Кирилл не даёт мне сказать ни слова. Мы идём дальше. Он беспечно захватывает с собой небольшую бутылку воды, а я плетусь за ним — стабильность.
— Тебе вода нужна, чтобы алкоголь запивать? — выдаю я в один момент. Мне надо было что-то сказать, а что — не так уж и важно. По крайней мере, лучше, чем идти в тишине, наверное… Но Кире моя шутка не понравилась. Он замирает на месте, медленно поворачивая голову.
— Вода нужна тебе, пупс. — сказал, как отрезал, самодовольно поправив волосы рукой, в которой держал бутылку воды. Во второй, очевидно, был Джек.
— Фу, блять, — приподнимает бровь в ответ на высказанные мной эмоции. — ладно ещё «малышка», но это…
— Ой-й, не делай вид, что не нравится, — отворачивается обратно, ускоряя шаг и, напоследок, фыркнув.
Снова тащу своё тело за ним, думая, что ответить, но, очевидно, что когда придумаю, будет уже поздно, и о разговоре он и вовсе забудет. Наверняка, победителем себя чувствует… Хотя, так и есть. Если бы это было игрой, он бы тут победил — это факт, который я признала себе в глубине души уже давным давно, но снаружи и вида не подам. Не дождёшься.
А если серьёзно — что я могу сделать? В ответ на этих его «малышек» и «пупсов»… слава богу, ещё «котёнком» не назвал, там бы я уж точно не сдержалась. Либо пощёчину бы влепила, либо ушла бы, извините, блевать за ближайший угол. Фу, как представлю, вымораживает…
Вот назову его «малышкой» в ответ, посмотрим, как заговорит.
Блять, да я даже в своих мыслях звучу смешно…
— Мы куда идём-то? — Снова попытка заговорить с самонадеянным петухом. Нет, нужно, всё-таки, другое прозвище…
— За аскорбинками, — произносит с такой иронией, как будто сейчас назвал мою самую главную зависимость в жизни и хочет задеть.
— Да иди ты нахуй, — голос у меня дрожит, как у школьницы, готовой разрыдаться на месте. Ах, да… я и есть эта самая школьница.
— Значит, идём на кассу, — посмеивается, натягивая кофту-оверсайз ниже одной рукой.
— А, так ты серьёзно? — я недоверчиво хлопаю глазами, разговаривая с его затылком.
— А как же, — мы заходим за очередной стеллаж с товарами, где я вижу то, что мы, оказывается, искали. — Бери, сколько хочешь.
Медлю минуту, после чего уже тянусь к стенду с аскорбинками, но останавливаюсь.
— Не нужны мне твои подачки.
Повисло молчание. Снова. Мне показалось, что мир вокруг меня замер. Стало тихо, будто мы не в магазине, а в поле, по которому сейчас покатятся круги.
— Пха-ха, — прыснул от смеха, хватаясь за живот. Искреннее улыбки я за сегодня ещё не видела…
— Ладно, спасибо.
Набираю в руки гору цилиндрических упаковок. А он думал, что я мелочиться буду? Конечно.
— Куда так много? — Кира округлившимися глазами смотрит мне в лицо, постепенно перемещая взгляд на содержимое стенда, оказавшееся в моих руках в один момент.
— Ничего, от ста рублей не обеднеешь, — поднимаю голову, проходя мимо своего удивлённого спутника.
— Да тут минимум пятьсот!
— Хочешь сказать, я пятьдесят пачек набрала? — оценивающим взглядом осматриваю своё «добро».
— Я уверен, что больше, — подталкивает меня в спину, как бы говоря идти уже в сторону кассы.
Молчу, опустив глаза в пол с нездоровой улыбкой, и даже не думаю двигаться с места. Вроде и стыдно, а вроде и похуй. Да ему и пятисот не хватит, чтобы откупиться от всех своих грехов.
— Зато, по факту, — шепчу себе под нос, озвучивая мысли.
— Чего?
Поднимаю на него взгляд, чтобы удостовериться в правдивости его удивления.
— Ебашь к кассе уже, — снова подталкивает. Не удивлён, притворился. Не могли эмоции на его лице смениться так быстро. — Ну, чего встала? Пошли.
Через десять минут, мы уже были в мужском отделе какого-то магазина одежды. Пакет с аскорбинками и алкоголем весело болтался в руках Кирилла, выбиравшего одну из дешевейших кофт, которые явно будут ему очень-очень велики…
Выбрал себе, наконец, какую-то чёрную, направился в примерочную, потащив меня за собой. Как обычно.
