои-то веки я был рад. Родители Блейк, как бы мало я о них ни знал, похоже, были замечательными людьми. Я мог представить, что наши матери ладили между собой, и, возможно, даже наши отцы делали то же самое. Если её отец так заботился о своей дочери, мне было интересно, как бы он отреагировал, если бы семь моих сестер захлестнули его. Это было то, чего никогда не случится, но это не мешало мне улыбаться. Я буду заботиться о ней, — пообещал я звездам. Она значит для меня весь мир, поэтому... я сделаю все возможное, чтобы она была счастлива. Наши руки соединились, и наши пальцы переплелись, пока продолжались песня и танец./-/
Наверное, мы провели ещё час или два, просто наслаждаясь обществом друг друга, не покупая ничего, кроме закусок, которые мы ели вдали от основной толпы, избегая злобных взглядов, деля курицу и овощи со специями за каким-то прилавком для стрельбы из лука, звук стрел, летящих в мишени, был слышен между каждым укусом. Мы сами попробовали свои силы в таких играх, точнее, Блейк заставила меня — по её словам, в её попытке метнуть кинжал в цель не было ничего сложного. Пока я облизывал пальцы и оглядывался по сторонам в поисках новых идей, чем бы нам заняться, Блейк дёрнула меня за рукав и указала в сторону. — Смотри, — сказала она. — Художник. Мы должны заказать что-нибудь. Я увидел, что она имела в виду: Художник стоял у киоска с ассортиментом своих изделий, а перед ним стоял деревянный мольберт. — Я не знал, что ты увлекаешься искусством, — сказал я. — Я хотела научиться рисовать, когда была младше, но у меня никогда не получалось. Однажды я встретила одного Художника и была поражена тем, что он смог сделать, даже если это было своего рода жульничеством из-за его Класса. — Редкая улыбка расплылась по её лицу, когда она вспомнила это воспоминание. Она вернулась к реальности, взмахнув волосами. — Но я не это имела в виду. Мы могли бы сделать совместный портрет. — Ты имеешь в виду для моей матери? — Она просила, — ответила Блейк. — И я знаю, что если бы моя мама была жива, то что-то подобное значило бы для неё очень много. — Ну, если ты не против, тогда конечно. Блейк улыбнулась и подтащила меня к мужчине. Художник был членом Касты Труда, хотя они, как правило, много путешествовали, а не оставались в одном месте, как и Торговцы, Барды или другие Классы, основанные на развлечениях. Она поговорила с мужчиной и выторговала предложение, и, к его чести, он не отказался из-за её Класса. Для члена Касты Труда все Герои были практически одинаковы. Он пригласил нас двоих сесть на стул, и я уже собирался спросить, почему только один, когда он толкнул меня вниз, а затем усадил Блейк ко мне на колени. Мои руки инстинктивно расположились вокруг её живота, а её — над ними, и я почувствовал, как разгорелись её щеки, когда мужчина назвал позу "идеальной" и поспешил вернуться за свой мольберт. — Удобно? — поддразнил я. — Не испытывай судьбу, — прошептала она в ответ, стараясь сохранить прежнее выражение лица, чтобы художник не отчитал нас. — Кроме того, я чувствую, как что-то тычет меня сзади. Лучше бы это был нож в твоём кармане. Я заткнулся, а Блейк ухмыльнулась, довольная тем, что выиграла этот раунд — и, вероятно, многое другое, поскольку я неуловимо пытался сдвинуть её в сторону. — Не двигайтесь! — упрекнул нас Художник. Мы застыли на месте и смогли оставаться на месте в течение пятнадцати минут, пока он проводил кистью по палитре на коленях и наносил мазки на холст. Время от времени он останавливался, чтобы наклониться и изучить нас, а затем возвращался к своей картине. Прошло ещё несколько минут, и я почувствовал, что Блейк сдвинулась на моих коленях. Она слегка толкнулась назад, и я сглотнул, почувствовав приятное ощущение в животе. — Осторожно, — прошептал я. — Это не... ну... Один из глаз Блейк метнулся назад, вспышка янтаря встретилась с моими расширенными глазами и покрасневшим лицом. Она сделала паузу, замерла на моих коленях, а затем — с нарочитой медлительностью — повторила движение. Я подавил стон в её волосах. — Всё в порядке? — спросил Художник. — Мы в порядке, — ответила Блейк, говоря за меня, поскольку я был занят тем, что переводил дыхание. — Правда, Жон? — Да, — сказал я, глядя на нее. — Я... — Она снова прижалась ко мне. — А... хорошо. — Художник выглядел