Forged Destiny

Я закричал, когда Руби была поглощена атакой. Всё произошло в одно мгновение, серебряные глаза Руби успели расшириться за секунду до того, как она нанесла удар. Её скорость ничего не значила в воздухе, и всё, что она могла сделать, это выставить косу перед собой, как бы парируя атаку. А затем она исчезла, поглощённая, проглоченная. Мой крик продолжался, достигая высокого тона. В стекле мерцали голубые огоньки, я пытался подавить ярость и горе, но безуспешно. Окно разбилось под моим кулаком, и я поставил ногу на кирпич, готовый выпрыгнуть и наброситься на Салем сам. Чёрный свет погас. Салем пошатываясь отшатнулась назад. Сапоги Руби ударили по булыжникам, царапая по камню, когда она понеслась назад, теряя контроль над собой, удержала равновесие и остановилась в добрых пяти метрах от того места, где её ударили, глаза её были расширены, рот открыт, коса дымилась. Живая. Салем вскинула руку. — Убейте её! Гриммы бросились вперёд — больше сотни. Целая волна Беовульфов, Канисов и других разновидностей, которых мы никогда раньше не видели. Учитывая, что её коса сломалась бы от одного удара, у неё не было надежды справиться с ними. — Беги! — крикнул я. — Мы можем попробовать ещё раз! — Не получится, — прорычала Салем, крутанувшись и выбросив руку в мою сторону. — Убирайся, паразит! Я почувствовал страх и панику, но моя Стойкость спасла меня. Даже увидев мерцание света в её ладони, я не застыл, а бросился к ближайшей лестнице. Плечо ударилось о край, и я кувырком полетел вниз. Холодный жар. Подобное ощущение не было возможно, но я купался и в том, и в другом — жжение было таким холодным, что леденило кости. Только сила тяжести удержала меня, и я скатился по ступенькам, ударился об пол и покатился прочь, мельком взглянув вверх, чтобы увидеть небо, видневшееся на вершине лестницы. Весь второй этаж здания был уничтожен. Синий огонь лизал потолок, а на плече образовалось небольшое тление, которое я потушил. Спотыкаясь, я поднялся на ноги, быстро осмотрел себя и решил, что переломов нет. В дверь ворвался Беовульф и бросился на меня. Задыхаясь, я отступил назад и поднял Кроцеа Морс, успев поставить его между нами, чтобы чудовище рывком насадило себя на лезвие. Оно скользнуло по лезвию, продолжая пытаться выцарапать мне глаза. Прижав свободную руку к его морде и пасти, я толкнул его вниз, а ногой освободил оружие. Мои чувства обострились. Я отклонился и перекатился в сторону. Чёрный свет пронесся по зданию, пробивая дверь и проникая внутрь, прорезая путь там, где я только что убил Беовульфа, и испепеляя его тело. Свет тянулся вверх, словно огромный нематериальный меч, которым орудовал бог. Метафора была подходящей. Ругаясь, я двинулся дальше, спотыкаясь, через дом, прежде чем она успела подумать о другой попытке. Игры закончились. Любой из этих ударов мог убить меня, если бы попал в цель. — Руби, быстро! — раздался голос Блейк с другой стороны улицы. Значит, они были живы, обе. Этой короткой искры надежды хватило, чтобы подтолкнуть и меня к движению, но не в том же направлении. Я не мог перейти улицу, полную Гриммов, да ещё с Салем. Нужно было идти в другую сторону. Я прикоснулся к камню в своем мешочке — тому самому, который так давно подарил нам Айронвуд, — и прошептал имя Блейк. Поняв это, она коснулась своего. — Уведи Руби, — рявкнул я. — Я пойду в другую сторону. — Будь осторожен. Я люблю тебя. У меня свело живот. — Я тоже тебя люблю. Это было всё, что я успел сделать, когда задняя стена здания, в котором я находился, исчезла. Её не столько снесло, сколько разорвало на части. Вспыхнул чёрный свет, кирпичи отделились от центральной точки, превратились в пыль и поплыли вверх, когда сквозь них проступила фигура. — Жон. — В голосе Салем было столько ярости. — Ты — заноза, которой мне пришлось оставить жизнь — теперь же нет. Я лично позабочусь о том, чтобы избавиться от тебя. Она выбрала меня!? Когда Руби была