Сквозь лёд

      Когда тебе в спину дышит конец, ты сразу вспоминаешь начало…       «Ходж целовал мою кисть, не отрывая взгляд от экрана аппарата УЗИ.       Доктор улыбнулась.       — Это девочка, — произнесла она, бросая на нас добрый взгляд.       Глаза Ходжа тут же загорелись, и он, даже не стесняясь присутствия врача, набросился на меня с поцелуями. Я давно не видела его в подобном настроении. На свете было мало вещей, способных разрушить его сдержанность, дав волю почти что детской эмоциональности. Известие, что у него будет дочь, стало одной из этих вещей. Мы решили, что рожать я буду дома, в Штатах. Каждый месяц я прилетала к нему с всё больше и больше округлившимся животом. Крайняя наша встреча была в Италии. Те римские каникулы отпечатались в моей памяти ярче многих прочих. Ходж буквально носил меня на руках и сдувал с меня пыль. Мы оба понимали, что после рождения нашей дочери, старая схема свиданий обрушится, отчего приняли решение, что я и ребёнок переедем жить к Ходжу в Сан-Паулу вплоть до его амнистии, а после все вместе вернёмся домой. Уже спустя две недели после нашего расставания, ко мне пришли тревожные новости. Ходж перестал звонить, а его номер телефона стал недоступен. Тогда Дом коротко и максимально щадяще преподнёс мне причину происходящего. Оказалось, что Ходж и Леон вновь попали в серьёзные неприятности, но на этот раз они что-то не поделили со своими индонезийскими коллегами. Причём настолько серьезно, что из соображений безопасности Ходж решил прервать любую связь со всеми из Штатов. Доминик же просто велел мне ждать. Но я никак не могла контролировать своё волнение, из-за чего однажды ночью меня разбудил очередной кошмар. Тревога вмиг усилилась в сто крат после того, как я почувствовала под собой мокрую постель. В бешеном испуге я позвонила Брайану, который тут же вызвал скорую помощь и, будто на крыльях, примчался в роддом. Конечно, Ходж даже на расстоянии успел позаботиться о том, чтобы роды прошли в максимально комфортных условиях. Лучшая клиника, лучшая палата, лучшие доктора. Правда, ничего из этого не могло меня успокоить, так как я даже не была уверена, что отец моего ребёнка, который вот-вот появится на свет, ещё жив и вернётся к нам. Проблемы с душевной составляющей ожидаемо повлияли на мое физическое состояние, и всё будто пошло наперекосяк. Но тем не менее спустя восемнадцать безумно долгих часов на свет появилась наша дочь, наша Карла. Как только я услышала её первый крик, на душе стало легко. Дождавшись утешительных слов от врача, что малышка в полном порядке, я позволила себе, наконец, расслабиться и отдаться действию лекарств. Через несколько часов я пришла в себя, и мне принесли её для первого кормления. Когда я взяла младенца на руки, она посмотрела на меня сквозь ещё еле раскрытые веки своими серыми глазами… его глазами. Я расплакалась, осознавая, что тот момент стал самым счастливым в моей жизни, и это чувство невозможно передать никакими словами. Она охотно обхватила мою грудь и стала с аппетитом причмокивать, пока я не отрывая глаз гладила её нежную макушку».       Я испуганно закричала. Красный шар полетел ввысь, когда Карла, испугавшись раздражающего слух звука в полуметре от себя, отпустила его и машинально побежала в мою сторону. Но её остановили грубые руки. Он, словно игрушку, подхватил её, приставляя к голове оружие. Стоящая рядом Ребекка, держась за живот, будто немая, осела на землю. Пространственное расположение Ребекки и Карлы не позволило охране действовать ответно, как только раздался выстрел. Поэтому они лишь успели взять под двойной прицел разодетого ублюдка, осмелившегося прикрыться моим ребёнком.       Страх захватил меня всецело, пока я неподвижно стояла и крепко обнимала своего сына, наблюдая за происходящим. Все эти действия произошли всего за несколько секунд, показавшихся мне вечностью.       — Оружие на землю. Дёрнетесь, и малышка умрет, — произнёс он своим уродливым разукрашенным ртом.       В его глазах я видела горящее безумие, которое заставило меня поверить в его угрозу без оглядки. Карла не понимала, что происходит, но это не помешало ей испугаться ещё сильнее и начать плакать. Не успела я бросить взгляд на фигуру, стоящую позади клоуна на некотором расстоянии, как она нажала на курок, вынося мозги этой твари. Карла тут же упала вниз, ударяясь коленками. Растирая слёзы и капли чужой крови, невольно попавшей ей на лицо, она залилась истеричным плачем, вызванным болезненным падением.       В ту секунду мне было плевать на всех, кроме моих детей. Я мгновенно подбежала, схватила Карлу и, прижимая к сердцу уже обе его «части», отбежала в сторону той самой фигуры. Это был Бен. Все ещё не опуская оружия, он быстро повёл нас в машину.       Мы поехали к Брайану. Вскоре приехала Лиз и привезла с собой нашего педиатра, мистера Моргана, чтобы он осмотрел детей после пережитого стресса. Когда я убедилась, что они в порядке, то попросила Бена незамедлительно отвезти меня в больницу к Ребекке. За два года она стала для нас другом, даже членом семьи. Мы доверили ей самое дорогое, что было у нас в жизни, она же доверила свою жизнь нашей семье. Но если мы не ошиблись, то она да, так как сейчас за ту самую жизнь боролись врачи. По дороге в больницу Бен сообщил, что мы разминулись с Ходжем, как только уехали от Брайана, и что он прибудет вслед за нами.       Мы проходили по центральному холлу больницы, когда мне позвонил незнакомый номер. Я приняла вызов, и на том конце раздался мужской голос.       — Видишь, что бывает, когда против меня пытаются действовать моими же методами? — не получив никакого ответа, он продолжил. — Так сильно испугалась за детишек, что потеряла дар речи, Кэтрин?       — Ты будешь гореть в аду, чёртов ублюдок!       — Закрой рот и слушай. В следующий раз это будет не твоя няня, а твои любимые детки… Скажи «спасибо» их папочке, решившему, что он может играть так грязно против меня.       — Ты перешёл черту и ответишь за это.       — Ты мне угрожаешь? — он рассмеялся в трубку. — И что ты сделаешь? Убьешь меня? Или же это сделает Ходж? Если бы хотел, то уже бы давно сделал это, вместо того, чтобы лезть под юбку моей жене и вынюхивать обо мне. И раз уж твой мягкосердечный наркобарон не способен решать радикальные проблемы такими же радикальными методами, то, может, стоит задуматься о более гуманных способах решения, Кэтрин.       — Гуманности достойны люди, а не такие твари, как ты!       — Хватит пытаться укусить меня, не имея при этом зубов, детка! Ты ведь и сама знаешь, что Ходж не пойдёт на сделку, потому что для этого сначала придётся признать, что он проиграл.       Звонок оборвался в тот самый момент, когда ко входу подъехал Ходж в компании Дома и Энтони. Я подняла глаза на их приближающиеся силуэты и поняла, что больше себе не принадлежу. Вокруг была лишь ярость, всецело захватившая мой разум.       «Такое происходит с женщиной, когда под удар попадает самое дорогое — её дети».       Словно обезумев, я быстрым шагом двинулась им навстречу. Достигнув цели, я буквально набросилась на Ходжа, со злостью ударяя кулаками по плечам и груди. Дом и Энтони застыли позади, невольно становясь свидетелями нашей агрессивной встречи.       — Как ты допустил это?! Как?! — я не переставала кричать на весь холл, пока в нашу сторону оборачивались работники больницы и некоторые посетители.       Он позволял ударять себя, оставаясь стоять на месте и будто принимая своё наказание. Его тело было напряжено до предела, и уже после первого контакта я почувствовала боль в запястьях. Ходж и без того был на грани, а моя зрелищная истерика стала терминальной стадией. Он резко и непривычно грубо схватил меня за плечи, больно сжимая и сотрясая, с целью привести в чувства. Я лишь испуганно замолкла.       — Чего ты хочешь?! Чтобы я убил его?! — возможно, он впервые кричал на меня. — Скажи «да»! Скажи, ну же! Одно твоё слово, и, клянусь Богом, я сделаю это!       — А что потом? — мои глаза стали пугающе пустыми.       Я полностью расслабилась, заставляя его руки сжать себя ещё сильнее.       — Это всё равно не закончится… — немного хриплым безразличным голосом произнесла я.       Тело пробрала холодная дрожь от осознания того, что я хотела сказать дальше.       — Потому что наша проблема не он, а ты. Офис Федерального Бюро Расследований. Нью-Йорк. Манхэттен. Полторы недели спустя.       — Наконец, Синтия решила снизойти до меня и открыть глаза… «       — Не боишься, что я расскажу обо всём Курту?       — Хватит играть со мной, — немного повысив голос, произнёс я, — я жду честного ответа на свой вопрос, Синтия, но моё терпение начинает заканчиваться.       Её лицо стало серьёзным, с оттенком опасения и сомнения в том, что она поступает правильно.       — Курт займётся в Калифорнии абсолютно новым бизнесом, который принесёт намного больше денег. Он связан с распространением запрещённых веществ. — Она говорила совсем тихо, опасаясь, что нас могут услышать. — Я больше ничего не знаю.       Синтия захотела проскользнуть мимо меня к выходу, но я ненавязчиво остановил её.       — Надеюсь, у тебя хватит ума не болтать о нашем разговоре?       Она развернулась ко мне, вновь входя в свой привычный стервозный образ.       — Тебя больше страшит, что я расскажу всё Курту или Кэтрин?       Я отпустил её локоть, ухмыльнувшись.       — А тебя больше страшит, что Курт сделает, узнав о нашем поцелуе или о том, что я получил взамен?       Ничего не ответив, она бросилась прочь, но сделала всего несколько шагов и остановилась.       — Я устала от него...».       — Она рассказала ему, верно? — зная ответ, всё же спросила агент.       Ходж утвердительно покачал головой.       — В день покушения на моих детей и их няню, мы с Синтией свиделись вновь, буквально за два часа до. Она сама пришла ко мне в клуб, но то, что я увидел, а позже и услышал, стало переломным моментом…       «В дверях моего кабинета показался Энтони, за ним следом шла Синтия. Скажу честно, её внешний вид не оставил меня равнодушным, и я никак не смог скрыть удивление на своём лице. Несмотря на все ещё ухоженный образ на лице, шее и худощавых руках были многочисленные гематомы. Вся свойственная ей спесь испарилась, отчего женщина напротив слабо походила на известную мне миссис Моррис. Синтия присела в кресло напротив моего стола, кладя сумочку на его край. Глаза поднять она не решилась, но зато решилась сразу перейти к сути, что также было ей несвойственно.       — Я всё рассказала ему. Боялась, но рассказала… В порыве гнева и безумия, до которого он довёл меня.       Хоть она и пыталась говорить отчётливо, сильную дрожь и волнение в голосе скрыть не удалось. Посмотрев на её кисти, я заметил, что они тоже дрожали в такт каждому её слову.       — Он избил тебя?       Синтия стала поправлять волосы, не зная куда ещё можно деть неспокойные руки. Тогда я поднялся и достал бутылку скотча. Разлив его, я протянул ей бокал, который она тут же жадно опустошила.       — Он всегда считал меня идиоткой, и был прав.       Синтия из последних сил сдерживала слёзы. Когда же и те закончились, она посмотрела на меня взглядом, полным искреннего раскаяния. Как оказалось, она была способна испытывать подобное чувство.       — Я расскажу всё, что знаю, а сделаю ещё больше. Всё, что попросишь… но умоляю тебя, Ходж Бейкер, уничтожь моего мужа быстрее, чем он сделает это с тобой».