Имя на моем запястье

      — Немного поверни корпус и бей, — командует Чонгук.       Соа повинуется и забавно замахивается на него кулаком, отчего тот лишь улыбается. Он знает: она устала, а потому движения автоматически стали хаотичными и размашистыми. Но Соа из-за упорства не хочет признаваться в этом, хотя пора бы заканчивать, потому что они тренируются больше часа. Сдаваться первым не собирается и Чонгук. Странное, но забавное соревнование: Чону интересно, когда девушка сможет прокричать: «Хватит!»       Соа замахивается на Чонгука слишком неожиданно, и её кулак останавливается на его щеке, слегка надавливая. Чон приходит в себя, лишь когда она улыбается своими хитрыми глазками.       — Играешь по-грязному? — шутливо-недовольными нотками спрашивает Чонгук, пойманный врасплох.       — На войне все средства хороши, — молвит Соа без единого стеснения в голосе.       Наверное, правильно говорят, что спорт раскрепощает людей. И Соа стала примером этого. Да и то, что они тренировались в квартире Чонгука, окончательно освобождало её от скованности и стеснения. Гук стал для неё близким человеком, а потому она позволяла себе намного больше, чем до этого с кем-то другим. Соа могла шутить, смело высказываться, иногда придавать разговорам нотки флирта, сама того не осознавая и убивая все остатки разума Чонгука. А теперь стала уверенно смотреть на него, даже порой с тем прищуром, с каким обычно соблазняют. И каждый раз Чонгук поддавался чарам.       Соа отходит на пару шагов и замахивается вновь, но Чонгук вовремя перехватывает её за талию, заставив красивые глаза округлиться. Он притягивает её к себе, приближается к лицу и говорит прямо в приоткрытые губы, едва соприкасаясь, позволив себе больше обычного:       — На войне все средства хороши. — Чонгук не спешит отодвигаться.       Напряжение нависает в воздухе, особенно между жалким миллиметром, оставленным между губами. Чонгук дразнит, даже когда Соа закрывает глаза в ожидании. Но хватает его не надолго: игра стала невыносимой пыткой, и поэтому он накрывает желанные губы своими, слыша приглушённый стон Соа. Ему до дрожи в каждой клеточке нравится, как она отвечает на поцелуй. Мягко, нежно, совсем робко. Когда Чонгук в первый раз пропускает язык между приоткрытыми губами, наслаждается чужим тяжёлым вздохом. Соа отвечает неумело, но так смело, что Гуку сносит крышу. Он притягивает её за талию, за которую успел ухватиться с двух сторон, и целует так глубоко, что комната, в которой они тренировались, плывёт перед глазами. Пылко и в то же время мягко. Соа неожиданно обнимает его за шею и прерывает поцелуй: становится невыносимо от переполняющих чувств, накрывших с головой. Она утыкается Чонгуку в плечо и тяжело дышит, пока Гук борется с желанием, которое вполне ожидаемо образуется внизу живота. Прерывистое дыхание Соа сводит с ума ещё больше, и когда она оставляет тёплый поцелуй на его шее, то ему окончательно сносит крышу.       Соа стала с ним намного смелее, и от этого жеста внутри образовалось что-то приятное и тёплое, которое каждый раз грозилось затопить его своей нежностью. Чонгук плавно двигается к стене и, прислонив девушку к ней, вновь впивается в пухлые губы. Он стал зависим, даже учитывая то, что позволял себе это лишь один раз, когда ей снились кошмары. Сегодня их второй поцелуй, но самый искренний и реальный, который застилает разум сладостными впечатлениями. Чонгук плавно переходит поцелуями к шее Соа, отчего она немного дёргается, но не отстраняет его. И это становится тревожным звоночком для Гука, отчего он останавливается, тяжело дыша ей в шею.       — Прости, — со сбитым дыханием молвит Чон, прикрывая глаза от напряжения, которое слишком сильно сковало его тело от нахлынувшего желания. — Я просто теряю голову рядом с тобой…       Соа осторожно обнимает его, с двух сторон обхватив тонкими дрожащими пальцами. Желание возникло и пробило всё тело не только Чонгука, но и девушки, немного испугавшейся этих ощущений, которые отзывались непривычным для неё покалыванием внизу живота.       — Не извиняйся… — тихо шепчет Соа в шею парня, ощущая его сбитое дыхание за ухом. — Я не против… и тоже этого хочу.       Последние слова выходят совсем тихими, но Чонгук отчётливо их слышит. Только вот не знает: это воображение изнеможденного жгучим желанием мозга или реальность?       — Ты… — Непонятный выдох срывается с губ, когда Гук отстраняется, чтобы заглянуть в блестящие глаза одноклассницы, не имея возможности составить полное предложение. Ему хочется спросить прямо, но вмиг его уверенность теряется, а воздух в лёгких заканчивается. Ему кажется, что он задыхается от этих чувств.       Чонгук заглядывает ей в глаза, и Соа на мгновение опускает взгляд, но всё же через секунду поднимает ласковый, чарующий взор и совсем тихо произносит:       — Я доверяю тебе и хочу, чтобы ты не сдерживал себя…       — Я могу… мы можем?..       Кажется, от шока Чонгук совсем разучился говорить и не понимал, как выразиться и правильно ли он вообще истолковал её слова, говоря обрывисто и без смысла. Несмотря на это, каким-то магическим способом Соа понимала его, даже по неполному предложению, которое, если бы звучало в другом контексте, вряд ли бы воспринялось нормально.       — Да. Я хочу, — застенчиво отвечает на многозначительный взгляд она, ощущая, как кровь приливает к лицу. — Только не сейчас…       Соа очаровательна именно в свойственной ей робости, неподдельности чувств и в своём смущении. Чон снова целует её, больше не желая терпеть и скрывать вырывающиеся наружу эмоции. Теперь он определённо от них зависим.       — Я понял, — говорит Гук, нехотя оставляя её губы в покое. — И не тороплю тебя.       Соа ужасно волновалась, и тело подрагивало именно по этой причине. Не как раньше — от страха или любого неосторожного движения, а от неожиданных чувств, с которыми она мало-помалу начала свыкаться. Чонгук для неё стал якорем, удерживающим здесь на самых приятных и волнующих душу ощущениях, которые кружили голову и обволакивали теплотой всё внутри.       