Примерочные тут, как оказалось, общие, разделения нет — это странно, но допустим.
— Подержи. — впихнул мне в руки целлофановый пакет, а сам зашёл внутрь. Кабинки тут, почему-то, с дверьми, а не со шторами, как это бывает обычно, но, наверное, в этом и заключается удобство.
Меня с собой Кира, очевидно, решил не брать, мне оставалось только мирно ждать его снаружи. Я успела только вздрогнуть, прежде чем дверь передо мной захлопнулась.
Через секунду слышу гудки. Закрылся от меня, чтобы попиздеть по телефону с друзьями? А у него вообще есть друзья?
Двери в примерочной и правда были огромным плюсом, но разговор я слышу от и до. Значит, о малейшей шумоизоляции и речи никогда не шло.
— Да, да, блять, к десяти. — нервно поясняет собеседнику Кирилл, но тот, видимо, очень удивлён.
— Понимаете, Авиапарк работает до одиннадцати, Вы уверены, что успеете? — голос по ту сторону звучит мягко, как у доброго героя мультфильмов «Дисней», в отличии от голоса моего хозяина — грубого и злого.
— Боже, изучи расписание, — по тону голоса слышу, что Кира закатил глаза. О, да, он это обожает. — сегодня, в любом случае, выходной.
Вот оно что. Значит, гулять сможем до утра… если захотим, конечно. Или, если захочет он, потому что на моё мнение всем плевать, как я уже и говорила неоднократно.
— Хорошо, к десяти буду…
— Я скину тебе, куда подойти. — Кирилл перебивает подавленного парня, а после и вовсе сбрасывает.
Я облокачиваюсь о стену. Отвратительный человек, даже общаться с другими людьми не может.
Опускаю взгляд на свои пальцы, сжимающие пакет с нашими покупками. Дрожат. Так было всегда. Я не удивлена.
Волосы падают на глаза. Понимаю, что спать совсем не хочу… да, я ждала этого чувства вечность. Ещё и осознание событий завтрашнего дня — как же сладок вкус свободы.
Но мысли о Лёве не покидают меня. Они со мной всегда, я пытаюсь прятаться, но не получается. Я вспоминаю все слова парня, анализирую его поведение, чтобы только понять, какой он человек. Этого же, вроде, не должно быть мало… И сколько мы разговаривали!… Много, до жути много. А в голове одни и те же мысли, повторы фраз, которых я не замечаю вовсе.
Он много говорил о Кирилле. А откуда Лёве знать, какой он человек? Закрадывались мысли, что они могли быть когда-то знакомы, но я отбрасывала и их. Ненависть между двумя моими знакомыми покоя не даёт — это ясно, но с чего бы?
— Не стой на месте, идём, — вцепляется в мой рукав, ведя к кассе. Снова не заметила, как он вышел. — Тебе, я так понимаю, ничего не надо? — киваю. Безусловно, не надо. От тебя, Кира, никогда и ничего.
Оплачивает покупки, мы выходим. Снова блуждаем по Торговому центру для того, чтобы найти что-то стоящее.
Спустя ещё несколько часов, Кирилл снова ведёт меня к очередному магазину. Он больше, гораздо больше, и вешалки там огромные, выше меня. Не видела этого магазина раньше, может, новый открыли, пока я отдалялась от реальности всё больше и больше…
Снова выбирает кофту. Да куда тебе столько?
Бесцеремонно отодвигает ненужные вещи в сторону, пока те с неприятным скрипом и лязгом скользят по железной балке.
— Ты пока посмотри ещё что-нибудь, — удивлённо утыкаюсь в него взглядом, пока он поясняет. — Ну не ходить же тебе за мной по пятам, — пожимает плечами, опуская голову так, чтобы смотреть в глаза. — Может, захочешь что-то, наконец…
Я медленно киваю ему в ответ. Как и всегда, мне не нужно слов, чтобы он что-то понял. Но если я открою рот больше, чем на две секунды, выскажу всё, что думаю. Лучше так, чем лишние конфликты с неуравновешенным уёбком, пусть он и такой же, как и я.
Он скрывается за вешалками, а я иду в противоположную сторону, опустив голову вниз. Не смотрю на дорогу. Неосторожность лишь потому, что мне всё равно.
Романтичные моменты в фильмах — разве не так бывает, когда главная героиня смотрит в пол, идя, не разбирая дороги? Легко врезается в грудь принцу, который заберёт её от проблем, докажет, что мир не состоит лишь из чёрных полос… Так вот.