смущённым, но пожал плечами и продолжил работать, а я обхватил живот Блейк чуть крепче, тяжело дыша ей в ухо. — Что ты делаешь? — Холодно. Холодно, серьезно? — Поэтому ты вжимаешься в меня? — Тебе не нравится? — Она снова сдвинула бедра, и я заскулил сквозь зубы. — Похоже, что нравится. Я думала, ты сказал, что хочешь быть частью моего будущего? — Ты жестока... когда дразнишь... — Сначала ты решил подразнить меня, — сказала она. Она усмехнулась. — Полагаю, Рыцарь не выдерживает, когда ему отвечают, верно? Я начал это, и теперь жалею об этом, хотя какая-то часть меня, конечно, так не думает. От Блейк пахло ванилью и еще каким-то райским ароматом, который я не мог определить, но который доносился от изящного изгиба её обнаженной шеи так близко к моим губам. Она наклонила голову в сторону, ещё сильнее обнажая её, и от этого стало только хуже. — Мне холодно, а тебе тепло, — сказала она. — Это напоминает мне об Атласе. — Атлас? — Я заикался, всё ещё немного теряясь от нахлынувших на меня чувств. — Какую часть? Прищуренные глаза Блейк встретились с моими, когда она повернула голову, чтобы оглянуться. — Хижина, — прошептала она. — Когда мы думали, что умрем. Ты помнишь это? Я тяжело сглотнул. Как я мог это забыть? Наши руки были повсюду друг на друге, наши губы тоже, и иногда поздно ночью я вспоминал об этом и жалел, что Руби и остальные спасли нас так быстро. — Я помню. Хотя ты сказала мне забыть об этом. — Верно. Хотя, оглядываясь назад... возможно, это было немного лицемерно с моей стороны... — Блейк выждала момент, когда Художник отвлёкся, чтобы наклониться и прошептать мне на ухо. — Я не забыла об этом. И никогда не забывала. Моя кровь стала ещё горячее. Её дыхание было горячим на моем ухе, а её тело — ещё более горячим на моем. — Ты даже не представляешь, что ты делаешь со мной сейчас, — пожаловался я. — Я думаю, что представляю. — Не представляешь. — А что, если представляю? У меня не было ответа. Я мог только молча страдать, пока она продолжала издеваться и дразнить меня, не понимая, какое жестокое воздействие она оказывает на моё тело, которое и так было твёрже любой стали, которую я мог надеяться выковать. Это было почти пыткой, когда Художник развернул картину и сказал, что он закончил. Блейк ещё раз вжалась в меня задом, а затем поднялась, используя для этого меня и моё тело. Она пронеслась вперёд, покачивая бедрами, а я остался шататься следом. К моему облегчению, Художник, похоже, решил, что у меня просто затекли ноги от долгого неподвижного состояния. Пошатываясь, я поднялся, чтобы посмотреть на картину, и быстро вдохнул. — Она хороша, не так ли? — спросила Блейк. Так и есть. Действительно. Мы так много двигались, что художник, очевидно, позволил себе некоторую творческую вольность и просто выбрал те выражения, которые хотел. Он выбрал момент, когда я улыбался девушке на своих коленях, а она наклонила голову назад, чтобы застенчиво улыбнуться в ответ. Её щеки были окрашены в розовый цвет, а волосы волнами спадали по бокам ее лица и опускались на выпуклости грудей. Это была очень красивая картина, но одно обстоятельство привлекло моё внимание. — На ней нет наших Классов. — Ваша девушка попросила меня не указывать их, — сказал Художник. Блейк пожала плечами, когда я посмотрел в её сторону, и отказалась назвать причину, хотя ей это и не требовалось. Она хотела сохранить свой Класс в тайне от моей матери, и теперь, когда я задумался об этом, этот же страх спас и меня, поскольку я не смог бы отправить это домой, если бы слова "Рыцарь" были видны надо мной. Как бы то ни было, никто не мог сказать, кто или что мы были, просто мы были двумя людьми, глубоко влюбленными... любящими друг друга... — Она идеальна, — сказал я. — Сколько? — Четыреста льен. Я достал пятнадцать сотен, и когда глаза мужчины расширились, я наклонился и попросил его сделать для меня немного больше. Он выслушал и кивнул, а затем сообщил, что полотно должно высохнуть и что мы сможем забрать его на следующий день вместе с моими дополнениями. Когда я снова подошёл к Блейк после оплаты, её глаза сверкнули озорством. — Ты просто дурочка, — сказал я. — Никогда бы не ожидал от тебя такого. — Возможно, дух момента захватил и меня. Ты не единственный, кто счастлив, что пережил этот год, особенно после всех