Соа не могла перестать думать о нём, постоянно возвращаясь к последним воспоминаниям. Она чётко определила свою позицию относительно их близости с Чонгуком. Это было примерно несколько дней назад, и она ждала решительных действий от него, полностью доверившись ему. Однако вопреки всем стараниям, он ничего не предпринимал, и это немного огорчало Соа. В ней зародился противный червячок сомнений, который начинал прогрызать весь разум, внося полный диссонанс.       Соа теперь задумалась о том, что, возможно, Чон потерял интерес к ней, поняв, какая она неумелая, или вовсе решив, что ветреная, быстро соглашавшаяся на всё. Или же она стала обузой, которая постоянно мозолила глаза? А быть может, Чонгук вообще начал воспринимать её как маленькую девочку, раз не хотел близости с ней? От этих домыслов у Соа стали подрагивать кончики пальцев, и она в итоге решила, что не возбуждала его как девушка. Это удручало ещё больше, и девушка чувствовала себя паршиво всю неделю.       Она до сих пор жила в квартире Чонгука, инициатором чего был он сам. Наказание школы выбило их из колеи, и Соа видела неподдельное беспокойство со стороны Гука, а потому согласилась на это, оставив комнату в общежитии. Вот только решив довериться ему и озвучить свои мысли, она не думала, что наткнётся на отрешённость: Чонгук сторонился её, погрузившись в собственные заботы. И сегодня, когда они вернулись от старушки Элис, Соа не могла не продолжить переживать по этому поводу, пока Чон целый день что-то делал в своём ноутбуке. А под вечер, выйдя из душа, как ни в чём ни бывало, он наконец заметил, какая задумчивая и сосредоточенная была Соа.       — Чонгук, — зовёт она, но не осмеливается продолжить диалог, который уже прокрутила в голове, когда видит пушистые локоны и огромные оленьи глазки.       Гук подходит к ней ближе, сразу почувствовав волнение в голосе. Соа сидит на диване в широкой футболке и домашних брюках тёмного оттенка, словно настроение отражается в её выборе цвета и выглядит скованно. Голова опущена, волосы убраны в небрежный пучок, который с недавних пор ему стал казаться совершенно очаровательным, а руки на коленках начинают теребить ткань, вероятно, от волнения.       — Что случилось? — обеспокоено интересуются Чон, присаживаясь рядом и всем корпусом поворачиваясь в её сторону.       Чонгук изучает её взглядом, в то время как она набирает в лёгкие побольше воздуха, чтобы на одном дыхании произнести:       — Думаю, мне пора возвращаться в общежитие. — Соа делает передышку от резкого высказывания, а затем, отведя взгляд, продолжает: — Спасибо, что приютил, но я уже хорошо себя чувствую и не хочу обременять тебя.       Чонгук стал значить для Соа слишком многое, потому что внёс в её жизнь спокойствие и совершил чрезмерное количество благородных дел. У неё не было шансов остаться равнодушной к таким поступкам. А сейчас, неожиданно осознав, что он, возможно, делал это из жалости, теряется.       «Но разве будет человек так страстно целовать из жалости?»       — Что? — удивляется Чонгук, настороженно смотря на сожительницу. — Нет, ты нисколько меня не обременяешь.       — Я… — Она не заканчивает фразу, потерявшись в карих омутах напротив. — Возможно, у тебя планы на вечер, а я не хочу отнимать твоё время.       Чонгук неожиданно одаривает её взглядом, полным мягкости и одновременно удивления.       — У меня нет никаких планов, кроме как провести с тобой время, — серьёзно произносит он, всё ещё пытаясь разгадать тайну сменившегося поведения подруги.       — Но всё же, — немного осекается Соа, когда ловит сосредоточенный и прямой взгляд Чонгука, начиная переживать.       Гук пробегается по опущенным ресницам, румяным щекам и поджатым губам и, кажется, начинает понимать Соа. Он уже научился безошибочно определять ход её мыслей, а потому спешит объяснить:       — Ари угрожает опасность, и Тэхён попросил помочь, — негромко рассказывает он. — И я был занят изучением информации, которую он прислал.       Соа поднимает на него очаровательный удивлённый взгляд, прежде чем издать немного дрогнувший голосом:       — Ты всё это время занимался этим?       — Да, — тепло отвечает Чонгук. — Ари нужна наша помощь.       Соа чувствует себя максимально странно, потому что она не хочет признавать, что от его слов укол ревности кольнул её сердце. И она судорожно встаёт с дивана, понимая, что не имеет на это никакого права и устраивать здесь истерику уж точно не собирается.       — Тогда точно не хочу мешать…       Возможно, ей стоило бы немного призадуматься над словами Чонгука и уловить их истинное значение. Однако поглощённая своим отчаянием и непонятной неуверенностью, Соа забывает обо всем на свете.       — Стоять. — Гук удерживает её за руку, когда Соа намеревается отойти, и тянет на себя таким образом, что та пятой точкой шлёпается на его колени. — Мне показалось или в твоём тоне была ревность?       — Чонгук…       Он смотрит на неё мягко и нежно, и Соа становится стыдно за всё сразу. За то, что при упоминании Ари вместо беспокойства почувствовала не свойственную ей ревность. За очевидное и совершенно неуместное колебание в действиях Чонгука. За то, что в целом позволила себе вести себя безрассудно. Именно по всем этим причинам она опускает взгляд, осознавая, как все-таки глупо сейчас выглядит со стороны.       — Ари дорога Тэхёну, и я хочу помочь ему с этим, — тихо поясняет Чон, осторожно касаясь её спины, тотчас вызывая табун мурашек по коже.       — Я поняла, — неуверенно тихо молвит Соа, избегая его взгляда.       — Кажется, ты вообще ничего не поняла, — улыбается он и указательным пальцем тянет её за подбородок, чтобы повернуть в свою сторону, после чего не раздумывая смело целует.       