— Слепая? — я сталкиваюсь с кем-то, чуть ли не падая на этого «счастливчика», пока не узнаю голос, который узнала бы и из тысячи.
Мы встречаемся взглядами.
Катя удивлённо смотрит на меня своими большими, округлившимися от неожиданности глазами, параллельно хлопая длинными ресницами. Ещё секунду рассматриваем друг друга, а потом она кидается мне в объятия. Её глаза наполняются слезами, кажется, вот-вот смоется весь макияж, вытираясь о мою светло-бежевую кофту, но нет, она сдерживает себя. Сжимает моё тело до дрожи, от чего я чуть не разжимаю руку с пакетом, свободной обхватывая голову сестры, зарываясь пальцами в всё ещё голубые волосы. Цвет уже вымылся, но от этого стал ещё красивее и роднее.
— Охуеть, — мои мысли озвучила. Я тоже в шоке. Я тоже рада.
Катя отстраняется от меня, но ожидаемой улыбки на её лице я не наблюдаю. Напротив, она лишь обеспокоенно подняла свои ровные брови, плотно сжав губы. Она будто боялась издать лишний звук, и я даже знаю, почему.
— Кирилл с тобой? — шепчет моя сестра, беря меня за руку, словно готовясь увести отсюда в первую же секунду, как я скажу, что моего хозяина тут нет.
— Почему ты так редко мне писала? — вопрос, который интересовал меня давно. Я не помню, сколько — неделю, две, месяц… В конце концов, я забила на то, что потеряла связь с Катей. Но сейчас, когда у меня есть малейший шанс узнать, я воспользуюсь им.
— Кирилл с тобой? — повторяет она, словно я ничего ей не говорила. Её интересует только это. Мы бы задавали друг другу вопросы вечно, не получая на них ответов, если бы не мой здравый смысл.
— Да. — короткое слово, после которого сердце моей сестры ёкнуло, а мышцы на лице судорожно свело. Ранее поднятые брови приняли прежнее, спокойное положение, едва дёрнувшись перед этим.
— Ты так сухо мне отвечала, — наивным голоском проговаривает девушка. Да, девушка. Она уже давно выросла из образа «девочки», а скрывать это бессмысленно, так же, как и сейчас, пусть она и старается изо всех сил. Не скроешь, Катя, ты ничего от меня не скроешь. Я знаю тебя наизусть. Я знаю, что тебе выгоднее надеть маску «наивной дурочки», чтобы люди не додумались, что ты можешь им сделать. Так легче. — Знаешь, я думала, что ты жалеешь о смерти Кирилла. — наконец, говорит своим голосом. Низким, «бархатным», таким, от которого появляется ощущение, что она не лжёт. — Даже скучаешь.
Я вздрагиваю. Отвожу взгляд в сторону, будто буду пытаться соврать ей, но она всё поймёт по глазам.
— Нет, я не…
— Ты скучала.
Перебивает, надавливая на больное. Её голос дрожит, будто она таила обиду всё это время. Хочется крикнуть на весь магазин о том, что она не права, но разве я могу ей врать?
Она разочаровалась во мне больше, чем разочаровывалась в своём хозяине я. Ей неприятно. И я жду, что она скажет мне, потому что совершенно не знаю, что это будет.
Вокруг меня стало слишком тихо, но фразу, сказанную моей сестрой я услышу. Она отразится в моей голове эхом, после чего утонет в криках
моего голоса. Она запомнится мне ещё надолго, а Катя, вероятно, не вспомнит её уже через день.
— Знаешь, мне просто обидно.
Я молчу, поджав губы. Её голос растворяется в моей пустоте.
— Катя, — знакомый голос, который слышала когда-то только с экранов. — Ой.
— Здравствуйте, — по привычке выпрямляю спину, подняв голову к собеседнику. — Привет, то есть, — быстро поправляю себя. Дима мне не незнакомец, нет смысла для официальных обращений.
— Привет… — Масленников растерялся, даже попытался заправить волосы за ухо, забыв, что они у него слишком короткие. — Ты как?…
Первый вопрос, который он мне задал, был очень ожидаемым.
— Завтра на суд поеду, — я не знаю, можно ли это рассказывать, но не сдержалась бы в любом случае.
— О… И между кем стоит выбор? — Дима знает эту тему, так как и сам относится к касте «хозяев».
— Кириллом и Лёвой, — вижу вопросительные взгляды. — Медбрат один… Вроде, богатый какой-то.
