Едва Леон отправился в деревню, Эжени принялась за осуществление своего рискованного плана. О вызове духов и разговорах с призраками она знала только из книг, спрятанных на самых дальних полках библиотеки, поэтому весьма смутно представляла себе, что следует делать. Всё же она крепко заперла дверь номера, начертила кусочком мела на полу круг, строго сверяясь с рисунками в книге, внесла в него все необходимые символы, расставила в отведённых им местах свечи, зажгла их и, отложив книгу, осторожно опустилась на колени в центре круга.
— Дух незнакомца, убитого в этих краях нынче утром! Я взываю к тебе — явись! — как можно более торжественно произнесла она.
Язычки пламени на свечах затрепетали от сквозняка — из-под двери сильно дуло, и сидеть на полу было не очень-то уютно. Эжени встряхнула головой и попробовала ещё раз:
— Дух человека, который был найден сегодня утром на берегу! Живой или мёртвый, прежний или другой, заклинаю тебя: явись на свет!
Она напряжённо вслушивалась, надеясь уловить малейшее изменение вокруг себя, но всё было по-прежнему: звучало её тяжёлое дыхание, поскрипывали где-то неподалёку половицы, внизу хозяин гостиницы распекал своего помощника за медлительность, за стенкой слышалось шуршание, но это были скорее мыши, чем духи. Эжени глубоко вздохнула, стараясь унять дыхание, и воззвала в третий раз:
— Дух того, кто был убит сегодня на берегу моря! Явись и расскажи мне всю правду об Изабелле! Я призываю тебя!
В сказках и легендах всевозможные чудеса происходили именно с третьей попытки, с третьим сыном, на третью ночь, а драконы имели три головы, но сейчас волшебное число не сработало. Эжени взывала к духу и четвёртый раз, и пятый, и десятый, но он не отзывался, воздух вокруг неё не начинал рябить и наполняться туманом, а свечи даже стали гореть ровнее. В конце концов, отчаявшись добиться ответа из мира мёртвых, она задула огоньки, ногой стёрла начерченный круг со всеми знаками, вернула свечи в подсвечники, а книгу — в свой дорожный узел. Потом Эжени отперла дверь и вышла из комнаты, не забыв захватить с собой медальон незнакомца.
Она вернулась к своему первоначальному плану — подробно расспросить людей, в особенности хозяев гостиниц и постоялых дворов. В этой гостинице ни хозяин, ни его супруга ничего не могли сказать о подозрительных постояльцах и не видели девушку с портрета, но в других местах Эжени повезло больше. Местный трактирщик рассказал, что красивая дама с портрета и мужчина, по описанию похожий на убитого, заезжали к нему пару дней назад. По его словам, они выглядели как муж с женой — «или как любовники», добавил он громким шёпотом, наклоняясь к Эжени, и та поморщилась от его несвежего дыхания. Кое-кто из местных мальчишек видел эту же пару прогуливающейся вдоль дороги по направлению к лесу, но на этом следы обрывались. Про вампиров же никто говорить не хотел, и Эжени пришлось вернуться в гостиницу, пока её любопытство не вызвало ненужных подозрений у местных.
Леон ещё не вернулся, и девушка начала волноваться, потому что солнце клонилось к закату, и небо уже было залито золотым светом. Эжени только-только зарядила пистолет серебряными пулями и приготовила нож с кольями, собираясь ехать на поиски капитана, когда в дверь постучали, и из-за неё донёсся бесконечно усталый голос Леона:
— Эжени, это я!
Она кинулась к двери, поспешно отворила её, и сын Портоса, перешагнув через порог, едва не рухнул на пол. Пошатываясь, он добрался до постели и опустился на неё, тяжело переводя дыхание. Эжени взглянула в дверной проём и вздрогнула — там неслышной тенью стояла та самая девушка из медальона. Её прекрасное лицо в вечернем сумраке казалось каменным, под глазами залегли тени, зелёное платье, явно очень дорогое, было всё в пыли и грязи.