Все мысли и сомнения рассеиваются, когда Чонгук притягивает её ещё ближе и углубляет поцелуй. Тело напрягается моментально, но Соа чувствует, что это напряжение не от страха, а наваждения, которое она теперь научилась определять. Раньше ей не удавалось испытывать такое. Да и первый раз её безжалостно отняли, а потому она некоторое время думала, что не сможет, наверное, никому больше доверять и открыться. Но Чонгук внёс кардинальные изменения в её жизнь и подарил столько ярких моментов, что ей до сих пор кажется, что она не заслуживает к себе такого внимания. Он слишком хороший, а она… разбитая и никчёмная. Однако день ото дня всё менялось. Чонгук доказывал обратное, относясь к ней так, будто она бриллиант, добытый собственно им и которым он дорожил, оберегая как зеницу ока.       Да, в начале их истории Чонгук был справедливо обижен на неё и игнорировал, часто проявляя грубость. Но это неважно, потому что Соа прекрасно понимает, что сама оттолкнула его. А что ещё больше поражало её — так это то, что он смог закрыть на эту обиду глаза. Не все парни готовы наступить на свою гордость и продолжить общаться с девушкой, когда-то ранившей его. Этим всем и был прекрасен Чонгук, отчего люди к нему тянулись сами.       Именно поэтому, когда Чонгук чуть приподнимает её за талию и осторожно укладывает на спину, нависнув сверху, Соа не боится. Её нежно и тепло окутывает лишь приятное волнение, потому что Чонгук целует мягко и тепло, плавно переходя и напирая своей страстью. Руки с осторожностью блуждают по талии и немного задирают домашнюю футболку девушки. А Соа наконец решает поддаться чувствам и нырнуть в них с головой, а потому сама притягивает Чонгука, буквально заставив его лечь на себя, обнимая крепко за шею.       — Соа, — оторвавшись от таких желанных губ, шепчет в шею, тяжело дыша. — Я не смогу остановиться, если мы продолжим, поэтому, если ты…       — Я хочу этого, — краснея, совсем тихо молвит Соа, сжимая белую футболку на плечах Чонгука.       Эти слова для него как красный флаг для быка, и он, срывая оковы сдержанности, начинает целовать нежную шею девушки, ловя её сладкие стоны. Эти звуки подначивают его ещё сильнее, и он совершенно неожиданно для неё отстраняется и ловит удивлённый, немного дезориентированный взгляд одноклассницы. Она выглядит растрёпанной и такой пленительной, что Чонгука просто разрывает изнутри на тысячу мелких осколков. Пухлые губы слегка дрожат, а руки хватают его за плечи, пока её глаза постепенно начинают отражать немой вопрос.       — Мы не будем делать это здесь, — поясняет Чонгук, улыбаясь, а затем, привстав и не убирая её рук от себя, поднимает, подхватывая под коленками и спиной.       Соа зарывается лицом в грудь парня, очевидно, смущаясь такого исхода, но совершенно точно скрывая свою улыбку, пока он несёт в сторону своей комнаты.       Кровать прогибается под их весом, когда Чонгук бережно укладывает девушку на неё. Нависнув сверху, заглядывает прямо в глаза и некоторое время молча изучает.       — Прекрати так смотреть на меня, — не выдерживает Соа.       Кровь приливает к лицу из-за прямого и жгучего взгляда. Чонгук смотрит так, будто медленно и мучительно долго выкачивает из неё душу.       — Как «так»? — немного дразнит её он, скрывая рвущуюся наружу улыбку.       — Слишком… — У неё не находится слов, чтобы описать эти излучающие сияние глаза, и она желает опустить взгляд, но осмеливается всё же сохранить зрительный контакт. — Это смущает.       Чонгук позволяет себе улыбнуться, прежде чем приблизиться к её лицу, которое в приглушённом свете комнаты выглядит слишком соблазнительно, и озвучивает свои мысли:       — Ты мне нравишься, Соа, и я не могу смотреть на тебя иначе.       Слова вырываются сами, долго не задерживаясь в голове Чонгука, немного удивив их обоих. Если парню это приносит облегчение, то Соа, очевидно, сердечный приступ.       И снова губы сливаются воедино, пока разум пытается прийти в себя от такого накала страстей. Бесспорно, каждый волновался, но, когда людьми правят чувства, остальное уходит на второй план. Любовь сама руководствует процессом, обволакивая их самыми нежными, переходящими в страсть чувствами.       Соа, потерявшись и полностью доверившись Чонгуку, не помнит, как тот остался без верхней одежды, оголяя подтянутое тело, и того, что она собственноручно помогает сбросить лишнюю ткань. А после позволяет ему осторожно стянуть и с себя футболку. Прежний страх на секунду окутывает её, когда он стягивает штаны, но Чонгук целует её глубоко и сладко, что просто вытесняет все плохие воспоминания. Соа отвечает и ощущает, как приятно ей касаться ладонью его кожи, когда она изучает его плечи, крепкую спину и плавно переходит на талию.       Откуда у неё такая смелость, ей тоже неизвестно, зато Чон остаётся поражённый и воодушевлённый, ощущая, как в груди, обезумев, бьётся сердце. Он, наверное, не смел надеяться на это, прекрасно зная все страхи Соа, а получив одобрение, готов был лишиться разума. Если только уже не потерял, поддавшись жгучему желанию, которое от нетерпения выжигало все внутренности.       Однако преграда возникает внезапно, когда Чонгук осторожно касается её нижнего белья. Соа моментально напрягается и сводит ноги, зажимая бедро Чона, которое остаётся между ними. Он тут же останавливается, переводит на неё обеспокоенный взгляд и отчётливо видит, как в глазах пылающий прежний огонь резко потухает.       — Соа? — осторожно произносит Гук, убрав свою руку, и приближается к ней. Она смотрит на него не моргая, а Чонгук застывает на месте, ощущая, как болезненно сжалось до этого сходящее с ума сердце. Но, собравшись с духом, он аккуратно и совсем невесомо целует её лицо, надеясь на то, что сможет сменить страх, потому что не знает, как поступить иначе, кроме того, чтобы подарить ей любовь и показать самые нежные чувства, которые к ней испытывает. — Не отталкивай меня, я не причиню тебе вреда.       