тех случаев, когда мы чуть не погибли. Мне не нужно говорить тебе, что мы должны быть мертвы уже десять раз. — Десять? Для себя я насчитал максимум восемь раз. — Остальные два были, когда ты пытался дразнить меня, — сказала она. — Тебе повезло, что ты жив. Я засмеялся. — Как скажешь, дорогая. Итак, что ещё ты хотела сделать? У меня практически нет идей. Блейк видимо уже знала чего хочет. Она шагнула вперед и встала на цыпочки, чтобы прошептать мне на ухо. Мои глаза расширились, и я отпрянул назад. — Ты уверена? — Я никогда не была так уверена в чём-то в своей жизни, — сказала она. Взгляд её глаз подтвердил это. Я сглотнул и взял её руку в свою, и если наш темп увеличился, когда мы вышли с улицы и направились прочь от громкой музыки, то я не уверен, что меня это волновало. Домик был пуст. Все по-прежнему были на фестивале. Я с трудом открыл дверь, но Блейк пропустила меня вперёд. Я сделал то же самое со своей комнатой, только чтобы перевести дух, когда она закружила меня и прижалась своим ртом к моему. Дверь открылась, и я чуть не упал внутрь, но в последнюю секунду успел остановиться, даже когда мои руки обхватили её и притянули ближе. Её руки были на моих щеках, плечах, в волосах, а затем — с небольшим промежутком времени — на пуговицах моей рубашки. Убийца потеряла терпение на полпути и с рычанием впилась в мои губы. Пуговицы затрещали, когда она с помощью своих коготков разорвала рубашку на две части. Изо всех сил стараясь не отрываться от её губ, я стряхнул с себя её вместе с пиджаком, и горячие руки девушки оказались на моей обнаженной груди, пробегая по мускулам, которые я нарастил в кузнице и закалил на поле боя. Её платье присоединилось к моему наряду секундой позже, и по тому, что было под ним, я понял, что эта ситуация не была спонтанным решением. И всё же, когда она упала на кровать, а я оказался над ней, вдыхая её запах, я должен был спросить. — Ты уверена, Блейк? Я не хочу, чтобы это было чем-то, с чем ты поспешишь... о чём ты пожалеешь. Её руки потянулись вверх, чтобы соединиться за моей шеей. — О том, что мы чуть не сделали в Атласе, — вздохнула она.— Я бы не сделала этого ни с кем другим. Дело не в том, что я хотела почувствовать это перед смертью. Дело в том, что я хотела почувствовать тебя. Я неделями твердила себе, что ты обманываешь меня, что мне не стоит надеяться. Даже когда мы были вместе, я месяцами ждала, когда же всё закончится. Мои губы разошлись. — Блейк, я бы не... Она прервала меня поцелуем. — Я знаю, — сказала она. — Я знаю это сейчас. Не думаю, что в то время я бы пожалела об этом. А сейчас, когда мы вместе уже почти полгода? После всего, через что мы прошли? Её глаза сузились, и она притянула меня к себе, полностью захватив меня и перевернув нас так, что она оказалась сверху, а я снизу. Её ноги лежали по обе стороны от моих бедер, одна её рука была прижата к моей груди, рядом с амулетом, который оставался там. Она улыбнулась мне и придвинула свои бёдра к моим. Даже сквозь брюки я почувствовал, как напрягся, и застонал. Блейк наклонилась и снова прижалась своими губами к моим, провела языком по моим и начала сражение, которое я был рад проиграть. Когда она отстранилась, её губы блестели, а глаза были затуманены. Она провела пальцем по моей груди в направлении пупка. — Я люблю тебя, — задыхался я, глядя на неё. Она была как богиня, моя богиня. — Я действительно люблю тебя. — Опасно любить Убийцу, Жон. — Мне всё равно. Мне уже слишком поздно останавливаться. — Я сел, усадил её к себе на колени и притянул к себе для ещё одного глубокого поцелуя. Её ноги скрестились за моей спиной, фиксируя меня на месте. Я переместил свои губы с её губ на щёку, подбородок, а затем вниз к её шее. Я не хотел ни отпускать её, ни останавливаться, даже чтобы дышать. Она наклонила голову, давая мне лучший доступ, и положила руку на мой затылок, не давая мне уйти, даже если бы я захотел. — Слишком поздно, — согласилась она. — Теперь ты мой. Убийца всегда в конце концов добивается своего. Раз так, значит, так тому и быть. Когда Блейк толкнула меня обратно на кровать и легла на меня, она убивала меня снова и снова — и каждый раз я возвращался за добавкой. И на этот раз, к облегчению нас обоих, не было никаких вмешивающихся друзей, чтобы прийти и "спасти" меня. Идеально.