Сквозь лёд

Департамент полиции Нью-Йорка. Неделя спустя.       Сумерки усиливались, постепенно сменяя закатное небо над небоскрёбами мегаполиса. Дорогой автомобиль медленно припарковался за углом от центрального входа в департамент. Яркие фары погасли, но водитель не спешил покидать салон. Он сидел за рулём и задумчиво гладил по его мягкому кожаному чехлу. Через несколько минут дверь соседнего сиденья открылась, и его занял мистер Чейз, снимая шляпу и пожимая руку своему постоянному клиенту.       — Как успехи?       — Все прошло строго по плану. Думаю, после разговора с твоей женой он точно будет готов к разговору с тобой. — Спокойно отвечал мистер Чейз.       — Они еще говорят?       — Всё так. Честно говоря, я был уверен, что ты захочешь послушать их в прямом эфире.       — Был занят не менее важным разговором, вводил в курс дела ФБР. Прослушкой занимаются мои люди.       Мистер Чейз педантично поправил галстук и вернул шляпу на голову.       — Ты не менее гениальный лоббист, чем твой отец, Ходж. Но позволь дать совет… — произнес адвокат с несвойственным ему теплом в голосе.       Ходж посмотрел на него, как на человека, чьи советы были равносильны родительскому наставлению.       — Когда победа замаячит перед твоими глазами, не вздумай терять былую бдительность, сынок. Не повторяй ошибок своих неприятелей.       Мистер Чейз покинул автомобиль. Настоящее время.       Последний год или два Брайан ударился в авангардное искусство. Данное художественное направление пользовалось широким интересом по всему миру, и Нью-Йорк, конечно же, тоже не был исключением. За три года существования в центре города частная галерея живописи Брайана приобрела нешуточную популярность, результатом чего стала глубокая заинтересованность нескольких серьёзных меценатов его полотнами. Сегодня же он отмечал свой тридцать второй день рождения, совместив личный праздник с выставкой серии его футуристических картин. Атмосфера вечера была более чем располагающая к приятному времяпрепровождению. Правда, недавнее покушение на Ребекку, которую вчера, к счастью, уже перевели из реанимации в обычную палату, окончательно сбило меня с толку, лишая искреннего желания веселиться.       Я стояла напротив одной из картин с бокалом шампанского в руках, тщательно разглядывая полотно. Для вечера я выбрала золотое платье в пол с откровенным корсажем. Уложенные назад волосы выразительно подчёркивали скулы и шею. Я отвлеклась от созерцания и засмотрелась на Брайана, активно беседующего с одним из ценителей его творчества. Почему-то глядя на них, я вспомнила о Ребекке и её желании посетить открытие выставки. Горькое сожаление снова накрыло меня с головой, и я вернула внимание картине. Заметно вздрогнув, я испугалась. Рядом со мной стоял Ходж и безмятежно наблюдал за братским творением.       — Прости, что напугал.       — Я не слышала, как ты подошёл.       — Ушла в себя?       — Чего ты хочешь?       — Думаю, это итак ясно.       — Только не мне.       Диалог из коротких фраз продолжался, пока мы, будто игнорируя присутствие друг друга, рассматривали экспонат.       — Нам обязательно говорить обо всём сегодня? В день рождения Брайана…       Я повернулась к нему лицом. Он последовал за мной и задержал взгляд, но не на моем лице, а на чём-то значительно ниже.       — Куда ты смотришь?       — Ты сняла кольцо?       Я посмотрела на свои пальцы, держащие бокал. На безымянном отсутствовало обручальное кольцо.       — Стараюсь соответствовать действительности во всём.       Увиденное ему явно не понравилось, и он снова развернулся к картине.       — Завтра встреча с адвокатом. Нужно будет всё обсудить и подписать кое-что, чтобы он мог запустить процесс. — Твёрдо сообщил он.       — Уже завтра? — удивлённо спросила я.       — Что-то не так? Ты ведь хотела быстрее решить проблему. Медлить не стоит. К тому же Брайан и Лиз расстроятся куда сильнее, если узнают обо всем из местных СМИ, нежели от нас. — Отчеканил он и перешёл к следующему полотну.       После экспозиции вечер плавно приобрёл статус более закрытого, только близкие и друзья Брайана, и переместился из галереи в «Сириус». Ходж от души постарался для брата, на высшем уровне организуя вечер в клубе, как он это делал ещё с юношества. Сначала Брайана широко и помпезно поздравил весь персонал, затем Уолтер устроил впечатляющее огненное бармен шоу. Уже в самой роскошной ВИП-ложе профессиональные танцовщицы на пару с диджеем заставили гостей окончательно раствориться в дурманящей атмосфере этого места. Я не хотела выделяться, поэтому тоже позволила себе выпить и расслабиться, но болезненная мысль, что придётся испортить Брайану и без того не лучшее настроение, сжирала меня изнутри. Через пару часов я заметила, что Ходжа нет в нашей компании, и поднялась к нему, чтобы попробовать убедить отложить задуманное до завтра. Стоя у дверей кабинета, я немного замялась.       «Мне уже страшно открывать эти двери и входить внутрь без стука».       Только я подняла руку, чтобы постучать и войти, как дверь сама отворилась передо мной. По ту сторону стоял Ходж, намеревавшийся, напротив, покинуть кабинет. Я удивлённо окинула его взглядом, подмечая очаровательно непривычную, лёгкую небрежность во внешнем виде, а также, что он был уже заметно нетрезвым. Он посмотрел на меня очень странным взглядом, с каким-то непонятным коктейлем чувств.       — Я… — всё, что я произнесла.       Ходж взял меня за запястье и потянул внутрь, захлопывая дверь за моей спиной. Я не успела ничего понять прежде, чем он поцеловал меня, причём сразу углубляя нашу связь до возможного максимума. Цунами страсти, обрушившееся на меня так неожиданно, не оставило мне право выбора, поэтому я почти сразу ответила ему растерянной взаимностью. Я невольно издала протестующий стон, когда его руки очень настойчиво загуляли по моей фигуре, позволяя себе спуститься ниже поясницы. Неизвестно когда, но я оказалось прижата к закрытой двери и, поймав разумную искру, мягко отстранила его.       — Ты с ума сошёл?!       Он и не думал останавливаться, продолжая целовать меня, но уже в шею и ключицы.       — Давно…       — Ты пьян, Ходж.       — Да… тобой…       Он прерывисто шептал мне ответы, делая секундные паузы между жгучими поцелуями. Я очень тесно уперлась бедром в его и почувствовала, что он возбуждён настолько, что назад дороги, скорее всего, уже не было. Нагнувшись ещё сильнее, он спустился горячими губами на мое декольте.       — Я хочу тебя. Здесь и сейчас. — Произнёс он и повернул внутренний замок на двери.       Будто трясиной, меня затягивало в бессознательное вожделение, пока он заставлял меня пятиться вглубь кабинета, цепко обхватив мою талию. Сзади почувствовалось сопротивление в виде края стола, которое тут же испарилось, как только Ходж рывком посадил меня на него, попутно сметая с поверхности все лишние предметы. Лишними оказались и несколько внушительных папок с бумагами, на которые ему сейчас было полностью плевать. Не разрывая сумбурного поцелуя, Ходж порывисто избавился от пиджака, а после сверхъестественно быстро и от рубашки. Оголенных участков моего тела стало критически мало, поэтому он потянул за край лифа платья и освободил из-под него мою грудь, молниеносно припадая к ней ненасытными губами. Юбка тоже не заставила себя ждать, безнадёжно смявшись подо мной и позволяя его пальцам настойчиво стянуть белье. Я не отставала, отбрасывая ремень в сторону и приспуская с его бедер всё, что мешало нам достичь цели. Ходж двумя руками подхватил меня под ягодицы и вошёл внушительным глубоким толчком, сбивая с моих губ стонущий выдох. Рывки размножились, становясь сильнее и резче, но мне хотелось распалить его ещё сильнее, отчего я потянулась и абсолютно бесстыдно провела языком по его лицу, от подбородка вверх, через губы к кончику носа, а после заглянула в глаза. Ни один наркотик в мире не способен был сделать с его глазами то, что сделала я одним лишь движением. Теперь он и правда сошёл с ума. Ходж усилил напор, вынуждая меня уже почти лечь на дубовый стол. Ноги ещё крепче обхватили его поясницу, а одна из рук, отчаянно ищущая опоры позади, сбросила вниз приоткрытый ноутбук.       