Соа молчит, но ладони, что успела выставить поперёк груди Чонгука, ослабляют хватку, а затем опускаются. Взгляд снова обретает ясность. А Чон тем временем убирает в сторону её руки и нежно целует в шею, затем плавно спускается ниже, выцеловывая сантиметр за сантиметром. Влажные губы проходятся по достаточно объёмной груди поверх бюстгальтера, не смея пока снимать его. Чонгук видит, как реагирует тело Соа на каждое прикосновение, и прекрасно замечает, как нежная кожа покрывается мурашками. Спускается ниже и продолжает оставлять многочисленные осторожные поцелуи. Соа выглядит такой уязвимой и хрупкой, что Чонгука неожиданно накрывает ярость. Потому что в голове всплывает образ Хичоля. Это ударяет в самое сердце, но Чон делает глубокий вдох, ощущая, как Соа всё же расслабляется и не отталкивает его. Но, поднявшись и оказавшись на уровне лица, Чонгук видит зажмуренные глаза девушки, и это становится вторым ударом.       — Не вспоминай, — шепчет он. — Помни только мои прикосновения, — севшим от напряжения голосом чуть громче говорит парень. Однако она никак не реагирует, и он решает сдать позиции. — Если ты боишься, давай остановимся?       Соа резко распахивает глаза, встречаясь с заботливым взглядом Чона, и из неё выходит решительное:       — Нет!       Чонгук удивлён, он желает её большего всего на свете. Вот только принудительно этого он никогда не будет делать, даже если в области паха становится максимально тесно.       — Соа, — мягко зовёт Чонгук, касаясь ладонью щеки девушки, которая прикрывает веки от этого прикосновения.       — Я не боюсь, — неожиданно издаёт хриплый звук Соа и глядит прямо во внимательные карие глаза напротив, несмотря на смущение. — Я просто не знаю, что нужно делать.       Чонгук тепло улыбается, вновь поразившись её обаянию. Сейчас она выглядит совершенно чарующе, что все внутренности парня просто таяли от этого вида. Чон приближается ещё ближе, оставив совсем ничтожное расстояние между губами, и томно шепчет прямо в них:       — Тебе ничего не нужно, кроме того, как получать удовольствие.       А дальше Чонгук становится смелее, когда она смущённо кивает и улыбается ему. На этот раз девушка позволяет снять с себя оставшуюся одежду. А когда он выпрямляется, чтобы насладиться прекрасным стройным телом Соа, она смущённо отводит взгляд. Только вот Чонгук не даёт этого сделать, зацепившись пальцем за подбородок и впившись в её губы. В поцелуях было уже куда меньше нежности, как и в любых действиях Чонгука, а Соа и не была против, каждый раз задыхаясь от любого прикосновения и движения. Крепкие руки изучают гладкую кожу, пробуют на вкус, и Соа действительно получает удовольствие, издавая самые очаровательные звуки для Чонгука. Девушка удивляется новым ощущениям, которые накрывают её с головы до ног, проникая в каждую клеточку организма, гоняя по крови нарастающее возбуждение. Внизу живота неистово тянет, и эти ощущения, возможно, от неопытности пугали бы, но Соа достаточно умна, чтобы догадаться, чего хотел её изнемождённый ласками организм.       Чонгук не спешит, растягивает процесс и полноценно наслаждается временем абсолютной близости, о которой ранее лишь мечтал. Даже несмотря на то, как в штанах становится слишком некомфортно, а возбуждение очень жгучим и почти болезненным, он не торопится. Его беспокоят куда больше чувства Соа, а потому осторожно и терпеливо раздвигает её ноги и плавно спускается пальцами, отвлекая внимание мягким поцелуем в губы. Оказывается в области пупка и некоторое время нежно водит ладонью по плоскому животу, прежде чем направиться вниз.       Соа выдыхает прямо в губы Чонгуку, когда тот достигает до самой чувствительной части половых органов. Пальцы слегка задевают клитор, и Гук, ощущая, как Соа тяжело дышит, продолжает, понимая, что у неё не осталось никакого страха, вместо него было то же возбуждение, которое очень сильно ярко вспыхивало у него в области паха.       — Чонгук, — сама от себя не ожидая, выдыхает Соа, когда сразу два пальца без сопротивления оказываются внутри неё, вызывая дикий пожар в груди. Дыхание сбивается, и она прерывает поцелуй, вместо этого притянув парня и уткнувшись в его шею, продолжая тяжело дышать, когда Чонгук начинает двигать фалангами.       Это совсем новые ощущения для Соа, но такие приятные, что ей хочется кричать от эмоций. Однако вместо этого у неё выходят тяжёлые стоны, ласкающие уши Чонгука. Он лишь улыбается тому, как сильно она цепляется ногтями за спину, расценивая это как положительную реакцию, которая заставляет его действовать ещё смелее. Чон позволяет пальцам углубиться, двигаться размашисто и неторопливо, почти мучительно. По тому, как Соа прерывисто дышит, он понимает, что всё это ей нравится, именно поэтому, воодушевившись, продолжает. Чонгук целует и оставляет следы на соблазнительной молочной шее, которая вытягивается каждый раз, когда глубже проникает в неё.       Отрываться совсем не хочется, а потому Чон тянется одной рукой к тумбочке, а другой продолжает свои действия, при это возвращается к её сладким губам, но, естественно, не дотягивается, отчего отчаянно рычит. Приходится на время оставить Соа в покое и, отстранившись, взять средство защиты из нижнего ящика, а затем вновь вернуться в поле её дезориентированного зрения. Она выглядит потрёпанной и растерянной, а щёки пылают румянцем, пока Чонгук тепло смотрит на неё.       — Сейчас будет немного дискомфортно из-за размера, — тяжело шепчет Чонгук, поясняя и, кажется, оставаясь на грани терпения.       Соа кивает и завороженно смотрит на то, как Чон зубами разрывает упаковку презерватива, а затем, оставшись без нижнего белья, раскатывает его по своему органу, который слегка её пугает. Она смущённо отводит взгляд, но Чонгук вновь возвращает его, нависнув сверху. Он устраивается меж её ног, чуть их раздвинув, сгибает одну в коленном суставе и заглядывает в глаза. Ему необходимо видеть и понимать, что Соа не боится. Он не целует, но заглядывает глубоко в душу и поселяется там окончательно и бесповоротно, улыбаясь. И в этом взгляде Соа видит океан сияющих звёзд.       — Потерпи немного, — шепчет он, приблизившись к ней, и она чувствует, как тот начинает осторожно погружаться в неё.       