Коса была сделана из Железного дерева, это я могу сказать точно. Не так, как сделал бы её я, и даже не так, как ковал бы Кузнец: её древко и лезвие представляли собой цельный кусок металла без единого шва. Оружие вырастили таким образом, а не придали ему нужную форму. С первого взгляда я понял, что в бою эта коса долго не продержится. Один, может быть, два хороших удара или парирования, прежде чем клинок отсоединится от древка. Конечно, с Руби это не имело значения. Её потрясающе высокая Ловкость означала, что любое оружие, которым она ударит, будет уничтожено этим же ударом. И, скорее всего, её цель тоже.
— Мы с Архимагом Айронвудом работали над ней в тайне, — сказал Озпин, не обращая внимания на моё молчание или просто приняв его за благоговение. В случае с Руби это было именно так. — Хотя придание оружию формы далось ему нелегко, он смог вырастить его примерно правильной формы. После этого потребовалось время, чтобы обработать клинок. Для этого мы использовали магическое оружие из Хранилища. Наши первоначальные попытки сделать косу из этого магического оружия закончились неудачей. — Он усмехнулся. — Это не так просто, как прикрепить магический меч к древку, а если лезвия переплавить, то они теряют большую часть своей силы.
— Коса замечательная, — сказала Руби, — и так оно и было. Точка, где древко переходит в клинок, представляла собой единый непрерывный кусок металла, но сквозь него просвечивала растительная природа Железного дерева, в результате чего вокруг него обвились тонкие серебряные лианы. — Могу я взять её?
— Конечно.
Руби подошла к постаменту и взяла оружие в руки. Взяв его в руки, она медленно взмахнула им. Коса просвистела в воздухе серебристым пятном, за которым я с трудом поспевал. Дело не в оружии. Дело было в самой Руби.
— Как коса?
— Лёгкая. — Она сделала ещё один взмах. — Немного несбалансирована.
— Боюсь, что наш опыт не связан с ковкой оружия, поэтому о правильном балансе оружия мы не подумали.
— Всё в порядке. Каждое оружие сначала немного отличается, даже если оно должно быть одинаковым. Я смогу подстроиться.
Чтобы показать свою точку зрения, она покрутила косу вокруг тела и завела её за спину: лезвие — в пол, древко — за спину. Так она обычно расслабленно стояла, когда несла оружие. Косы никогда не могли быть убраны в ножны так же легко, как меч или кинжал. Мне всегда было неприятно видеть, как такая маленькая девушка вынуждена таскать с собой громоздкое оружие, взбираясь на горы и преодолевая километры и километры пути.
— Но я хочу спросить, — сказала она, — если у вас возникли проблемы с ковкой, почему бы не попросить Жона? Он ведь Кузнец.
— А почему бы и нет? — спросил Озпин. — Оружие ещё не готово. Ему нужна ещё одна вещь — Руна.
— Ну, теперь мы можем это сделать. — Руби с улыбкой повернулась ко мне. — Жон?
— Нет.
Это слово проскользнуло по моим губам всего лишь шёпотом, но убило улыбку Руби на корню. Озпин вздохнул, ожидая этого с самого начала, но Руби не ожидала, и шок на её лице причинил мне боль. Впрочем, не так сильно, как мысль о том, что Озпин предлагает. Я набросился на него.
— Как вы можете предлагать что-то подобное? Вы выбрасываете её жизнь на ветер. Вы хотите отправить её один на один с Салем, надеясь, что её Ловкость справится с ней. — Я взмахнул рукой в сторону, разрушая его аргументы. — А что, если нет? Что, если она не убьёт Салем, и Руби окажется в центре огромной кучи Гриммов вместе с ней?
Озпин встретил мой взгляд. — Я бы предположил, что мисс Роуз умрет.
— Вы... — Бессердечие шокировало меня. Злость бурлила в глубине души, а зубы скрежетали. Мои глаза замерцали голубым светом, и я почувствовал, как моя Стойкость овладевает мной и гасит эмоции. То, что она включилась именно в этот момент, свидетельствовало о том, насколько я был взбешён. — Правильно, — прорычал я. — Она умрёт. А вы пойдëте дальше и пытаетесь сделать что-то ещё, бросая в бой другого человека. Может быть, следующей будет Блейк. Если Руби не сможет подобраться к ней на скорости, может быть, Блейк сможет проскользнуть.
— Мы рассматривали этот вариант, — признал Озпин, — хотя уровень мисс Белладонны вряд ли является чем-то особенным для взрослого человека. Мы бы послали Сарена. Но чем больше, тем лучше, а Салем не может смотреть во все стороны сразу. Мы могли бы послать всех Убийц, которые у нас есть под рукой.
