Где-то посреди ночи

      Что хочу? Хочу ли я чего-то?       Жмурюсь, пока по телу катятся мурашки. Руки дрожат сильнее, чем в прошлый раз. Глаза закрыты, но картинка перед ними напоминает его лицо. Зелёные рассыпчатые волосы, грустные серые глаза и легкая полуулыбка, от которой становится невыносимо хорошо, но я вовремя вспоминаю, что это не реальность.       — Ничего, — шепчу, чтобы он услышал, но, наверное, получилось слишком тихо из-за того, что голова раскалывается от малейшего звука и делает его громче в разы.       Моё лицо будто ледяное, как иней, но не могу проверить этого, потому что руки прижимаю к груди, а тело зажато Кириллом.       — Ты, конечно, смешная. — его холодная речь заставляет дрожать ещё больше, настолько, что зуб на зуб не попадает. В голове лишь страх и непонятное чувство, не сменяющееся совсем ничем.       — У тебя есть девушка? — я распахнула глаза. Вот и он, поток бреда, который я буду нести еще долго, если Кира не заставит меня наконец заснуть.       Кирилл поперхнулся, многозначительно посмотрев на меня и скривив недовольное лицо.       — Чего? — его взгляд, как будто ток, прошибает изнутри, словно заставляя мою кровь литься по венам быстрее. — Какая тебе разница?       Появляется ощущение, что я уже задавала этот вопрос. Так уже было, клянусь, только… когда?       — Почему ты ненавидишь меня?       Молчит. Не знает, что ответить, или просто сильно хочет спать, и думать уже нет сил?       — Не знаю.       Даже отрицать не стал. Стало противно от самой себя, но продолжаю заваливать его вопросами:       — Если бы наш дом сгорел, ты бы спас меня? — наивные, глупые вопросы из разряда «двух железных дорог, по которым вот-вот проедут поезда» явно бесят Кирилла, но тот отвечает, не смотря ни на что.       — Конечно. Мне бы бошку вырвали, если бы ты умерла по моей вине.       И только поэтому. Только его страх за себя поможет мне в трудную минуту. А если я всё равно умру? если совершу суицид, его накажут?       — Даже не думай об этой хуйне, — будто мысли мои прочитал. — это для неудачников.       — Кто, тогда, — помалкиваю минуту, а после продолжаю. — тут неудачник?       — Получается, что я, — поворачивается на спину, выпуская меня из объятий. Ложусь ему на грудь, тяжело вздыхая. Смотрим в потолок.       Ненавижу этот звездопад.       — А если в доме будет ещё кто-то? Анжела, например, — этот вечер будет моей главной ошибкой, но знаю я это лишь в подсознании, которое наружу точно не вырвется.       — Отъебись, а, — кладет ладонь на мой лоб. — Блять, а если температура? Ну кто ж тебя просил-то эту хуйню жрать?       Называет таблетки хуйней, когда сам «жрал» их каждый раз, когда было плохо. Сам же не такой правильный, какой хочет сделать меня.       Кира молча поднимается с кровати, осторожно скидывая меня с себя, и идёт к своему чемодану, видимо, за аптечкой. Достает электронный градусник, возвращаясь обратно ко мне.       Глупо улыбаюсь ему, а он снова смотрит на меня, как на глупого ребенка, выпившего рюмку алкоголя и делающего вид, что пьян.       К слову, об опьянении. Почему Кира ведет себя, как трезвый? Уверенные действия, резкие шаги, даже шататься перестал.       — Хорош лыбиться, — я и правда притворяюсь.       Мне нужно внимание. Его внимание, и ничье другое, всё лишь потому, что чувствую себя одиноко именно этой ночью. Из-за этого и все последствия экстази. И похоть, и остальное. Просто внимание. Просто истерика.       Ничего не объясняя, протягивает мне градусник. Через минуту — тридцать семь и пять.       — Не так плохо, как я думал.       Спокойствие, которое меня бесит больше всего. Равнодушие тоже не нравится. Кусаю губы от волнения.       — Слушай, может спать уже ляжешь? — спрашивает он, снова включая «мамочку».       — Не хочу я спать, — проговариваю медленно, растягивая каждую гласную, из-за чего Кирилл становится более раздраженным.       — Боже, тупица, — поднимает брови, обреченно потирая лоб. — вали на свою кровать.       Хуевый из тебя трип-ситтер, Кира. Совсем-совсем хуевый. Даже ничего для меня не сделал. И что, что он был против? Ну конечно, Люся, отличные мысли, продолжай в том же духе.       — Я хочу тут, — тихо говорю ему на ухо, перед этим притянув к себе за шею, когда он навис надо мной, но тут же отдернулся, отходя еще на метр.       — Ладно, значит, меняемся.       Хочет уже пойти к моей кровати, но я крепко хватаю его за запястье, говоря громкую фразу, вновь отзеркалившуюся эхом в моей больной голове:       — Я не хочу без тебя.       — Спать? — прыснул парень, закрывая свободной от меня рукой рот. Конечно, как весело. — отличная песня, не находишь? Аха-ха, — показательно махнул рукой, ухмылясь.       — Мхм, — киваю.       Кира ложится рядом со мной, а я обнимаю его за шею, утыкаясь носом в грудь и вдыхая запах Джека, которым пропиталась вся домашняя футболка.       Только алкоголь. Ничем другим от него больше не пахло, даже сирень не слышу, только виски.       Засыпаю. Засыпаю, вижу странные сны. Засыпаю, снова вижу его, но ему до меня не достать.       Оставьте меня в покое, я не хочу больше вспоминать сегодняшний вечер. Никогда.