Соа зажмуривает глаза, когда Чонгук медленно проталкивается и, не встретив сопротивления, полностью проникает в неё. Она тяжело дышит и цепляется за плечи Чона мёртвой хваткой, ощущая непривычную наполненность. Помимо всего прочего, оставшейся частью разума она понимает, что сейчас это не больно и уже не страшно, зато непривычно, когда Чонгук начинает медленно двигаться. Однако и этот дискомфорт вскоре быстро исчезает, когда он вновь вовлекает её в поцелуй и немного ускоряется. Вот здесь начинается что-то необычное, которое очень сильно стягивает в узел низ живота. А когда Чонгук шепчет приятности прямо в ухо, оставляя её губы в покое, она тает от него, как мороженое под солнцем. Сердце бьётся как сумасшедшее, когда Чонгук ускоряется, сминая грудь Соа, которая от этого действия задыхается. Непривычные стоны сами вырываются, когда он спускается пальцами и начинает играть с клитором, вызывая очередной пожар внутри.       Абсолютно точно Соа бы смутилась, если бы взглянула со стороны, как искусно входил в неё Чонгук, меняя углы и темп, вырывая из неё остатки разума. Наверняка бы убежала от такой картины, где она сама двигалась навстречу, царапала спину, целовала его во все места: щёки, губы, плечо и грудь, явно потерявшись в страсти. Откуда ей было знать эту сторону жизни, где ты мог не стесняться? Где всё внутри горело и хотелось срочной разрядки? Где чувства брали верх над разумом и где не было боли, а только невероятное наслаждение, окутывающее всё тело, как тёплое махровое одеяло в прохладную осеннюю ночь.       Соа определённо не помнит, когда этому пришёл конец, как и того, что она вскрикивает от накрывшего её тело оргазма и растворяется в руках Чонгука. Растекается, как масло, позволяя ему делать с ней всё, что желает сердце. И Чон, воспользовавшись доверием, заканчивает за ней, ускорившись до сбившегося ритма и совсем тяжёлого дыхания.       Спустя время Чонгук говорит что-то ласковое, но Соа, потерявшись в ощущениях, видит, как лишь открывается и закрывается его рот. Она слышит словно из-под воды, потому что то, что моментально, как тысячу фейерверков, взорвалось в её организме, сейчас растекалось приятными и расслабляющими ощущениями по всему телу. Это были самые невероятные чувства, которые ей приходилось испытывать.       — Ты в порядке? — всё же улавливают уши обеспокоенный голос Чонгука, и она фокусирует глаза, сосредоточившись на его лице.       Он все ещё нависал сверху и выглядел всё так же пленительно. С растрёпанными волосами, напряжёнными венами у висков, капельками пота на лбу и самыми чарующими глазами, в которых было столько заботы, что хотелось улыбаться не переставая. Что Соа и делает, заправляя непослушные пряди Чонгука за ухо и кивая ему в знак согласия.       Чон тем временем отстраняется, чтобы выбросить использованный презерватив в урну, стоящую чуть поодаль, совсем не смущаясь своей наготы. Соа прослеживает за атлетическим телом и вновь улыбается, немного покраснев, но, кажется, уже некуда было краснеть, потому что она от начала до конца чувствовала, как сгорало лицо.       Чонгук возвращается почти сразу же и, сверкая улыбкой, снова нависает над ней.       — Хочешь кушать?       Почему-то этот вопрос звучит настолько мило, что Соа еле сдерживает смешок. Желудок от упоминания пищи даёт о себе знать, потому она кивает, а затем решает озвучить совсем севшим голосом:       — Хочу курочку.       Эта близость, которая окончательно ставит всё на свои места, показывая истинные чувства, раскрепощает Соа, и она ощущает, как на самом деле стал ей близок Чонгук, с которым ей хотелось быть откровенной. А Чон тем временем не может не нарадоваться тому, как прекрасно и в то же время прелестно выглядит Соа, больше не смущаясь происходящего.       — Я закажу и вернусь, так что не скучай, — мягко говорит он и целует её, оставляя приятное послевкусие.       Чонгук заказывает не только курочку, но и много всего вкусненького, потому что сейчас слишком счастлив, чтобы в чём-то ограничивать себя и Соа. А затем, уже одетый в чёрные штаны, возвращается к ней и застаёт сидящей на краю кровати и укрывающей себя белой простыню. Это выглядит соблазнительно, особенно сзади, где по голой молочной спине струятся длинные распущенные волосы, вызывая в нём очередное желание. Желание поцеловать спину и вместе с тем пустить пряди волос между пальцев, чтобы почувствовать их шелковистость.       — Еда будет через двадцать минут, — поясняет Чон, подходя к ней и усаживаясь рядом, одновременно улыбаясь своим мыслям. Чуть позже он обязательно это сделает, ведь теперь, когда нырнул в чувства с головой, вынырнуть обратно кажется невозможным.       Соа поворачивается в его сторону, очаровательно убирает прядь волос за ухо, находясь под впечатлением даже в тот момент, когда Чонгук не удерживается и прижимается губами к её. Нежно и мягко, обволакивая её самыми блаженными ощущениями, плавно растекающимися по всему телу.       — Мне нужно в душ, — тихо шепчет Соа в губы парня, на что получает полуулыбку.       Чонгуку хочется предложить пойти вместе, но он прекрасно понимает, что для Соа сейчас всего слишком много, а потому решает просто кивнуть. Не хватало ещё спугнуть её таким напором.       — Я принесу сменную одежду, — добавляет он, отстраняясь.       Соа уходит, обмотав себя простыню со всех сторон, вызывая очередную улыбку у Чонгука, потому что это было в её стиле. А когда заходит в ванную, он, как и обещал, оставляет за дверью её одежду, а сам плывёт на волнах радости на кухню, чтобы подготовить всё для ужина.       После душа Соа заходит в кухню в одной белой футболке Чонгука, которую непонятно когда успела прихватить, вновь этим его очаровав. Затем, когда тот в очередной раз слишком сильно завлекает её в поцелуй, просто улыбается, позволяя трогать себя, и одновременно наслаждается его прикосновениями. После плотного ужина, длительных и непринужденных разговоров обо всём на свете уставшая пара засыпает вместе в спальне Чонгука. И казалось бы, ничего не могло бы испортить раннее пробуждение в объятиях очаровательной Соа так, как сообщение на телефон Чона от Тэхёна.

