Где-то посреди ночи

      Его вид пугал, но я все равно сделала шаг вперед.       Он молчал. Многозначительно молчал, всем своим взглядом выражая поддельное безразличие — впервые я видела, что на самом деле ему не всё равно.       — Привет, — негромко говорю я, чтобы разбавить тишину хоть чем-то. И всё же, это «что-то» — банальное «привет», потому что ничего лучше я не придумала.       Он кивнул. Просто и понятно. Он не ждал меня тут, видимо, успел смириться и… и объебашиться чем-то явно нехорошим.       Одной рукой Кира открыл дверь, пропуская меня с моим массивным чемоданом внутрь. Я сразу стягиваю кеды, кладя их на пол, а потом разворачиваюсь к парню лицом, оглядывая его с ног до головы.       За собой он явно следил, так как одежда была чистой так же, как и волосы, которые успели отрасти настолько сильно, что зелеными остались лишь кончики — видимо, он успел постричься.       Руки больше не исколоты, но появилось много новых шрамов, не менее глубоких, чем прошлые. В глазах была лишь пугающая пустота, а губы совсем высохли, будто Кира уже мертв.       — Кира, — его имя навязчиво вертелось у меня на языке, и я наконец решила его произнести, но что говорить дальше — не знаю, поэтому ограничилась этим.       Он даже не дернулся. Просто пошатнулся на месте, будто сейчас упадет, а потом я подошла к нему ближе на пару шагов.       — Знаешь, — наконец, он тоже заговорил. Голос был совсем хриплым и тихим, но я слушала внимательнее, чем обычно: мне было далеко не безразлично, что он скажет. — лучше бы не приходила.       Я поперхнулась. В смысле?       — Я не жалею, что пришла, — начала было я, но вовремя замолчала, потому что заметила этот мрачный взгляд на себе, да такой, что захотелось сквозь землю провалиться. — Кир. — он вопросительно смотрит, а я решаю добавить, — прости меня.       Вы спросите — за что я извиняюсь? За то, что сбежала. За то, что оставила его одного. Я искренне чувствую за это вину, и, правда, надеюсь, что Кирилл тоже.       — И ты меня, — и я была права. Он тоже. Пусть и сказал эту фразу так бесчувственно, будто я и гроша не стою.       — Кира, — вновь повторяю его имя, а затем замолкаю, погружаясь в раздумья.       Он правда не желает меня видеть? Ему правда всё равно? Смотрит на меня своим безэмоциональным взглядом сверху вниз, без всяких лишних ухмылок и прочего…       — Я люблю тебя, — выпалила я, опуская голову вниз.       Ответа я, честно, не ждала, но он всё равно последовал. Не такой, как я бы хотела, и не такой, как я ожидала.       — Слишком слащаво, — легко бросил он, подходя ближе к моему чемодану и хватая его за ручку. — ты приехала в гости?       Странный вопрос.       — Нет, — тихо отвечаю. — можно я останусь?       Так спрашиваю, будто приехала вовсе не к своему хозяину, а к совершенно незнакомому мне человеку, который до этого ни разу меня не встречал.       — Безусловно, — Кира начинает катить мой чемодан к лестнице, а я иду за ним, перед этим повесив куртку на вешалку.       — Ты точно не против? — решаю удостовериться. Мало ли, вдруг он вообще со мной находиться в одном доме не хочет.       — Конечно. — холодный тон меня очень напрягает.       Пока я ждала нашей встречи, он резал свое тело, но когда я приехала, он лишь безразлично бросил пару фраз и отвернулся.       Я приобнимаю себя за плечи. Холодно. Никакая любовь к Кириллу меня не согреет.       Мы поднялись на родной третий этаж, зашли в его комнату — и там было значительно теплее, поэтому удалось согреться за считанные минуты.       На моей любимой тумбочке лежит поводок, оставшийся тут еще с того времени, как я пыталась убежать в поле. Воспоминания нахлынули быстро, пробежавшись по телу мурашками.       Я присаживаюсь на кровать, а он повторяет мои действия. Мне его не хватало. Очень.       На полу валялась одинокая пачка сигарет. Пока я хотела целовать его губы, он целовал сигареты.       Слишком… слащаво…       — Расскажи, как ты вообще жил всё это время? — смотрю на него исподлобья.       — А по мне не видно?       Видно, даже очень. Мешки под глазами говорят сами за себя.       Моя голова пустая, я просто тупо смотрю в одну точку — Кире в глаза. Он будто хочет сказать что-то важнее, чем просто «а по мне не видно?», но по итогу лишь вертит в руках поводок, поглядывая на меня.       Я вновь осматриваю его руки, положив на них свои ладони. Предплечья больше похожи на звездное небо и, кажется, я ошиблась. Маленькие точки, вокруг который образовались синие пятнышки, сияли, словно звезды.       — Ты так и не бросил…       — Бросил. Уже чистый целый месяц. — сказал, как отрезал. Я выдавила грустную полуулыбку.       — Это же вранье, — говорю я, заправляя его волосы за уши.       — Знаю. — шепнул Кира, высвобождая руки из моей цепкой хватки.       — Сколько?       — Неделя. — мы понимаем друг друга без лишних слов. — Эту неделю пробыл в дурке. Вчера вышел.       Сердце ёкнуло. Как вспомню, каким адом была «дурка» для меня, становится плохо, а Кира ещё и в больнице для взрослых лежал.       — Пиздец, — хмыкаю я. Хоть когда-то это слово может принадлежать мне, а не ему. — ты вообще скучал? — с надеждой в голосе задаю вопрос, который мучал все это время.       — А по мне не видно? — будто выполняя заданную программу, повторяет парень, вытягивая свои руки так, чтобы я увидела весь этот ужас ещё раз.       Наклоняюсь к его запястьям, проводя по ним носом, пока он посмеивается. А мне не смешно.       — Знала бы ты, как ужасны будни бывших наркоманов, — едкая ухмылка отразилась на его лице, передавая всю боль мне через взгляд.       — Бывших наркоманов не бывает, — с долей печали произношу, ложась головой ему на колени, пока он запускает ладони в мои волосы.       — Какая разница, — вздыхает. — ну, ремиссия. Ты же бросила, в конце концов, значит, и я смогу.       — Ага, бросила, — смотрю на его измученное лицо снизу вверх. — только кое-кто меня потом на экстази подсадить пытался.       — Это чтобы ты от меня не уехала, — опечаленная улыбка не сходит с его лица. — у меня давно был план, прости.       — Как видишь, это не помешало мне сбежать, — закусываю губу от волнения.       — Но ведь ты вернулась, — улыбка теряет свой грустный вид, и уголки его губ стремительно ползут вверх. — кстати, почему?       — Я уже сказала, — прячу лицо за его предплечьями.       — Так сильно не хочешь повторять? — я приподнимаюсь, сажусь к нему на колени и смотрю прямо в глаза. Слишком много всего они видели для своих двадцати одного. — Значит, это было неискренне.       Я легко касаюсь его губ — о какой неискренности идет речь? Кира отвечает, но настойчивее, в конце концов почти прокусив нижнюю губу до крови, отчего я зашипела.       Поводок, который он сжимал пяти минутами ранее, оказывается на моей шее, а сам парень подставляет свою под мои поцелуи. Что, черт возьми, происходит?       Его руки опускаются на мою талию, а потом он аккуратно меняет нас местами так, что я оказываюсь под ним, лёжа спиной на кровати. Залезая сверху, он нависает надо мной, шумно дыша в ямочку между ключицами, а после покрывая кожу там же поцелуями.       Некрасивые картины предыдущего нашего уединения появились перед глазами, но я быстро отбросила мысли об этом, разглядывая уже не свои галлюцинации, а лицо Кирилла, его улыбку, не такую, как обычно, совсем другую, которую даже описать нормально не смогу.       По телу бегут многочисленные мурашки, мои пальцы касаются его подбородка, царапая и без того колючую поверхность мозолями от гитары.       — Влюбилась из-за того, что я музыкант? — странный вопрос слетел с его манящих губ, оставляя след в сознании.       — Нет, прости, — не знаю, за что извиняюсь. Это «нет» больше звучало, как вопрос, но я пыталась не растеряться. Глупо.       Наши ладони сцепляются в замок, пока я размеренно выдыхаю, пытаясь снять напряжение.       Я обвиваю ногами его торс, пока он свободной рукой сжимает конец поводка, потягивая на себя, чтобы я немного приподнялась, а затем подкладывает мне под голову подушку, лежащую до этого где-то сзади.       Кира, на этот раз, без всякой аккуратности, кусает мои губы, впиваясь в них всё сильнее и сильнее.       Не хватает только пары стопок какого-нибудь крепкого напитка и двух колес для меня и него, но, в этот раз, обойдемся и без них. Хватит с нас наркоты.       Кирилл уже сто процентов под алкоголем, но до беспамятства точно не напился, просто для «веселья», наверное, судя по тому, что запаха почти не было.       Ошейник очень мягкий, совсем не душит и, надеюсь, Кира этого не знает: я без понятия, что он может сделать мне в таком состоянии.       Все мои чувства будто тянут ко дну, и, когда я испытываю хоть какие-то, зарываюсь в них полностью, отказываясь вылезать. И сейчас так же.       Я тоже не люблю все эти сопли и слёзы, но в моей жизни без них никак не обойтись.       В моей голове снова бардак, который мне нахуй никогда был не нужен.       Кира стягивает с меня штаны, оставляя меня в одном белье только на пару минут, а после и оно летит на покрывало, а сам парень расстегивает ширинку, но вовремя останавливается, начиная покрывать мой живот дорожкой влажных поцелуев, одной рукой приживая мою ладонь к кровати, а вторую положив на шею.       