достаточно быстрой, чтобы напасть на неё, и единственной реальной угрозой для неё здесь, она решила охотиться на меня? Я повернулся и бросился бежать, перебирая ногами по кафельному полу, когда бросился к ближайшему окну. Пальцы обхватили мою лодыжку. — Уходишь? Позволь мне помочь. Мир вокруг помутнел, когда меня схватили за ногу и закрутили с такой силой, что моё тело полностью оторвалось от земли. Хватка на мне резко ослабла, и меня отбросило в сторону. Боль накатила волной. Кирпичная кладка поддалась. На короткое время мой взгляд переключился с внутреннего пространства дома на внешний мир, затем снова на внутренний, когда я пролетел через две стены и переулок. Я приземлился на груду разрушенного кирпича, задыхаясь, с помятой и побитой броней. Кровь капала с моих губ и волос. Я чувствовал головокружение и тошноту. Двигайся. Я ухватился за камень и, слегка спотыкаясь, подтянулся. Колено подкосилось и ударилось об пол, но вместо того, чтобы попытаться встать, я продолжил ползти, подтягиваясь одной рукой. Надо двигаться дальше. Позади меня послышались шаги. Слишком ровные и медленные, чтобы быть шагами Блейк или Руби. — Ты и вправду постоянно мне досаждаешь. Земля подо мной взорвалась. Камни и грязь соскальзывали с моей брони, звук напоминал стук гвоздей в металлической банке. Один из них задел мою щеку и пустил кровь, но это не имело значения, когда я уже мчался вперёд, сорвавшись с места, чтобы врезаться в деревянный стол и сломать его. Осколки взлетели вверх, когда он поддался, даже не остановив моего падения. Больно. Очень больно. Хотелось свернуться калачиком и умереть. Мои глаза светились. Я прополз через обломки, просунул испещренный осколками кулак в окно, выбив стекло, и ухватился за карниз. С трудом подтянувшись, я опëрся на него всем телом, пытаясь восстановить равновесие и вывалиться наружу. Салем в этом мне помогла. Камень и металл подо мной раскалились докрасна и стали прилипать к моему телу. Агония была невыносимой. Не думая, я потянулся вниз, и снова прикоснулся к ним, и зашипел от боли, когда моя кожа пошла пузырями. Разжечь Горн активировался, и металл раскалился ещё больше, но теперь это был мой жар, моя ковка, и боль и жжение исчезли. — Поначалу ты был забавным развлечением. — Салем не стала лезть в окно. Взмахом руки она разобрала кирпичную кладку, очистив стену, как кожуру апельсина. — Странностью. Ты загадал желание, и я раз за разом ставила тебя в положение, когда ты должен был умереть, но ты этого не сделал. Я не расстроилась, а даже обрадовалась такой перспективе. Выживший. Как интересно! Навстречу мне по улице мчался Беовульф. Я успел поднять Кроцеа Морс, но вместо того, чтобы атаковать, тот взорвался чёрным туманом. И тут же превратился в сотню крошечных Неверморов, которые облепили и накинулись меня: десять или больше погибли от ударов моего меча, но ещё больше клевали и вопили вокруг моего лица и ушей. Я взмахнул рукой, отгоняя их. Что-то чёрное обвилось вокруг моей ноги. Щупальце? Мир снова перевернулся. Я ударился лицом о камень, меч упал, но я каким-то образом умудрился подхватить его снова. Меня потащило назад, прочь от Салем, к повороту улицы, из которого вылезла отвратительная масса кожи и щупалец. Мерло? Это был Мерло!? Гигантская пасть раскрылась, готовая втянуть меня в себя и сожрать. — Нет. Единственное слово Салем остановило чудовище. С мучительным рёвом оно бросило меня, как фрисби. Доспехи зазвенели и заскрипели по камню, я пронёсся по улице и врезался в два деревянных рыночных прилавка. Я врезался в дерево и со стоном остановился. — Не думаю, что ты переживешь, если он тебя съест. Если я хоть на мгновение отвлекусь от тебя, ты найдëшь какой-нибудь нелепый и изощренный способ выкрутиться. В самом деле, я даю тебе амулет с Руной, и ты используешь его, чтобы сформировать свой Путь! — Салем зашипела. — А каковы шансы? Мой Путь...? Но он был основан на том, как я сражался. Что