— Леон, кто это? — Эжени невольно отступила, напуганная не то неожиданностью появления, не то молчанием и неподвижностью незнакомки.
— Изабелла де ла Шаллен, — он выпрямился на постели, почему-то прижимая левую руку к груди. — Сударыня, что же вы там стоите?
— Я не могу войти, пока меня не пригласят, — дёрнула плечом та, и Эжени, догадавшись, с кем имеет дело, ахнула и отступила ещё дальше.
— Вы вампирша! — она метнулась к столу и схватила заряженный пистолет.
— Уверяю вас, она наша союзница, — подал голос Леон. — Я освободил её из плена и привёл сюда, чтобы сражаться против общего врага. Есть некий де Сен-Жермен, вампир, и это он-то и виновен в происходящих здесь нападениях. Он охотится за Изабеллой.
— Хорошо, вы можете войти, — Эжени не отрывала от переступившей порог вампирши подозрительного взгляда и крепко сжимала оружие. — Но не обижайтесь, если я не буду доверять вам.
— Это ожидаемо, — вздохнула Изабелла. — На вашем месте я бы тоже не стала доверять вампирше в местах, где на людей нападают и высасывают из них кровь.
— Что у вас с рукой? — Эжени, поспешно заперев дверь, вернулась к столу и перевела встревоженный взгляд на Леона.
— Пустяки, — тот махнул здоровой рукой.
— Небольшой укус, — одновременно с ним ответила Изабелла. — Я отведала немного его крови.
— Немного? — усмехнулся Леон. — По моим ощущениям, вы не отрывались от меня целую вечность!
— Вы укусили его? — Эжени закричала бы, если бы могла, но горло у неё перехватило, и из него вырвался лишь свистящий шёпот. — Какого чёрта? — она без колебаний направила на Изабеллу пистолет. — Леон, зачем вы её привели?
— Тише, тише! — он поднялся с кровати, примирительно вскинув руки. — Я сам разрешил ей выпить мою кровь!
— Но зачем?
— Изабелла провела почти весь день в плену, несколько дней не пила крови, очень обессилела и устала. Ещё немного, и она бы потеряла человеческий облик и стала кидаться на людей или животных. Я позволил ей укусить меня, чтобы поддержать её силы.
— Именно так, — кивнула вампирша, не сводя настороженных глаз с дула пистолета.
— Это заразно? — Эжени чувствовала, как кровь стучит у неё в висках. — Он теперь тоже станет вампиром?
— Боже, разумеется, нет! — возмутилась Изабелла. — Чтобы стать вампиром, человек должен, находясь на грани смерти, отведать вампирской крови, потом умереть, и лишь тогда он восстанет вампиром. От простого укуса такого не бывает, иначе весь мир бы уже кишел вампирами!
— Покажите руку, — Эжени медленно опустила оружие. Леон пожал плечами, снова сел на кровать, стащил перчатку и закатал рукав, обнажив левое запястье, перемотанное чем-то, похожим на покрытый засохшей кровью кружевной платок.
— Изабелла любезно поделилась со мной своим платком, — объяснил бывший капитан, разматывая повязку. Под ней обнаружился след укуса — впрочем, уже не кровоточащий, не гноящийся и без малейших следов воспаления. Эжени протянула руку, чтобы коснуться его, но потом резко отдёрнула кисть, боясь причинить боль. Она могла бы залечить рану, но не хотела проявлять свои способности при Изабелле. Леон, похоже, понял это — он едва заметно кивнул, взглянув в глаза Эжени, и принялся вновь заматывать платок.
— Любопытно, — вампирша, стоя у двери, с интересом рассматривала их, склонив голову набок. — Вы друг другу не просто госпожа и её слуга, не так ли? Вас связывает нечто большее, я угадала?
— Неужели это так заметно? — усмехнулся Леон.
— Это вас не касается, — одновременно с ним сухо ответила Эжени.
— Нет, не заметно, но я неплохо разбираюсь в людях — за пятьдесят три года научилась, — Изабелла улыбнулась, обнажив белые ровные зубы — пока что совершенно человеческие. — И разумеется, это меня абсолютно не касается.