Моя голова закружилась. Я отшатнулся в сторону и упёрся в стену, глаза вспыхнули от ярости, которая накапливалась и подавлялась снова и снова. Было трудно дышать. Рука нащупала Кроцеа Морс, но не достала его. Прикосновение к рукояти успокоило меня. Это была зависимость, о которой я и не подозревал, но сейчас она была мне чертовски нужна. В то время, когда Озпин, человек, которому я доверял, рассказывал мне о том, как свободно он готов пожертвовать людьми, которых я люблю.
— Вы — чудовище.
— Да, — признал он. — Я буду таким, каким должен быть, чтобы сохранить Вейл. Правда, мистер Арк, я удивлён, что вам потребовалось столько времени, чтобы понять это. Вы сами изготовили копья, которые, как вы прекрасно знаете, я намеревался отдать необученному ополчению Касты Труда. Как, по-вашему, они будут держать оборону против Гриммов и Салем?
Я прикусил губу.
— Я вам скажу, — продолжил он. — Они будут истреблены. Даже сейчас их истребляют в городе. Это просто констатация факта. Салем находится в городе, и наши Герои тоже скоро будут перебиты. Кровь будет литься по улицам, а хорошие мужчины и женщины, даже дети, будут стоять перед ордой с копьём в руках и без всякой подготовки. Их задача будет проста: дать нам ещё несколько секунд, пока Гриммы будут впиваться когтями в тела этих храбрецов.
— Заткнись!
— И вы это знали, мистер Арк. — Озпин шагнул вперёд и впился глазами в мои. — Вы, как никто другой, знаете разницу между Героем и членом Касты Труда. Вы прожили жизнь и там, и там. Вы знали это даже тогда, когда я попросил вас выковать для них несметное количество оружия, и вы должны были знать, какова будет их конечная судьба. — Он сделал паузу, задумался. — Или вы протестуете только сейчас, когда я попрошу кого-то из ваших близких отдать жизнь за правое дело? О, Боже. — Он поморщился и покачал головой. —Это довольно лицемерно.
— Озпин! — с упреком сказала Руби. — Вы заходите слишком далеко!
— Нет, мисс Роуз. Я думаю, что недостаточно далеко. Видите ли, мистер Арк, мы проигрываем эту войну. Не только за Вейл, но и за Ремнант. Мы стоим на перепутье, где наш мир может быть спасен от Гриммов или проклят ими, и в этот момент мы должны ухватиться за любую доступную нам возможность. Если бы я думал, что это принесёт нам победу, я бы пожертвовал каждым невинным, которого сейчас эвакуируют в Атлас. Я думал об этом.
— Что!? — Я не был уверен, кто это спросил: я или Руби. Возможно, мы одновременно.
— Это был предварительный план, который был отброшен. Наша идея, Архимага Айронвуда и меня, состояла в том, чтобы сымитировать ритуал вызова Салем и загадать желание, которое положило бы конец осаде. Да, это, конечно, дало бы обратный эффект и убило бы нас, но Ремнант остался бы жив. Чтобы вызвать её, нам нужна была сильная боль, а что может быть лучше, чем отдать тысячи людей на верную гибель?
— Ты больной урод!
— Я этого не отрицаю. — Озпин снял очки и глубоко вздохнул. Он выглядел измученным, но я не позволил этому помешать мне сделать шаг навстречу Руби, защищая её. — Меня тошнит от этой войны. Меня тошнит от Салем и страха, что наш мир будет уничтожен. Не заблуждайтесь, я сам бы и загадал это желание и позволил бы себе погибнуть. Я даже вижу, какую ироничную смерть могла бы выбрать для меня Салем. Она прекратит осаду и спасёт Вейл, но при этом оставит меня на пытки и казнь, на растерзание толпе спасённых мною людей, которые обвинят меня в гибели стольких людей. — Он улыбнулся. — И правильно. Я бы принял всё это с улыбкой на лице. Если бы это означало, что мы выиграем эту войну.
— Там, наверху, — сказал я, тяжёлой дыша. — Ты сказал мне, что у нас есть шанс. Говорил, чтобы я не терял надежды.
— Я сказал вам то, что должен. Я сказал вам то, что вы должны были услышать, чтобы продолжать сражаться. И не заблуждайтесь, там были и другие, кто слушал. Что хорошего им дала бы правда? Что мы сражаемся в проигранной битве и наверняка погибнем. Вы знаете, что видели мои разведчики за стенами?
— Я даже не знал, что у нас есть разведчики...
— Отдельные люди были отправлены через портал. Они сообщают о приближении новых Гримм. Сотен тысяч. Они говорят об армиях размером с эту, идущих на подкрепление, и о небе, затянутом чернотой от Неверморов и ещё более страшных монстров. О чудовищах, восстающих из человеческих могил, и отвратительных тварях, выползающих из океанов. Салем поддерживает призыв или создание новых Гриммов. Неважно, скольких мы убьём, их всегда будет ещё больше. Мы должны уничтожить её или погибнуть.