— Медбрат? И у него достаточно высокий уровень, чтобы взять себе двоих питомцев? — теперь удивлён и он. — А, ты не знаешь, — киваю. Ну конечно, не знаю! Мне некому рассказать — мой бы не захотел, Лёве, наверное, не выгодно… Либо забыл. Информация, всё же, полезная. — Вот Кирилл троих может взять, потому что музыкант, а нас, блогеров, как простых смертных… Аха, — Почесал затылок, неловко улыбнувшись.
— А вот в США от денег зависит, — поддакивает Катя, смотря в пол. — От количества. Скоро и у нас будет, наверное… К нам же всё позже приходит.
У меня дёргается глаз. Негодование. То есть, я и к Кате при желании попасть не смогла бы?
— Не смотри на меня так, не я же виноват, — пожимает плечами Дима, оставляя мне только больше вопросов. — Получается, спасать тебя не нужно, раз уж всё хорошо…
Я хочу ответить «да», но из моего рта вырывается только писк, когда кто-то легонько обнимает за шею, будто через секунду будет пытаться задушить.
— Всё отлично. — Кирилл опускает руки чуть ниже, ослабляя хватку, после сжимает мои плечи, впиваясь в них пальцами так, что больно становится даже через одежду.
Когда поворачиваю голову, вижу, что он нагло улыбается, бесстрашно смотря моим горе-собеседникам в лица.
Я в ступоре, Катя в ступоре, Масленников в ступоре, один лишь Кира чувствует себя в своей тарелке. Его любимая атмосфера конфликтов, в которых он всегда выйдет сухим из воды, а значит, победителем.
— Пойдём, не трать время.
Обрубить все связи с семьёй мне вздумал? Первого месяца мало было?
— Я не трачу… — мой голос звучит не так убедительно, как его. Нет, даже не так. Мой голос совсем не убедителен, а Тимошенко говорит уверенно, будто готовился всю жизнь.
— Люси, — Катя называет меня так, как не называла уже очень давно, от чего идут мурашки. Дима неодобрительно на неё поглядывает, будто она нарушает закон(быть может, так и есть), но девушка стоит на своём.
Кирилл тянет меня за край кофты, как бы говоря, что мне следует пойти за ним, но я останавливаю его одним взглядом, который значил только одно — мне нужно последнее слово. Не моё.
— Пожалуйста, — Катя подходит ко мне вплотную, говоря шепотом, хоть мы обе знаем, что её слышно. Проморгавшись, она смотрит в упор, пока из глаз текут слёзы, что она всё-таки не смогла сдержать. — Сделай правильный выбор.
Я успеваю только обнять её на секунду, пока Кирилл не вспыхнул, утащив меня к примерочным.
Прости, Катя. Вина лежит на мне непосильным грузом.
Я сделаю правильный выбор.
Кира заходит в примерочную, плотно закрывая мне обзор тяжёлой тканью. Спустя секунду, снова открыл, но лишь для того, чтобы кинуть мне в руки свою кофту, оставшись в одной футболке. Видимо, на крючках этот магазин решил сэкономить.
Остаюсь одна. Протягиваю руку вниз, доставая из злосчастного пакета бутылку с водой. Пытаюсь открыть зубами, так как руки заняты, и, наконец, мои попытки увенчались успехом. Делаю глоток. Опускаю рассеянный взгляд на кофту моего хозяина.
Усаживаюсь на пол, ставя туда же и раскрытую бутылку. Облокачиваюсь об холодную стену. Мурашки. Плохо.
Запускаю руку в карман кофты, но снова не своей. Не осознаю происходящее. Мысли бегут в голове так быстро и обрывисто, что я и не успеваю уследить…
Нащупываю что-то плоское, колющее краями пальцы. Я знаю, что это. Я, чёрт возьми, знаю. Догадываюсь.
Сейчас, главное — не сделать поспешных выводов. Плохих выводов, из-за которых я разочаруюсь ещё больше. Кирилл падёт в моих глазах окончательно. Да почему я так пекусь о его статусе? Пытаюсь разглядеть в каждом человеке хоть что-то хорошее, чтобы понять его, даже если ничего хорошего там и быть не может. Я прощаю все ужаснейшие поступки людей в мою сторону, даже виню в них себя, при этом, зная, что это не норма. Я осознаю, что я ненормальная, но Кирилла принять таким же не могу. Он всё ещё кажется мне ужасным человеком, а неизвестная вещь в его кармане делает его ещё в сотни и миллиарды раз хуже. Или же…
Достаю блистер неизвестных таблеток на свет, чтобы разглядеть поближе, быть может, узнать. Два на четыре — я не про сантиметры.