— Вам пятьдесят три? — Леон приподнял брови. — По вам не скажешь.
— Я была обращена в двадцать три и пью кровь вот уже тридцать лет, — ответила она, проходя по комнате и опускаясь на стул. — По мне, так это не самая большая цена, которую приходится платить за вечную молодость.
— Особенно если учесть, что платите её не вы, а другие, — резко ответила Эжени. — Люди, у которых вы пьёте кровь!
— Я уже давно не нападаю на людей! — вскинулась Изабелла. — В молодости, когда я только привыкала к своей силе, было всякое, не скрою и не стану изображать из себя святую невинность. Мне случалось опустошать людей досуха. Но вы ведь не станете жалеть толпу мужланов, решивших, что одинокая девица, идущая поздно вечером по улице, станет для них лёгкой добычей?
— Не стану, — покачала головой Эжени, живо вспомнив грубые пальцы и сбитое дыхание навалившегося на неё Антуана де Лавуаля. Будь у неё тогда вампирские клыки вместо магии, она не раздумывая вонзила бы их в горло насильника.
— Если ты вампир-женщина, особенно молодая и красивая, тебе не составит труда найти себе пищу, — продолжала Изабелла. — Раз мужчины смотрят на тебя как на добычу, почему ты должна смотреть на них иначе? Но обескровленные тела вызывают подозрение, начинают ходить слухи, люди вооружаются серебром и осиновыми кольями. Волей-неволей приходится менять тактику. Мне везло — я находила мужчин, которые готовы были отдавать мне свою кровь в обмен за любовь. Но я ни одному из них не давала ложных обещаний! — вновь вскинулась она. — Никого из них я не обещала сделать вампиром — и не сделала. Чем больше будет вампиров, тем труднее нам будет найти пищу, и рано или поздно мы перегрызём друг друга — если, конечно, люди не доберутся до нас раньше.
— Человек, убитый на берегу, был вашим любовником? — спросила Эжени.
— Этьен... — глаза Изабеллы затуманились. — Да, он был моим любовником и моим другом, он отдал мне свою кровь и своё сердце, в конце концов отдал за меня жизнь, а я не смогла спасти его. Он был умнее других, намного умнее — никогда не просил меня сделать его вампиром, зная, что я откажу. Когда за мной начал охотиться де Сен-Жермен, я предлагала Этьену расстаться, но он сказал, что будет со мной до самого конца. Мы прибыли в эти края, прослышав о нападениях вампира. Я решила сама найти своего врага, пока он не нашёл меня, и убить его. И мне ведь почти удалось в ту ночь, когда он напал на мальчишку, но он оказался слишком ловок, вырвался и сбежал!
— Позвольте мне пояснить, — вмешался Леон, заметив недоумение на лице Эжени. — Изабелла была той самой девушкой, которая спасла жизнь Франсуа, кузену Сюзанны.
Он коротко рассказал о своей поездке в деревню, в замок и о своих приключениях в лесу. Услышав о карете с серебряной решёткой и пахучими травами, Эжени недоверчиво покачала головой.
— Столько усилий, чтобы поймать столь опасное создание... Зачем вы нужны де Сен-Жермену?
— Жан-Себастьян де Сен-Жермен — вампир, который обратил меня, — произнесла Изабелла после недолгого молчания. — Тогда я была ещё не знатной дворянкой, а всего лишь дочерью зажиточного купца. Де Сен-Жермен отнял моё сердце, мою невинность, мою жизнь, отдав взамен вечную жизнь и вечное одиночество в сумерках. И он не смог смириться с тем, что я не подчинилась ему. Он думал, что я буду вечно благодарна ему за дар, стану его верной любовницей, служанкой, рабыней, но я хотела большего — стать свободной, иметь собственных слуг и любовников, пользоваться всеми преимуществами, которые мне давала моя новая сущность. И я сбежала от него.
