Где-то посреди ночи

      Чувствуя резкий прилив сил, я пытаюсь вырваться, но безуспешно — слишком крепко держит. Он вздыхает, понимая, что сморозил лютую хуйню, после чего поднимается, взяв меня на руки. Я вцепилась в его плечи пальцами, чтобы не рухнуть на пол, кажется, заметно успокаиваясь. Тепло. Теплее, чем в пустой комнате.       Во вторую руку Кирилл берёт мой чемодан, который несколько минут назад прилетел в стенку. И как ему не тяжело?       Он посмотрел на меня с таким взглядом, будто я сама заставила его взять себя на руки. Я не могла никуда отвернуться, поэтому спрятала взгляд, полный страха в его плече, а точнее, футболке.       Когда он донёс меня до двери в комнату, снова оказавшуюся моей, аккуратно поставил на ноги. Я не могла отлипнуть от него, не хотела отпускать, лишь потому, что было ощущение, что если он уйдёт, а после вернётся… будет плохо. Не убьёт же он меня голыми руками? Нельзя его отпускать. Даже если он и поднимет на меня руку, как тогда, будет легче, чем, если бы, он, допустим, взял какую-то биту.       Может, включить «кошечку», отвлечь, а потом сбежать вместе с вещами?       Но, вместо этого, я лишь оторвалась от его груди на секунду, уткнула в нее свой тупой взгляд…       — Педофил ебанный! — я начала колотить его по груди и без мысли о том, что ему будет больно, но он не шелохнулся. Лишь посмотрел сверху вниз с презрением, после чего обнял, притянув к себе, от чего мои глаза округлились, распахнувшись шире обычного.       — С чего бы? — удивлённо промурлыкал, выражая искреннее непонимание. Кто у нас там в «кошечку» хотел превратиться? Я?       — С того, что мне шестнадцать всего, идиот! — пробурчала я, но в его футболку.       — Погоди, — он отодвинул меня от себя. — Ты про что, вообще?       — А ты вспомни свои последние слова! — наконец-то я решила не терпеть. Возможно, я об этом пожалею, но, если уж начала, надо топить до конца.       — А… — задумался. Делает вид? Всё же помнит! — Стой. Ты как эту фразу поняла?       — Н-ну, — я уже хотела озвучить свои не самые приятные мысли, но он привёл меня в чувства своим хохотом.       — Дурочка, — он продолжал ржать, смотря на меня и прикрывая рот рукой. — Ты чё, подумала, что я тебя насиловать собрался?       — А… Ч-что тогда?… — я неловко улыбнулась, понимая, как глупо выгляжу, но следующие его слова быстро сняли улыбку с лица.       — Я имел ввиду, что сломаю тебе ноги, — Кирилл перестал смеяться, посмотрев на меня в упор.       — Чего?! — мне аж поплохело.       — Ой, блять, да не буду я ничего делать, не парься, — попытался успокоить. — Но если ты так хочешь, — Он попытался ухмыльнуться сквозь проступающий смех, но получается лишь снова заржать.       — Не получается у тебя строить Пейтона из фанфиков, — снова бурчу я, отвернув голову куда-то в сторону и скрестив руки на груди.       — Чего?! — заверещал он, возмущенно замахав руками. Задела.       — Что слышал, — говорю я, но уже громче.       Он накидывается на меня, начиная щекотать. О Боже, совсем и пришлось забыть, что я щекотки до жути боюсь! Мы вместе рухнули на пол, причём так, что я оказалась сверху. Поспешив слезть, я отвернулась, чтобы он не увидел проступивший румянец на моих щеках.       — Что делать будем? — как ни в чём не бывало, проговорил он, тоже поднявшись на ноги и положив руки мне на плечи, подходя сзади всё ближе и ближе, пока не прижался к моей спине окончательно. — Может, фильм? — кажется, улыбнулся, но я могла лишь догадываться, ведь лица его не видела. — Пойдём, — потянул за собой.       Мне ничего не оставалось, как пойти за ним. Спустившись на первый этаж, он провёл меня до какой-то двери, которую я ещё ни разу не видела. Когда он завёл меня внутрь, я сразу поняла, что это.       