я делал. Я получил больше боевых Умений, потому что был Кузнецом, который подвергал себя опасности. Моя голова откинулась назад. Надо мной сверкнуло серебро. Дерево, о которое я ударился, оказалось вовсе не деревом. Или не обычным. Я шлепнул рукой по стволу и снова использовал Разжечь Горн. — Неужели это судьба? — Салем отмахнулась от веток Железного дерева, которые тянулись к ней, чтобы опутать её. С земли, пробиваясь сквозь булыжник, за неё ухватились другие. Мерло, а может быть, и Гримм, основанный на нём, был опутан и утянут вниз, но не убит, а зафиксирован. Она провела рукой над ветками, словно поливая растения. Они затрепетали и замерли перед ней, извиваясь и дергаясь, как лианы, умирающие от яда. — Неужели это провидение? Я отказываюсь в это верить. Нет, я прожила столько лет, что это должно быть просто случайностью. Я вызвал ещё более бурный рост, как в её сторону, так и вокруг себя, пытаясь защитить своё тело. — Исполни множество желаний, и одно из них обязательно должно меня удивить. — Салем позволила металлическим лианам коснуться своего запястья, а затем дернула его в сторону. Корень затрещал, и его потянуло вверх из земли. Полтонны металла было легко отброшено в сторону, и моя связь с ним прервалась. — Это просто вероятность. Шанс. Подбрось монету достаточное количество раз, и в конце концов выпадет тысяча решек подряд. Лианы разрослись подо мной, толкая меня за ноги. Я заставил их слегка подтолкнуть меня, что позволило мне не столько бежать, сколько полушататься, полупадать, перебирая ногами, чтобы удержаться в вертикальном положении. Её рука схватила меня за плечо, сминая металл под пальцами и впиваясь прямо в кожу. Моя кость треснула. Салем только вздохнула. — Я говорю с тобой, Жон. По крайней мере, ты можешь меня выслушать. Так грубо. Она подняла меня. Мои ноги болтались в воздухе. Сквозь боль я смотрел на неё. — Ты действительно чудо, знаешь ли? — В её голосе слышалось веселье, а вот в глазах — нет. Они опасно сверкали. — Я имею в виду, посмотри на себя. Ты практически идеально создан для того, чтобы раздражать меня. И я признаю, что это я виновата. Я превратила тебя в того, кем ты являешься сегодня. Было бы иронично, если бы этот факт не так чертовски раздражал меня. — Ты... не... сделала меня... — Разве? — Она хихикнула. — Тогда скажи мне, Жон, откуда, по-твоему, взялось твоё умение работать с Рунами? Это мёртвое искусство. Из давно ушедшей эпохи. Ты воображаешь, что просто так наткнулся на него? Ты знаешь, что это не так. В зависимости от того, что вы делаете, как вы это делаете и с чем вы взаимодействуете, ваши Пути дают вам Умения. Достаточно сражаться с Гриммами, и появится Умение, помогающее убивать Гримм. Собери достаточно овощей, и ты получишь то же самое — так скажи мне, сколько Рун ты выковал, прежде чем заработал это Умение? Ни одной. Как я мог, если у меня не было Умения? Но тогда как я вообще мог открыть это Умение? Гравировка основывалась на моей обычной ковке. Руническое зрение появилось в результате использования Рун. Все мои Умения возникали сначала из чего-то другого, будь то бой или кузнечное дело, но Руны? Они появились из ниоткуда. — Я вижу, ты понял. — Салем сильнее сжала мое правое плечо, заставив кости хрустнуть, а меня — вскрикнуть. — Язык, который ты называешь Рунами, — мой собственный. Это был... дар, переданный вашему народу давным-давно. То, как она сказала "дар", ясно давало понять, что это не так. Ещё одно проклятое желание. — Те, кому я его передала, сами себя уничтожили, как это часто бывает у вас, людей. С тех пор о нём забыли. И всё же оно вернулось к тебе — не потому, что ты родился по этой линии, или потому, что ты важен в каком-то смысле, но потому, что я преподнесла тебе этот дар на серебряном блюде. Её улыбка расширилась. — Или скорее вместе с серебряным амулетом? Амулет...? Нет. Как? На нём была Руна, но я никогда не взаимодействовал с ней. Каждый