Она склонила голову и надолго замолчала, глядя в окно, за которым уже почти погас закат, и небо укутывало мягкое синее покрывало ночи, а на нём загорались первые звёзды.
— Де Сен-Жермену около сотни лет, но иногда мне казалось, что он нисколько не стал мудрее с годами. Он пользуется своей силой, чтобы соблазнять молоденьких девиц — а иногда и юношей — а потом выпивать их кровь и оставлять их опустошённые тела прямо на земле. Он делает лишь то, что хочет, не заботясь ни о долге, ни о ком-то другом, помимо себя. Де Сен-Жермен думает только о себе, живёт своими желаниями, а я... я не хотела быть такой. Во мне осталась искра человечности, хоть он и пытался её погасить. Именно поэтому я спасла того мальчишку — по крайней мере, мне хочется в это верить. Мне также хочется верить, что мой Этьен был счастлив со мной.
Изабелла тряхнула головой, смаргивая выступившие на глазах слёзы.
— Вы спросили, зачем я ему нужна? Чтобы снова посадить меня в клетку. Чтобы овладеть моим телом и моей душой, привязать меня к себе, сделать рабыней. Он ненавидит меня за то, что я не покорилась ему, а я его — за жестокость и равнодушие к другим. Он не хочет убить меня, о нет, только сломать, а вот я очень хочу убить его! Мы с Этьеном отправились в лес, чтобы разыскать следы де Сен-Жермена. Шли пешком, потому что лошади меня боятся, и путешествовать я могу только в карете. Впрочем, меня это не тяготило — я вынослива, да и Этьена не пугал долгий переход. В лесу нас и подстерегли люди де Сен-Жермена. Мы думали, они обычные крестьяне, заплутавшие в лесу, но потом они набросились на меня и сковали серебряной цепью. Этьен кинулся в бой, а мне крикнул бежать. Возможно, если бы я не послушала его и осталась, сразилась вместе с ним, всё было бы иначе, — глаза Изабеллы померкли, она с усталым видом подпёрла голову рукой. — Но как я могла помочь ему — связанная, опутанная цепью, которая жгла меня сильнее огня? Я кинулась бежать прочь, а он отбивался, но что он мог — один против троих? Они зарезали его или закололи — я слышала, как один из них крикнул другим не тратить пули, потому что они сделаны из серебра и предназначены для меня. Потом они забрали его оружие и деньги и погнались за мной.
— Он умер не сразу, — после недолгого молчания проговорила Эжени. — Сумел доползти до берега моря, и там его нашли крестьяне. Он до последнего просил спасти Изабеллу... Должно быть, он вас очень любил, — она взяла со стола медальон и протянула вампирше. — Полагаю, это следует отдать вам.
— Медальон с моим портретом, — та грустно усмехнулась, принимая украшение. — Мой Этьен всегда был сентиментален. Его уже похоронили?
— Думаю, да, — кивнула Эжени. — Хозяйка гостиницы сделала всё необходимое — омыла тело, привела в надлежащий вид. Наверное, его успели отпеть, потому что я, — она бросила быстрый взгляд на Леона, думая, стоит ли продолжать, — пыталась вызвать его дух и не сумела.
Её рассказ о неудачных попытках призвать Этьена не сильно удивил капитана, а вот Изабелла уставилась на Эжени с изумлением.
— Вы можете разговаривать с духами?
— В том-то и дело, что не могу, — печально улыбнулась та. — Если бы могла, я бы призвала его и расспросила обо всём случившемся. Впрочем, сейчас в этом нет нужды, ведь вы здесь и всё нам рассказали.
— Я недалеко смогла убежать, — закончила свой рассказ Изабелла. — Они догнали меня и облили святой водой. Я ослепла от боли, а они затащили меня в карету, которую они спрятали в лесной чаще, прежде чем выйти к нам, в карету, пахнущую чесноком, вербеной и другими дурманящими травами, и заперли дверь. Мне удалось скинуть с себя цепь, но было уже слишком поздно — Этьен погиб, я была в плену, ожоги заживали медленно, а от трав я почти теряла сознание. Кроме того, я потратила столько сил, пытаясь вырваться, а восполнить их было негде. Карета шла медленно, застревая в грязи, лошади отказывались идти, боясь меня, и благодаря этому господин дю Валлон смог нагнать нас и спасти меня, — она благодарно склонила голову.