— Айронвуд сказал, что разрабатывал заклинание.
— Да. Мы разрабатывали множество вариантов, подобных этому. Вы будете не единственными, с кем я сегодня буду разговаривать, мистер Арк. В этом вы можете быть уверены. Знаете ли вы, что Коко Адель владеет Умением "Выстрел в сердце"? С его помощью она может вливать в стрелу свою собственную жизненную энергию. Она использует его экономно и только в крайних случаях и то незначительно, но результаты впечатляют.
— Нет...
— Да, — сказал Озпин, грустно улыбаясь. — Сегодня вечером я попрошу её влить всю себя в один выстрел, нацеленный на Салем. Это может сработать, а может и нет, но в любом случае она не доживёт до конца.
— Это несправедливо.
— Жизнь несправедлива, мистер Арк. Вы знаете это. Блейк Белладонна, Саммер Роуз, Кроу Бранвен, Тириан Кэллоус, Синдер Фолл, Хейзел и Эллейн Рейнарты, даже вы и мисс Роуз. Разве жизнь была справедлива к кому-то из вас?
Каждое из этих имён вонзилось кинжалом в моё сердце, даже те, кто был ещё жив. Все они так или иначе пострадали — либо из-за самого факта принадлежности к своему Классу, либо из-за того, что общество ополчилось на них. Герои умирали Героями, в то время как другим Классам ничего не оставалось делать, кроме как плестись в хвосте и надеяться на выживание.
— Эти слова над нашими головами — проклятие. Мы рождаемся, чтобы исполнить свою роль, чтобы жить и умереть, связанные с судьбой, дарованной нам в момент рождения. Вы выступали против этого. Неужели вы думали, что вы один такой? Я, Мудрец, всегда должен быть тем, кто советует. Я планирую и разрабатываю стратегию, и для её реализации гибнут хорошие мужчины и женщины. Это не та жизнь, которую я хотел, но ведь и Салем я нам не желал.
— Жон, всё в порядке. — Руби коснулась моей руки сзади, удерживая меня, как будто думала, что я нападу на Озпина в лоб. Должно быть, я так и выглядел, расставив ноги и положив руку на оружие. — Это мой выбор, — сказала она. — Я хочу сделать это. Даже если это всего лишь шанс.
— Конечно, хочешь! — Я выдохнул, как бы выплевывая ответ. — Конечно, блядь, хочешь. Ты Руби Роуз, дочь Саммер Роуз. Ты готова пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти кого-то, даже если он об этом не просит. Именно об этом и беспокоился Кроу, когда говорил о тебе.
Руби вздрогнула, её лицо стало пепельно-белым. — Ч-что...?
— Кроу всегда боялся, что ты поступишь так же, как твоя мать. — Было нечестно с моей стороны упоминать его имя, но я чувствовал, что он простит меня, если это будет означать, что Руби откажется от этого мероприятия. Настала моя очередь держать её за руку, чтобы не дать ей вырваться, когда она попыталась отступить с широко раскрытыми глазами. — Он боялся, что я окажусь каким-нибудь высокомерным Рыцарем, который позволит тебе жертвовать собой ради шанса на славу. Когда он узнал, что я совсем не такой, думаю, он почувствовал облегчение. Но если бы он увидел тебя сейчас, он снова испытал бы тот же ужас.
— Это несправедливо. Он был моим дядей. Я любила его!
— А он любил тебя. Видимо, больше, чем ты сама себя.
— Ты думаешь, я хочу умереть? — Руби выкрикнула этот вопрос, ошеломив меня. Впервые за всё время она действительно повысила голос, по крайней мере, в гневе. Гнев не был холодным, как у Блейк, а страстным и жгучим, как солнце. Это была истерика. — Я не хочу умирать! Я хочу жить! Я хочу жить нормальной жизнью! Я тоже не хотела быть Жнецом. Я согласна не потому, что хочу умереть; я согласна потому, что не хочу, чтобы умерли все остальные!
— Мы даже не знаем, сработает ли план Озпина.
— Мы не знаем, что он не сработает! А какой у нас ещё есть выбор? Мы должны убить её, а я быстрее, чем Рейвен. Кто ещё сможет это сделать? Кто ещё может хотя бы прикоснуться к ней?
— Я могу...
— Ты!? — Руби рассмеялась. Это был горький звук. — Жон, ты самый медленный человек в Гильдии. Вся эта Сила и Стойкость ничего не значат, когда она может ходить быстрее, чем ты бегать. Ты не сможешь убить её, даже если бы у тебя был "Меч Убийства Салем". Ты никогда не достанешь её им.