❖❖❖

      Скрежет грубой поверхности пробивает пелену сна, цепляясь за слуховые рецепторы. Голову сковывает внезапная боль в висках так, что приходится зажмурить и до того закрытые глаза. А спустя мгновение резкость боли уходит, оставляя после себя обволакивающую тяжесть. Тело ватное, но Ким Тэхён отчётливо чувствует сырую и холодную землю, которая заставляет неприятные колющие мурашки пробежаться по телу. Он открывает глаза, и приглушенный свет встречает его, позволяя постепенно привыкнуть к яркости. Высокий тёмно-серый потолок смотрит на него обречённо, пока в голове проясняется картина произошедшего.       Тэхён резко встаёт из-за нахлынувших воспоминаний о том, как безжалостно затолкали Ари в машину и как по-глупому он, очевидно, попался в логове преступников. Однако головокружение заставляет вновь прикрыть глаза и сдержать тошноту, образовавшуюся в горле. Кажется, по его голове ударили чем-то тяжёленьким, иначе не объяснить симптомы, которые преследовали его сейчас.       Борясь с неприятным напряжением в голове, Ким вновь открывает глаза и намеревается встать. Он не успевает удержать равновесие, потому неожиданно скрежет металла неприятно раздражает слух. Он опускает взгляд на источник звука и замечает грубое железо, плотно охватывающее каждое запястье. Самые настоящие оковы, что тянутся цепями от бетонной стены. Не веря собственных глазам, Тэхён снова дёргает руками и понимает, что прочное железо приковало его к месту. С великом трудом, сопротивляясь шаткому состоянию, встать ему всё же удаётся.       Судорожно оглядевшись вокруг, игнорируя рвотный позыв, который спровоцировал резкий подъём, Тэхён пытается сориентироваться. Помутневший разум, всё ещё прибывающий в пелене тяжести и боли, улавливает у стены напротив тело, и мгновенно мысль рассмотреть место теряется. Ким качает головой, прогоняя головокружение и одновременно пытаясь справиться с вращающимся перед глазами помещением, не осознавая, что любое движение только усугубляет ситуацию. Ясность зрению возвращается спустя несколько секунд, когда адреналин внезапно выбрасывается в кровь в тот момент, как только Тэхён узнаёт женский силуэт. То самое хрупкое тело, которое лежит без единого движения у противоположной стены, напоминает ему, что это точно она. Моментальный страх разгоняет по венам мощный гормон, а парень ежесекундно фокусируется на этом самом силуэте и теперь отчётливо видит очертания Ари. Лежащее тело не шевелится, и Тэхёну кажется, что это самый страшный кошмар, который может присниться человеку. Сердце сковывает мерзкий страх, и Ким судорожно двигается в сторону Ари. Но резко останавливается, когда оковы сильнее перетягивают руки, не позволяя приблизиться к ней, оставляя между ними действующее на нервы расстояние. Ему хочется рычать от сложившейся ситуации, в которой не было не единого проблеска на шанс выбраться, но в горле пересохло, а в ушах начало звенеть.       Тэхён оглядывает пару раз помещение, видит силуэты где-то рядом, но ничего не слышит, кроме собственного медленного сердцебиения. Ему страшно. Первый раз настолько сильно страшно, что это лишает его кислорода, заставляя сердце замереть. Не за себя, а за человека, который сейчас лежит и не подаёт признаков жизни. Не в силах терпеть, Тэхён снова рыпается с места, но чёртовы оковы настолько крепко стягивают его запястье, что он начинает попадать под власть ярости. Однако он не сдаётся, вновь тянется к девушке, лицо которой прикрыто волосами, и прекрасно осознаёт, что всё это тщетно.       Голова гудит ровно до того момента, когда Ари неожиданно ворочается и поворачивает голову в его сторону. И Тэхён, услышав собственный вздох облегчения, понимает, что всё это время, оказывается, не дышал. Она жива. Самое главное — она жива. И это заставляет выдохнуть вновь, пока он пытается приглядеться к ней. Лицо бледное, волосы растрёпаны и спадают на землю. Тэхён отмечает про себя тот факт, что в тонких вещах — в светлой рубашке и синих брюках — ей лежать на холодной сырой земле абсолютно точно противопоказано. Но всё же то, что она дышит, внушает ему надежду.       Тэхён спустя время снова слышит голоса, на этот раз отчётливо грубые, принадлежащие мужчинам, которые, вероятно, спорят между собой, учитывая повышенные тона.       — Этого ты зачем притащил? — звучит жёсткий тон, эхом проносящийся по помещению, которое Тэхёну всё ещё не удалось осмотреть. — Ты знаешь, кто он такой вообще, идиот?       Тэхён игнорирует, понимая, что ничего интересного для него в этих диалогах нет, вместо этого фокусирует взгляд на Ари, сквозь собственную боль вновь пытаясь разглядеть её состояние. Пальцы девушки еле заметно шевелятся, а грудная клетка поднимается, что в очередной раз указывает на жизнеспособность лежащего тела. Очевидно, она была без сознания. Вот только Тэхён не понимает, почему она всё ещё не приходит в себя, если как раз-таки он должен был быть в отключке продолжительное время, учитывая какой громкий звук металла последовал после удара по голове. Это навевало липкую тревогу, потому что он не знал, успели ли что-то с ней сделать похитители, пока он был без сознания.       Боль в висках раздражает, засохшие капли крови на лбу и на лице неприятно стягивают кожу, руки тяжеленные, словно их пригвоздили к огромному грузовику, который тянул Тэхёна в противоположную сторону. Немного справившись с очередным головокружением, но на этот раз незначительным, он делает отчаянные шаги к Ари, в очередной раз не обращая внимания на цепи. О них парень вспоминает, лишь потому что те неприятно перетягивают кожу, когда он оказывается на расстоянии двух метров от девушки.       