Где-то посреди ночи

      Я была бы рада захлебнуться прямо тут в собственных слезах, да ещё и на дне холодной душевой кабины, но почему-то продолжаю жить себе же на зло. Морально истощена, лежу на правом боку, больно упираясь головой в слишком жесткую плитку пола. Слезы льются и льются, кажется, прекращать рыдать я даже не думаю, но стоило бы уже выйти отсюда. Сколько я тут? Час? Два? Меньше?       Надо найти в себе силы подняться на ноги, что я и пытаюсь сделать, но тщетно. Падаю обратно раз за разом.       Наконец, тянусь рукой к кнопке, выключающей душ, и, держась за нее же, встаю прямо, зацепив второй рукой упавший топ. Вылезти из кабинки было сложно, но я справилась, что радует. Теперь встает очередной вопрос — что мне делать дальше?       Вытираюсь единственным сухим полотенцем, что оставил мне Кирилл, а после, прикрываясь им, приоткрываю дверь, чтобы «одним глазком» посмотреть, есть ли кто в комнате.       — Никого, — шепчу себе под нос. Боже, повезло же мне, что чемодан был прямо рядом с дверью в ванную.       Надевая сухие вещи, на цыпочках выхожу из ванной, нервно сглатывая. Сама не знаю, чего боюсь.       Приливает агрессия, которую я скрыть от самой себя не смогу, а потом иду на кухню, где вижу парня, стоявшего за плитой и что-то готовившего.       — Кира, — подхожу к нему сзади, сжимая кулаки. — я…       — Мы сегодня ночью летим домой. Собирайся, — бестактно перебил меня со своим безразличием в голосе, даже не повернувшись ко мне. — или ты хотела что-то ещё?       — Да, — беру его за руку, пытаясь развернуть лицом к себе, но тщетно. — повернись, — из изначально твердого тона снова выходит писклявая просьба, а я, пытаясь на залиться краской, опускаю голову.       — Говори уже, — наконец, опускает на меня свой надменный взгляд. Соизволил, блять. Спасибо.       — Я… — запинаюсь. Всегда, когда встречаюсь с ним взглядом, не могу нормально разговаривать, будто он забирает всю мою энергию. — я ненавижу тебя.       Из моих уст это звучало настолько смешно, что мне захотелось закрыться обратно в ванной и не выходить никогда.       Поднимаю правую руку в воздух, замахиваюсь, хочу уже влепить ему звонкую, громкую, какой она была в моих мыслях, пощечину, но он вновь перехватывает мою руку с таким же равнодушием, даже не моргнув.       — Не вздумай, — строит «щенячьи» глазки, опуская лицо на уровень моего, чтобы встретиться взглядами ровно. — ты ведь не поднимешь руку на котенка, — заливается смехом. — Я шучу.       Нашелся, блять, котенок.       — Станешь моим питомцем, может, не подниму, — снова излишняя уверенность, снова очередной прокол, потому что мне до Киры в этом плане далеко.       — Купим тебе чокер завтра, — ухмыляется, следующую фразу процедив сквозь зубы. — будешь моей собачкой.       — Ага, — злюсь еще больше от колких высказываний. — а ты моим песиком.       — Пха-ха, что?! — поперхнулся, начиная смеяться так громко, что услышат все соседи даже через шумоизоляцию. Показательно схватился за живот, будто по полу сейчас покатится. — Ты хоть знаешь скрытый смысл этой фразы, ха-ха? — хватается за голову, пытаясь отдышаться. — Ой, не могу, — снова смешок. — подожди, ха-ха-ха…       — Блять, нет! — как мне теперь от этого позора отмыться… — Я не об этом! — кричу ему, пытаясь задеть руками, но он отпрыгивает от меня шаг за шагом. — Кира, нет!       — Сука-а, — плохеет, видимо, не только мне, но и ему, потому что ржать он так и не прекратил.       — Долбоеб, блять, — пихаю его, наконец, в плечо, пока он принимает прежний строгий вид.       — Хорошо, — серьезно проговаривает он, вложив мою ладонь в свои две. — хорошо, — прыснул. — я буду твоим песиком.       — Да блять!       — Да ладно тебе, не злись, — подмигивает. — все равно не поможет.       Делает шаг вперед ко мне, на что я интуитивно хватаю кухонный нож со столешницы и направляю на Киру.       — Ты чего? — улыбка сходит с его лица, на этот раз, окончательно, но в глазах не видно ни капли страха.       — Не подходи, — руки дрожат. Я не знаю, что мной руководит, и знать, честно, не хочу.       Медленно опускаю свое «оружие», тяжело выдыхая воздух, а затем мотаю головой в стороны, будто отказываясь верить в то, что прямо сейчас происходит со мной. Я окончательно сошла с ума, или это просто минутная слабость?       — Я убью тебя, если подойдешь, — говорю полушепотом, будто кто-то может услышать меня.       — Ну попробуй.       Просто согласился, подходя еще на два шага ближе. Хотела подставить нож к его горлу, но он легонько толкнул меня так, что получилось подставить лишь к своему, но уже тупым концом.       Мы настолько близко, что я даже руку протянуть не могу, но друг друга не касаемся. Поднимаю лезвие чуть выше, тем самым оставляя его на уровне моих глаз и, при этом, шеи собеседника.       — Ну же, давай, чего ждешь? — подбадривает, улыбаясь. — Ты ведь от меня ничего не скроешь. Ты не желаешь мне зла, так ведь?       Говорит много лишнего, выводя из себя, но понимаю, что если бы он молчал, это было бы для меня знаком «стоп», но он и не думал закрыть свой рот.       Лезвие невесомо касается кожи. Полуулыбка снова сходит. Быстрая смена настроения парня была странноватой, но ничего не поделать, я знаю, что поступила бы на его месте ровно так же. Улыбка раздражала меня больше, чем безэмоциональное лицо, не выражающее никаких чувств, кроме недовольства.       Надавливаю ножом прямо по старому шраму, оставленному мной же. У меня кишка тонка перерезать ему глотку или вообще как-либо убить его, но у меня даже запугать не получается. Он только начинает злиться на меня еще больше, когда на шее выступают капли темной крови.       — Заканчивай этот цирк, — одной рукой убирает предмет из моей ладони, отбрасывая на стол, а потом прикладывает пальцы уже к моей шее, чуть надавливая. — ты же сама боишься, к чему это? Хочешь хуже сделать?       Хочу отрицательно помотать головой, но меня будто парализовало, потому что Кирилл всё еще держал меня за шею, сверля неумолимым взглядом.       — Ненавижу тебя, — это у меня вместо «нет» вырвалось.       Всё, что я ему хотела сказать — слова ненависти, так ведь? Или не всё?       — Ок. — кратко ответил парень, обхватывая мое тело руками и унося в спальню.       — Отпусти, — прошу его, пока мое тело парит в метре над полом. Он не отпустит.       Приготовиться морально к самому худшему — единственный выход. Что будет самым худшим? Избиение до потери сознания. Хорошо, я готова ко всему, кроме этого… почти ко всему.       — Кира, — зову его снова и снова, когда он кинул меня на кровать.       Поворачиваюсь на спину, испуганно смотря на него. Он подходит к тумбочке, доставая оттуда что-то, а после беря бутылку воды в руки.       — Закинь, — бросает мне блистер с теми самыми, блять, экстази, а за ними летит и бутылка. — я знаю, что ты хочешь.       И он прав, я хочу. Хочу до жути, до дрожи, но чертов здравый смысл мешает. А если я сделаю это сейчас, не превратится ли это в зависимость снова? не слишком ли часто я юзаю? не слишком ли наглым образом ведет себя Кирилл?       — Закинь, иначе будет больнее.       Он прав? Наверное. Выдавливаю одну таблетку. Как же я устала.       Запиваю водой, понимая, какую глупость совершила прямо сейчас. Боже, какая я идиотка. Я… ненормальная.       Теперь и галлюцинации сильнее станут, и всё из-за какой-то там молли. И я, черт возьми, не только про второе название экстази. Всё из-за Киры.       — Ненавижу тебя… — проговариваю я сквозь усталость, которая пройдет уже через несколько минут, когда таблетка подействует.       И снова Кирилл тянется к тумбочке, доставая оттуда упаковку квадратной формы. Блять, я знаю, что это.       — Правда? — снова ебанная улыбка.       — Ага, — отвечаю. Да даже если это и не так, какая уже разница?       — Ненавидишь, значит, — стягивает свои штаны, а за ними и боксеры, а дальше я отвернулась, чтобы не раскраснеться совсем. — я заставлю тебя полюбить.