— Руби...
— Нет. — Она яростно затрясла головой. — Послушай меня! Ты ведëшь себя так, будто тебе решать, что мне делать со своей жизнью, но это не так. Янг тоже, и я знаю, что она предупреждала тебя обо мне. — Она топнула ногой. — Это война, Жон. Люди умирают. Я — Герой, а ты — Кузнец. Мы должны выполнять свою работу!
— И что же это за работа?
— Ты сделаешь мне оружие, которое я смогу использовать против Салем.
— И пусть ты побежишь умирать.
— Позволь мне бежать и сражаться, — сказала она, сжав челюсти.
И снова всё вернулось к этому. Мой Класс. Мой грëбаный Класс. Я потратил большую часть трёх лет на борьбу с ним и добился успеха. Я стал сильнее, умел сражаться, мог стоять рядом с Блейк и Пиррой и держать оборону против монстров, с которыми обычные люди не смели сталкиваться. И всё же в этот момент, в самом конце, единственное, что я мог сделать, — это стать хорошим Кузнецом и выковать оружие для настоящего Героя, чтобы он мог использовать его против злого злодея.
Я чувствовал усталость. Истощение. Не только физическое, но и эмоциональное.
Озпин выбрал этот момент для нападения на меня. — Что нам нужно от вас — это Руна. В частности, мы хотим, чтобы вы начертили на косе Руну "Печати".
Та же самая Руна, что и на мече Рейвен, на моём амулете и на двери храма в Вакуо.
— Почему? У Рейвен она не сработала.
— Рейвен так и не удалось нанести удар по Салем, — сказал Озпин. — А ведь она понимала её лучше, чем кто-либо другой на Ремнанте. В том числе и мы сами. Если Рейвен действительно верила, что с помощью Руны Печати можно как-то навредить Салем, то это лучший вариант, который у нас есть. Её единственная вина в том, что она не смогла нанести удар Звёздным мечом.
— И убила тысячи людей.
— Давайте не будем придираться к деталям, мистер Арк. Пока мы спорим, там, наверху, умирают тысячи людей.
Это не делает меня виноватым. Это не делало меня виноватым, как и не делало меня причиной, по которой Руби должна отправиться на самоубийственный Квест. А она была. Даже если бы Руна сработала, Коса Руби взорвалась бы при первом же ударе. Она будет безоружна и беззащитна, окруженная Гримм. И это при условии, что всё сработает, как заявлено, или что Салем не увернётся, не увидит атаку и не воспользуется своей магией, чтобы прихлопнуть Руби, как муху.
— А что, если этот план не сработает?
— Думаю, я уже обсуждал это. Мисс Роуз умрёт. Мы попробуем что-нибудь другое. И да, — сказал он, прежде чем я успел заговорить. — Мы будем пробовать снова, и снова, и снова, пока не исполним все варианты, и даже тогда я не смирюсь с гибелью нашего мира. Это наш долг. Наша судьба.
Долг сломал Тириана. Судьба разрушила жизнь Синдер. С меня было достаточно и того, и другого.
Руби снова коснулась моей спины, вжимаясь лицом в мой позвоночник. — Пожалуйста, Жон. Я не хочу, чтобы все погибли. Я могу сделать это. Я могу что-то сделать. Я всё равно уже мертва. Я не смогу сражаться, если вы все умрете; моя Ловкость слишком высока, и я сломаю любое оружие, которое использую. Я даже не смогу защититься, а ты знаешь, насколько низко моё Телосложение.
Настолько низкое, что после атаки на Салем она будет измотана или даже истощена. Это была перспектива "все или ничего". Как только она нанесёт удар, она рухнет. Если Гриммы не исчезнут мгновенно, она умрёт. Если Салем увернется, она умрёт. Если Руна не сработает, она умрёт.
— Если всё будет продолжаться так же, как сейчас, — сказал Озпин, прочитав мои мысли или просто выражение моего лица. — Умрёт не только мисс Роуз. Это будут все. И не только здесь. Вакуо, Мистраль и Атлас. Все умрут. Племена Вакуо знают это. Именно поэтому они сражаются и умирают сейчас за тех, кто никогда не просил их о помощи. Потому что они доверяют нам, чтобы мы нашли способ покончить с ней. Если вы отвергнете это, вы отбросите их жертву. Как и жертвы каждого человека на Ремнанте. В том числе и тех, кто умер раньше. Мать мисс Белладонны, Саммер, Синдер и Кроу. Они все умерли ради этого момента, мистер Арк. Не подведите их сейчас.
Дрожащими руками и стиснув зубы, я уставился на него. — Я знаю, что вы делаете. Вы пытаетесь перетянуть на свою сторону.