раз, когда я надевал его и позволял магии внутри изменить мой Класс, я технически использовал Руну. Я позволял Руне формировать меня, полагался на неё. Я приспосабливался, даже не осознавая этого, и это небольшое взаимодействие на протяжении столь долгого времени и на стольких уровнях исказило мой Путь. — Ты должен был умереть так давно, что это не стало бы проблемой, — сказала она. — На самом деле, так и было. Ты выполнил условия желания, погибнув Героем в битве за Вейл и избежав тем самым моего контракта. Я... что? Но я не умер. Единственное, что я сделал в этой битве, — это сразился с Синдер... — И даже это всё равно не проблема, — продолжала она. — Как бы ни было неприятно видеть, что мои собственные силы используются против меня, ты не приблизился к тому, чтобы победить меня, также как никогда раньше. Ты просто маленький надоедливый вредитель, который не хочет сдаваться и умирать. — Как? — Я задыхался. — Руна Печати... не меняет Класс... — А, ты имеешь в виду эту Руну? — Она постучала ногтем по моему мечу. Символ вспыхнул. — Ну, мне нужно было как-то сделать для тебя предмет, который бы менял твой Класс, не так ли? Простое иллюзорное заклинание вполне подошло. — Салем хихикнула и махнула свободной рукой в сторону моего лица. Слова над моей головой сменились сначала на "Рыцарь", а затем на "Дурак". — Но как закрепить это заклинание за тобой? Я же не хочу, чтобы мне пришлось неделями и месяцами ходить за тобой и наносить его заново, правда? Мне нужно было что-то, что сделало бы это за меня. — Но Руна этого не делает... Я применил её к нашему оружию, и никаких изменений не произошло. — Нет, — согласилась она. — Нет. — Салем положила руку на мою нагрудную пластину, над сердцем. — Ты — единственный человек, чьë имя и лицо я готова запомнить. Если нет ничего другого, утешься этим. Нагрудная пластина с треском поддалась. Металл провалился внутрь и разлетелся на куски, когда её рука протиснулась вперёд. Её глаза не отрывались от моих, всегда яркие, всегда улыбающиеся, пока она проникала вглубь моего тела. Что-то внутри меня поддалось. Я услышал глубокий металлический лязг, а затем увидел лишь темноту. Я смутно осознавал, что моё тело отбросило на землю. Я ударился о что-то твёрдое и холодное и лежал, чувствуя, как из меня вытекает жизнь, и слышал, как она уходит. — Прощай, Жон Арк.

/-/

— Лежи. Не издавай ни звука. Руби сильно дрожала, когда Блейк заталкивала её за деревянную бочку, высунувшись, чтобы посмотреть на дорогу впереди. Вопли ищущих их Гримм разносились по округе, и всё же нельзя было ошибиться в том, что Салем и большинство Гримм не преследовали их. — Ты... — Я сказала, молчи! — прошипела она. Ярость не предназначалась Руби, но Жнец всё равно зажала свой рот. Возможно, в другой ситуации Блейк могла бы извиниться. — Хорошо. Идём. Через дорогу, быстро! Руби выскочила на улицу и преодолела небольшое расстояние так быстро, что Блейк даже не заметила её — и это несмотря на то, что она уже долгое время была сильнейшей в Гильдии. Блейк привыкла к тому, что другие были медленнее её, и была возмущена тем, что вдруг сама оказалась медлительной. Она тряхнула головой, отбрасывая эти мысли, и ещё раз огляделась, прежде чем броситься наперерез. Скоростью Руби компенсировала полное отсутствие скрытности. Но не отсутствие осторожности. Блейк зажала Руби рот рукой, как только он открылся. Она оглянулась назад, потом вперёд и потащила девушку вглубь между зданиями и в тень, словно собираясь убить её. Она вдавила её спиной в кирпичную кладку. Руби тоже. Руби корчилась, не понимая её внезапной паники. По крайней мере, пока не услышала шаги. Стук каблуков. Жнец замерла. Жон не носил каблуков, и его шаги были тяжелее. У Блейк сжалось нутро ещё до того, как показалась Салем, беззаботно шагающая мимо щели между зданиями. Кровь капала с одной руки, красные капли падали и разбрызгивались по камням. На её теле не было ни