Долгожданная разрядка, наступившая спустя неопределённое количество минут, вынудила наши сплетенные, покрытые испариной тела почувствовать сладостный озноб. Я приложила ладонь к его груди, ощутив, как, чуть ли не разрываясь, стучит его сердце. Ходж упёрся лбом в мое плечо, стараясь уловить каждую частицу полученного удовлетворения. Мой одурманенный взгляд упал на пустующее место обитания Сириус.       «Слава Богу она не видела этого».       — Так… Зачем ты приходила? — ещё сбитым голосом спросил он.       Я сделала усилие, чтобы он оторвался от меня и вернул нас в вертикальное положение.       — Хотела попросить не портить настроение твоему брата в его день. — Ответила я, наблюдая за тем, как он приводил в исходный вид всё, что ниже его пояса.       Ходж молча отошёл, поднимая с пола ремень и рубашку, пока я подняла платье на грудь.       — Хорошо, скажем завтра, — продолжая одеваться, произнёс он.       Он поднял с пола последний элемент одежды, но уже принадлежащий мне, и вновь оказался рядом. Присев передо мной, Ходж помог вернуть его на положенное место. Он любил, не спеша, одевать меня, после того как, наоборот, поспешно раздел. Было в этом что-то заботливо притягательное, поэтому мне это нравилось, и я охотно поддавалась. Ходж оставил на коже бедра ласковый поцелуй, а после опустил юбку платья, кропотливо расправляя каждую складку. Поднявшись, убедился, что и его верхняя часть в приличном виде.       — Ты уверен, что мы делаем всё правильно? — спросила я.       Он обнял меня, разворачивая к себе спиной и нежно целуя в щёку.       — Более чем. Я голоден, поедим что-нибудь? Несколько дней спустя.       Я стала напряжённо вслушиваться в протяжные гудки. Вдруг они прекратились.       — Здравствуй, Кэтрин. Веришь или нет, но я ждал твоего звонка. Особенно в связи с последними событиями.       — Я согласна помочь получить тебе желаемое, но при одном условии.       — Все ещё думаешь, что можешь ставить мне условия?! — он раздраженно зашипел в трубку.       — То, что ты получишь взамен, стоит того.       — Какая ты всё-таки интриганка. — Голос заинтересовано рассмеялся. — И? Что за условие?       — Несмотря на то, что мы разводимся, обещай, что его жизни не будет ничего угрожать… Ни его жизни, ни моей… ни нашим детям и ни кому-либо из нашего окружения. Это моя цена.       — Решила, что я всё-таки заслуживаю гуманности?       — Нет, не заслуживаешь. Её заслуживают мои дети… Я хочу жить спокойно.       — И готова ради этого предать его?       — Это не предательство, он уже разрушил всё, что было между нами. Теперь я всего лишь стараюсь приспособиться.       — Здравые мотивы. Приятно, что хоть кто-то с фамилией «Бейкер» не ослеплён гордыней. Но довольно болтовни, я требую доказательств. На днях открывается осенний сезон скачек, буду рад видеть тебя на турнире, там и пообщаемся. Правда, Ходж тоже там будет, это ведь наш общий проект. Пока что… Так что придётся проворачивать дела у него под носом, но ведь так ещё интереснее, верно?       — Встречаться более обособленно опасно, его охрана всё время рядом со мной.       — Не сомневаюсь, что ты и сама не горишь желанием. Боишься, что я трону тебя?       — Считаешь, у меня нет причин?       — Твоя правда, но добиться желаемого своим умом всегда куда приятнее, чем взять грубой силой. Это касается не только бизнеса, но и женщин, Кэтрин.