— Да, — бесстыдно сказал он. — И я буду продолжать это делать. И не сомневайтесь, если понадобится, я попрошу мисс Роуз начать атаку без Руны. Вероятность того, что Салем умрёт от обезглавливания, не меньше.
Сукин сын.
— Я согласна, — грустно сказала Руби. — Прости, Жон.
Я не мог в это поверить. Нет, я мог, и в этом была проблема. Руби сделала бы всё, что, по её мнению, помогло бы большинству людей — и если бы это означало её смерть, то так тому и быть. Озпин делал то, что считал нужным. То, что, возможно, ему действительно нужно было сделать. А я... Я был всего лишь Кузнецом. Инструментом. С этими мыслями я шагнул вперёд и зажал рукоять косы между рук Руби.
Она напряглась, и я понял, почему. По правде говоря, я подумывал о том, чтобы уничтожить оружие прямо здесь и сейчас. Я мог бы, но разве тогда Руби не нашла бы себе другую Косу? Как бы я себя чувствовал, если бы она умерла из-за того, что у неё не было этого оружия?
Я закрыл глаза. Голубой свет пролился из-под век, когда на лезвии была выгравирована Руна. Знакомая и простая, такая, какую я видел чаще других, даже если не понимал так долго, что это вообще была Руна. Я включил Руническое зрение и посмотрел на нее. Печать, — гласила надпись. Никакой другой информации. Никакого намёка на её истинное предназначение. Только отчаянные усилия Рейвен Бранвен, направленные на то, что она нужная.
— Спасибо, — прошептала Руби. — Спасибо, Жон. Я — ах! Жон!?
Я не слушал. Закончив работу, я — ничтожный Кузнец — повернулся и ушёл, оставив славного Героя заниматься своим делом. Какое значение имело моё мнение? Оно не остановило её сейчас и не остановит потом. Если она не собиралась меня слушать, то и я не собирался её слушать.
— Жон! — кричала она. — Жон, пожалуйста. Прости меня!
Я поднялся по ступенькам и ушёл.
/-/
В городе по-прежнему бушевало сражение. Мне было хорошо видно с моего шаткого места на крыше Домика: ноги были расставлены на треугольной вершине, а спина упиралась в трубу. В городе мерцали и вспыхивали огни — огонь заклинаний старался очистить узкие улицы, сражались и умирали фигуры в сверкающих доспехах. Скопления факелов, расположенные кругами, освещали места, которые я принял за лагеря целителей или другие административные помещения. Их держали в стороне от боя и защищали, как могли. Я не мог найти Салем. Было слишком темно, и она ничем не выделялась.
Внизу открылось окно, и я услышал, как кто-то вдыхает воздух. Рука ухватилась за край крыши, и лёгкая фигура взметнулась вверх. Блейк проворно приземлилась, оглядела крышу и заметила меня. Её глаза мягко светились в темноте. Я слабо помахал ей в ответ.
— Не ожидала, что ты будешь здесь, — сказала она, поднимаясь и садясь рядом со мной.
— Мне нужен был свежий воздух.
— Конечно. А я фавн-осёл. Ты вернулся с бесстрастным лицом, а Руби через десять минут вернулась на грани слез. Никто из вас ничего не сказал, и ты удалился на крышу, пока никто не успел тебя расспросить. Нормальное поведение, конечно. Я не представляю, почему кто-то думает иначе. — Её пальцы коснулись моей руки. Думаю, то, как отчаянно я вцепился в неё, как ничто другое говорило о том, насколько я обеспокоен. — Скажи мне, — умоляла она. — Скажи мне, что не так.
Должен ли я был рассказать данный секрет? Был ли это вообще секрет?
Снизу не доносилось криков. Не было ни криков, ни споров, ни звуков Янг, выбрасывающей стол в окно, поэтому я решил, что Руби никому ничего не сказала. Это было в её духе. Как и моём. Разве она не узнала на моём примере, к чему приводит хранение секретов? В данный момент я не чувствовал себя особенно преданным этой идее, поэтому я рассказал Блейк всё. Освободившись от Руби, Озпина и всех остальных, я рассказал ей не только о том, что произошло, но и обо всём, что чувствовал. Если Блейк назовёт меня ребёнком, я не знаю, я сделаю. Сломаюсь, может быть. Сорвусь. Я не был уверен, что справлюсь с этим.
— Эта проклятая дура, — сказала она вместо этого, в её голосе было столько злости. — Не могу поверить, что она согласилась.
Блейк даже не представляла, каким сокрушительным было моё облегчение. Я чуть было не расплакался.
— Она нам ничего не сказала. Просто сказала, что вы поругались из-за того, что она будет сражаться. Она сказала им, что коса позволит ей снова сражаться на передовой, не теряя контроля над скоростью. Она сказала, что Руна запечатывает её Ловкость.