С треском отрываю по сгибу часть упаковки. Остальные шесть штук из восьми возвращаю Кире. Нет, нет, я только посмотреть!
Снова мнимый интерес берёт своё. Выдавливаю одну, кладя на ладонь. Выглядит так, будто сейчас раскрошится, но этого не произойдет. Я буду аккуратнее.
Смотрю в телефон. Название трека на экране блокировки будто подталкивает. «Только одну». зд
Может, ничего страшного, если я попробую снова?
Нет, нет. Я помню, что было в прошлый раз. Жаль, не помню, как увозили на скорой два года назад. Бывший даже рассказал об этом в подробностях, но вспомнить мне так и не удалось. Втянул меня в это болото, а выбираться я должна была уже сама.
Разглядываю таблетку ещё ближе. Я помню эти ощущения. Сначала прекрасные, а затем — хуже некуда.
Да уж, Кира, даже наркотики под название группы выбираешь.
Из мыслей меня выводит шум из примерочной. Переодевается обратно.
В один момент, я растерялась. Не понимаю, что делать и как быть. Плохеет. И так всегда — в нужный момент, я не могу и шага ступить, шевельнуться… Мне бы жизнь свою, хотя бы, спасти, потом уже и о психике подумаю. Лишь бы сознание не потерять прямо с «экстази» в руках… Прилетит. Со всех сторон.
Мне пиздец.
Секунда, и я одним глотком запиваю таблетку, пряча остальное себе в карман. Блять.
Не сдержалась. Не сдержалась, потому что плохо. Не сдержалась, потому что слабая.
А теперь, главное — не потерять рассудок. И, конечно, чтобы он не заметил пропажи.
Я бы оправдалась сама перед собой тем, что другого выхода просто не было, так же, как и времени подумать, что делать, но в своих глазах я уже ниже плинтуса. Опустилась до уровня моего ненавистного хозяина. Больше не чистая. Два года впустую.
— Я же говорил, что пригодится. — надменный тон снова громким хлопком возвращает меня в реальность. Кирилл протягивает мне руки, пока я смотрю на него с ничего не понимающим лицом.
Оглядываю его ладони, потупив взор. Вроде, стыдно, а вроде и сам виноват. Сейчас уже забудусь и упаду, кажется, да вот только действует волшебная таблетка не сразу.
Парень тяжело вздыхает, смотря на меня так, будто я совсем глупая. Я, наконец, заглядываю ему в глаза снизу вверх, а он легко отбирает у меня свою кофту, которую я почти и не старалась держать. Ты бы удивился, Кира…
Или нет. Наверняка, в тех бумажках, суть которых не поймёт ни один непросвещенный питомец, написано абсолютно всё, в том числе и передозировки различными веществами, особенно… такими.
— Ну что же ты так тупишь? — снова хватает за руку, сегодня, видимо, без этого никак не обойтись. Кирилл пытается выдавить из своего голоса всю мягкость, это заметно, но получается всё равно плохо — грубо и раздражённо.
Пока мы тащимся к кассе, он неодобрительно смотрит на меня. Как всегда. Да что ж с тобой не так?
«Ждёт, пока ты отъебёшься от него.»
— Я не приёбывалась, — шепчу в ответ галлюцинациям. Они станут ещё громче и ярче совсем скоро. Я жду. Буду отмахиваться от них, как могу.
— Чё? — оплачивая свою одежду, поворачивается ко мне Кирилл.
— Не, — мотаю головой. Теперь подумает, что я шизофреничка. Хотя… всё же ещё не так плохо?
Снова недоверчивый взгляд, на который я обращаю внимание.
Пока мы гуляем по Авиапарку, мои ноги на миг становятся ватными. Минус, который скоро исправится, и я почувствую приятный прилив сил.
Я не хочу слышать галлюцинации, поэтому пытаюсь забыть о них хоть на мгновение — знаю, что не получится.
Мир моими глазами — вроде чёткий, а вроде и мыльный, но яркий, каждая вывеска ослепляет, из-за чего я мало что вижу. Не смотрю своему сопровождающему в глаза, чтобы он думал, что я лишь устала. Не должно быть и малейшей паники ни с его стороны, ни с моей, мы только привлечём больше народа, который захочет поглазеть на меня или понять, что происходит.
Признаюсь честно, хотя бы сейчас я чувствую гораздо больше положительных эмоций, чем обычно, и даже больше, чем плохих в данный момент времени.
