Если тут кто-нибудь есть, прошу, спасите меня.
Оглядываю лицо. Красные глаза, лопнувшие капилляры. Синяки на скулах. Бинты на шее. Он показательно повернул в мою сторону голову, не дрогнув, но я знаю, что больно. И это сделала я. Жалею ли я? Нет, заслужил. Да кому я тут пытаюсь напиздеть? Только сейчас замечаю, что он без футболки. Тут же накрывается одеялом, отворачиваясь от меня и ложась головой на подушку. — Ну, что тут? — в комнату заходит Анжела. Признаю, это короткое время без неё было прекрасным. — Действие обезбола прошло? — Ага, — бурчу ей в ответ, пока она достаёт шприц с лекарством. На фоне режущей боли от вчерашнего, кажется, дня, боль от укола не чувствуется совсем. Вот смогу ходить, вскрою себе горло. Кире, вот, уже вскрыла… — Экран не показывает пульс, — говорит девушка, посмотрев на меня, лежащую с уже закрытыми глазами. — Это я отключил, — вздрагиваю. Что ты там, блять, отключил? — Ок, — странно, но Анжела разговаривала с Кирой очень сухо, так, как будто не обещала мне ничего недавно. — Вали уже отсюда, — усмехается. Это всё наигранно. Вся эта сухость. — Стой, — нахожу силы спросить самый важный вопрос. — Как там Лёва? — вижу, что Кирилл вздрагивает, начиная трястись от злости. — Как себя чувствует? — В норме, отдыхает в гостевой, — поясняет девушка, уходя из комнаты. Повисло молчание. Кирилл поворачивается на спину, недовольно смотря в потолок. — То есть, тебя вообще нихуя не интересует, как себя чувствую я, — выносит свой личный вердикт парень, продолжая. — Хоть ты и полоснула меня по шее, — поднимает подбородок. — Но печёшься об этом еблалае, который тебя чуть не убил. — Еблалай тут ты, — тихо говорю я. Если услышал, мне придётся плохо. — Хочу отметить, что убить он хотел не тебя, а меня, — с возмущением проговаривает Кира, отворачивая голову снова. — Ну что, рада, что проведёшь свой день рождения в бинтах? — Лучше уж так, чем если бы кто-то сдох, — кашляю. — Знаешь, я тебе вообще-то жизнь спасла, — обида вырывается из меня с этими словами. — А ты неблагодарное уёбище. — А если я и не хотел жить? — пододвигается ближе, кладя подбородок на мою голову. — Не заметила? — больно сжимает моё плечо пальцами, улыбаясь. — Конечно, а обо мне ты и не подумал, как всегда, — пытаюсь оттолкнуть его. — Я ж сдохну в первую очередь, если сдохнешь ты. — Не сдохнешь, тебя Костя бы забрал, у нас контракт, — начинает смеяться. Истерика. Да истери сколько хочешь, только не со мной в руках! — Я вообще не про приют, — снова жалкие попытки оттолкнуть. — Ты же слабачка, — вжимается в моё тело ещё сильнее, отчего становится невыносимо больно. — У тебя же смелости не хватит, — снова смех. — суицид совершить. — А ты-то откуда знаешь, больной?И кто из нас больной, если ты всё ещё со мной?
— Ты же ещё жива, — по больному. — и все твои попытки — брехня ебанная, — глаза широко раскрываются, зрачки начинают дрожать. Вспоминаю каждую свою попытку. В деталях. — Тебя даже в дурку из жалости взяли. Начинаю сильно дрожать, наконец отталкивая Кирилла, когда слёзы льются из глаз. По комнате рассеивается мой хохот. Поднимаюсь с кровати, тут же падая на пол, продолжая хохотать. Кирилл встаёт рядом со мной, после, опускаясь на корточки. В порыве истерики, набрасываюсь на него с кулаками, когда он берёт меня на руки, укладывая на кровать. Вцепляюсь в него ногами и руками, кусая все участки кожи на шее. Снова прокусываю до крови. Он нависает сверху, делая так, чтобы я не могла к нему прикоснуться. Смотрит в лицо. — Заткнись, — его глаза сверкают, брови поднимаются чуть вверх… Звонкий хлопок. Пощёчина. Его агрессия сменяется на удивление. Щека, на которой и были синяки, полыхает красным. Отводя взгляд, улыбается на секунду, после чего рывком поворачивается обратно, вжимая моё тело в кровать и фиксируя обе руки. — Совсем охуела? — шипит мне на ухо. Испуганно дышу ему в плечо, уже не думая ничего делать. Его рука перемещается мне на горло. — Прости, прости, прости, пожалуйста, — зажмуриваю глаза, готовясь получить новые синяки на шее. — Чего? Не слышу, — открыв глаза, вижу лишь нижнюю часть лица. Улыбается. — Я… П-п… Слезает с меня, ложась рядом. — Какая же ты жалкая, — беспечно закидывает одну руку за голову. — Ребёнок. Слёзы снова просачиваются сквозь ресницы. Почему я постоянно плачу? — Ты прав. Снова убегаю. Снова нет сил бежать. Но бегу. Бегу, но уже не из дома. Некуда бежать. На крышу? Только бы врачи не заметили… Только бы он не побежал за мной. Я скучала, честно, правда, я клянусь, но…Открой окно пошире.
На крыше холодно. Особенно в футболке. Ещё и не своей. Жаль, не помню, как в ней оказалась. Сажусь на какой-то выступ в виде куба — вся крыша была покрыта такими же, и я, честно, без понятия, что это, но если меня убьёт током, я буду только рада. Я ведь ещё могу принять предложение Лёвы? Уехать к нему, забыть про прежнего хозяина. Не вспоминать. И он не вспомнит про меня. Никогда.«Я не буду думать, это плохая привычка»