Ким снова бросает на неё взгляд, затем на парней, которые что-то обсуждают и пока не догадываются ни о чём, явно увлечённые ссорой или обсуждениями. Ари всё ещё без сознания, однако тело слегка подрагивает, что заставляет сердце Кима дрожать. На этот раз Тэхён делает наиболее отчаянный шаг, с силой дёргая цепями и стараясь дотянуться до неё, но боль в руках вынуждает безысходно зарычать.       Может ли быть хуже пыток, чем смотреть на то, как уже ставший тебе близким человек находится без сознания? Есть ли в мире страшнее того, когда ты бессилен, твои руки в стальных оковах, кожа на них полностью содрана, а холодный металл будто вместе с конечностями сковывает не только твои движения, но и грудную клетку, не позволяя нормально дышать? Скорее всего, всё же есть что-то мрачнее этого, вот только для юной души это является наивысшей степени бездной, в которую он проваливается каждый раз, когда смотрит на Ари и не может предпринять абсолютно ничего.       Казалось бы, что ещё может усугубить ситуацию? Но находится вещь ещё страшнее для Тэхёна, когда парни наконец обращают на неё внимание, и неожиданно её тело начинает трястись.       — Чёрт! Вызовите доктора, идиоты! — кричит Тэхён, привлекая к себе внимание. — Ей же совсем плохо!       Парни разом поворачиваются в его сторону, прекращая споры между собой, пока один из троих не кричит ему в ответ:       — Заткнись и сиди молча!       Незнакомцы находят интересным картину перед собой, когда натыкаются на лежащее тело девушки. Кажется, до этого увлечённые спорами, они совсем запамятовали, что у них в пленниках был женский пол, с которым они привыкли развлекаться по-особенному, потому что у нынешнего начальника не было никаких моральных принципов. И он разрешал поступать с жертвами так, как душе угодно, лишь бы только в теле сохранялась жизнь.       — Ублюдки! — комментирует Тэхён, замечая их рассматривание.       Кровь закипает в венах, и его начинает трясти от накатившей злости. Челюсти сильно смыкаются, и всё тело напрягается, когда один из них подходит к Ари. Тэхён вновь срывается, но ему не удаётся сдвинуться с места. От тянет верхние конечности снова и снова, рыча про себя, что точно убьёт здесь всех. Вновь дёргается, и на этот раз кажется, что с запястий стекает кровь, но он не чувствует ничего, кроме ярости, которая буквально готова была в нём взорваться, как атомная бомба.       — Ты так печёшься о ней, школьник? Что, нравится она тебе? — усмехается один, на что оскаливает зубы Тэхён. — Хотя я тебя понимаю. Она красотка.       Он присаживается на корточки и рассматривает Ари, затем убирает несколько прядей с лица, слегка касаясь кожи. Тэхён вновь дёргается, не в силах наблюдать за этим. Внутри бушует ураган, который сносит всё на своём пути. И он готов оторвать руки, лишь бы подойти к Ари и отшвырнуть ублюдка от неё.       — Убери свои грязные лапы от неё, чёртов придурок! — Ярость так и выливается наружу, когда тот парень с ужасно сальными волосами дотрагивается до её кожи лица и грубыми пальцами проводит по щеке.       — Какой смелый, — усмехается тот, выпрямляясь и сверху донизу осматривая Ари похотливыми глазами. Затем поворачивается к Тэхёну и бросает на него мерзкий взгляд. — Лучше бы ты помалкивал. Иначе я покажу тебе, что мы делаем здесь с девушками. Прямо перед тобой.       С этими словами Тэхён издаёт злой рык и в очередной раз пытается сдвинуться с места, несмотря на оковы.       — Сука! — Голос Кима режет сталь, он переходит на отчаянный крик. — Я убью тебя!       Двое других мужчин стоят в стороне и наблюдают. Тэхён вновь рыпается, специально провоцируя, чтобы перевести его внимание на себя. Ким знает, что только так можно отвлечь его от Ари, а потому продолжает:       — Ты — мерзкий кусок дерьма. — Выходит яростно. Ким продолжает бороться с цепями, и он в лепёшку разобьётся, но не позволит что-либо гадкое сделать с Ари. — Знаешь, как ты жалок на самом деле, раз пользуешься беззащитной девушкой?!       Ехидная ухмылка и жалкий взгляд, брошенный на того самого мерзкого парня, отлично справляются со своей ролью. Он давится яростью, надвигаясь на Тэхёна.       — Лучше помалкивай, пока я тебе язык не вырвал, — угрожает гортанным голосом он, пока Ким радуется хотя бы тому, что тот отошёл от Ари, и не обращает внимания на то, в какой опасности он сам.       — Лучше вырви его себе, — не сдаётся Тэхён, сверкая пугающим, слегка обезумевшим взглядом.       Он ни разу не выводил людей на эмоции, да и в споры и драки с отбитыми не вступал — просто не обращал внимания на всякий сброд. Но сейчас этот всякий сброд посягается на самое чистое и невинное в его жизни. Самое прекрасное и солнечное, которое застилало сердце тёплыми и нежными чувствами, поэтому он не мог позволить им сделать с ней что-либо. И по этой причине провоцировал и выводил противника на эмоции, чтобы похоть, которая образовалась в его глазах при виде Ари, переросла в ярость на него. И это срабатывает, из-за чего парень, остервенев, подходит к Тэхёну и резко ударяет кулаком прямо в живот. Боль пронзает всё тело, иррадиируя в разные области, и Ким зажмуривает глаза, выпуская еле слышимый стон.       Всё же сохранив стойкость, Тэхён возвращается в исходное положение, быстро выпрямившись, чтобы внимание нападавшего снова не ушло в другую сторону. Но не успевает, так как тот отворачивается от него.       — Что, силёнок не хватило посильнее ударить? — вновь начинает Ким. — Кто тут вообще главный, есть кто нормальный?       Тэхён делает вид, будто ищет кого-то действительно стоящего, бросая мимолетный взгляд на Ари, у которой, кажется, были открыты глаза. И в этот момент его скручивает пополам от очередного удара. На этот раз намного сильнее, что болезненный выдох срывается с его губ и он чувствует привкус металла во рту. Тэхён зажмуривает глаза, терпя боль, и снова выпрямляется. Кажется, его сейчас стошнит, но под действием адреналина он пока не понимает истинных увечий, нанесённых его организму.       — И всё? — обречённый, хриплый голос несдающегося Тэхёна вновь проносится по помещению, привлекая внимание сразу всех парней. — Я тебя в порошок сотру. Ты просто ничтожная пешка…       Снова удар. На этот раз кулак прошёлся по скуле Тэхёна, вырывая из него дикое рычание.       — Слишком ты разговорчивый для пленника, — неожиданно спокойно произносит противник, брезгливо смотря на отчаянные попытки Кима помочь подруге. — Или настолько самоуверен?       Мужчина подходит ближе, и Тэхёну наконец удаётся отчётливо увидеть изуродованное шрамами лицо напротив. В этих чертах он узнаёт нынешнего главу банды «Красные мечи», и очередная порция ярости выбрасывается в кровь. Ким уже знал всё об этом жалком человеке благодаря полученной информации от подруги, ему хотелось украсить свежими рубцами его кожу. Если бы он только мог… Если бы не эти чёртовы цепи, которые давили на руки тяжестью, он бы ни единого живого места не оставил на нём. Потому что именно этот мужчина был причиной всех бед семьи Ари. Кто не имел никаких моральных принципов, чтобы не допустить изнасилования, насилия и жестокости над лицами противоположного пола. А в его досье эти поступки выводились на первое место.       — Своим лицом небось светишь и хвастаешься, — возвращает в реальность противным голосом глава банды, застрявший в мыслях Тэхёна. — А что, если я сделаю из него мясорубку?       Тэхен скрипит зубами от злости, когда видит, как мужчина подносит нож к лицу, который, вероятно, он упустил из виду, дезориентированный болезненными спазмами по всему телу.       — Знаешь, если я выколю тебе глаза, ты не увидишь ничего, что здесь происходит. — Омерзительная ухмылка уродует его лицо ещё больше. — Особенно то, как я буду развлекаться с твоей подружкой.       В то время как Тэхён убивает его в зрительном контакте и, очевидно, проигрывает в неравном бою, Ари окончательно просыпается и остатками ясного разума слышит разговоры и то, как отчаянно Тэхён отвлекает мужчину с мерзким взглядом, которым он до этого прошёлся по ней. Она приподнимается на локтях, игнорируя тяжесть во всём теле, и смотрит на страшную картину перед собой.       Проснувшись утром совсем уставшей и с ощущением ломоты в теле, но надеясь на хороший вечер, который предвкушала всю ночь, Ари никак не могла ожидать такого поворота событий. Ещё при пробуждении голова гудела, а горло першило, очевидно, из-за нагрянувшей простуды. И уже тогда, совсем рассеянная от намечающегося свидания и начинающейся болезни, она не обратила внимания на странное сообщение, которое пришло с неизвестного номера. Это был отец, он попросил встретиться у школы, чтобы поговорить и передать необходимые вещи из дома. Затуманенный разум не сразу уловил подвох. А он был. Отец никогда не просил встречи за пределами школы, вместо этого он приходил прямиком в общежитие или осведомлял об этом заблаговременно. Но Ари была отрешённой, отчего не раздумывая помчалась к отцу. Но встретила её не приветливая улыбка родителя, которая всегда сопровождала их встречи, а тёмный взгляд двух незнакомцев. Ари не успела дать дёру, как её слишком быстро заволокли в машину. Она пыталась сопротивляться, но что может беззащитная девушка перед двумя амбалами? Так ещё прикрыли её нос салфеткой, пропитанной химическим веществом, отчего дальше всё было как в тумане.       Ари фокусирует взгляд, окончательно усаживаясь на полу, несмотря на ломоту во всём теле, и одновременно ощущая, как озноб окутывает её тело. Она смотрит на отчаянные попытки Тэхёна помочь ей и то, как он срывается с места и болезненно морщится от боли. И она отражается где-то внутри неё, разламывая всё на кусочки, заставляя взволнованное сердце отбивать сумасшедший ритм. Тэхён стоит в крови, мужественно терпя все удары и всем видом показывая, что его сложно сломить. Но Ари отчётливо видит, что его силы на исходе. Плечи опущены, из губ течёт кровь, руки закованы цепями, а лицо выражает ярость с примесью боли.       Сейчас Ари видит Тэхёна совсем с другой стороны и, кажется, только начинает осознавать, что она была абсолютно не права на его счёт. Он добровольно пошёл за ней, как-то умудрился найти её и попасться, очевидно, пытаясь её вытащить. И это всё казалось таким нереальным, будто происходило с кем-то другим. Теперь Ари всем своим существом верила его чувствам и верила, что не безразлична ему. Это было сильнее высказываний: «Пойдём на свидание» и даже пресловутого «Я люблю тебя». Здесь не было слов, но были те самые глубокие чувства, которые отражались в каждом крике, в каждой фразе и в каждой попытке помочь.       Ари становится страшно, когда парень спускается ножом к его шее. Сердце замирает, когда видит состояние Тэхёна, и она подаёт жалобный скулёж и сразу же получает желаемое. Двое парней направляют на Ари взгляд, а затем и тот, что так безжалостно поступал с Кимом. Страх сковывает тело от этого тёмного, пропитанного ненавистью взора, но Ари смотрит прямо в глаза, не обращая внимания на дикое сердцебиение. Тэхён не заслужил такого обращения. Если и есть причина их нахождения здесь, то ей является она сама. Ари не глупая девочка, чтобы не догадаться, что, скорее всего, это та сама причина, по которой она оказалась в школе Патронов и от которой так отчаянно прятал её отец. Она и раньше догадывалась о чём-то подобном, но перестала об этом думать, потому что было слишком много событий в её жизни.       Тэхён смотрит с очевидным беспокойством, понимая, что уже не сможет остановить противника или отвлечь, судя по ухмылке на его лице. Чтобы вновь попытаться перевести внимание на себя, Тэхён из последних сил бьёт головой о профиль парня, дезориентировав того на время.       Но собственное тело предаёт: он обречённо рухнул от головокружения и резкого движения. Даже в таком состоянии Тэхён кричит и рычит, цепляясь за свет, который постепенно перед глазами затуманивается. И вот он уже лежит, отчаянно протягивая руки в сторону Ари, которая на это смотрит с ужасом и полными слёз глазами. И прежде чем отключиться, Ким слышит душераздирающий женский крик.       Свет окончательно гаснет, забирая в бездну темноты и оставляя его с мыслями: «Я не смог. Не смог защитить…»