— Дю Валлон? Вы назвали ей свою настоящую фамилию? — Эжени повернулась к Леону.
— Так получилось, — уклончиво ответил тот.
— Вы не знаете, куда они везли вас? — девушка вновь повернулась к вампирше.
— К де Сен-Жермену, куда же ещё? — та пожала плечами. — А уж где он расположился — в забытой Богом гостинице, каком-нибудь полуразрушенном здании, развалинах старого замка — никто не знает. Но одно я знаю точно: он не оставит своих попыток. Он придёт за мной.
— Что ж, надеюсь, к этому времени мы будем готовы и будем ждать его, — ответил Леон. — Ваш план, Эжени, отменяется: зачем носиться по лесам и полям, разыскивая вампира, когда он сам пожалует к нам в гости?
— Лучше бы это было не здесь, — мрачно ответила она. — В гостинице слишком много людей, которые могут стать лёгкой добычей для вампира. Счастье ещё, что он один такой, а слуги у него люди...
— Мы не позволим ему напасть на людей, — Изабелла вздёрнула подбородок. — Среди нас почти бессмертная вампирша, опытный воин и... и вы, — закончила она, бросив неуверенный взгляд на Эжени, которая всё ещё сжимала в руках пистолет. — Надеюсь, вы хорошо стреляете.
— Замечательно, могу вас уверить, — тонко улыбнулась та, кладя оружие на стол. — Кстати, а как выглядит де Сен-Жермен? Врага нужно знать в лицо.
— Высокий, стройный, черноволосый и очень красивый, — ответила вампирша. — Этой своей красотой он погубил немало женщин. Вы легко узнаете его, если увидите, но боюсь, тогда может быть уже слишком поздно.
— Совсем стемнело, — Леон, с трудом сдерживая зевоту, посмотрел в окно. — Пора ложиться спать. Сударыня, полагаю, вам лучше остаться с нами. Тут, правда, немного тесновато...
— Я могу спать прямо тут, — перебила его Изабелла, поудобнее устраиваясь на стуле. — Вампиры вообще спят, но могут подолгу обходиться без сна, если это необходимо. Я просижу всю ночь на стуле, и ничего со мной не случится. Могу даже отвернуться и заткнуть уши, — она лукаво улыбнулась, посмотрев на Леона с Эжени, а затем кивнув на кровать.
— В этом нет необходимости, — сдержанно ответила Эжени, покосившись на вспыхнувшего Леона.
***
Ночь все трое провели без сна — Изабелла благодаря своей вампирской сущности, Леон и Эжени из-за того, что не могли сомкнуть глаз рядом со столь опасной соседкой. Эжени, улучив момент, спрятала под подушку пистолет и теперь сжимала его гладкий ствол, Леон то и дело приподнимал голову, чтобы взглянуть на лежащие на столе осиновые колья и вспоминал об одном из них, припрятанном в сапоге. Время тянулось невыносимо медленно, и когда на горизонте наконец забрезжил рассвет, а небо стало постепенно светлеть, из иссиня-чёрного становясь сначала просто густо-синим, а потом светло-голубым, все трое вздохнули с облегчением.
— А ведь при жизни я любила рассветы! — вздохнула Изабелла, отворачиваясь от окна. — Сейчас же свет солнца для меня невыносим.
— Так это правда — что вас убивает солнечный свет? — заинтересовался Леон.
— Не убивает, но жжёт не слабее святой воды, слепит глаза и причиняет боль, — ответила она. — Так что выходить на улицу днём я могу лишь в дождь и пасмурную погоду, или же мне приходится укрываться накидками, вуалями и перчатками.
— Вуали у меня нет, но можете взять мои перчатки и накидку, — любезно разрешила Эжени.