***

      Голова будто раскалывается на два огромных, набухших куска, а я открываю глаза, быстро и обрывисто вдыхая и выдыхая воздух.       В своей кровати, значит, всё отлично, наверное, но Кирилла в номере нет. Ушел куда-то, оставил меня совсем одну — первая мысль, которая закралась в голову. Вторая — уехал с ребятами дальше в тур, а меня забыл.       Нет-нет, надо проверить кухню.       Пытаюсь подняться, но получается, как и ожидалось, очень плохо, я падаю на пол с небольшим грохотом и ползу на кухню уже на коленях, болящих от неудачного падения.       Тоже пусто. Принимаю положение сидя, скрестив ушибленные ноги и потирая глаза, что не позволяли видеть мир достаточно четко. Кухня красивая, новая, отель и правда хороший, наверное, дорогой, но Кирилла тут нет, значит, всё не так уж и хорошо.       Волочу свое тело из кухни до чемодана, а от чемодана до ванной. Через пять минут уже стою в душевой кабинке, закрыв за собой дверь на замок.       Когда вышла, решила проверить, закрыта ли входная, после чего разочаровалась. Закрыта.       Голова адски болит, даже холодная вода не спасла, теперь стало хуже. Звон в ушах постепенно превращается в голоса, но я, с попытками их прогнать, одеваюсь в уличную одежду, потому что на телефон пришло сообщение от неизвестного номера, которое гласило: «одевайся», и это, кажется, был никто иной, как мой хозяин, поэтому и подписала я этот номер, как «Кира».       Слышу скрежет замка. В номер вваливается, наконец-то, Кирилл, с отчаянным криком:       — Малышка, мы едем в аэропорт!       Какой ещё, блять, аэропорт?!       — Не кричи, голова гудит, — жалуюсь ему я, как всегда, полушепотом, а он возвращает лицу привычный вид.       — Ты же знаешь, мне поебать, — но тон голоса всё же снизил, пусть и на чуть-чуть, но это помогло. — Бля-ять, ну куда ты волосы намочила?! Господи! — недолго продлилось мое счастье: он опять орет.       — Больно-о, — шиплю на него я. — придурок!       — Это я-то придурок? Я что ли голову помыл перед тем, как пойти на улицу, да еще и зная, что фена у нас не было и не будет! — восклицает парень. Единственное, на что ему во мне не плевать — оскорбления. На остальное, видимо, и правда всё равно… или чего он так печется о моем здоровье? — Накинешь капюшон и быстро добежишь до такси, поняла меня?       — Да, — от обиды чуть слезы снова не полились, но их я сдержала, правда, постаралась.       «Какого быть неудачницей?» — голос Кирилла, словно в тумане, но тот на деле молча смотрел мне в глаза, не открывая больше рта.       Снова галлюцинации. Не надо было ту таблетку принимать.       — Ну, чё встала?! Быстрее!       Я снова бегу к чемодану(это я делаю, оказывается, очень часто), но вновь спотыкаюсь, падая на пол прямо около него. Вот тебе и пожалуйста. Не столько больно, сколько обидно.       — Это мы о неудачниках еще вчера говорили, ага, — хлопает себя по лбу, помогая мне встать с холодного паркета. — видишь, ты не лучше… в другом плане, конечно, но…       — Заткнись, — перебиваю Кирилла я, пока он удивленно поглядывает на меня.       — Раз уж ты так просишь, — выдавливает фирменную ухмылку, отодвигаясь от меня и направляясь к выходу. — Пошли.       На улице холодно. Такси приезжают одно за другим, а наше, видимо, самое последнее. Приходится стоять тут и, безусловно, давиться вишневым дымом от сигарет Киры, что курил недалеко от меня — вот в этом плане он о моем здоровье совсем не заботится, но не скажу, что мне не все равно.       «Раз уж я так прошу». Что? Молчать будешь теперь? Будто хуже мне этим сделаешь, ей богу… или сделаешь?       Кирилл тушит сигарету о запястье, кажется, снова, выкидывая бычок в мусор. Меня передергивает от осознания, что он занимается самоповреждениями прилюдно.       Вот наше такси и приехало. Кира бросает мне короткую фразу:       — Пошли, неудачница.