одной раны, а значит, кровь была не её собственной. Руби задрожала. Коса звякнула, когда она повернула её в руке. Блейк покачала головой, крепче прижимаясь к Жнецу. Салем продолжала идти, не замечая и, вероятно, не обращая на них внимания. Она решила выследить Жона, и это говорило само за себя. Её шаги отдавались эхом, пока она не удалилась на некоторое расстояние. Гриммы вернулись в строй, окружив её и образовав то же формирование, что и раньше. Она должна была знать, что где-то они ещё живы, но ей было всё равно. Больше всего это говорило о том, что давать Руби ещё одну попытку было плохой идеей. — Мы найдём Жона, — прошептала она девушке на ухо. — Кивни, если согласна. Руби судорожно кивнула. Хорошо. Она отпустила девочку, и та замолчала, позволяя ей вести себя к краю переулка. Кровь уходила в противоположном от Салем направлении, и это был самый лучший след. Блейк бросилась по дороге, Жнец неотступно следовала за ней. Если её инстинкты не ошиблись, они направлялись к месту, где когда-то был рынок, превратившийся в госпиталь целителей благодаря довольно большому открытому пространству и лёгкому доступу к многочисленным дорогам и переулкам. Ни один Гримм не пытался их остановить; Салем не оставляла их позади. Они срезали путь по середине дороги, когда всё стало ясно, и, не теряя времени, прибыли на место полного опустошения. Разбитые стены, повсюду кирпичи, разгромленные лавки, в которых когда-то хранились лечебные средства, и серебристый корень железного дерева, торчащий из земли, у основания которого лежала фигура, укрытая металлическими ветвями. — Жон! — завопила Руби, бросаясь вперед. Блейк закрыла глаза и последовала за ней. — Нет, нет, нет. — Руби рухнула на него, обхватив обеими руками, и зарыдала. — Прости, прости, это я во всём виновата. Ты пришёл сюда из-за меня. Почему? Почему?!? Потому что ему было не всё равно. Потому что он был храбрым. Потому что они оба по-своему понимали, что лучше умереть, стоя на ногах, чем видеть, как всё рушится у них на глазах. Блейк опустилась на колени рядом с ним, оцепенев и похолодев внутри. Его лицо было бледным. Как и у её матери. Его нагрудник был распорот и буквально вмят внутрь, словно он получил удар в упор из требушета. Синий плащ и белая туника под ним были испачканы красным. — Она убила его! — зашипела Руби. — Она убила Жона. Я... это я напала на неё, но она выследила его и убила! Я ненавижу её. Я ненавижу её, ненавижу, ненавижу! — Руби вскочила на ноги, держа в руке косу. — Я убью её! Блейк перехватила её за запястье. — Мы убьём её, но не раньше, чем позаботимся о Жоне. — Позаботимся о нём? Он мёртв! УМЕР! Это была скорбь. Руби не хотела, чтобы это прозвучало так. Горе Блейк было таким же острым, но она не обращала внимания на гнев, а сразу перешла к оцепенению. Или неверию. До неё ещё не дошло, что она снова останется одна. В глубине его доспехов блеснуло что-то золотое, и она потянулась к кулону, который он выковал для каждого из них. Её собственный кулон висел у неё на груди. Его кулон был неправильной формы, и на него налипли маленькие серебряные самородки. Но, несмотря на это, она открыла кулон и увидела внутри миниатюрное нарисованное изображение их двоих. Они выглядели такими счастливыми. Мы были счастливы, подумала она, не желая признавать обратного. То время было самым счастливым в моей жизни. Она положила медальон обратно на его грудь, поверх раны. Металл звякнул о металл. Кулон зазвенел. Руби услышала звук и обернулась, чтобы посмотреть на неё с замешательством. Блейк осталась на прежнем месте, осматривая окрестности. Она не почувствовала, что земля дрожит, и хотя вдалеке всё ещё бушевала битва, она была достаточно далеко, чтобы не вызывать никаких вибраций. Медальон снова зазвенел и соскользнул в сторону открытой раны. Блейк потянулась и положила его обратно в центр, широко раскрыв глаза и затаив дыхание. Медальон на секунду замер, затем завибрировал