— Благодарю, но я не собираюсь в ближайшее время выходить на улицу. Чем меньше людей меня здесь увидит, тем лучше.
Именно в этот момент раздался стук в дверь, заставивший всех троих вздрогнуть. Изабелла поспешно соскочила со стула и кинулась в угол, Эжени прикрылась одеялом, Леон подошёл к двери, пряча за спиной серебряный нож.
— Кто там?
— Это я, сударь, — послышался голос хозяина. — Вам велено передать письмо.
Забрав письмо, Леон вновь запер дверь и, вернувшись к женщинам, распечатал конверт. Письмо было небольшим по размеру и поражающим по своему содержанию.
«Господин Лебренн!
Обдумав наш вчерашний разговор, я пришёл к мысли, что в Ваших словах о разбойниках содержится зерно истины. В наших краях действительно творится что-то неладное, и раз уж господин граф отсутствует столь длительное время, я должен возложить сие тяжёлое бремя на себя. И если Вы столь любезно предлагаете мне свою помощь, не следует от неё отказываться. Поэтому прошу Вас как можно скорее прибыть в замок, чтобы обсудить планы по поиску разбойников и спасению похищенной девушки.
Жоффруа Ватель, управляющий графа д’Эрвье»
— Ему бы проповеди читать, с такой-то манерой изъясняться, — пробормотал Леон, завершив чтение, и выжидающе взглянул на женщин. — Ну, что скажете?
— Это выглядит очень подозрительно, — нахмурилась Эжени. — Ещё вчера, судя по вашему рассказу, управляющий наотрез отказывался что-либо предпринимать, а тут вдруг за ночь передумал! Не кроется ли здесь ловушка?
— Не думаю, что этот человек как-то связан с вампирами — для этого он слишком труслив, — дёрнул плечом Леон. — Может быть, вчера вечером или ночью вернулся граф д’Эрвье, узнал, какие дела здесь творятся, и решил прибегнуть к нашей помощи? Хотя тогда он бы лично написал письмо...
— Как бы то ни было, надо идти, — решительно сказала Изабелла. — Де Сен-Жермен очень хитёр и коварен, и нам нужно больше союзников в борьбе с ним. Доставайте ваши перчатки, мадемуазель де Сен-Мартен, я пойду с вами.
— Не слишком ли это опасно? — усомнилась Эжени.
— Менее опасно, чем сидеть в гостиничном номере, ожидая нападения. Я расскажу, как господин дю Валлон... то есть Лебренн, спас меня от разбойников. Пусть ищут их, если найдут — скоро найдут и их хозяина, де Сен-Жермена.
Отговаривать Изабеллу ни у Леона, ни у Эжени не было ни сил, ни желания, поэтому в замок графа они отправились втроём. Люди ехали на лошадях, вампирша шла неподалёку, кутаясь в накидку и вполголоса проклиная солнце, которое в этот день было особенно ярким. Ланселот и вороная кобыла из-за соседства с вампиршей тревожно фыркали, ржали, то и дело вставали на месте, отказываясь идти дальше, поэтому путь до замка занял куда больше времени, чем вчера у Леона. Добравшись до замка, они с облегчением отдали перепуганных лошадей рослому конюху (правда, пистолеты, заряженные серебряными пулями, пришлось оставить в седельных сумках) и вошли внутрь — Эжени, войдя первой, обернулась и позвала «Изабелла, входите!», чем заслужила благодарный взгляд от вампирши, тенью скользнувшей внутрь.
Едва они поднялись на второй этаж и вошли в наполненную сумраком гостиную, тяжёлые двери за ними захлопнулись будто сами собой. Эжени вздрогнула, Леон сжал эфес шпаги, Изабелла тревожно огляделась и втянула ноздрями воздух.
— Не нравится мне это место, — прошептала она. — Здесь пахнет... нехорошо.
— Господа! — в другие двойные двери вошёл управляющий, ещё более бледный, чем вчера, источая сильный запах тошнотворно сладковатых духов. Его взгляд заметался, переходя с одного гостя на другого, и остановился на Изабелле — та присела в изящном реверансе.