— Ха. — горько усмехнулся я. — Она придумала неплохое оправдание. Умеет же хорошо врать.
— Я не могу поверить... Нет, я могу поверить. Чëрт побери. И Озпин. По крайней мере, с ним я могу согласиться. В принципе, во всяком случае. Он должен что-то сделать, он знает, что мы обречены. Одно дело, когда он просит её расстаться с жизнью. А то, что она ненавидит его, но соглашается, — другое. Если бы она знала, что это сработает.
— Мы не знаем, — сказал я. — Руна не помогла Рейвен.
— И ты не знаешь, что она делает?
— Нет. Она была на дверях храма в Вакуо. По словам Сана, это был символ, используемый королевской семьей или что-то в этом роде. Хотя, возможно, эта часть истории уже утеряна. Возможно, это был не их символ, а они знали, как использовать эту Руну, и она была им чем-то полезна. Я не знаю, что это такое. Она никогда не реагировала и ничего не делала, когда я использовал её раньше.
— Определение подразумевает, что она запечатывает её, — сказала она. — Например, запечатывала её в храме.
— Похоже, Озпин так думает. Или надеется.
— Это авантюра. Она ставит свою жизнь на кон с вероятностью тысяча к одному.
— Хоть кто-то это понимает, — сказал я, крепко держа её за руку. — Руби... Я не знаю. Я уверен, что она всё понимает, но ей просто всё равно. Я не могу сказать, потому ли это, что она ведёт себя как её мать, или из желания видеть нас в безопасности.
— Скорее всего, всё вышеперечисленное. Зная её. — Блейк вздохнула. — Ты поставил Руну Печати на косу.
— Я должен был. Если бы я этого не сделал, она бы просто сама бросилась с косой и попробовала бы её таким образом. А если бы она умерла именно потому, что я отказался? Я не мог так поступить. Даже если шансы будут тысяча к одному, я отказываюсь быть тем, кто сделает их две тысячи к одному.
— Но теперь ты не знаешь, что делать.
— Хм. Я зол. В ярости.
Блейк пристально посмотрела на меня. — Ты надеешься, что она не уйдёт, пока не помирится с тобой?
Я не думал об этом. Однако это была хорошая идея, и я прикусил губу, размышляя о том, как долго я смогу тянуть с этим спором и действительно ли это остановит Руби. Мысль о том, что она уйдёт и умрёт, а мы так и не помиримся, была слишком болезненной. — Нет. Я просто злюсь. Я хочу, чтобы ей было больно так же, как и мне. — Я вздохнул. — Это делает меня плохим человеком?
— Возможно. Хотя я бы поступила так же. Мы можем быть плохими людьми вместе.
— Ха. — Я улыбнулся. Я не был уверен, что поверил бы ей, если бы она сказала, что я был прав, или что это помогло бы мне чувствовать себя лучше. Но, как ни странно, это помогло. Просто осознание того, что я не один с этими тревожными мыслями. У Озпина не было выбора. Руби чувствовала, что у неё нет выбора. Я знал, что у меня нет выбора. — Спасибо, Блейк.
— Что мы будем делать? — спросила она.
— Мы?
— Руби значит для меня так же много, как и для тебя. И другие никогда не простят нам, если мы не скажем или не сделаем что-нибудь. Я никогда не прощу себе этого. А ты? — Я покачал головой. — Тогда мы должны что-то сделать.
— Что мы можем сделать? — спросил я. — Смотри. — Я указал на город. — Там люди сражаются и умирают, используя оружие, которое я для них сделал. Оружие, которое не спасет их от Гримм. Мне сказали нанести на него Руну Силы. Только для того, чтобы дать им шанс убить одного Гримма перед смертью. Я знал это, когда меня просили, но не чувствовал себя виноватым. Или недостаточно сильно. Я находил способы отстраниться от ответственности. Если я позволил им это сделать, какое право я имею останавливать Руби?
— То же самое право, что было у тебя с ними. Два зла не делают добра, и выбор добра во второй раз не отменяет ошибки первого. Это случилось, и люди умирают. Этого не изменить. Возможно, нас даже можно обвинить в том, что Салем вообще оказалась здесь. Если бы мы остановили Серых Плащей раньше, этого бы не случилось. Если бы мои родители не держали фолиант у себя хранилище, когда Рейвен напала, она бы никогда не узнала, как её вызвать. Если бы они выбросили его в море, нас бы здесь не было.
— Сможем ли мы вообще остановить Руби? Она слишком быстра. И... и в каком-то смысле она права. Сражение всё ближе и ближе к Бикону. Пройдёт день, может два, прежде чем осада Бикона начнётся. И тогда мы все рискуем погибнуть. — Я посмотрел вниз на крыши. Мне было неприятно это признавать, но я не мог этого не сделать. — Может быть, Руби права, делая это.