Никакого страха — осталось лишь полностью довериться ему, как и раньше.       — Не боишься? — бархатистый голос оседает на стенах моего сознания. Он будто мысли читает.       — Нет, — мотаю головой.       И я правда не боюсь.       Помню, как говорила сама себе, что чувствую любовь лишь под колесами, но сейчас понимаю, что это не так. Да о какой любви идет речь, если сейчас он просто сжимает мою шею одной ладонью, потягивая за поводок, а потом целует чуть ниже пупка, оставляя красноватые следы…       С грохотом распахнулось окно, снег повалил в комнату, но мне не холодно, может, потому что я рядом с ним. Мое тело слишком горячее прямо сейчас для того, чтобы замерзнуть за несколько секунд, так же, как и тело Кирилла.       — Погоди, — прохрипел он, встав и подойдя к окну, а после, захлопнув его, вернулся ко мне.       Провел ладонью по талии, поднимаясь выше, к груди, а после убрал руки, слезая с меня на секунду и доставая из тумбочки презервативы.       Я не знаю, что нами сейчас руководит, но становится совсем жарко, настолько, что кажется, будто я сейчас сгорю дотла на месте. Не время останавливаться.       И внизу тоже горячо. Будто завязался сладкий узел. Ожидание мучительное, время тянется, как жидкий мед, а Кира все не перестает покрывать кожу поцелуями и легкими укусами, от которых я томно вздыхаю, краснея.       Штаны парня тоже летят в сторону, когда он раздвигает мои колени в стороны, касаясь внутренних сторон бедер такими же теплыми ладонями.       Смотря мне ровно в глаза, он опускает руку к клитору, массируя его своими тонкими пальцами, а затем проникая средним внутрь меня, пока с моих губ слетает негромкий полустон. Двигаясь во мне, он снова легонько душит меня свободной рукой, продолжая улыбаться.       Он скучал по мне, я клянусь. Я вижу это по его глубокому взгляду.       Убирая, наконец, руку оттуда, куда ему бы даже, казалось, смотреть не стоило, он медленно входит, не предупредив меня.       Родную комнату заполняет наш общий стон, от которого вновь прошлись мурашки по телу.       Он начинает медленно двигаться. От моих прежних мыслей не осталось и следа. Единственное, чем была забита моя голова — его полуулыбка, желанные губы и факт того, что мы снова слились воедино. Мы, наши голоса и тела.       Черепную коробку снова заполнили мысли о том, что будет дальше. Будем ли мы вместе хоть когда-нибудь?       Эпизоды из жизни, мелькающие перед глазами, быстро стерлись, когда я перевела взгляд на потолок, увидела лишь разноцветные узоры, это всё — последствие таблеток, галлюцинации.       Кира заправляет мои волосы за ухо, а я разглядываю его запястье, на котором всё ещё красовалось слово «страсть», что должно было стереться еще месяц назад: видимо, он вырезал его поверх ещё много и много раз. Да, это определенно то самое слово, которое описывает нас именно сейчас.       Парень начинает двигаться всё быстрее и быстрее, пока мы получаем удовольствие от процесса — впервые, вместе.       Вновь он впивается в мои губы с тем невиданным желанием, от которого мне хочется закричать на всю комнату, но уже не потому, что больно. Боли я, как раз, почти не чувствую: он дал мне привыкнуть, сначала действуя аккуратно, и только потом уже настойчивее, так, будто ждал этого момента всю жизнь.       В голову закрадываются мысли, что ждала этого только я, но Кира заставил меня отбросить их очередным сладким поцелуем, от которого немного закружилась голова.       Обнимаю его шею, зарываюсь пальцами в волосах, оттягивая чуть-чуть его нижнюю губу, пока он продолжает кусать мою верхнюю.       Кажется, что я сейчас захлебнусь в своих чувствах окончательно.       Наши и без того громкие стоны становятся гораздо громче, потому что мы оба уже на пике: становится жарко до невыносимости, я уже почти кричу его имя, а потом мы вместе кончаем, издавая последние вздохи, и он падает рядом со мной, закидывая на меня одну руку и снимая ею поводок, что сразу упал под кровать.       Я выдыхаю: то ли облегчение, то ли полное удовлетворение, я не знаю.       — Я люблю тебя, — повторяю я, будто он не услышал первый раз, прикрывая лицо своей футболкой, лежащей рядом. Я не знаю, чего я жду от него в ответ.       — Мхм, — кивает мне парень, целуя в висок. Значило ли это что-то вроде «да», или это всего навсего был банальный отказ? — пойдем в душ, а потом спать. Завтра надо будет забрать кое-кого.       Кого забрать?!