— Изабелла де ла Шаллен, к вашим услугам. Как видите, меня не надо спасать — меня уже спас господин... Лебренн.
Управляющий отрывисто кивнул, подошёл к столу, раскрыл стоявшую на нём коробку и, вынув из неё пистолет, направил на Леона и Эжени. В тот же миг двери позади них распахнулись, и в зал ворвались трое мужчин. Двоих из них капитан узнал — чернобородый разбойник и тот, что держал лошадей. Они бросились к Изабелле — та молнией метнулась в сторону, но не успела и упала, сбитая с ног тяжёлой цепью, сделанной из серебра. Третий из разбойников, тот самый крупный и высокий конюх, выхватил из ножен шпагу и сделал несколько шагов к Леону с Эжени.
— Теперь ты получишь сполна, сучка, — прошипел чернобородый, придавливая свою добычу к полу.
— Негодяи! Пустите! — Изабелла билась и металась, придавленная тяжестью цепи, кожа у неё лопалась там, где её касался металл, на ней вздувались жуткие пузыри. Эжени судорожно оглядывалась в поисках выхода, шепча «Я же говорила, это ловушка!», Леон выхватил шпагу, но управляющий покачал головой.
— Я говорил вам, что надо оставить это дело в покое. Теперь уже слишком поздно. Мне поручено вас убить.
— Поручено — так выполняй, и нечего тянуть! — послышался звонкий, почти мальчишеский голос, и в комнату стремительно вошёл ещё один мужчина — высокий, черноволосый и невозможно красивый, точь-в-точь такой, каким его описывала Изабелла.
— Де Сен-Жермен! — прохрипела она, на миг оставив бесплодные попытки вырваться.
— Жан-Себастьян де Сен-Жермен, к вашим услугам, — он галантно поклонился застывшим Эжени и Леону. — Или Огюст, граф д’Эрвье, как вам будет угодно.
— Сволочь! Убийца! Гореть тебе в аду! — снова забилась Изабелла. — Я не буду твоей рабыней! Никогда!
— Будешь, — в его голосе зазвенел металл. — Не для того я столько лет гонялся за тобой, скрывался в этом заброшенном краю, охотился на жалких крестьян, пил кровь животных, — его лицо перекосилось от отвращения, — пил кровь этой жухлой вдовы, чтобы ты снова сбежала от меня! А вы, — он обернулся к двум другим пленникам, — зачем вы полезли не в своё дело?
— Вы причинили вред человеку, который близок человеку, близкому мне, — с ненавистью ответила Эжени. — И ещё многим другим людям. Я не позволю нечистой силе охотиться на людей!
— Тебе не тягаться с вампиром, — презрительно ответил де Сен-Жермен. — Я вопьюсь тебе в глотку быстрее, чем ты это заметишь. Меня много кто пытался убить, и все потерпели неудачу. С чего вы взяли, что вам повезёт больше?
Эжени промолчала, но Леон догадывался, что она готовится применить свою силу, и ещё крепче сжал эфес шпаги. Де Сен-Жермен заметил этот жест и презрительно расхохотался.
— Шпага здесь не поможет, она ведь не серебряная, да и будь серебряной, не помогла бы! Ватель, — он обернулся к управляющему, — этого убить, Беллу — в подземелье, девчонку — туда же. Может, она сгодится для опытов, — он жутко улыбнулся и облизнулся длинным ярко-красным языком. — Видите ли, вампиры не рождаются естественным путём, и человеческая женщина не может родить от вампира, как и вампирша от человека, но я всеми силами пытаюсь это исправить. Если доведёте дело до конца, — обратился он к слугам, держащим вампиршу, — получите Беллу в награду.