— Может быть, и так.
Откровенное признание Блейк застало меня врасплох. Я повернулся, чтобы посмотреть на неё, и увидел, что она сидит, подтянув одно колено к груди, скрестив на нём руки и положив подбородок на руки. Я наконец-то заметил маленькие признаки её собственного истощения, усталости, которая пронизывала её, как и всех нас. Пока мы были в безопасности, но мы оба знали, как недолго это продлится. Мы отдыхали как можно меньше, прежде чем нас снова бросят в бой. Единственная причина, по которой нас не выпускали, заключалась в том, что мы могли быть полезны. Я — как Кузнец, она — как Убийца.
— Есть ещё один вариант, — сказала она, глядя на меня краем глаза. — Не уверена, что от этого станет лучше, но это значит, что мы можем что-то сделать.
— Я слушаю.
— Мы её не остановим. Выслушай меня, — сказала она, когда мои глаза закрылись. — Я не уверена, что мы сможем её остановить, не с её скоростью. Возможно, я смогу подкрасться и вырубить её, но что мы будем делать? Запрëм её в подвале, пока мы все не умрём, а она не умрёт от голода? Озпин придёт и освободит её до того, как это случится. Если мы не можем остановить её, мы можем хотя бы попытаться уравнять шансы.
Мои глаза сузились. — Что ты хочешь сказать?
— Если Руби — Герой, а ты — её Кузнец, то мы вступаем в старые роли. Те, что мы слышали в детстве из легенд и сказок. — Блейк ласково улыбнулась. — Почему бы не принять это? С каких это пор Герой ходит один? Разве с ними всегда не было верных спутников?
— Ты хочешь сказать, что мы пойдём с ней...?
— Руби — не выносливая бегунья. Тем более с её нынешней Ловкостью. И чем дольше ей придётся бежать, тем больше времени у Салем будет на реакцию. Ей нужно будет пробраться в город и подобраться поближе. Это моя сильная сторона, не её. И нам понадобится сопровождение. Кто-то, кто сможет помочь, если нам придется отступать или нас заметят.
Мы втроем в Вейле, за линией фронта, в городе, переполненном Гриммами. Нам нужно было пробраться через здания и подобраться достаточно близко к Салем, чтобы Руби могла начать атаку, не будучи замеченной. Это была сложная задача. Не такая уж сложная для Блейк в одиночку, но у нас не было её умений. С другой стороны, для Руби было бы таким же безумием пытаться выполнить задачу в одиночку. Она, вероятно, рассчитывала просто пробежать сквозь ряды Гриммов и, используя свою скорость, добраться до Салем. Это сработало бы, но к тому времени, как она доберется до места, она будет измотана, а Салем будет предупреждена обо всём на свете.
Если бы мы объяснили это Руби, она бы согласилась. Если бы мы помогали ей достичь желаемого, она бы приняла нашу идею. Разве мы специально саботировали её? Нет. Блейк предлагала совсем другое. Мы сделали бы это, мы сделали бы это в надежде дать Руби больше шансов на успех. Ведь если мы не могли остановить её, то могли хотя бы попытаться сделать так, чтобы всё получилось.
— Мне не нужно говорить тебе, что это безумие.
— Нет. — Блейк сжала мою руку в ответ. — Не нужно.
— Ты действительно готова умереть ради Руби?
— В конце концов, я не так уж и не похожа на неё. Как и ты, я ненавижу её самопожертвование, но я знаю, что это единственный реальный выход для неё. Я ненавижу то, как она себя ведёт, а не решение, которое она приняла. Я думаю, что ты такой же.
Так и есть, как бы больно мне ни было это признавать. Если бы я был на её месте, я бы согласился, но сделал бы это неохотно и после того, как исчерпал все другие варианты. Может быть, это делало Руби более героической. А может, я был циничен. Я не был уверен. В конце концов, всё было неважно. Руби сделала свой выбор, и всё, что мы могли сделать, это отреагировать на него. Мы могли либо убраться с дороги, либо помочь ей.
— Мы должны обусловить нашу помощь тем, что она сначала расскажет остальным, — сказала Блейк. — Они заслуживают того, чтобы знать.
— Да. Ты права. — Я встал и сделал глубокий вдох. — И если мы собираемся умереть, мы можем умереть с боем. — Я протянул руку. — Вместе?
Блейк приняла её.
— Давай попробуем не умирать вообще.