и соскользнул в сторону, звякнув о металл. Не обращая внимания на свои пальцы, она надавила на открытую полость доспеха и грудь Жона, отдирая пропитанную кровью одежду и кожу. Мышцы и ребра проступили, кровь запеклась, но, смахнув её, она ахнула. На неё смотрело её собственное лицо, отраженное в сверкающем металле. — Что... Я... Я не... — Голос Руби прервался. Её нельзя было винить. Сверкающий металл пробивался сквозь левую грудь Жона, прилипая к рёбрам, как паутина. Он сгустился в одной точке, свернувшись и обвившись вокруг того, что могло быть только его сердцем. Или того, что от него осталось. Сквозь него проглядывали кусочки плоти, но металл был вделан в него, прилегая к органу и заполняя пустоты и пробелы, образуя неуклюжее и откровенно отвратительное подобие человеческого сердца. На нём мерцали и светились мелкие символы. Оно не двигалось, но металл медальона звенел. Почему? Блейк притронулась двумя пальцами к гладкой и твердой поверхности. Она была тёплой. Вибрация. — Что...? Это...? — Я не знаю. — Её собственное сердце бешено колотилось. — Я понятия не имею. Металл обожжен, но он весь обращен вперёд. Он принял на себя основной удар заклинания Салем. Как он выдержал, когда его доспехи сложились как бумага? — Это как щит над его сердцем... Это не так. Щит — это что-то, что держат перед собой для защиты. С её точки зрения, она могла видеть, что металл составляет часть его сердца. Он был скручен и слит с ним. Выковано? Кем? Когда? — Здесь госпиталь целителей, — прошептала Блейк. — Им пришлось спешно эвакуироваться. Руби, обыщи тут всё. Найди мне что-нибудь. Что угодно! Жнец рванула к ближайшим палаткам и лавкам. — Не смей умирать, Жон, — умоляла она его, снимая с него доспехи и кладя две руки, одну скрещенную над другой, на его металлическую грудь. — Не смей.

/-/

Вокруг было темно. Холодно. Тело было тяжелым, и хотя глаза были открыты, казалось, что я всё ещё сплю. Дышал ли я? Нужно ли мне это? Я попытался встать, но вместо этого почувствовал, что дрейфую, больше сползая в сидячее положение. Я попытался осмотреться, но не смог. Голова не работала. Ничего не работало. Я был в воде? Неужели я плыву? Я... умер...? Что-то тёплое прижалось к моей спине. Чье-то ещё. Я почувствовал и услышал, как он сидит, спиной к моей спине, подтянув колени и упершись ступнями в пол. Сколько бы ни было пола. Это была просто чернота, которая тянулась бесконечно долго. — Где я...? — В бездне? — ответил женский голос. — Пустота между жизнью и смертью? Загробный мир? Твой разум? — Женщина тепло усмехнулась. — Кто может сказать, Жон? Кто может знать? Она была знакома. Так знакома. Я порылся в памяти, но каждая мысль была тяжёлой и медленной, словно мне приходилось вытаскивать её из глубины океана. Это был не кто-то из Гильдии, и это сужало круг поиска. Прошло ещё несколько секунд, но когда я все-таки узнал её, то задыхаясь, попытался посмотреть на неё. Моё тело не слушалось, но рот всё ещё принадлежал мне. — Синдер? Ещё один смех, мягкий и тёплый. — Я рада снова видеть тебя, Жон. — Синдер, я... — Мой голос надломился. — Это действительно ты? Ты не просто плод моего воображения? — Что ты хочешь от меня услышать? Я думаю, что я — это она, но тогда, если я не более чем плод твоего воображения, я всё равно буду так думать. Это перекресток между нашим миром и другим? Ждала ли я здесь, чтобы проводить тебя и дать возможность обменяться последними словами, или тебе это просто снится, пока твое — наше — тело исчезает из этого мира? — Почему ты не можешь дать мне простой ответ? — Когда ещё жизнь была лёгкой, Жон? Твоя или моя. Или её, если я вообще не настоящая. Эти слова были так похожи на её. Эта философская манера речи, то, как она формулировала те сложные вопросы, которые уже тогда поразили моё воображение. Мы не могли быть дальше друг от друга: она — Герой с Престиж-Классом, обязанная стать Королевой, и я — лживый Кузнец. Она