Где-то посреди ночи

      Каждый раз, когда я закидываю таблетку, мне становится невыносимо хорошо. До тошноты хорошо. Я забываю обо всем, отключаю свой рассудок и делаю самые безумные вещи, которые только можно себе представить. Что было в прошлый раз? Помню. Хорошо помню. Что было в позапрошлый? Да лучше не вспоминать. Что будет сейчас? Я знаю.       Кира наваливается на меня почти сразу, не выждав времени, чтобы наркотик подействовал. Просто надел на себя штаны обратно, закрыл шторы, а потом лег сверху, смотря прямо в глаза и упираясь локтями в матрас.       Одной рукой касается каемки моих шорт, после пытаясь стянуть их. Взглядом просит, чтобы я чуть-чуть приподнялась. Сначала мотнула головой в смятении, а потом исполнила: иначе никак.       Против ли я? Не знаю. Наверное, нет. Ради любимого человека ведь что угодно сделаешь. А я его вообще люблю? Не знаю. Не знаю, но шорты уже лежат в стороне.       «Я заставлю тебя полюбить,» — что-то такое он мне сказал, казалось, только что, но я не знаю, сколько времени уже прошло. Минут… десять… пять… двадцать…       В комнате полумрак. Зазвонил телефон Кирилла. Тот быстро поднялся, принял звонок одной рукой и отчеканил:       — Что-то срочное? — по другой конец провода послышалось четкое «нет» женским, тоненьким голосом. — Тогда, в другой раз. Пока.       Отбрасывает телефон на тумбочку, чуть ли не разбивая, а затем возвращается ко мне.       Тяжело дыша, смотрю ему в лицо, пытаясь успокоить себя. Мне страшно, будто это происходит в первый раз, а на деле уже третий. Только вдуматься, уже три раза я нарушаю закон, поставленный в моей голове мной же.       — Тише-тише, — я ни слова не сказала, а Кира уже просит тишины. Будто предостерегает на будущее.       Кислород будто подступает к голове в слишком больших количествах, из-за чего начинаю чувствовать себя увереннее. Сейчас. Чуть-чуть подождать, и наконец-то всё стеснение спадет окончательно, я сама захочу всего, что сейчас должно произойти, и всё будет хорошо.       Успокоиться получается не сразу. Кира проводит одной ладонью от начала бедра до живота, загибая объемную футболку, отчего по телу прокатилась очередная порция мурашек. Щупая кожу, поднимает руку выше, к груди, которую прямо сейчас ненадежно защищал топ. Ещё секунда, и он тоже полетит в сторону, так ведь?       Я обнимаю шею Киры руками, ранее лежавшими без дела, отворачиваюсь от него, щеки наливаются краской — я его, наверное, боюсь.       Жар внизу усилился, ноги задрожали. Мышцы тела напряглись полностью. Не знаю, куда себя деть. Ничего страшного. Он знает.       Запекшаяся кровь на его шее была почти не видна. Зеленые волосы прикрывали порез своей тенью. Серые глаза смотрели прямо в душу. Худощавые руки грубыми движениями хозяйничали на моем теле. Ни капли стеснения от него, ни капли не будет и от меня.       Кира отодвигает ткань моего нижнего белья, как делал это обычно. Когда это, блять, стало обыденным?       Касается своим органом половых губ. Лишь бы не сделал больно.       Мои глаза широко распахиваются, я плотно сжимаю губы, чтобы не застонать, как он и сказал, «быть тише». Он медленно входит. Больно и правда не было — не знаю, почему, это было для меня неожиданностью.       Его медленные и размеренные движения способствовали моим тихим вздохам, руки опустились на талию. Я развожу ноги шире, чтобы позволить ему всё, что только можно было.       Всё как всегда. Ничего нового.       Снова он наращивает темп. Становится чуть больнее. Нет, это не любовь, это просто таблетки. Да ведь?       В порыве эмоций и чувств произношу его имя, а он закрывает мне рот рукой с немой просьбой замолчать.       Я не знала, что всё так обернется, когда ехала к нему в сентябре впервые. Я думала, он конченный психопат, и это оказалось правдой, но я не верю, что он делает это всё прямо сейчас без чувств.       Слышу только его шумное дыхание. Мои глаза закатываются, закрываются, яркие узоры перед ними мелькают и мелькают, новые-старые ощущения обретают больше красок, и всё благодаря… благодаря… Кире.       Мне даже не плохо, я просто наслаждаюсь процессом, как бы страшно не было это признавать.       Наверное, не такой он и хороший, если подумать… но думать — это, видимо, не для меня.       Хочется кричать, когда он начинает вдалбливаться в меня, то ли от боли, то ли наоборот. Жизнь кажется более красочной во время трипа.       Внутри нет той пустоты, я не чувствую угнетения совести, мне просто похуй, наверное, я даже помню, как хотела этого, помню, как просила Киру об этом, помню, как мы сделали это прямо в ванной несколько дней назад. Да лучше бы мне отшибло память.       Чувство эйфории заполнило изнутри, ощущение, что сейчас испарюсь прямо под ним, начну просить ещё, но стараюсь сдержать себя. Как же низко я упаду, если дам понять, что меня всё устраивает.       Я уже на пике, Кира тоже. С моих губ сорвался негромкий стон, когда он убрал руку, но я тут же закрыла себе рот своей. «Тише».       Всё. Конец. Он выходит, пытаясь отдышаться со мной в унисон.       Что же мы, блять, наделали? Нет, не так. Что он наделал?       — Пойдем, — шепчет. — надо в душ.       Использованный презерватив летит в мусорку, а я лечу на пол после неудачной попытки встать. Ноги гудят. Затекли.       — Кира… — тоже шепотом говорю его имя, протягивая руку.       Он недовольно фыркает, но ладонь мою в свою вкладывает все равно. Снимает с меня футболку, за ней и топ с трусами, стягивает остатки одежды и с себя, а потом мы встаем под воду.       Я уже ничего не вижу, перед глазами просто картинки, что были будто в той самой «дримкор»-обработке, и зеленые волосы моего сожителя, так нагло мелькающие перед глазами.       Кирилл отмывает меня от «всей грязи», оставленной им же, одной рукой, а второй придерживает за плечи.       — Не падай, — я наконец поняла, зачем он просил быть тише, когда он заговорил нормальным голосом. Звуки врезались в голову, будто огромными заточенными ножами.       — Не па-а… да… ю…       Выговариваю слова только отдельными звуками.       Не помню, как оказалась в сухой одежде, а после и в теплой кровати, накрытая тяжелым одеялом.       Давно меня так сильно не клонило в сон, как сейчас, но уснуть я не смогу все равно. Только беспорядочные мысли и громкое для меня сопение Кирилла в стороне мне мешают.       Мне надо бежать отсюда. От него подальше. Он ничего ко мне не чувствует, кажется, что не смогу с этим жить вообще. Мне надо сбежать от него уже сейчас, не когда-то потом, но сил совсем нет. Я лежу без чувств в кровати, будто в отключке.       Перед глазами только его кислотно-зеленые волосы, но и это лишь часть трипа. Я же знаю, что они гораздо светлее, чем тут.       Не знаю, смогу ли я от него сбежать.       «Не знаю, не знаю, не знаю, не знаю,» — повторяется у меня в голове.       Эхом всё еще отражаются и слова Кирилла.

«Тише-тише»

      Как же вмиг стало страшно, что я с ним навсегда. Не просто «с ним», а с ним, нелюбящим, более того, ненавидящим меня.       Бежать. Бежать отсюда подальше. Оставлю этот план на попозже.