Я вытягиваю свободную руку вперёд. Вторую держит Кирилл, забравший у меня, наконец, пакет. Разглядываю пальцы. Они кажутся мне длиннее, чем обычно, быть может, снова неправда, которую я увижу только сегодня. Кира легонько стукает меня по запястью, чтобы я опустила руку, и я слушаюсь.
Мы поднимаемся на последний этаж, кажется, за едой. Кирилл только что сказал мне, зачем, а я уже забыла… Вот дура-то.
— Ты что будешь? — пропускаю мимо ушей, улыбаясь в пустоту. Мне нравится наблюдать за красочным миром. Всегда нравилось. — Ау-у, малышка!
— А? — мне кажется по-особенному мягким это прозвище именно сейчас. Даже не важно, с издёвкой он это говорил, или нет.
Опять меня настигает главный вопрос моей жизни — сколько прошло времени? Полчаса? Двадцать минут? Нет, я не знаю и знать, кажется, не очень хочу.
«Не следишь за временем. Не заметишь, как умрёшь.»
Гоню прочь. Нахуй их.
— Я-я… — начинаю мямлить что-то неразборчивое, после чего собираю все силы и уверенно говорю. — Картошку и кетчуп.
— Кто вообще берёт кетчуп, когда есть сырный соус? — Кира явно игнорирует моё состояние и всё происходящее вокруг него. — Знаешь, я тоже кетчуп больше люблю.
— Быстро переобулся, — улыбаюсь, но глаза не подниму ни за что. «Своих по глазам узнаём», или как говорят дети в «ТикТоке»? Так вот. Он узнает.
— И больше ничего? — выдавливая из себя всю вежливость, произносит Кирилл, доставая телефон.
— Мне даже половины маленькой упаковки хватит, — честнее некуда.
— Значит, сегодня экономим…
Хотела съязвить, что никакого «завтра» даже не будет. «Сегодня» — последний наш день, а он, кажется, всё ещё не понимает, либо слишком самоуверен, настолько, что появляется желание спустить его с небес на землю.
Через пять минут, мы уже сидели за свободным столиком с этой самой картошкой и кетчупом. Всё одно на двоих, кроме его Колы, которую он, всё же, решил взять.
Яркий и насыщенный вкус, который я не чувствовала уже так давно. Еда просто растаяла на глазах. Кирилл смотрел в телефон, видимо, общаясь с кем-то очень важным, так как и оторваться не мог. Я разглядываю поверхность стола, вырисовывая на нём пальцами узоры, которые увижу сейчас только я. Осознавать не хочу и не буду. Сделаю вид, что всё нормально, и это, как всегда, прокатит.
— Малышка, — беззаботно окликнул меня сидящий напротив, отложив телефон в сторону.
— А? — слышу свой же голос настолько громко, будто сейчас лопнут перепонки. Смотрю Кириллу в глаза, забыв обо всём на свете.
— Мы едем домой. — беззаботный тон сменился на обеспокоенный, пока он продолжал разглядывать моё лицо, зациклив взор на зрачках.
Губы плотно сжались, изображая всю обиду, но она была далеко не театральной. Он расслабил веки, прикрыв, наконец, глаза одной рукой, второй проникая к себе в карман. Только на ощупь определил, что чего-то не хватает.
Нервный смешок с его стороны. По губам читаю немое «блять», когда он выпрямляется, откинувшись на спинку пластикового стула. Смотрит. Недоволен. Разочарование.
— Кира-а, — зову парня так, будто сейчас выпаду из пространства. Его ярко-зелёные волосы совсем не закрывают обзора, как это бывает обычно. Он не отвечает мне. Мы молчим, разглядывая друг друга, пока в моей голове лишь мысли о его чертах лица. — Кир.
Я не знаю, что он чувствует в этот момент, когда я, нагло своровавшая у него аж две дорогостоящие таблетки, зову его. Зову так, будто под наркотой он, а не я. Его глаза тоже стеклянные, но я вижу, что он полностью трезв. Ни алкоголя, ни наркотиков, ни сигарет, просто обычный человек.
Серые глаза будто светятся, да так ярко, что я бы ослепла. Весь его образ становится для меня чем-то другим и, наверное, впервые в жизни появилось ощущение, что передо мной не мой Кира, а тот самый Кирилл Бледный, от одного взгляда которого так визжат девушки.
Спустя несколько секунд, из его уст вырывается обрывистая фраза, больше похожая на просьбу:
— Поехали домой.