— Нет! — отчаянно закричала Эжени, и этот крик слился с грохотом пистолета, но то был не выстрел — оружие взорвалось в руках у Вателя, и он со стоном повалился на пол, прижимая обожжённые и окровавленные руки к груди. В тот же миг Леон взмахнул шпагой и бросился на здоровяка-конюха. Они сошлись в поединке, в то время как управляющий тихо выл на полу, а Изабелла напрягала все силы, пытаясь сбросить с себя двух мужчин. Де Сен-Жермен оскалился от гнева, видя, что всё идёт не по его плану, и бросился вперёд, одним длинным скользящим прыжком преодолев полкомнаты. Он был уже возле сражающихся, когда Эжени вскинула руки, и вампира невидимой силой отшвырнуло к стене. Обычного человека такой удар бы лишил чувств, граф же поднялся почти сразу, ещё больше разозлившись.
— Ты ведьма! — прохрипел он, бросаясь вперёд, и Эжени пришлось приложить всю силу, чтобы остановить его. Она снова вытянула руки, всем телом наваливаясь на невидимый щит, выставленный ею перед вампиром. Де Сен-Жермен подался вперёд, пытаясь продавить этот щит. Уворачиваясь от атак своего противника — грубых и напористых, но, к счастью, слишком поспешных, — Леон видел то бледное лицо Эжени, то жуткий оскал вампира, то искажённые мукой черты Изабеллы. Вдруг она рванулась ещё сильнее, и чернобородый повалился на спину, захлёбываясь криком, а вампирша уже сидела на нём, сжимая зубами горло, из которого хлестала кровь. Второй разбойник отскочил к стене, а затем бросился прочь. Противник Леона при виде этого глухо зарычал и ринулся вперёд, как бешеный бык. Сын Портоса в последний миг присел, и лезвие шпаги просвистело у него над головой, а его собственный клинок вонзился здоровяку в грудь, и тот медленно осел на пол, роняя оружие.
Наслаждаться победой было некогда — Эжени жалобно простонала «Больше не могу!», и в тот же миг де Сен-Жермен вихрем налетел на Леона. Того отбросило в сторону и ударило о стену так, что шпага вылетела из руки. Пока он с трудом поднимался на колени, вампир стоял напротив окна, и солнечный свет, проникавший сквозь узкую щель между шторами, подсвечивал его вытянутый силуэт. Эжени, которая сползла на пол, пытаясь стереть текущую из носа кровь, и Изабелла, дёргаными движениями выпутывавшаяся из цепи, никак не могли помочь Леону. Он с трудом встал, чувствуя, как пол качается под ногами. Перед глазами всё плыло, и он собрал все силы, чтобы сосредоточиться на графе — точнее, тонкой полоске света за ним.
— Готовься к смерти, — прошипел вампир, и в этот момент Леон рванулся вперёд. Пролетев по скользкому от крови полу, он всем телом ударился о де Сен-Жермена, вцепился в него и толкнул вперёд, прямо в щель между штор. Оба они ударились о стекло, послышался звон, а затем был недолгий головокружительный полёт, и перед лицом Леона мелькнули длинные нечеловеческие зубы и глаза, горящие жёлтым огнём. После падения вампир оказался снизу, что немного смягчило удар, но Леона сразу отшвырнуло в сторону мощным рывком. Де Сен-Жермен вскочил на ноги — и тут же взвыл, схватился за голову, пытаясь закрыться от безжалостных ярких лучей, которые обжигали его, и кожа пузырилась, превращая прекрасное лицо в жуткую маску.
Леон чувствовал, что ещё немного — и он потеряет сознание, поэтому действовать надо было быстро. Он вытащил из сапога осиновый колышек, бросился вперёд, ослеплённый светом солнце не меньше, чем вампир, и изо всех сил вонзил своё оружие в грудь графа. Вопль, изданный тем, был оглушительным, он перешёл в отвратительный визг, всё тело де Сен-Жермена содрогнулось и рухнуло наземь, дымясь ещё сильнее, чем прежде. Подождав, пока прекратятся предсмертные судороги, Леон поднялся на ноги и успел сделать несколько шагов, прежде чем милосердная тьма распахнула свои объятия и поглотила его.