Этот кинотеатр я уже видела, но не думала, что он настолько огромен. Даже в некоторых торговых центрах таких больших нет!       — Пойдём, чего встала? — и вот, я снова не вижу его лица, ведь тут до чертиков темно. И, кажется, темноты я тоже побаиваюсь… Особенно, с ним.       Продвигаюсь за Кириллом, стараясь ни на что не напороться в этой темноте.       Но запинаюсь о ступеньку и стремительно лечу вниз.       — Блять! — послышался грохот соприкосновения моего тела и бархатного пола, после чего и это «блять», принадлежавшее не мне, а моему спутнику. Упала я молча. — Ты жива? — он поднимает меня на руки. Снова. Но… Как он видит хоть что-то в этой темноте? Тем более — меня, ведь я одета во всё чёрное.       — Жива, — шепчу я, потирая ушибленный подбородок, который не разбила лишь из-за везения и относительно мягкого поля. Провожу аналогию между этим полом и полом психбольницы. Выступают слёзы от воспоминаний об этом месте. И сейчас — не исключение. Я плакса.       — Ты чего? Очень больно? — он сажает меня на длинный диван. Мы пришли на самый последний ряд. — Э-эй? — в темноте я видела лишь его светящиеся глаза, в которых выражалось беспокойство.       — Всё нормально, — решила не молчать. — Не болит.       — Ну, — недоверчиво посмотрел на меня сквозь тьму. — как скажешь.       Молчание. Кирилл включает телефон, экран которого тут же озарил его лицо так, что я смогла его разглядеть. Обеспокоенное, но всё ещё красивое. Его брови были аккуратно сдвинуты, губы сжаты, а глаза будто ничего уже и не выражали.       — Чего смотришь? — я поперхнулась. Заметил, что я на него смотрю? Ну конечно, я же так пристально разглядывала, как тут не заметишь-то! — Алё, ты ответишь? Чего смотреть будем, говорю! Что смотришь обычно? — гора с плеч. Я облегчённо вздохнула.       — Я… не знаю, — наконец сказала я на выдохе. Выдохнула всё беспокойство.       — Тут аниме есть, — прищурился.       — Ты аниме смотришь? — Приподняла бровь.       — Я думал, ты смотришь, — нервно посмеялся, отводя взгляд.       — Значит, смотришь, — я улыбнулась Кириллу, показывая, что в этом нет ничего такого, но он теперь уже сидел с полностью каменным лицом. — Не переживай ты так! — он явно в ступоре, ведь ничего не отвечает, — Ки-ра!       — А?       — Ну чё у тебя там есть-то? Или мы так и будем сидеть молча?       — А, ага… — и тут он перечислил всю классику, которую смотрел, остановившись на моём любимом и единственном.       — Давай последнее, — обречённо вздохнула.       Прошло где-то пол часа. Всё это время мы сидели молча, лишь изредка поглядывая друг на друга.       Он хочет что-то сказать, но не решается. Что-то до боли важное… Но что? Никогда я не видела его таким растерянным, но в то же время и милым. Мне было страшно осознавать, что я чувствую к нему что-то помимо безграничной ненависти. Я и сама без понятия, что это…       — Малышка, — неуверенно позвал он. Его голос дрожал так, словно он боится чего-то. Я поворачиваюсь к нему, стараясь улыбнуться, чтобы убрать его неуверенность. Но, признаюсь честно, эта неуверенность нравилась мне гораздо больше, чем безграничное море ненависти и агрессии, которые чаще всего пропитывали его всего, с ног до головы.       Он молчит, поджав губы. Зачем звал, если ничего говорить не хочет? Я снова отвернулась к экрану, уплывая в свои мысли.       Мне вмиг становится очень плохо от того, что я делаю плохо ему, хоть он и, кажется, заслужил.       — Ты можешь побыть со мной?       Мне сначала лишь показалось, что это снова галлюцинации. Что это не он сказал. Но реальность такова. Что эта фраза значит? Чего он хочет от меня?       — Прошу, только не уходи, — Он аккуратно зарывается в мои волосы, одной рукой приобнимая за плечо. — Только не оставляй меня одного…       — Да как от тебя тут… откажешься…