/-/
— Жон. — Руби поднялась с кровати с нервным выражением лица и руками, сжимающими новую косу, словно ожидая, что я её отниму. Она подстроила своё тело так, чтобы оказаться между мной и Блейк, слишком хорошо понимая, кто из нас более опасен для её скорости. Она обратила внимание на выражения наших лиц. Точнее, серьезное выражение лица Блейк. — Ты сказал ей, — обвинила она. — Ты пришёл, чтобы ещё раз на меня накричать? Назвать меня идиоткой?
— Разве мы будем неправы, если сделаем это? — уточнила Блейк.
Руби вздрогнула. — Я должна что-то делать!
— Да, и самоубийственное стремление к смерти — это явно выход. — Блейк вздохнула. — Мы здесь не для этого. Мы знаем, что тебя не остановить. И Жон, и я. Она указала на меня и себя. — Вместо этого мы предлагаем помочь тебе убить Салем и выбраться живой.
Плечи Руби слегка опустились. Её гнев угас. — Вы...?
— Не потому, что мы думаем, что это хорошая идея, — сказал я, голос был жёстким. — Это глупый риск. К сожалению, это глупый риск, на который вы с Озпином решились пойти. Мы хотим смягчить его. Мы с Блейк проводим тебя в город, чтобы ты могла поменьше сталкиваться с противниками.
— Что!? Нет, это опасно. Вы окажетесь за пределами безопасной зоны.
— А ты не будешь? Твой план — просто бежать туда.
— Я быстрая.
— У тебя не хватит выносливости, — возразила Блейк. Руби напряглась и отступила назад. — Мы предлагаем тебе лучший вариант. Если ты сможешь атаковать её с близкого расстояния, ты не только дашь ей меньше времени на реакцию, но даже сможешь убежать обратно. А там либо всё сработает, либо нет. Мы с Жоном сможем вытащить тебя. Это даже позволит нам попробовать несколько раз, если не получится.
Это не входило в план, но я промолчал. Если на Салем данная атака никак не подействует, не будет смысла пытаться снова. Озпин не стал бы жертвовать Руби снова на безнадëжную попытку.
— Я... — Руби нахмурила брови и прикусила губу. — Я думаю... Я... Вы хотите пробраться поближе? Я не умею красться.
— Нет, но я умею, — сказала Блейк. — Я могу разведать обстановку впереди, незаметно для Гриммов, а ты будешь следовать позади. Ты будешь ждать моего сигнала, прежде чем двигаться, и мы будем переходить от дома к дому. Тебе не придётся скрываться, если я выберу путь, на котором тебя не увидят Гриммы. У Салем не везде есть глаза. А если и есть, то она будет отвлечена битвой. Если удастся, я подведу тебя так близко, что ты сможешь атаковать по линии от одного дома к другому, когда она будет между ними. Она даже не успеет среагировать, не говоря уже о том, чтобы остановить тебя.
— Если коса сломается, я могу сделать новую, — сказал я, вступая в игру, как только увидел, что Руби колеблется. — Я последний человек, который может управлять Железным деревом. Никто другой не сможет сделать его для тебя, не говоря уже о том, чтобы нанести Руну. Я также могу пробиваться к выходу с тобой за плечами, если нам придётся отступить по какой-либо причине, а ты будешь слишком измотана, чтобы сражаться. Блейк может прокладывать путь вперёд, а я следовать за ней и сражаться одной рукой.
Руби облизнула губы. Она была храброй, но не безумной. Как она уже говорила, она не хотела умирать. И когда перед ней замаячила перспектива успешного и безопасного выполнения Квеста, она очень хотела согласиться. Она должна была согласиться. Но она боялась. Я видел это по её глазам. Она смирилась со смертью, и внезапно появившаяся надежда была одновременно и головокружительной, и пугающей, тем более что это означало подвергнуть риску и нас. Я видел, что она колеблется, но также и то, что она хочет отказаться и рисковать только собой. Я вбил последний гвоздь в крышку гроба.
— Если ты сделаешь это в одиночку и потерпишь неудачу, ты подведëшь всех в Вейле.
Это было жестоко — так ставить на карту жизни всех. Я увидел, как она вздрогнула в ответ, и понял, что она это почувствовала. Но ведь и она, и Озпин поступили так же жестоко по отношению ко мне. Обратное было честной игрой. Если бы Руби отказалась от нас сейчас, то из-за её гордыни все рисковали бы жизнью.
— Я... я согласна. — Её глаза закрылись. Я знал, что она проклинает себя. — Пожалуйста, помогите мне...
Победоносные глаза Блейк встретились с моими. Она кивнула Руби, указывая на то, что я должен взять на себя инициативу в решении последнего небольшого вопроса.
— У нашей помощи есть условие.
Руби напряглась. Было очевидно, что это условие ей не понравится. — И какое же?
Что ж, она не ошиблась, когда говорила так нервно.
— Ты должна рассказать о своей миссии остальным членам Гильдии.