тоже знала. Она первая догадалась об этом, задолго до Руби. И всё же она никогда не рассказывала. В глубине души я знал, что это потому, что между нами было уважение. Конечно, раз я помнил, как она говорила, значит, я мог представить её такой, не так ли? — Понятия не имею, — сказал я, горько усмехнувшись. — Единственное, что я знаю, это то, что сейчас я умираю. — Хм... — Синдер не стала отрицать этого. — Долг в конце концов прикончил нас обоих. Или судьба. — Я не верю в судьбу. Или в долг. Я... я выбрал быть там. Я решил сражаться не за своего Короля или Королевство, а потому что хотел защитить их. Я хотел уберечь тех, кого люблю. Или умереть рядом с ними. — Я вздохнул. — Может быть, будет лучше, если я умру первым. Так менее болезненно. — Как эгоистично с твоей стороны. Да. Она не ошибалась. — Долг не так уж отличается от любви, — сказала она. — У меня был долг перед моим народом, от которого я не могла уйти. Невозможно представить себе мир, в котором ты бросаешь своих друзей, и поэтому ты обязан быть рядом с ними. Должна сказать, мне кажется, что я предпочла бы твой путь, чем свой собственный. — Я бы хотел, чтобы так и было, Синдер. Я... я убил тебя. Она хихикнула. — Не раньше, чем я убила тебя. Убила...? Я нахмурился, глядя вперед и прислонившись к ней спиной. Поддержка не давала мне упасть от усталости, но мысли продолжали метаться. Салем тоже так говорила, что я погиб в битве за Вейл. В конце войны между нашими Королевствами. Но я не мог этого сделать. Я всё ещё был жив. Несмотря на то, что сейчас жизнь моя идёт на убыль. — Как ты меня убила? — спросил я. — Разве ты не помнишь? Меч, который вы преподнесли Королю, и которым я пронзила тебя насквозь. Мне стало больно в груди. Я поднёс к ней руку, и она оказалась окровавленной. Посмотрев вниз, я увидел, что меня насквозь пробило — более того, из моей левой груди торчала верхняя половина меча: поперечная гарда и рукоять были видны, но всё остальное было похоронено глубоко внутри. Я почувствовал, как Синдер прижалась к моей спине, насаженная на то же самое оружие. Боли не было, но мне вдруг стало трудно дышать. Я обхватил рукой клинок, но не смог сдвинуть его с места. — Синдер... — Ты умер. А может быть, мы оба умерли — сейчас ещё трудно понять, что реально. Настоящая я умерла вскоре после сражения, убитая твоей рукой. Однако я не думаю, что она — или я — винила тебя. Мы оба просто боролись за то, во что верили. — Синдер усмехнулась. — Ты украл мой меч, знаешь ли. Или его меч. Оружие, вживлëнное в мою грудь, начало светиться. Красный свет исходил из моей руки, превращая сталь в оранжевую, затем в белую, медленно расплавляя её, пока она не втянулась в моё тело. Я ахнул, глядя широкими испуганными глазами, как оно погружается в мою грудь. Это... Я помнил этот момент. Мой отказ умирать. Агонию. Отчаянный захват руки вокруг клинка, потерю сознания, но успевший прошептать. "Разжечь Горн..." — Ты выковал свою судьбу и тем самым выковал гораздо больше. — Синдер рассмеялась. — Я завидую тебе. Или она. Мы. Я не знаю. Но что я точно знаю, так это то, что мы оба ненавидели бы тебя сейчас, если бы ты не закончил то, что начал. То, что я, мы, умерли, чтобы предотвратить. — Ее голос стал головокружительным, как будто два человека говорили одновременно, накладываясь друг на друга. — Ты не мёртв до последнего момента, пока не угаснет всякая надежда. Здесь нет яркого света, только тьма. Прими это как добрый знак. — Синдер? — Я думаю, что мы в твоей голове. Я думаю, что мы не настоящие. Это досадно, но и благословение. — Вес позади меня сдвинулся и встал, оставив меня в холоде и одиночестве. — Синдер, подожди! — Я не могу. Меня здесь нет. И тебя тоже нет, ты только думаешь, что есть. Встань, Кузнец. Встань, Мастер меча. — Её туманная фигура прошла рядом со мной, прочь, игнорируя мои попытки дотянуться и остановить её. — Есть работа, которую тебе нужно закончить. Тьма нахлынула.

/-/

Я открыл глаза. — А-ааагх! — Я втянул воздух, задыхаясь и задыхаясь. Руки поддержали меня, потянули вверх, ломая тонкие серебристые ветки и заставляя их листья трепетать на моём теле. Меня подтащили и прижали к чему-то тёплому и влажному. Горло было сухим и саднило. — А-а-а. Хаххх... — Ты глупый мерзавец, — прошептала девушка, плача на моей голове, отчего волосы стали влажными. — Я ненавижу тебя так же сильно, как и люблю. — Жон! — Руби оказалась у меня на ногах, зарывшись лицом в мой живот и заливаясь кровью. — Жоооооооон! Синдер? Нет. Блейк. Я был жив...? Значит, всё было не по-настоящему. Или было? Я лежал в их объятиях, задыхаясь и пытаясь отдышаться. В груди было так тесно, словно на мне была броня на несколько размеров меньше. — Что... Салем... — Убила тебя, — ответила Блейк. — Или пыталась. Как ты выжил. Я не верю. Твоё сердце буквально сделано из металла. Как? Ты выковал себя из металла только для того, чтобы выдержать её удар? — Моё сердце...? — Ты не знаешь. — Блейк помогла мне подняться, оторвав меня от корня Железного дерева. — Твоя грудь была пробита Салем, и она оставила тебя умирать. Ты должен был умереть, но твоё сердце — оно как будто наполовину из плоти, наполовину из металла. Оно выдержало её атаку, хотя я не знаю как. У твоих доспехов не было ни единого шанса. Доспехи были просто стальными. Сталь была не прочнее любого другого материала, просто толще и с наклоном, чтобы отклонять или перенаправлять силу. А вот моё сердце? Я поднял руку, чтобы дотронуться до груди, но Руби отдернула её. Очнувшись, я заметил швы и почувствовал, как они затягиваются. Они сшили меня обратно. На земле были разбросаны медицинские инструменты, в том числе несколько пустых бутылок из-под лекарств, которые, как я мог предположить, были лечебными. Меч, понял я. Меч Уоттса. Или Синдер. Тот самый, который мы подарили Королю и которым Синдер проткнула меня насквозь. Он у меня в груди. Я... Я вплавил его в своё тело? Осознание этого было как сон. Или воспоминание. Я вздрогнул. Неужели в предсмертные минуты я воспользовался мечом, пронзившим мою грудь, чтобы залатать повреждения и восстановить сердце? Как...? Это было бессмысленно. Но это был не единственный вопрос. — Как Руби выжила? — спросил я. — Твоё Телосложения не выдержало бы такого заряда энергии... — Я и не выдержала бы. Я... я думаю, я пронеслась сквозь него. Я ударила его своей косой, и он исчез. Нет. Не исчез. Всё встало на свои места. — Жон. — Блейк тряхнула меня. — Мы не можем здесь оставаться. Нам нужно двигаться. — Салем. Где она? — На пути в Бикон. Она будет у стен меньше чем через час — и так же быстро пройдёт сквозь них. Там будет последний бой. — Хорошо. — Хорошо? — Руби почти пронзительно вскрикнула. — Как это хорошо? — Потому что она будет отвлечена. — Я попытался подняться, но мне помогла Блейк. Я прислонился к ней, обхватив её плечо рукой для поддержки. Я оглянулся на Бикон, где уже были видны огонь заклинаний и стрелы, обрушивающиеся на окружающую их армию. — Мы ударим сзади. — И что мы сделаем? — переспросила Блейк. — Умрём? — Нет. Победим. — Я сглотнул и посмотрел на Руби. Спасибо тебе, Синдер. Призрак тебя, или просто память. — Я знаю, что делает Руна. Я знаю, почему Салем выбрала меня, а не тебя, и почему она сделала всё возможное, чтобы убить меня. Их глаза расширились. Я рассмеялся. — Я знаю, как с ней покончить.